скачать книгу бесплатно
– Душа населения – это, конечно, ты, – констатировал майор, переписав на биодиск протокол осмотра и протянув коробочку Аркадию. – А случайности всегда с кем-нибудь случаются. Поставь в церкви свечку.
– Вы что, – спросил Аркадий, – не будете возбуждать дело?
– Против кого? – удивился майор. – Против компьютера-регулировщика? Естественно, его подвергнут профилактике. А ты поставь свечку, говорю тебе.
– Послушайте, майор, – заявил Аркадий, чувствуя, что сейчас взорвется, и тогда будет потерян не только вечер, – вам не кажется, что здесь мог иметь место саботаж?
Мысль эта в голову майора, ясное дело, не приходила. Он испытующе посмотрел на Аркадия и, судя по жесту, собрался было покрутить пальцем у виска.
– Вы намерены подать апелляцию? – неприязненно спросил он.
– Нет, – буркнул Аркадий. Он намерен был как можно скорее покинуть район аварии и надеялся, что в его машине нет повреждений, которые могли бы помешать этому.
– Ну и правильно, – облегченно вздохнул майор. – Скажу тебе как коллеге: каждая пятнадцатая авария случается из-за сбоев в компьютерных сетях, и никто за это не отвечает. Многим везет куда меньше, чем тебе. Сегодня в тринадцать сорок на Пригородном столкнулись две «мазды» – меняли эшелоны, и сеть направила их на встречные линии. Можешь себе представить. Оба водителя – в блин… Впрочем, если хочешь, давай по всем правилам: поедем сейчас в Склиф, сделаем тебе полное обследование на три дня, компьютеры – в резервный режим, трое суток бардака на линиях, потому что городской резерв на этот случай минимальный, а тебя еще потом и по судам инспекция затаскает, потому что юридическое и физическое лицо в данном случае…
– Да понял я, понял, успокойся, – с досадой сказал Аркадий, взял диск, сунул в карман и поднялся. Ноги еще дрожали. – Пока, майор.
– Если твой мотор не в порядке, – предложил патрульный, – я скажу, тебя доставят.
– Сейчас проверю, – пробормотал Аркадий, выбираясь ногами вперед из салона «транзита».
У его машины стояли двое полицейских в форме экспертов-дорожников и рассматривали вмятины в переднем бампере.
– Господин Винокур, – официальным тоном сказал один из экспертов, – машина в рабочем состоянии, но для дальнейшего расследования ДТП вам надлежит явиться в дорожный парк Института Эминова завтра в девять ноль-ноль. Машина будет подвергнута экспертизе.
Аркадий опустился в водительское кресло и бегло осмотрел пульт – приборы показывали полную готовность. Аркадий захлопнул дверцу и рванул сразу во второй эшелон.
Бред собачий. Конечно, это было подстроено. Конечно, они врут все – майор, эксперты, а завтра будут врать даже генералы. Он никогда не был везунчиком, ни разу не выиграл в лотерею. Если им так нравится, пусть добавят еще одно совпадение: почему столкновение произошло именно сейчас, когда он направлялся на свидание со свидетелем по делу Подольского?
Значит, МУР заинтересован в том, чтобы дело раскрыто не было. Но и это нелепо. Для чего тогда расследование отдали в частные руки? Сами бы и прикрыли, как они умеют. Или, может, сначала предполагалось, что в смерти Подольского действительно ничего нет, а потом, когда дело было уже у «Феникса»… Скорее всего, так и есть.
И что? Нужно было гробить дорогую технику, устраивая показательные игрища только для того, чтобы напугать его до смерти? Да они бы поступили гораздо проще – звонок Виктору, и тот немедленно отозвал бы своего работника и приказал ему молчать в тряпочку.
Нет, что-то здесь не клеится. А если это все-таки не МУР? Если это – убийцы? Истинные убийцы Подольского? Те, кто сумели на расстоянии сжечь ему лицо и – опять же на расстоянии – восстановить уничтоженную кожу? Если они умеют такое, то почему бы и это ДТП не могло быть делом их рук?
Господи, какие сложности… И для чего? Кто он такой, в конце концов, – этот Подольский Генрих Натанович?
Судя по сведениям, которые удалось получить, – середнячок, не успевший или не сумевший сделать ничего путного ни в науке, ни в жизни. Врагов нет, связей с официальной мафией нет.
А может… Аркадий знал, конечно, о случаях внезапного самовозгорания людей. В детстве он любил эту рубрику в электронной версии «Тайн века». Став взрослее, а особенно после того, как начал работать и получил доступ к архивной документации, он понял, что истины в этих будораживших фантазию сообщениях было ровно на полтора гроша. Грош – цена собственно информации и еще полгроша – интуитивное ощущение того, что нечто подобное, в принципе, возможно, поскольку не противоречит известным (кому? Аркадию?) законам природы.
Запомнился ему почему-то один такой случай, описанный, видимо, с особой авторской дотошностью. Некто Х. ехал домой в своем автомобиле, вдруг машину занесло, и автопилот, естественно, немедленно вывел машину из потока и остановил на обочине. Через минуту подоспел патруль, и полицейские не поверили своим глазам: на месте водителя сидел обуглившийся труп. Самое странное, что всегда отличало подобные случаи, – костюм не пострадал совершенно, будто и не было никакого жара, сжегшего тело человека. А ведь это очень непросто. Некоторое время спустя Аркадий узнал о том, как сложно сжечь тело мертвеца в крематории, какие нужны температуры, и как не хочет гореть плоть.
Никто, впрочем, не писал о том, что сгоревшее в пламени странного внутреннего пожара тело способно восстанавливаться до прежней кондиции.
Почему я вспомнил о сгоревших трупах именно сейчас? – подумал Аркадий. – Эта идиотская авария навела на подобную мысль? Нелепость громоздится на нелепость, здравый смысл отказывает, верный признак того, что я удаляюсь от истины. Не громоздить версии нужно, а отбрасывать.
На подлете к веерной части Москвы движение в воздушных эшелонах, казалось, застопорилось окончательно. Занято было и сверху, и снизу, Аркадий начал с беспокойством посматривать на часы – оставалось пятнадцать минут до назначенного времени, авария украла у него почти час. Он начал пологое планирование, перешел, заметив просвет и опередив шедшую ниже «хонду», в первый эшелон, а потом и вовсе опустился на бетонку улицы Копелева метрах в тридцати до съезда в туннель. Под землей, возможно, просторнее. А возможно, и нет – проверить можно только на практике. Один из выходов транспортной туннельной сети находился в пределах стоянки ресторана «Тамилла» – имело смысл рискнуть.
Ездить в туннеле на ручном управлении было запрещено категорически, и Аркадий задал координаты, предоставив автопилоту свободу маневра. Свет перекрытий слился в дрожащее пятно, и Аркадий привычно вцепился пальцами в подлокотники – не то, чтобы он страдал клаустрофобией, но все же езда на скорости сто пятьдесят километров в час в туннеле шириной в семь метров была не тем видом спорта, к каким он испытывал пристрастие.
Аркадий склонился над пультом, чтобы не видеть мелькания опор, и вызвал адрес муровского архива неопознанных и неклассифицированных случаев. По кодовому слову «самовозгорание» не удалось найти ничего. Аркадий немного изменил позицию и попросил данные о «расплавлении живой ткани в результате высоких температур после смерти или непосредственно перед ней». Должно быть, формулировка оказалась слишком сложной, и компьютер потребовал уточнений. Аркадий уточнил, сославшись на читанные в юности статьи. Тогда компьютер пожелал, чтобы Аркадий представил свой допуск. Пришлось набрать еще один десятизначный номер и приложить к опознавателю большой палец. После этого на экране возникло сообщение, заставившее Аркадия истерично захохотать. Естественно, он тут же оборвал смех, даже наедине с собой Аркадий не хотел выглядеть идиотом.
Сообщение гласило: «Зафиксированное количество случаев: 1. Классификация: вызванное пользователем. Идентификация: Подольский Генрих Натанович. Время: 17 октября 2074 года».
Смерть Подольского оказалась единственной в своем роде.
Размышляя о природе уникальности и ее отличии от природы просто очень редких явлений – вроде «удачного» столкновения «сибири» с грузовиком-автоматом, – Аркадий пропустил момент, когда нужно было переключить автопилот на подлетную трассу ресторана «Тамилла». Конечно, его занесло в очередной туннель кольцевой трассы, проходившей под Москвой на уровне бывшего Бульварного кольца. Это был один из самых старых туннелей в городе, автоматика здесь не то чтобы оставляла желать лучшего, но соответствовала своими возможностями второму десятилетию XXI века. Реконструировать трассу собирались еще два десятилетия назад, но так и не собрались – у муниципалитета всегда находились более насущные проекты. В результате крейсерская скорость в туннеле была самой низкой в Москве, перестроения из ряда в ряд отнимали массу времени и вызывали у водителей приступы раздражительности, переходившие в эпизоды неоправданной агрессии. Никто не любил проходить по туннелю больше одного сегмента, а тот, кто по каким-то причинам вынужден был обойти кольцо целиком, мог считать себя кандидатом на занесение в «Российского Гиннесса».
Между тем Аркадию предстояло либо действительно сделать полный оборот – сорок минут кружения, способного вызвать приступ клаустрофобии! – либо развернуться на первом же сечении и все равно потерять почти полчаса времени на пробки, которые, казалось, возникли у каждого такого перекрестка еще в первый день пуска туннеля, да так до сих пор и не рассосались.
Аркадий предпочел постоять в пробке и развернуть машину. Расслабившись в кресле, он заглянул в ноутбук, нашел там идентификаторы дорожного инспектора, с которым говорил полчаса назад, и сделал вызов.
Майор ответил мгновенно и сразу узнал недавнего «клиента».
– Проблемы? – спросил он.
– Процедура, – сказал Аркадий, – для страховой компании. Данные грузовика у меня есть, но на мой запрос компьютер фирмы не ответит, я не дорожник. Хочу знать фамилию программиста, выпускавшего машину, данные о заказе груза…
– Эй, – прервал патрульный, помахав перед носом Аркадия толстым пальцем, – ты слишком многого хочешь.
– Фамилия программиста – это много? – удивился Аркадий.
– Это много. Это тянет на…
– Дача взятки при исполнении, – хмыкнул Аркадий. – Я не о тебе говорю, а о себе. При исполнении я, и мне это с рук не сойдет.
– Так, да? – прищурился патрульный. – Ну, как знаешь. Ты в розыске не первый год, верно? Правила тебе известны. Звони.
Он потянулся к поясу, и Аркадий сказал быстро:
– Ну хорошо, ваши правила, вам и играть. Сколько?
– По стандарту. Один круглый.
Сотня, значит. И Виктор ни за что не захочет платить, потому что страховой компании этот «взнос» никаким образом не объяснить. Своей сотни у Аркадия не было, а если бы и была, в конце концов, ему что, больше Виктора нужно в этом деле?
– Нет, – с сожалением сказал Аркадий. – Извини.
Патрульный пожал плечами и отключил линию.
Машина за время разговора успела, наконец, выехать на противоположную сторону трассы и понеслась ко входному зеву туннеля. Оставив на время посторонние мысли, Аркадий сосредоточился на том, чтобы не пропустить момент очередного переключения, и на этот раз сделал все ювелирно – выкатился на стоянку перед «Тамиллой» с такой точностью, что ведущему-дрифтеру оставалось только загнать машину в бокс и налепить электронную фишку.
Аркадий опаздывал на четверть часа и надеялся на то, что Раскина опоздает еще больше.
Поднимаясь в лифте на сороковой этаж, где располагался ресторан, Аркадий думал о том, что в действиях дорожного программиста инспекторы, несомненно, обнаружили либо криминал, либо, как минимум, служебную оплошность. Иначе майор потребовал бы за сведения не больше десятки. Он же сказал – стандарт. А сотенный стандарт – это серьезно. И если кто-то намеренно занимался перепрограммированием грузового компьютера, то…
Нет, чепуха. Замена одной исчезающей вероятности на другую, еще более нелепую. Кто мог, программируя трассу автомата, с точностью до миллиметра (!) предвидеть пересечение траекторий грузовика с «сибирью»? Ведь любое смещение – бортовое или по оси – привело бы к последствиям, которые…
Аркадий на мгновение представил себе: сплющенная в блин «сибирь», собственное тело, в котором не осталось ни одной не раздробленной кости, и мозг, серыми каплями разлетевшийся по задней стенке салона… У него опять начали дрожать ноги, и в зал ресторана Аркадий вошел, ощущая себя настолько уставшим и постаревшим (а может – родившимся заново?), что опустился на стул за ближайшим к двери столиком, пережидая слабость.
За столиком уже сидел клиент, поднявший на Аркадия недоуменный взгляд – вообще говоря, в приличных заведениях принято спрашивать разрешения.
– Простите, – сказал Аркадий. – Я не буду вам мешать, просто ноги… Сейчас я уйду…
– Да, конечно, – кивнул мужчина, продолжая рассматривать меню-голограмму и пальцем меняя угол расположения граней.
К столу уже спешил один из метрдотелей, заметив непорядок. Это был Лукьяненко, работавший в «Тамилле» четверть века и знавший всех, кто приходил в этот зал больше трех раз. Аркадий одно время бывал здесь довольно часто с Аленой, когда в их отношениях еще не было трещин.
– Добрый вечер, Аркадий, – сладким голосом сказал метрдотель, – вы заказывали столик, и я подготовил вам у окна, как вы хотели.
– Спасибо, – улыбнулся Аркадий, поднимаясь. – Что-то у меня в ногу стрельнуло, вот и…
– Что-нибудь не в порядке? – мгновенно обеспокоился Лукьяненко, изобразив на лице готовность к самопожертвованию ради блага клиента.
– Нет, все уже хорошо, – сказал Аркадий, двигаясь за метрдотелем в сторону огромного, во всю стену, окна с видом на вечернюю Москву.
– Женщина, которую вы пригласили, еще не появилась, – сообщил Лукьяненно, не оборачиваясь. – Ее немедленно проведут к вашему столику, если, конечно…
Он начал отодвигать для Аркадия стул, не закончив фразу.
– Если, конечно… – повторил Аркадий. – Что-то неверно в заказе?
– Нет, – торопливо сказал метр. – В заказе все в порядке… Вашу гостью зовут Наталья Раскина?
– Вам же это известно, – удивился Аркадий.
– Да… Просто сейчас уточняют…
– Что? – резко спросил Аркадий, опускаясь на стул и чувствуя, как новая волна слабости проходит от ног к затылку.
– Вы поднимались сюда от главного входа? – спросил Лукьяненко.
– Нет, на лифте со стоянки нижнего уровня.
– Ага… – задумчиво сказал метр, хмурясь. – Понимаете, на стоянке упала авиетка, женщина, водитель машины, погибла… несколько минут назад… Я имею в виду – на стоянке перед главным входом. Сейчас уточняют личность, при ней был только членский билет «гольф-клуба». Но похоже…
Телефон в его нагрудном кармане пискнул два раза, и Лукьяненко ловким движением поднес аппарат к уху. Слушал он недолго и, вернув телефон на место, сказал Аркадию с профессиональным участием:
– Это действительно Раскина Наталья Леонидовна. К сожалению, она умерла.
Аркадий вскочил, едва не опрокинув стол. Первым желанием было – немедленно вниз, нужно увидеть, нужно осмотреть место происшествия. Аркадий взял себя в руки: на месте происшествия ему делать было сейчас решительно нечего. Более того, появление частного детектива будет воспринято официальным оперативником МУРа, как попытка влезть в чужую епархию, и отмечено в рапорте, а потом иди знай, как отреагирует муровское начальство… Если оперативник решит, что убийство Раскиной (убийство, что же еще!) не связано с делом Подольского, то Аркадий информации не получит никогда. Конечно, ясно даже без очков, что Раскину убил тот же, кто убил Подольского и покушался на Аркадия, но это ясно ему, а что подумает оперативник, для которого погибшая женщина всего лишь объект съемки и не более того?
– Из окон второго этажа виден подъезд? – спросил Аркадий метрдотеля. – Я имею в виду, могу ли я…
– Лучше не нужно, – сказал над ухом чей-то голос, и Аркадий обернулся. Это был мужчина, за столик которого Аркадий опустился, когда вошел в зал ресторана. Теперь он рассмотрел внимательнее: около пятидесяти лет, выше среднего роста, пышная черная шевелюра, но с двумя залысинами, глаза синие, нос горбинкой… на кого он был похож? Ну конечно, если бы Аркадий сразу обратил внимание на этого посетителя… Непростительная небрежность, за такое Виктор обычно увольняет агента-филера сразу и без выходного пособия.
– Я Подольский Лев Николаевич, – неприятно высоким голосом сказал мужчина, протягивая Аркадию руку. – Простите, что не представился сразу, но я не знал, что это были именно вы. Я слышал, как господин… – он скосил глаза в сторону Лукьяненко.
Он прав, – подумал Аркадий. – Пока работает МУР, лучше не появляться даже в окне второго этажа.
– Садитесь, Лев Николаевич, – предложил Аркадий. Метрдотель спросил у Подольского, нужно ли перенести его столовый прибор, и получив согласие, включил меню-голограмму и удалился.
Аркадий отодвинул свое меню в сторону, чтобы видеть сидевшего напротив Льва Николаевича, и сказал:
– Учтите, все, о чем мы будем с вами говорить, является частью проводимого мной расследования по делу о смерти вашего родственника, Генриха Натановича Подольского.
Эта фраза была необходима для того, чтобы разговор имел официальный статус и при необходимости мог быть приобщен к делу в качестве улики, доказательства или свидетельского показания. Подольский тоже сдвинул меню и сказал:
– Понимаю. Вопросы будете задавать вы, или я тоже могу спрашивать?
– Смотря о чем, – пожал плечами Аркадий. – Естественно, мы не в прокуратуре и не в суде…
– Надеюсь, вы еще не говорили с раввином Чухновским? – Подольский наклонился вперед, наполовину погрузившись в меню, будто в большую ватную подушку.
– Говорил, – сухо сказал Аркадий. – Почему вас это волнует?
– Черт, – пробормотал Подольский. – Я же вас предупреждал по телефону.
– А яснее нельзя? – потребовал Аркадий. – Давайте сначала. Как вы узнали о том, что я веду дело о смерти вашего родственника?
– Ага, – задумчиво сказал Подольский, вылезая из меню, – значит, мне отвечать. А может, сначала закажем? Не знаю, как вы, а я с утра не ел.
– Вы живете в Туле, – сказал Аркадий, глядя, как Подольский, изучая меню, сразу показывает позиции блюд.
– Я живу в Туле, – согласился Подольский, не прерывая занятия. – О смерти Генриха узнал в половине четвертого ночи.
– Как? – воскликнул Аркадий. – Вы приняли некробиот и не сообщили об этом?
Подольский закончил, наконец, выбор и затолкал меню в столешницу, из скатерти остался торчать лишь верхний кончик. Лев Николаевич повертел головой, удивляясь тому, что заказанное до сих пор не несут, и лишь убедившись, что от кухни к столику движется тележка, накрытая колпаком, на котором стоял номер заказа, обернулся к Аркадию и сказал:
– Я принял некробиот, верно. А почему я должен был кому-то сообщать? Насколько мне известно, дело это, можно сказать, интимное, я даже на официальном следствии не обязан… поэтому цените, что я…
Интимное, верно, он прав. Вот и Алена так интимно… Стоп, – подумал Аркадий.
– Извините, – сказал он, – вы правы, если имела место естественная смерть. Вы ведь должны были это понять – как он умер…
– Конечно, – пропищал Подольский. – У него схватило сердце, я это ощутил и успел классифицировать, пока шла агония. Острая сердечная недостаточность на фоне неоправданного страха, типичного для таких приступов. Экспертиза это показала?
– Да, – подтвердил Аркадий. – Но было кое-что еще…
– Еще? Нет, ничего больше.
– Послушайте, Лев Николаевич, – медленно сказал Аркадий. – Давайте начистоту. Вы сами напросились на разговор. Если только для того, чтобы убедить меня в том, чего не было на самом деле, то не будем терять времени. Поедем в агентство, я посажу вас под полиграф и задам вопросы, которые имею право задать. Хорошо?
Подъехала тележка, и на стол перед Подольским выкатились заказанные блюда – тарелки с салатами, харчо, накрытая крышкой посуда со вторым… Подольский придвинул салат, отослал механизм подачи и ответил:
– Хорошо, вы правы. Если бы Генриха свалил приступ, я не стал бы ехать в Москву. Не очень-то мы друг друга любили. Послушайте, Аркадий Валериевич, я действительно с утра не ел. Потом я объясню причину, а пока… Кстати, почему вы не заказали?
