скачать книгу бесплатно
Ведущая. Можете пояснить?
Алиса. Они у меня… (думает) слишком традиционные какие-то. Я чувствую, что они меня любят, но мы постоянно спорим: я хочу быть собой, они – пытаются меня изменить. Они меня никогда не понимали. И вообще, они представляли меня не такой. Ну, в детстве, когда думали, какой я вырасту.
Ведущая. А какой они вас представляли?
Алиса. Женственной. В их понимании.
Ведущая. Как вы это поняли?
Алиса. Несложно понять. Постоянные намёки. Подарки.
Ведущая. Какие, к примеру, подарки?
Алиса. Платья. Парфюм. Косметика. Косметика – это не страшно. Я ей пользуюсь. Не теми оттенками, какими они меня задаривают, но раз в год и палка стреляет. Просто крашу глаза чёрным.
Ведущая. Вы сказали, что чувствуете, что они вас любят. Они говорят вам об этом?
Алиса. Хм. Интересный вопрос. Нет, никто не говорит мне «я люблю тебя». Они говорят не так. У них множественное число. «Мы тебя любим». «Мы с папой тебя любим». «Мы с мамой тебя любим». «Ты же знаешь, что мы тебя любим?». Всегда в одних и тех же ситуациях. Когда они знают, что мне сейчас что-то не понравится. Когда я, например, открываю подарок на день рождения, а там – блевотная юбка в горошек. И они такие: «Ты же знаешь, что мы тебя любим?»
Ведущая. А вы говорите им, что любите их?
Алиса. Нет. Можно покурить?
День 36, неделя 6, понедельник
Во второй половине дня Кира, дождавшись нужного уровня утомления, пошла к торговому автомату, чтобы (как обычно) купить себе сок и сходить на небольшой перерыв. Придя в лифт-холл и подойдя к торговому автомату, она начала искать в нём сок (ему иногда меняли полку и слот) и вдруг увидела, как мимо прошёл Макс; заметив её, он тут же остановился. Её сердце неожиданно для неё самой ударилось о подбородок; пришлось его с усилием сглотнуть.
– Привет, – сказал он своей обычной интонацией; через его привычную расслабленную уверенность, однако, пробивалось какое-то непонятное смятение.
– Привет, – ответила она и попыталась сосредоточиться на покупке сока: у неё получалось плохо – она не соображала, куда нажимала и что делала; из пальцев испарился весь автоматизм, и голова не могла им помочь – все мысли были изгнаны неясно откуда взявшимся пульсирующим волнением.
Макс не уходил и ничего не говорил. Наступившая мучительная тишина привела Киру в такое замешательство, до какого её не смог бы довести ни один потенциальный диалог, и заставила её воспользоваться любимым приёмом, обычно помогавшим ей справляться с взволнованностью – изобразить небрежную уверенность.
– Ты мне соврал, кстати, – непринуждённо бросила она, посмотрев ему в глаза.
На мгновение на его лице отразился испуг, с которым он (как обычно) справился в пределах секунды.
– Про что?
– Про крышу, – ответила Кира, присев за двумя упаковками сока, которые ей наконец-то удалось купить: её сбитое сознание умудрилось не ошибиться с типом товара и заставило её пальцы напечатать именно то число, которое отвечало за выбранный сок; пальцы, однако же, ошиблись с количеством и вместо цифры «один» нажали «два»; она, взяв в расчёт спутанность своих мыслей, посчитала это необыкновенным успехом – если бы она напечатала «десять», то их разговор проходил бы под унизительный грохот упаковок сока, падающих на дно автомата.
– Про что именно? – недоумённо спросил Макс: он не мог соврать ей про наличие обустроенной крыши, так как водил её туда лично.
– Ты сказал, что она используется как курилка. Там, между прочим, есть прекрасные боковые зоны.
– Я хорошо помню, что сказал «в основном». В основном, как курилка, – начал улыбаться он.
Киру ошеломило то, что он не только хорошо помнил их второй диалог, но ещё и уверенно подчеркивал этот факт.
– По-моему, там пятьдесят на пятьдесят. Половина – курилка, половина – зона отдыха. Наверное, восприятие зависит от того, что там в основном делать, – заметила она, сделав ироничный акцент на его формулировке.
– Ты так думаешь? – Макс шутливо подхватил её насмешливую интонацию.
– По-твоему, я сейчас чужие мысли озвучиваю?
– По-твоему, я в основном хожу туда дымом дышать?
– Ты у меня спрашиваешь? – удивилась она.
– Хочешь сходить? – внезапно предложил он.
– Подышать?
– Посидеть.
– Это не вопрос. Один-ноль.
Они, почти смеясь, не отрываясь смотрели друг на друга.
– А ты не против моей компании? – спросила она.
– А ты не против моей?
– Что нужно ответить?
– А ты не помнишь?
– Помню. «Я только за».
– Один-один, – сказал он и нажал на кнопку вызова лифта.
В лифте было много народу: не настолько много, чтобы начать протискиваться, но и не настолько мало, чтобы ни с кем не соприкасаться.
– Хочешь сок? Я купила два. Случайно.
– Случайно? – переспросил Макс, скептически подняв бровь.
– Так ты хочешь? – нетерпеливо повторила она.
– А какой выбор?
– Яблочный или яблочный. Только не говори «два-один», я всё-таки сок предлагаю.
– Да, давай. Спасибо, – ответил он, взяв одну упаковку.
– Расскажи ещё про вашу поездку, – попросила Кира.
Они вышли из лифта и пошли к лестнице.
– Я только и делаю, что про себя рассказываю. Твоя очередь.
Кира, вздохнув, решила, что это было справедливым замечанием.
– Что бы сказать… Хм. А, вот. Твой отец недавно спросил у меня, как мне здесь. И я поняла, что здесь действительно классно. Взять хотя бы коллег. Такие… какое же слово подобрать? Адекватные, что ли. Вот, точно. Адекватные.
– Есть, с чем сравнить?
– Да. Именно. С прошлым местом.
Они вышли на крышу, повернули налево и пошли к столикам: левая сторона крыши, как заметила Кира, была популярнее правой из-за более живописного вида на город; и в правую почему-то гораздо чаще сдувало табачный дым.
– Расскажи про кого-нибудь.
– Тебе это интересно? – с недоверием спросила она.
– Конечно, – произнёс он такой ровной интонацией, что ей не удалось считать подтекст этого «конечно»: имелось в виду восторженное «конечно, мне очень интересно!», слегка увлечённое «конечно, я бы послушал» или утомлённое «конечно: нужно же как-то поддержать разговор»?
– Хм-м… – задумалась она, – У нас было тесно и мой стол стоял вплотную к столу коллеги. Старше меня года на два. Он был… – Кира снова задумалась, подбирая слово, – Капризный. Точно. Капризный. Постоянно высматривал, не пересекли ли мои бумаги стык между нашими столами. Ворчал на каждый найденный миллиметр и демонстративно сдвигал их. Я хотела на день рождения подарить ему линейку с надписью «для пущей точности».
Они сели за столик. Макс смотрел на неё с довольной улыбкой.
– Мне нравится, – сказал он, открывая сок, – Давай дальше.
– Тебе нравится слушать, как я жалуюсь? – спросила Кира, недовольно сдвинув брови.
– Нет, мне просто нравится тебя слушать, – спокойно ответил он.
– Ладно. Я не хотела с ним особенно разговаривать, так как мы и так сидели практически на головах друг у друга; я не хотела мешать больше. Но он иногда заговаривал со мной. Внезапно. Абсолютно внезапно. Специально выбирал момент, когда я по всем признакам была особенно занята. Спрашивал что-то типа «а ты учишь какой-нибудь язык?». Мне тогда хотелось ответить «матерный». Но я не хотела выглядеть грубо; отвечала ему. Так, на отвали. Но! Несмотря на это, он дожидался, пока я задам из вежливости какой-нибудь ответный вопрос (типа «да, а ты?») и такой: «не отвлекай – не видишь, я работаю» и поворачивался к себе.
В процессе рассказа Кира настолько оживилась, что перешла на красочные перепады интонаций и даже жестикулировала. Макс продолжал смотрел на неё со своей характерной улыбкой, которая придавала его глазам немного игривый блеск.
– Давай ещё.
– Хочешь ещё? Будет ещё. Я вчера вас видела.
Макс подавился соком настолько неожиданно, что Кира вздрогнула.
– Кого? – глухо спросил он сквозь кашель, приложив ко рту тыльную сторону ладони.
– Тебя с семьёй. На пляже.
– А, – понял он; его внезапно появившаяся обеспокоенность тут же исчезла, – Мы тебя не видели.
– Мы с подругой сидели на этом… каменном парапете. Вы мимо прошли, по песку. Ты ныл, что тебе жарко.
Она улыбнулась и пристально посмотрела на него в ожидании реакции.
– Да, было такое, – улыбнулся он в ответ, – Было оглушающе жарко.
– И кто выиграл?
– Во что?
– Во фрисби.
– То есть потом вы нас тоже видели?
– Нет, вы говорили про это, когда проходили.
– А. Ты спрашивала, кто выиграл? Ну не я.
– «Не я»? А ты разве не был в команде с мамой?
– Был. Ты точно за нами не следила?
– Нет, вы про это тоже говорили. То есть выиграли не вы?
– Угу.
– А вы всегда делитесь на команды именно так?
– Нет. По-разному. У нас, кстати, у каждого из делений на команды по два человека есть названия: «по похожести», «по полу» и «по возрасту».
– Ух ты, – просияла Кира, – А у вас есть ещё семейные традиции? Кроме ежегодных поездок? – выпалила она, чувствуя, что если бы на выходе у этого вопроса стояла бетонная стена, он пробил бы и её и вырвался бы наружу.
– Дай подумать… В новый год мы часами играем в игру под названием «Кто я?»
– Ух ты! Опять играете? Я вам завидую, – призналась Кира, – Расскажи, – выдохнула она, продолжая смотреть на него горящими глазами.
– Мы садимся в круг…
– За стол? – воодушевлённо перебила она.
– Нет, на пол. На ковёр. У нас есть специальный набор: клейкая бумага и четыре ручки. Каждый пишет имя какого-нибудь персонажа – неважно, выдуманного или настоящего – переворачивает, чтобы не было видно, и отдаёт соседу. Ну и вот. Каждый клеит это на грудь – но не слишком низко, чтобы нельзя было самому прочитать – куда-то сюда, – Макс показал на основание шеи, – и потом задаёт наводящие вопросы, чтобы угадать, кто он.
– А. Я поняла. То есть мне достаётся неизвестный персонаж, я как бы становлюсь им и задаю о нём вопросы, чтобы узнать, кто я?
– Ага.
– Вопросы задаются всеми по очереди или одним человеком, пока не угадает?
– Пока не угадает.
– Ух ты! – воскликнула Кира, не скрывая свой восторг, – Кем ты был в последний раз? – спросила она, подавшись вперёд и опёршись локтями о стол.
– Надо вспомнить. У нас было много раундов.
– Вспомни кого-нибудь одного.
