скачать книгу бесплатно
– Нет, я… – начал говорить Макс, убирая телефон в передний карман брюк, но почему-то не закончил фразу и тут же спросил, – В какую тебе сторону?
«Туда же, куда и тебе», – упрямо подумала Кира.
– А тебе?
Он внимательно посмотрел на неё – так, будто пытался понять, чего она хотела добиться, желая узнать его направление.
– А тебе? – с мягкой настойчивостью переспросил он.
– Ладно. Мне туда, – сдалась она, показав направо, в сторону парка, – Хотела погулять.
– Мне туда же, – к её радости ответил он, – Ты против моей компании?
Это была необычная формулировка. Неужели он подумал, что она пыталась от него отвязаться?
– Не против, конечно. А ты подумал, что я хочу пойти в противоположную от тебя сторону? – спросила Кира, не найдя ничего лучше прямого вопроса.
– Именно так и подумал, – спокойно ответил Макс.
Кира изумлённо приподняла обе брови.
– Неправильно подумал. И вообще я в последнее время много жаловалась, так что давай теперь ты пожалуешься мне на что-нибудь, – быстро попросила она, чтобы показать свою увлечённость диалогом и тем самым в очередной раз опровергнуть его непонятно откуда берущееся предположение о том, что она не была заинтересована в его обществе.
– Ух ты, как удачно.
– Почему?
– Вход в парк совсем рядом, я не успею ничего рассказать, – довольно объяснил он.
– Точно… – разочарованно протянула Кира.
– Я могу погулять немного.
– Ты же куда-то шёл, – заметила она, удивившись.
– У меня ещё есть время.
– Отлично тогда. Давай. Жалуйся. Посмотри, каково это, – задорно сказала она: теперь настала её очередь расплываться в довольной улыбке.
– Я не знаю, на что жаловаться. Ладно, сейчас подумаю. Хм… Можно и про это. У нас с сестрой есть кузен – Влад – и мы его ненавидим.
– Какое сильно слово, – удивилась Кира, на ходу обернувшись к нему так, что ей пришлось пройти пару шагов спиной вперёд, – За что?
– За всё. Мы проводили много времени в детстве и каждый раз… – он внезапно замолк и посмотрел на неё с каким-то неприятным осознанием, – Я тебя понял.
– В смысле?
– Жаловаться как-то неприятно. Как будто ноешь и напрашиваешься на сочувствие, – признался Макс, слегка сдвинув брови.
– Вот видишь!
– При этом я сам не воспринимаю это, как жалобы: это не более чем воспоминания, – продолжил рассуждать он.
– Всё равно неприятно, да? А ты заставлял меня каждый раз вспоминать что-то новое.
– Поэтому ты хотела от меня убежать?
– Я не… – начала оправдываться Кира, но, внезапно осознав спокойную повседневность интонации его вопроса, отвернулась, чтобы подавить смех, – Неважно, – решила она, справившись с порывом, – Не уходи от темы. Продолжай.
– Ладно. Когда мы только с ним познакомились… Я, кстати, не знаю, почему мы не были знакомы раньше.
– А сколько вам с Майей было лет? И чей он сын?
– Девять и шесть. Брата папы. Так вот, когда мы только познакомились (он, кстати, на год меня старше), он пришёл с другом, и они тут же предложили нам идти играть. Они сразу нашли, во что играть: нужно было разбиться на две команды и по очереди – на время – проходить полосу препятствий: чья команда пройдёт быстрее, та и выиграла. Нужно было выбрать какой-нибудь участок и пройти его с закрытыми глазами, и в каждой команде один был тот, кто проходил бы участок, а другой – кто давал ему голосовые команды.
– То есть пока одна команда проходит, другая засекает время?
– Ага. Влад начал говорить, что нам нет смысла играть друг против друга, в смысле я с сестрой против него с другом; что для лучшего знакомства нужно разбиться так, чтобы было больше взаимного общения, и чтобы в командах с закрытыми глазами ходил тот, кто младше – то есть мы с Майей – потому что они старше и опытнее и могут лучше объяснить, куда идти. Короче, в какой-то момент мы поняли, что они соревнуются друг с другом, кто поставит своей жертве больше травм, намеренно заводя её не туда.
– У него всё в порядке с головой? – оторопело спросила Кира.
– Мы до сих пор сомневаемся. У Майи даже шрам остался с тех пор. Небольшой и незаметный, но шрам.
– И вы общались после этого?
– Приходилось. Родители нас постоянно сводили, наивно думая, что мы подружимся.
– Но вы же рассказывали им про него?
– Думаешь, мы молчали? – недоверчиво спросил Макс, подняв одну бровь, – Мы не из тех, кто молчит. Родители думали (может, до сих думают), что это невинные детские обиды.
– А когда вы в последний раз виделись?
– Пару лет назад, наверное. Мы уже не дети – нам не нужно общаться. Мы его игнорируем в основном. Зато в детстве благодаря ему мы с Майей одновременно узнали, что такое приступ бешенства, – сказал он, и улыбнулся так, будто это воспоминание было отчего-то очень забавным; может быть оттого, что прошедшее с тех пор время стёрло все неприятные ощущения, оставив в памяти бойкую картинку с двумя разъярившимися детьми.
– Ого!
– Да, нас никто в жизни никогда так не злил, как он, – небрежно добавил Макс, – Зато если мы с ней ссорились, то стоило ему приехать, мы не только тут же мирились, так ещё и закрывались в чьей-либо комнате в порыве семейной солидарности.
– Как мило, – Кира расплылась в улыбке.
– Иногда устраивали конкурс «нарисуй Влада»: всегда получался монстр на фоне Трансильванского замка. Имя подходящее. Родители, кстати, пользовались нашей реакцией на него. Угрожали привезти его, если мы ссорились.
– Часто вы ссорились?
– По мелочи – часто. Крупно… – Макс помолчал, задумавшись, – очень редко. Опять я всё время про себя рассказывал, – недовольно заключил он, – В следующий раз твоя очередь.
За время своего разговора они успели пройти круг по этому небольшому парку (они не прошли по его периметру, а просто обогнули фонтан) и теперь возвращались к его воротам.
– Я думаю, я пойду, – сказал Макс.
– Да, давай. Я ещё погуляю.
– Что будешь слушать?
– Radiohead.
– Серьёзно?
– Нет, – ответила она, и они, последний раз за сегодня улыбнувшись друг другу, разошлись.
День 40, неделя 6, пятница
Кира никак не могла выкинуть из головы вчерашний диалог, во время которого Макс напрямую сказал ей о том, что она, по его мнению, пыталась от него отвязаться. Это открытие чрезвычайно удивило её: она была уверена, что своей несдержанной восторженностью, которую она, оглядываясь назад, считала отталкивающей, и своими доходящими до бестактности назойливыми расспросами создавала впечатление прилипчивой дурочки – и уж точно не холодной королевы, которая презрительно сторонится его компании. Неужели её внешние проявления так отличались от её внутреннего состояния? «Если это так, то разумно ли осуждать людей за манеры, которые кажутся нам недружелюбными, или приписывать им мотивации, которые кажутся нам явными? Нам может много чего казаться», – подумала она.
В начале часа, следующего за последним рабочим, Кира вышла из здания навстречу ослепительно солнечной улице. Она тут же завернула в тень у стены и остановилась, не особенно задумываясь о том, зачем она это делает. Если бы она спросила у себя: «Кира, зачем ты это делаешь?», то ей пришлось бы признать, что дни (по крайней мере, рабочие), прошедшие хотя бы без одного короткого диалога с Максом, перешли в разряд неполноценных и старались быть поправленными на автомате.
Минут через десять он наконец-то вышел из крутящихся дверей здания и, как будто ожидая найти её здесь, тут же направился к ней. Чтобы ему не показалось, что она его преследует («Судя по вчерашнему опыту, ему так, скорее всего, не покажется…»), Кира, как только различила его фигуру сквозь стёкла огромного окна, тут же сделала вид, что приняла звонок, а когда он почти подошёл к ней, громко проговорила в телефон «А, то есть не сегодня? Ну тогда я пойду домой» и, положив трубку, сказала «Привет».
– Ага, то есть ты домой? Привет.
– А что, тебе туда же?
– К тебе домой? – спросил он своей обычной спокойной интонацией, в которой Кира уже начала учиться различать оттенки; их, если подумать, было множество: сквозь ровную поверхность могли проступать утомлённость, заинтересованность, насмешливость, игривость и много чего ещё; считывать их, правда, получалось далеко не всегда.
– Очень смешно, – без улыбки ответила Кира, – В ту же сторону.
– Да, мне туда же. Ты против?
– Спрашиваешь не по форме, – строго сказала она.
– А какая форма?
– Ты не помнишь?
– Ты не напомнишь?
– «Не против моей компании?» – подсказала она.
– Не против моей компании?
– А ты не против?
– Нет.
– Два-один. Я тоже не против.
Разговаривая, они успели выйти на тротуар и шли в привычном Кире направлении по пути к её дому.
– Твоя очередь рассказывать, помнишь? – сказал Макс после небольшой паузы.
– Мне уже не на что жаловаться.
– Можно что-нибудь другое.
– Ага, у нас теперь другая рубрика? – спросила она, улыбнувшись в первый раз за их диалог, – Хорошо. Раз нет конкретной темы, то… Что противоположно жалобам? Симпатии? Расскажу то, что мне понравилось. Помню, в универе был один парень с моего курса, который каждый год на свой день рождения надевал большую картонную корону и носил её весь день. Классно. Я прямо завидовала. Преподавателей можно было делить на три группы по реакции на него: те, кому без разницы, те, кому нравилось, и те, кто был возмущён и требовал снять.
– Так если ты завидовала, делала бы так же.
– Нет. Смелости не хватало.
– Интересно, что у нас есть такая же традиция.
«Каких традиций у вас нет?!» – захотелось закричать Кире в порыве удушающей белой зависти.
– Носить корону весь день рождения?
– Угу. У нас даже есть готовая корона. Только по нашим правилам дни рождения проводятся исключительно дома. Если хочешь пойти куда-нибудь с друзьями или с кем-нибудь ещё, то в любой другой день, но не в саму дату.
– Ещё скажи, что у вас есть традиции по тому, как проводить сам день рождения, – проговорила она, понимая, что почти перестала смотреть на дорогу и шла, повернувшись к Максу и смотря на него всё более и более разгорающимися глазами.
– Есть, да. Скажешь, тебе интересно? – спросил он, кинув на неё быстрый сомневающийся взгляд.
– Конечно. Какие?
– У нас точно есть серии воспоминаний: каждый должен вспомнить какое-нибудь яркое событие, связанное с ним и с именинником.
– Ух ты…
Кира представила себе такую традицию в кругу своей семьи – в те времена, когда отец был ещё жив. В день её рождения он, конечно же, прилагал усилия и улыбался больше, чем один раз в день – особенно тогда, когда они с мамой дарили ей подарки и разрезали праздничный торт; но она никак не могла представить себе, что они проводили «серию воспоминаний». Между отцом и матерью накопилось слишком много обид, а ей и отцу нечего было вспомнить; им с мамой пришлось бы играть вдвоём.
– А ещё есть? – спросила она, чтобы не зацикливаться на своих мыслях.
– Нужно заранее найти какое-нибудь совместное фото. Любое. Просто так, чтобы вспомнить.
– В смысле парное? Меня и того, у кого день рождения? За последний год или вообще?
– Да, парное. Вообще, конечно.
– Обалдеть, – подытожила Кира и решила, что фразу «вы такие классные» лучше было не произносить вслух, чтобы не заострять внимание на вялости и тусклости своего семейного круга, – Ты говорил вчера, что вы с Майей часто ссорились по мелочи. А вообще вы соперничали? Часто соревновались?
– Ещё как. Родители, кстати, этим пользователь.
– Как? Типа «кто первый приберётся в комнате – тот молодец»?
– Типа того. Или они говорили, что хотели бы, чтобы мы прочитали какую-нибудь книгу, и мы неслись читать, чтобы закончить её быстрее другого.
– А как родители проверяли, что вы действительно её прочитали?
