Полоцкое разоренье

Занавѣсъ

Дѣйствіе II

Пожарище Полоцкаго Дѣтинца. Ночь; луна въ тучахъ; тусклый свѣтъ. Въ глубинѣ, y костра, славянская стража; слѣва, y обгорѣлыхъ теремныхъ службъ, брошенъ на голой землѣ варяжскій полонъ, связанный; справа теремъ Рогволода, тоже обгорѣлое и полуразрушенное зданіе, откуда по временамъ доносятся пѣсни и хмельные крики; въ окнахъ яркій свѣтъ.

Ингульфъ, Гаральдъ и плѣнные варяги.

Гаральдъ.

Что вы молчите, витязи морей?Не отмолчаться намъ отъ лютой казниИ призракъ смерти скорбью не прогнать.

1-й варягъ.

Я проклинать усталъ. Не внемлятъ богиПроклятіямъ. Оставилъ насъ Оденъ.

2-й варягъ.

А я молчу затѣмъ, что слезы гнѣваБезсильнаго давно уже стоятъВъ глазахъ моихъ: заговорю заплачу,А не пристало воину.

Гаральдъ.

Съ зареюЖдетъ насъ костеръ и пытка. Трижды счастливъПокойный Рогволодъ!

1-й варягъ.

Теперь пируетъ съ предками въ ВалгаллѣДухъ конунга воинственный… а мы!Въ полонѣ мы и Асамъ ненавистны! Угодна мрачной Гелѣ наша смерть,Ея пировъ добыча наши души.

2-й варягъ.

Я сагу o Рагнарѣ королѣСлыхалъ не разъ. Его въ змѣиной ямѣТомилъ полономъ лютый врагъ. КорольВъ тюрьмъ своей, смотря голодной смертиВъ костлявое, безглазое лицо,Оковами тяжелыми сражаясьСъ ужами и ехиднами, сложилъПѣснь про свои бывалыя побѣды,Про жалкій свой безвременный конецъ.Та пѣснь жива, и живъ Рагнаръ съ ней вмѣстѣ!А мы?.. Увы! на памяти людскойКороткія, какъ въ полдень, лягутъ тѣни,И эти тѣни – наши имена.

Гаральдъ.

Я пѣснь сложилъ бы, но кому ту пѣснюЯ передамъ? Безмолвная умретъОна, какъ мы, съ грядущею зарею.

1-й варягъ.

Ингульфъ! никакъ ты спишь, Ингульфъ?

Гаральдъ.

Оставь!Зачѣмъ будить? Онъ славно поработалъМечомъ сегодня; примахались руки,Могучія устали плечи. Спи, Ингульфъ!.. Бѣднякъ! изъ насъ ты всѣхъ несчастнѣй.Два счастья мы теряемъ: жизнь и славу,А ты еще вдобавокъ и любовь!

2-й варягъ.

Его въ зятья покойный конунгъ прочилъ,Наслѣдовать онъ Полоцкъ долженъ былъ…

Ингульфъ.

 О-о-о-о!.. Умолкните вы, совыЗловѣщія! Что пользы сострадать,Когда помочь вы мнѣ не въ состояньи?Что пользы сокрушаться, вспоминатьО томъ, чего и праведные богиПо-новому не въ силахъ передѣлать?Усните лучше! Много надо силъНабраться вамъ, чтобы разсчеты съ жизньюСвершить достойно, глазомъ не смигнуть,Когда огонь, служитель алчной смерти,Багровымъ окомъ глянетъ вамъ въ лицоИ, какъ лукавый песъ, дворовый льстивецъ,Лизнетъ въ уста васъ краснымъ языкомъ.Усните! ночи лѣтнія коротки!

Варяги умолкаютъ и мало-по-малу, одинъ за другимъ, засыпаютъ. Ингульфъ одинъ бодрствуетъ.

Ингульфъ.

Любовь, престолъ и слава – три мечты,Три сновидѣнья. Думалъ переполнитьЯ вашимъ отголоскомъ цѣлый міръ:Не та судьба! Я завтра стану пепломъ,Поднимется отъ пепла черный дымъ,И кончено!..На что-нибудь получше я гожусьСлавянскаго костра, но жребій смертиМнѣ выпряли завистливыя Норны.Они сильнѣй меня: да будетъ такъ!

Взрывъ криковъ и хохота въ теремъ.

Пируетъ врагъ, кропитъ виномъ и медомъСвоихъ убитыхъ память. На погибельВаряжскую за кубкомъ кубокъ пьетъ.За браные столы красивыхъ плѣнницъНасильно посадилъ и поцѣлуиСрываетъ съ блѣдныхъ устъ. И тамъ позоръ!..Она княжна Рогнѣда!.. Боги неба!Молніеносецъ Торъ!..Я видѣлъ: въ теремъВломился врагъ, – и встрѣтила егоРогнѣда, какъ Валькирія. На помощьЯ бросился и улицей кровавойВъ толпѣ враговъ свой обозначилъ путь.Ужъ близко былъ я. Но тяжелый камень,Нежданнымъ гостемъ, свистнулъ изъ пращи —Безъ памяти упалъ я, оглушенный,Къ ногамъ Рогнѣды… Если бы y нихъИ умереть тогда, не оживаяДобычею для пытки и костраИ для стыда безмѣрнаго, – увидѣтьЕе – княжну, красавицу моюВладимира[10] поруганной рабыней!Увидѣть и терпѣть! Оковы грызтьОтъ бѣшенства и быть не въ состояньиОтмcтить врагу!.. О ты, богиня мести,Кровавая, съ желѣзными зубами!Зачѣмъ ты измѣнила мнѣ, за чтоПокинула?..

Рогнѣда, въ разорванной бѣлой одеждѣ, появляется на крыльцѣ терема.

Рогнѣда.

Кто плачется и стонетъТамъ въ темнотѣ? Не воронъ ли морской,Таинственный посланникъ вѣщей ночи,Пророкъ кровавыхъ бѣдствій?.. Смолкни, воронъ!Несчастья кубокъ полонъ до краевъТебѣ въ него ни капли не прибавить!

Ингульфъ.

Кто блѣдной тѣнью всталъ тамъ надъ землей?

Рогнѣда приближается.

А! разорвись, мое на части сердце!Ты!.. ты!.. княжна Рогнѣда!

Рогнѣда.

Кто?.. Ингульфъ!

Ингульфъ.

Остановись! куда бѣжать ты хочешь?

Рогнѣда.

Скрыть мой позоръ отъ взгляда твоего!

Ингульфъ.

Зачѣмъ скрывать? я брать твой по несчастью.Ты видишь стыдъ мой: я лежу въ цѣпяхъ.А о твоемъ и спрашивать не надо!

Рогнѣда.

Убей меня, убей своей рукою!Мнѣ легче будетъ.

Ингульфъ.

Радъ бы… связанъ я!

Рогнѣда.

О, честь моя погибшая! о, юность,Увядшая, не вѣдая расцвета!

Ингульфъ.

Я связанъ, ты свободна. Ножъ возьми,Сама съ собой покончи.

Рогнѣда.

Не рѣшаюсь.Такъ молода я… страшно мнѣ…

Ингульфъ.

Дитя!Страшнѣе смерти будетъ жизнь безъ чести,Воспоминаній полная кровавыхъИ безъ надеждъ на лучшее…

Рогнѣда.

А месть?Иль ты ее надеждой не считаешь?

Ингульфъ.

О, женщина! большое слово тыПромолвила.

Рогнѣда.

А дѣло будетъ больше.О, если бъ видѣлъ сердце ты мое!Полно оно, какъ туча грозовая,Палящихъ молній праведнымъ огнемъ.О, пожалѣй меня! смѣшались мысли,И черепъ лопнуть хочетъ… Я горю,Я задыхаюсь!.. льется въ этихъ жилахъНе кровь, но яростное пламя точноРазрушеннаго Полоцка пожаръПереселился въ грудь мою.

Ингульфъ (холодно).

И ПолоцкъГорѣлъ съ утра, а къ вечеру погаснулъ.

Рогнѣда.

Мой пламень не угаснетъ, – далъ ему Владимиръ[11] слишкомъ много пищи.

Ингульфъ.

Знаю.Но мужества достанетъ ли въ тебѣСлужить богинѣ мести? Берегись!Не приступай, своей не взвѣсивъ силы,Къ желѣзному богини алтарю!Въ рукахъ ея сверкаетъ мечъ двуострый,Преступнику и мстителю равноБлестящими грозящій лезвіями.Кто жаждетъ мести, голову своюВъ закладъ подъ эту месть отдай сначала.

Рогнѣда.

Готова гибнуть лишь бы отомщенной! Ингульфъ! ты воинъ, ты меня любилъ,Такъ научи меня, что надо дѣлать,Какъ месть начать!

Ингульфъ.

Убей врага измѣной,Убей его въ объятіяхъ своихъ!

Рогнѣда.

Убить!.. теперь?.. Ингульфъ! должно быть, малоНесчастенъ ты, коль мщеньемъ смерть считаешь.Смерть счастіе.

Ингульфъ.

Для горемыкъ такихъ,Какъ мы съ тобой. Но онъ вѣдь побѣдитель.

Рогнѣда.

Убить его? О, нѣтъ. Цѣню дорожеЯ месть свою. Ужели кровь егоТакъ драгоцѣнна, что лишь ей одноюЯ искуплю и голову отца,И дымъ костровъ, зажечься вамъ готовыхъ,И трупы честныхъ родичей моихъ,На полоцкой защитѣ убіенныхъ?Такъ драгоцѣнна, что и честь моюИзъ пропасти позора вновь подниметъВсе та же чудодейственная кровь?Чья кровь!.. о, адъ и небо! стыдно молвить!..Чья кровь! потомка прихоти княжой,Рабынею рожденнаго!.. И въ черномъЕя потоки хочешь утопитьТы ненависть мою? О, нѣтъ! всѣмъ родомъ,Всѣмъ княжествомъ своимъ онъ мнѣ заплатить!..Приди ко мнѣ на помощь, злая ложь!Лукавое безстыдство, стань оружьемъДля гнѣва моего! своимъ щитомъПокрой меня, двуликое притворство!Владимиръ[12] хочетъ ласки – онъ получитъНеслыханную ласку! ОбовьюсьЯ, какъ змѣя, вкругъ княжескаго сердца,И доступа не будетъ никомуКъ душѣ его. Единственнымъ совѣтомъЕму моя да будетъ воля! СтрастьЛюбовная подсказывать рѣшеньяКняжія станетъ, и незримымъ ядомъЯ въ нихъ волью всю ненависть моюКъ злодѣю Полоцка! Своимъ народомъЛюбимъ Владимиръ, скоро ненавидѣтьЕго начнутъ. Варягамъ лютый врагъСлавянскій князь, – войдутъ въ почетъ варяги!

Ингульфъ.

Мудреное задумала ты дѣло!

Рогнѣда.

Убить его?! Сперва столкну врагаЯ со стола княжого. Пусть изгоемъРодной страны влачитъ онъ жизнь свою!Пускай себя увидитъ одинокимъ,Разбитымъ, нищимъ, безъ друзей, безъ властиИ безъ любви! пускай утратитъ онъВъ себя, въ людей, въ боговъ могучихъ вѣру!Какъ мы, пускай клянетъ свою судьбу,Безумствуетъ и черный образъ смертиЗоветъ къ себѣ!.. Но смерть къ нему придетъНе ласковой Валкиріей съ привѣтнымъ,Валгаллу отражающимъ, лицомъ:Она, какъ ядовитая гадюка,Въ ночи къ нему измѣной подползетъ.Въ послѣдній часъ, въ гробу одной ногою,Съ отчаяньемъ узнаетъ онъ, что мнѣ,Одной лишь мнѣ обязанъ онъ паденьемъЗвѣзды своей съ небесной высоты.

Ингульфъ.

Да побораетъ Торъ-молніеносецъИ хитрый Локи, разума вожатый,Тебѣ въ путяхъ твоихъ. Не знаю я,Свершишь ли, что задумала, но вѣрю,Что ненависть твоя непримирима.Живи во имя прошлаго! КостеръНе страшенъ больше мнѣ: ты наши костиНе позабудешь въ мщеніи своемъ.Прощай, княжна, и вспоминай пороюИнгульфа… друга, что тебя любилъ,Какъ эти тучи любитъ буйный вѣтеръ,Какъ волны моря любятъ корабли!

Рогнѣда.

Ты позабылъ, Ингульфъ, что предъ тобоюНе прежняя Рогнѣда, но рабаСлавянскаго полона, только имяНосящая Рогнѣды…

Ингульфъ.

О, княжна!Что мнѣ до плѣна твоего? Все та жеТы для меня, и страсть моя все та же;И, если бы предъ смертію «люблю»Я услыхалъ изъ устъ твоихъ прекрасныхъ,Пошелъ бы я навстречу синелицейВо тьмѣ живущей Гелѣ, какъ на пиръ,

Занимается заря.

Рогнѣда (размышляетъ).

Ты не умрешь.

Ингульфъ.

Заря… Готовить скороКостеръ начнутъ славяне.

Рогнѣда.

Поклянись,Что, если потухающій свѣтъ жизниТебѣ я возвращу, раздѣлишь братскиСо мною подвигъ мщенья моего.

Ингульфъ.

Клянусь тебѣ молніеноснымъ Торомъ,Клянусь козломъ и молотомъ его,Клянусь мечомъ своимъ, отца могилойИ матери сѣдою головой!Какая бы тебя ни ожидалаСудьба, ее по-братски раздѣлю!Товарищемъ и красныхъ дней, и черныхъ,Какъ вѣрный песъ, пойду я за тобой.Душа твоя да будетъ мнѣ душою!Ты будешь жить, – я буду жить; умрешь, —И я умру! Ты воля – я орудье.Ты туча грозовая я твой громъ.Ты мысль, а я послушное ей дѣло.Ты голова, а я твоя рука!

Рогнѣда.

Благодарю. Свою запомни клятву.Внималъ ей Торъ и радовались Асы.

Крики въ теремѣ. На лѣстницѣ съ шумомъ и смѣхомъ появляются Владимиръ, Добрыня, Вышата, Путята и другіе богатыри. Ингульфъ притворяется спящимъ.

Быстро свѣтаетъ.

Владимиръ[13] сходитъ съ лѣстницы и удерживаетъ, уже готовую взойти на крыльцо, Рогнѣду за руку.

Красавица! а я тебя ищуПо терему: куда, молъ, затеряласьОна, мое бурмицкое зерно?Поди ко мнѣ, Рогнѣда!..Глянь-ка въ очи,Въ лицо мое… Глубокое клеймоНапрасной и безсмысленной обидыНа это богатырское челоТы бѣлою рукою положила,За что, про что, не вѣдая сама.Ты видишь: нѣтъ его уже. ОмытоОно варяжской кровью, сожженоНа Полоцкомъ пожарищъ, несмѣтнойОкуплено добычею, но пуще —Твоими поцелуями!

Цѣлуетъ Рогнѣду. Богатыри смѣются.

Пyтята.

ХмѣленъНадѣжа-князь!

Добрыня.

Гуляй, душа!

Рогнѣда.

О, князь!У насъ, варяжскихъ дѣвъ, такой обычай:Женихъ, невѣсту сватая, обязанъЕя расположенье заслужитьШирокой славой своего оружья,Удачей богатырской. Въ теремуРодительскомъ, дѣвица, я взростала,Твоихъ не зная дѣлъ: мнѣ про тебяНе пѣли скальды. Но пути другіеЕсть къ сердцу нашему. На славу мыПо слуху одному легко сдаемся,Такъ можетъ ли дѣвица устоять,Когда самой увидѣть ей придетсяОтвагу богатырскую? МечомъМы, женщины варяжскія, владѣемъМужчинъ не хуже; защитить себяИли убить, безчестія избѣгая,Съумѣла бъ я, когда бы захотѣла…

Добрыня.

Вертитъ хвостомъ варяжская лиса!

Рогнѣда.

Но… князь! въ тотъ грозный мигъ, когда въ боюЛицомъ къ лицу ты встрѣтился съ мноюИ, какъ стекло, булатъ мой раздробилъ,Ты взялъ на щитъ не только это тѣлоНичтожное, душа моя въ тебѣВластителя признала, сердце робкоЗабилось и шепнуло мнѣ: вотъ онъ!Вотъ мужъ, кому не жаль отдать свободу,Предъ кѣмъ не стыдъ во прахъ, благоговѣя,Колѣна непокорныя склонить.

Падаетъ къ ногамъ князя.

Казни меня! въ твоей могучей волѣМоя судьба. Я не прошу пощады, —Твоя обида слишкомъ велика.Рабамъ своимъ заставь меня служить,На посмѣхъ дай послѣдней сѣнной дѣвкѣ!Безъ ропота приму твой приговоръ:Его я заслужила.

Владимиръ (поднимаетъ Рогнѣду).

Полно, встань.Мила мнѣ рѣчь покорная. СвѣтлѣеИ много краше ждетъ тебя судьба.Гдѣ жъ видано, чтобы властитель многихъНародовъ и земель переходилъТемны лѣса, топя въ болотахъ войско,Лишь для того, чтобы въ своемъ домуИмѣть одной рабыней больше? МногоИхъ y меня – рабынь, наложницъ, хотей, —Но милой сердцу нѣтъ. Ужъ брать, такъ братьТебя женой водимою!.. КнягиняОтнынѣ ты.

Рогнѣда.

Великій князь…

Владимиръ.

Смотри,Люби меня, и слушайся и бойся!Смиреніе и ласку я люблю.

Обнимаетъ Рогнѣду.

А вы, – моя хоробрая дружина, Богатыри и ближніе бояре,Позволите-ли князю своемуЖену себѣ по сердцу взять?

Добрыня.

Намъ что же!

Вышата.

Совѣтъ вамъ, да любовь!

Пyтята.

На многа лѣта!

Богатыри повторяютъ за Путятой: Многа лѣта!.. Варяги просыпаются отъ ихъ крика и мрачно смотрятъ на славянъ.

Владимиръ.

Вернувшись въ Кіевъ, свадьбу пироватьМы примемся веселую, а нынѣ.Ты, дядя, другъ и старой родичъ мой,Соединишь меня въ чету съ невѣстойИ трижды насъ вкругъ дуба матераго,По старинѣ, съ молитвой обведешь.

(Рогнѣдѣ).

 Рогнѣда, цѣлый Полоцкъ мнѣ на вѣноСъ собою принесла ты. ОтдаритьТебя я долженъ.

(Путятѣ)

Побратимъ Путята! Съ богатырей варяжскаго полонаВели-ка путы поснимать.

Рогнѣда.

Во прахъ,Во прахъ передъ тобою!

Хочетъ упасть къ ногамъ князя. Владимиръ ее удерживаетъ.

Владимиръ.

Между нимиЕсть родичи твои. Озера кровиИ то насъ раздѣляютъ; переплытьИхъ ширину любовь съ трудомъ лишь можетъ.Зачѣмъ же въ эти бездны прибавлятьЕще ручьи кровавые?

Освобожденные варяги приближаются и, молча, съ угрюмыми лицами, кланяются князю.

Владимиръ.

Варяги! Свободны вы. На выборъ вамъ даю:Хотите, – на мою идите службу,Мнѣ нужны воины; хотите, въ БалтыПлывите на узорчатыхъ ладьяхъВнизъ по Двине-красавицѣ. Рѣшайте.

Молчаніе.

Гаральдъ.

Я старъ и сѣдъ. Мѣняться поздно мнѣ.Покойнаго любилъ я Рогволода,Служить его убійцѣ не могу.

1-й варягъ.

И я!

Голоса между варягами.

И мы, и мы!

Ингульфъ безмолвствуетъ, съ волненіемъ глядя на Рогнѣду.

Владимиръ.

Такъ путь вамъ добрый! Держать не станемъ васъ.А ты, Ингульфъ,Что скажешь намъ? Не вѣдаю…

Гаральдъ.

Ни мечъ, ни честь ИнгульфаДрузьямъ своимъ не могутъ измѣнить.

Ингульфъ.

Я сдѣлаю, что мнѣ княжна прикажетъ.

Рогнѣда.

Онъ не измѣнитъ. Я одна за всѣхъИзмѣнница…

Гаральдъ отходить отъ нея съ презрительнымъ движеніемъ.

Владимиръ (съ крыльца).

Сбирайтесь въ путь, варяги!

Гаральдъ, во главѣ освобожденныхъ варяговъ, медленно удаляется; проходя мимо князя, варяги кланяются; Ингульфъ идетъ послѣднимъ, Рогнѣда дѣлаетъ ему знакъ, – онъ остановился.

Рогнѣда.

Прощай, Ингульфъ! прощай, мой братъ названный!Ступай къ сѣдому морю, отнесиЕму поклонъ отъ полоцкой РогнѣдыИ про ея причудницу-судьбуПоразскажи далекимъ поморянамъ.Когда-нибудь, быть можетъ, и опятьПридется намъ увидаться. Ты воинъИ y боговъ домашнихъ подъ крыломъЗасиживаться подолгу не любишь.Попомни, что великій въ греки путь,Любимая варяжская дорога,Лежитъ на стольный Кіевъ по Днѣпру.

Идетъ на крыльцо.

Ингульфъ (кланяется Владимиру).

Коль на Босфоръ къ Владыкѣ ВизантіиНадумаю на службу я идтиСъ мечомъ своимъ и невеликой ратью,Позволь, о князь, тогда напомнить имяТебѣ мое и пропуска просить.

Владимиръ.

Ты будешь честно принять. Храбрый воинъВсегда желанный гость въ моемъ дому.

Рогнѣда.

Не забывай меня, Ингульфъ! Ты другомъБылъ Рогволоду и на дочь егоПеренеси останки старой дружбы!Хотѣла бы я чувствовать себяОтъ родины не вовсе отчужденной.Хотѣлось бы мнѣ знать, что кто-то естьВъ странѣ заморской, мнѣ одноплеменной,Кому близка я, бывшая варяжка,Теперь пріемышъ русской стороны!

Ингульфъ.

Ты не забудь, а я не позабуду!Вѣдь я умомъ упрямъ и сердцемъ крѣпокъ.Кого люблю, до гроба! съ кѣмъ враждуЗатѣю, – никогда не помирюся!А въ чемъ клянусь, – молніеносецъ ТоръСкорѣй сломаетъ свой громовый молотъ,Чѣмъ я свое нарушу обѣщанье.Прощай, княгиня! до свиданья, князь!

Уходитъ за своими товарищами.

Рогнѣда.

Прощай! даруй тебѣ Оденъ за моремъДрузей, такихъ же вѣрныхъ, какъ ты самъ!

Ингульфъ и варяги уходятъ. Владимиръ и Рогнѣда смотрятъ въ слѣдъ имъ съ крыльца. Богатыри толпятся во дворѣ. Картина.

Занавѣсъ.

Дѣйствіе III

Роща при теремѣ Рогнѣды въ селѣ Гореничахъ подъ Кіевомъ.

Добрыня сидитъ на колодѣ подо дикою яблонью и плететъ лапоть. Входитъ Путята съ лукомъ, колчаномъ и битою дичью.

Пyтята.

Здорово, сватъ!

Добрыня.

Откуда?

Пyтята.

ПосылалъНадѣжа-князь набить гусей и утокъКъ вечернему столу.

Добрыня.

Иль y негоНа то иныхъ людишекъ не случилось,Что безпокоитъ онъ богатыря?

Пyтята.

Гостямъ почета больше.

Добрыня.

Вотъ гдѣ гостиСидятъ мнѣ эти!

Пyтята.

Да, пора бы имъИ ко дворамъ по добру, по здорову.Княжая служба мнѣ не тяжела,Охочь я рыскать съ лукомъ и стрѣламиПо заводямъ, да было бъ для кого.

Добрыня.

Какъ для кого? Княгинюшка похвалить.

Пyтята.

Она? меня? Ну, нѣтъ. Она семь лѣтъНа насъ съ тобою смотритъ исподлобья.Не будь я князю другъ и побратимъ,А ты, Добрыня, дядя, – наши очиДавно бы въ чистомъ полѣ вороньѣПо милости княгинюшки клевало.

Добрыня.

Какъ волка ни корми, онъ въ лѣсъ глядитъ.Была она варяжкой и осталась.

Пyтята.

Да, скареднымъ охотничьимъ посыломНе иначе, какъ ей обязанъ я.Припомнила, какъ этому бродягѣИнгульфу, гостю милому ея,Я кушакомъ крутилъ къ лопаткамъ рукиВъ дѣтинцѣъ Полоцкомъ: вотъ и казнисьЗа старые грѣхи! кого обидѣлъ,Тому и поработай.

Добрыня.

Мой племяшъСъ Рогнѣдою совсѣмъ утратилъ разумъ:На бѣлый свѣтъ глядитъ сквозь бабьи пальцыИ бросилъ насъ, своихъ богатырей,На жертву женской прихоти. Кто въ честьВойти съумѣетъ y Рогнѣды, княземъ —Хорошъ иль нехорошъ, забытъ не будетъ.Рогнѣдѣ поклонись, и полѣзай,Толкая локтемъ старшихъ, въ красный уголъ.

Входить Вышата.

Вышата.

Богатырямъ поклонъ.

Добрыня.

Тебѣ челомъ. Вышата. Доколѣ же терпѣть-то намъ, бояре?

Пyтята.

А что?

Вышата.

Мишату знаешь?

Пyтята.

Какъ не знать!Пріятели.

Вышата.

Его казнятъ.

Пyтята.

Ты шутишь?

Вышата.

До шутокъ ли?

Добрыня (откладываетъ въ сторону лапоть).

Какъ такъ? за что, про что?Разсказывай!

Вышата.

Княгиню разобидѣлъНашъ богатырь. Не по сердцу емуПришлись обычаи гостей, варяговъ:Что, намъ едва отвѣтивъ на поклонъ,Они гурьбою жмутся въ красный уголъ:Что съ княземъ будто съ ровнею своимъ,Свободно слишкомъ шутятъ, а съ княгинейТого еще свободнѣй; что она.Столь гордая для насъ, предъ ними гнется,Какъ на лугу зеленая траваПредъ вѣтрами, внучатами Стрибога.Онъ обругалъ варяговъ, не стерпѣлъ.А за варяговъ на него княгиня.Онъ и княгинь тоже сгорячаСказалъ словцо. Княгиня князю въ ноги.И вотъ стоитъ Мишатушка теперьСреди двора, съ ярмомъ на бѣлой шеѣ,А передъ нимъ досужій берендейНатачиваетъ ножикъ, чтобы горлоПерехватить ему.

Пyтята.

Тому не быть!Я упрошу, умилостивлю князя.Нельзя своими жертвовать варягамъИ бабъ обозлившейся. Добрыня. Ступай!Авось, тебѣ помогутъ боги.

Путята быстро уходитъ.

Худо, Вышатушка!

Вышата.

Чего ужъ хуже!

Добрыня.

КнязьСегодня такъ расправится съ Мишатой,А завтра и до насъ дойдетъ чередъ.

Вышата.

Въ рукахъ боговъ – и жизнь, и смерть.

Добрыня.

Ну, богиБогами, а не лишнее и намъСамимъ подумать, да поостеречься.Пора сломить Рогнѣдину гордыню,Довольно князь Владимиромъ[14] владѣтьЕя красѣ.

Вышата.

Что жъ? извести?

Добрыня.

Опасно.Виновныхъ князь сумѣетъ розыскатьИ приласкать по-своему. РогнѣдойПускай онъ утѣшается покуда,А мы ему тѣмъ временемъ найдемъНа смѣну ей красавицу другую.

Вышата.

Эхъ, мало ль y надежи-князя бабъ?Не удивишь его! Изъ цѣлыхъ сотенъЛаскательницъ, Рогнѣда лишь однаСмирить сумѣла нравъ его желѣзныйИ осѣдлала князя, что коня,И сѣла, и поѣхала… Конь добрый,А путь-дорога гладкая: скачи,Куда глаза глядятъ!

Добрыня.

Мы въ этомъ бѣгѣЕе съ размаху выбьемъ изъ сѣдла.За племяшомъ внимательно слѣжу я.Рогнѣда величавостью своейВладимира[15] совсѣмъ захолодила.А онъ веселый князь, ему теплаИ свѣта подавай! Къ нему варяжкаЛаскается змѣиной хитрой лаской,Разлакомитъ, разнѣжитъ, а потомъИ шепчетъ въ уши князя лжи лихія,Опалы вызываетъ клеветой,Ломать исконные порядки учитьИ хочетъ Кіевъ нашъ не то въ Царьградъ,Не то въ притонъ варяжскій передѣлать.Владимиру[16] по-своему пожить,Безъ спроса бабьяго, давно охота,Да совѣстливъ некстати онъ.

Вышата.

На-дняхъ,Въ Вышгородѣ онъ былъ y прежней хоти,Покинутой Мальфриды.

Добрыня.

НавѣстилъГрекиню тоже, матерь Святополка,Что въ Роднѣ полонили мы, когдаСъ покойнымъ Ярополкомъ воевали.

Вышата.

Да, посмотрѣть поближе, чуть ли тыНе правъ выходишь, и ковать желѣзоНамъ надобно, покуда горячо.

Добрыня.

Эге! самъ князь идетъ сюда съ Путятой.Заспорили!..

Садится и снова, принимается за лапоть. Входятъ Владимиръ и Путята.

Владимиръ.

Путята, ни за что!

Пyтята.

Помилуй, князь!

Владимиръ.

Когда стрела ПерунаУдаритъ въ дубъ, ему ужъ не воскреснуть,А гнѣвъ мой – тотъ же громъ.

Пyтята.

Но вѣдь ПерунъНе наобумъ, съ разборомъ посылаетъНа землю пламя молніи своей.Оно метла, которою изъ міраГромовникъ зло мететъ, а ты доброЗадумалъ вымести.

Добрыня.

Не тронь Мишату,Безъ разума его ты осудилъ:Нѣтъ y тебя слуги его вѣрнѣе.

Ингульфъ входитъ и остается въ глубинѣ сцены, незамѣченный княземъ и богатырями.

Владимиръ (Добрынѣ)

И ты ворчишь?

Добрыня.

Да какъ же не ворчать,Коль стали y тебя дешевле рѣпыБогатырей головушки?

Вышата.

О, князь!И я прошу: коль согрубилъ княгинѣМишата, съ глазъ долой его ушли,Но не казни.

Добрыня.

Пусть съ бѣлоглазой Чудью,Или съ Литвой порубится. АвосьНаучится учтивости въ изгнаньѣ.Мужикъ простой Мишата: не привыкъСгибать сегодня спину передъ тѣми,Кого вчера приказывалъ ты бить.Онъ думаетъ: варягъ, такъ, значитъ, ворогъА съ ворогомъ коротокъ разговоръ:За воротъ, да и о земь! Не домыслилъ,Пустая голова, что ужъ давноУ насъ варягъ изъ грязи вышелъ въ князиИ милости твоей дороже сталъБогатырей-дружинниковъ.

Владимиръ.

Эй, дядя! Шути, да осторожнѣй.

Добрыня.

Я старикъ,Изъ лѣтъ учобы вышелъ. Какъ умѣю,Такъ говорю.

Владимиръ.

Тебѣ охота мноюПо-прежнему, по-молодому, править,Пути мои приказывать.

Добрыня.

Гдѣ намъ!Мы на гудкахъ варяжскихъ не горазды,Ты жъ подъ свирѣль славянскую не пляшешь.

Владимиръ.

Есть y меня свой умъ. Ты при себѣСовѣты береги, покуда спросятъ,Я изъ пеленокъ вышелъ.

Добрыня.

И въ фатѣ Рогнѣдиной запутался.

Владимиръ.

Добрыня!

Добрыня умолкаетъ, ворча себѣ въ бороду.

Пyтята.

Что ты кричишь? Дружина правду скажетъ.Мы братья по оружію съ тобой,Но, если ты неправдой жить задумалъ,Такъ отпусти заранѣе меняИзъ Кіева! Мнѣ новые порядкиНе понутру, а y меня языкъЕще быстрѣй Мишатина. Пожалуй,Отъ топора и я недалеко,А жалко мнѣ головушки удалой.

Добрыня (съ сердцемъ отбрасываетъ лапоть).