Небуляры

Ну и скучища этот рапорт! Дан прекратил диктовать, буквы на экране пульта замерли. За огромным окном главной пультовой «Кентавра» золотистым светом мерцала знакомая дуга Звездного Пути. Спутники и челноки мелькали вокруг быстрыми искрами, военные катера и перехватчики проносились неясными тенями, орбитальный завод проплыл мимо, светясь, как большая люстра. «Кентавр» шел по орбите вокруг Стики, на месте первого пилота сидел сам полковник Сергиевский. В других креслах оглядывались по сторонам Кави и Арсен, одетые в черные комбинезоны военного космофлота без знаков различия. Дан потер чисто выбритую щеку, проверил микрокомп на рукаве, поправил лучевик на поясе. Больше делать было нечего, пришлось продолжать диктовку.

«Описанная в рапорте методика была с успехом опробована на планете Астрион при участии… – кто там теперь у них Огонь Победы, если покороче? -…. при участии командующего Огня Победы и пилотов космического флота Астриона. В пределах космического пространства Стики с помощью этой методики был освобожден от небуляра гражданский катер «Рассвет», пострадавший во время нападения рейдеров. В работе участвовали, кроме меня, изобретатель Вихрь Сто Первый, этнограф и поэт с Земли А. Оболенский, а также…– как ее-то назвать? – … гражданка Каутильи В. Нараян. »

Гравилокатор коротко зазвенел и поднял над пультом черный мираж. Что там такое? Ах, да, это же «Рассвет»! От скуки не осталось и следа. Не отрываясь, Дан смотрел, как три «Астродесанта» зависли в мираже вокруг красно-белого гражданского катера. Катер вздрогнул, расплылся в облачко и вспыхнул рыжим огнем взрыва. Облачко превратилось в коричневатую пыль, а она рассеялась под новыми ударами деструкторов. Дан услышал, как испуганно заметались мысли Кави и печально вздохнул Арсен.

– Вечная память и нашему Элиалу, и девушке с «Рассвета». Вот такая у нас работа… – задумчиво проговорил Сергиевский. – Командование распорядилось взорвать «Рассвет» со всем, что там осталось. Боятся повторения того, что было на Каутилье. Но я думаю, это лишнее – и ты, Сотников, и стихотворец, и твой Вихрь работали хорошо.

– Очень хорошо! – вставила Кави, но ей никто не ответил. Дан смотрел в мираж, не в силах выдавить из себя ни слова. В мираже не было ни клочка небуляра, но там не было и «Рассвета» Не было ни Аурики, ни Элиала, ни веселых глаз, ни черных крыльев, ни мертвой маленькой руки, ни ненужного узелка на счастье. Теперь они оставались только в его памяти – вместе с боем, победой и мщением. Как и освобождение Астриона – сколько раз его освобождали за последние дни? И сражение с «Уграсеной». И как это получилось, что все боролись за собственную свободу, а на самом деле оказались связаны друг с другом? Каутилья, генерал Хан, «Уграсена», астриониды, астрионики, люди, пилоты, десантники, рейдеры, изобретатели – весь мир… Свобода не бывает вся для одного, она может быть только одна на всех. Для себя за счёт других она не получается. Даже если очень старательно размахивать крыльями, как сказал бы дед Наваил. Но все же надо закончить рапорт, не оставлять же работу просто так! На чем он там остановился?

«Опытный образец концентратора, в варианте, предназначенном для работы с человеческим биополем, в настоящее время укреплен на захвате номер четыре катера «Арджуна», приведенного мной в качестве трофея. Катер отведен в карантинную зону и готов к работе. Рапорт составил капитан Д.Сотников». Дан перестал диктовать и приложил идентификатор к датчику пульта.

– Закончил? А теперь давай работать дальше, – сказал полковник Сергиевский. – Во-первых, твое заявление об отставке до сих пор записано у меня вот здесь, в пульте. Сегодня ровно десять дней, как ты его подал, и по существующему порядку я обязан в последний раз с тобой поговорить. Вот я и говорю – оставайся! Спокойной жизни не обещаю – это военная служба, а не прогулка у моря. За «Астродесанты», потерянные при «ноль двадцать» и «ноль десять», начальство еще год будет нас с тобой трясти, к тому же рейдеры в Галактике еще не перевелись, и небуляры тоже. Работы много. Решай, Сотников, отсылать мне заявление в штаб или стереть?

Арсен и Кави заинтересованно замерли. Дан посмотрел на Звездный Путь за окном, привычно разыскивая клочья белого тумана. Небуляра возле Стики не было – он сделал для этого все, что мог. Но на Трайе и Лаланде-Х наверняка еще клубились светящиеся туманы, а на орбите Каутильи кружились мертвые энергостанции. Конечно, свободнее и спокойнее было бы летать в гражданской пилотажной группе, но нельзя же оставить небуляров жрать энергию где попало!

– Я сотру заявление, прямо сейчас! – проговорил Дан, но Сергиевский нахмурился и дал мысленную команду сам.

– По существующему порядку стирать и вписывать в главный пульт базового корабля что бы то ни было может только дежурный пилот или командир корабля. Я сейчас и то, и другое. А во-вторых, как командир я должен сказать тебе еще вот что. За присутствие гражданских лиц на «Астродесанте» во время боя тебе полагается дисциплинарное взыскание и пятнадцать дней гауптвахты, а за хорошую работу – спасение заложников и штурм «Рассвета» – представление к Звезде Первой Степени. За все вместе начальство обещает тебе следующее звание в обозримом будущем и отпуск на двадцать дней прямо сейчас. За вычетом гауптвахты – пять дней.

– А за Астрион что? Это же не просто работа, это спасение планеты! То есть звезды! – подпрыгнула в кресле Кави.

– Во-первых, о награде за освобождение Астриона пусть Огонь Победы беспокоится, во-вторых, госпожа Нараян, вы лицо гражданское, и к «Кентавру» отношения не имеете! – отозвался Сергиевский, строго посмотрев на Кави. Она вжалась в кресло, как будто хотела в нем спрятаться. – А в-третьих, с вами у нас будет особый разговор.

«Какой? Командир хочет отправить меня на Каутилью? И мне поставят «жука», как говорил президент Хан? » – услышал Дан отчаянный мысленный вопль. Ну и везет же этой Кави! Изнасилование, космические бои, эксперименты с небулярами, в результате – обвинение в недонесении, а в перспективе – внушающий «жук» в голове!

– Насчет «жука» ничего не скажу, это решают ваши власти, – строго произнес Сергиевский. Он тоже прекрасно все услышал – как и полагалось, на дежурстве в пультовой полковник держал биоволновой фильтр открытым. – Но как подданная Каутильи вы обязаны уважать ее законы.

– Разрешите обратиться, господин полковник! – вступил в разговор Арсен. – Вирикависта не сделала ничего, что могло повредить Каутилье и ее президенту! Какое отношение она имеет к рейдерским махинациям? Как говорят алы у вас на Стике – кавин ползет, а яйцо того не знает.

– Но это закон Каутильи, а человек обязан соблюдать законы страны, в которой родился! – возразил полковник. В которой родился? А вот это еще вопрос!

– Господин командир, но Кави была создана на Стике, в Центре Человека, – начал Дан.

– Ну и что? Центр и для Каутильи работает, родилась ведь она там! – не понял командир. Арсен тоже посмотрел удивленно.

– А то, что Кави – биополевик! И выращена она в экспериментальном порядке, ускоренно, за пять наших лет или два стандартных года. Ни один выросток, кроме сильного биополевика, такого не выдержит! А она сильная, у нее стабильно двести бионтов! Вы разве не слышали, как я диктовал рапорт?

– Двести? А я и внимания не обратил! Значит…

– Совершенно верно! Вирикависта была отправлена на Каутилью незаконно! – подхватил этнограф. – А по вашим законам любой биополевик может стать подданным Стики! Вот пусть она здесь и остается!

Сергиевский потер лоб.

– Так, это интересно. Возможно, госпоже Нараян удастся избежать установки «жука», но как тогда быть с обращением ее воспитательницы?

«А к кому Сати обращалась? Она хочет мне помочь?» – оживилась Кави, но вслух ничего не сказала, осторожно поглядывая на Сергиевского.

– Она обращалась ко мне через Министерство обороны, – ответил тот вслух. – и хотела знать, нет ли у меня сведений о вас, госпожа Нараян. А было это три дня назад, когда все считали вас погибшей. Возможно, вам надо самой разыскать ее, она до сих пор живет в гостинице в Приморском.

– Спасибо, господин полковник! Я сегодня же ее найду! – обрадовалась Кави.

– Но она же отдаст тебя под суд, Кави! – Арсен от волнения вскочил бы с кресла, если бы не фиксатор. – Разрешите обратиться, господин командир, а нельзя ли оставить Вирикависту хотя бы в ведении Министерства обороны Стики, пока не разберутся, чья она подданная?

Верно мыслит этнограф! Хорошо бы ее на Стике оставить, ведь эта зануда-воспитательница такая законопослушная, что предаст свою воспитанницу в любой момент, со слишком правильными это часто бывает.

– Это вопрос спорный, но на «Кентавре» гражданское лицо, особенно подданный другой планеты, не может находиться дольше восьми часов. – твердо произнес полковник Сергиевский. Кави съежилась в кресле. «Где же спрятаться? И сколько вообще прятаться можно, надо же что-то делать…» – метались ее мысли. Да, жалко девчонку, зануда Сати Самадж и вправду способна ее сдать властям! Сдаст выростицу, и будет считать себя героиней.

– А может, на Землю? – спросил этнограф, но тут же сам себе и ответил. – Она биополевик, на Земле это вызовет трудности, а может, ее вообще не допустят к полету…

Но логика в этом есть! Может быть, на время отвезти Кави куда-нибудь подальше? И Арсен тоже полетел бы, он собирался в деревню на День Крыльев, а это вроде уже сегодня. У Дана отпуск, он мог бы взять их обоих к деду Наваилу и сам бы слетал в деревню.

– Все в порядке, Кави, Арсен, собирайтесь и летим со мной! – проговорил Дан. – Господин командир, разрешите идти!

– Разрешаю, но больше чтобы никаких гражданских на военной базе! И вы, Оболенский, помните о неразглашении! – отозвался командир не по уставу и не по порядку. – И еще! О концентраторе тоже не распространяйтесь, я сам напишу рапорт в Службу Безопасности.

32

Ну, вот и Стика! Дан посадил перехватчик на краю посадочного поля, прямо перед входом в здание космопорта. Он выскочил из машины и, сняв экзоскелет, свернул его. Лучевик уже висел рядом с ножом на поясе черного комбинезона, микрокомп светился на левом рукаве. Полный порядок!

Космосалон давно закончился, и космопорт жил привычной будничной жизнью. Пахло морем и аморфитами, над космопортом пролетали разноцветные унимобили и черные алы в блестящих городских сетках. На зеленоватом пластике поля виднелся красно-белый челнок, и синтезированный женский голос объявлял о посадке на следующий рейс. Скучающие в ожидании люди глазели на военную машину, стоящую на гражданском космодроме, и гадали, зачем она здесь. Опаздывающие пассажиры бежали вдоль посадочного поля по движущейся дорожке пугая кавинов, пасущихся в аморфитах под окнами конторы космопорта. Дан закинул сложенный экзоскелет в машину, Арсен выскочил вслед за Кави, оставив экзоскелет на сиденье. Дан захлопнул люки перехватчика и дал команду автопилоту. «Сигнал взлета, режим автоматический, задержка подъема – двадцать секунд».

– Арсен, Кави, пошли! Сейчас перехватчик будет взлетать, гравидвигатель нас тряхнет, так что падать лучше в аморфиты! – Дан схватил обоих за руки и потащил к аморфитам, росшим возле движущейся дорожки. Хамелеоновая поверхность перехватчика стала красной, по ней забегали огоньки, машина загудела частыми тревожными гудками. Двадцать секунд, девятнадцать, восемнадцать… три, две, одна, старт! Земля ушла из-под ног, Кави схватилась за локоть Арсена обеими руками, перехватчик завис над посадочным полем и свечкой пошел вверх.

Глядя ему вслед, Арсен принялся что-то набирать на сенсоре микрокомпа.

– Сейчас просигналю на Землю, а то родители с ума сходят, наверное, – сказал он, набирая что-то пальцем. – Конечно, ваше Министерство обороны уже сообщило, что я жив и доставлен на «Кентавр», но они от этого, наверное, еще больше испугались. Вот, сейчас еще мираж сделаю, как я тут на взлетном поле, да еще в аморфитах…

Он прижал сенсор в последний раз, и через секунду что-то сверкающее мелькнуло над их головами. Свист, ветер, вихрь сухой кожуры – Дан, не раздумывая, бросился на землю, увлекая попутчиков за собой.

– Быстро под аморфиты!

Они заползли в лиловую чащу, прикрыв головы руками. Сверкающий шарик завертелся над ними и взорвался метрах в пяти над полем. От удара заложило уши, клочья аморфитов полетели в разные стороны, бегущая вдоль поля пассажирская дорожка остановилась, пассажиры зашумели, на все поле завыла сигнализация.

– Что это? – Кави первой подняла голову.

– Надо выбросить микрокомпы, – произнес Дан. – Кто-то навел плазмоидный заряд на сигнал твоего микрокомпа, Арсен.

С другого конца поля уже бежал к ним полицейский майор Трошин. Арсен, не задавая вопросов, закинул микрокомп под остановившуюся дорожку, Дан зашвырнул свой аппарат в розовые аморфиты, Кави спрятала свой среди мокрых клочьев взорванного аморфита.

– Бежим отсюда, пока майор Трошин до нас не добежал! – крикнул Дан, хватая за руки обоих этнографов. Никто не обращал на них внимания – напуганные пассажиры тоже разбегались с дорожки, куда глаза глядят.

– Зачем? Может, лучше дождаться майора? Это ведь не случайность! – оглядываясь, проговорил на бегу Арсен.

– Я не знаю, кто здесь кому может проговориться, а тем более не знаю, кто нас ищет! Если разведка Каутильи, то лучше улететь молча! – объяснил Дан, подбегая к краю стоянки, где еще недавно они с Аурикой оставили «Каравеллу». Открыть заблокированные замки своей машины он мог с трехсот метров, они были настроены на его индивидуальное биополе. Сейчас он подзовет машину на автопилоте к себе …

Дан начал диктовать мысленные команды, и в ту же секунду белое пламя с грохотом взлетело над стоянкой. Обломки белого уникрыла закрутились в воздухе, дождем падая на крыши унимобилей. Загудела пожарная сигнализация, люди начали разбегаться по посадочному полю. «Каравелла» взорвалась! Кави отшатнулась, Арсен подхватил ее.

Опять? В аморфитах мелькнула какая-то быстрая высокая тень. Дан снова схватил обоих за руки.

– Ждать не будем! Нападут еще раз!

– Я брал прокатную машину, может быть, они этого не знают? – проговорил Арсен. – Она настроена на мое биополе до завтрашнего дня, я заплатил за нее до Дня Крыльев в деревне.

– А если она тоже взорвется? – вставила Кави. Действительно, с трехсот метров земной человек точно дать команду не сможет, а подходить ближе опасно.

– Я попробую, выхода все равно нет. Она вон на той стоянке, подальше.

Они бросились бегом, этнограф, опасливо поглядывая в сторону стоянки, диктовал мысленные команды. Наконец, когда до стоянки было метров пятьдесят, один из заезженных до безобразия прокатных унимобилей зашевелился, поднялся над стоянкой и, описав дугу, приземлился перед ними. Этнограф сосредоточенно и мрачно полез на крыло.

– Сейчас я один сяду, а то вдруг они настроили на присутствие человека в машине?

– Не теряй времени, с таким же успехом они могут и с запозданием на десять минут включить. Но вряд ли знали, что она еще за тобой. Летим! – скомандовал Дан. Расправив крылья и выпустив полозья, унимобиль помчался над морским берегом. На лету Арсен заставлял его поворачивать и делать простые маневры, привыкая к машине. Громоздкое, но довольно маневренное изделие местного завода под простецким названием «Ветер», летать могло, и Арсен Оболенский неплохо водил, но если погоня?

– Арсен, что теперь будет? Они не найдут нас? – сдавленно проговорила Кави, пытаясь удержаться на сиденье.

– Они и сейчас могут найти, – мрачно пообещал Арсен.

– Летим в Нижний Залив, – объявил Дан. – В полицейский участок. Участковый Гиал – мой приятель, он поможет.

Они миновали город, и теперь под ними плыл черно-лиловый стикский лес. То и дела из леса поднимались то лопасти солнечных батарей, то башенки грависвязи, изредка мелькали открытые розовые поляны и изгибы узкой серебристо блестящей реки. Оболенский надел биоволновую дугу, чтобы машина лучше слушалась команд, и «Ветер» лихо сделал «горку», чтобы не задеть башню грависвязи. Из тени у основания башни вылетела черная машина с короткими треугольными крыльями и рванулась навстречу унимобилю. Это что, уже погоня? Короткие крылья, плоский корпус, широкие полозья – определенно, «Покоритель пространства», роскошный скоростной унимобиль, совершенно не способный к быстрым маневрам. А это что там торчит у него из окна? Лучевая пушка, снятая с перехватчика!

Арсен вцепился в фиксатор, но от курса не отклонялся.

– Дан, я умею водить, но я не классный пилот. Уйти «Ветер» не сможет, увернуться от лучей, как ты, я не смогу, а тебя эта дуга не послушается, она только на мое биополе настроена.

А кроме того, дугу, настроенную на малое земное биополе, Дан со своими тремястами пятьюдесятью бионтами пережжет в один момент.

– Спускайся к реке и лети вдоль русла, даже если он попадет, упадем на воду и уйдем в лес.

Машина, сложив крылья, стрелой метнулась вниз и помчалась вдоль серебристой ленты воды. Широкий луч ударил по бугристым верхушкам аморфитов, прорезав лес. Еще луч, еще, но Арсен посылал «Ветер» то вправо, то влево, и выстрелы не достигали цели. Но надолго ли хватит выносливости и внимания землянина? «Покоритель» бросился в погоню, поливая огнем аморфиты, землю и воду. «Вперед, угол пятьдесят к горизонту! Мы уже близко! » – крикнул Дан. Кави молча вцепилась в фиксатор кресла. «Ветер» резко пошел вверх и взвился над лесом. «Покоритель», не снижая скорости, промчался вперед по реке, поднимая полозьями волну.

Пропустив «Ветер», из леса вылетели наперерез преследователю двое алов в полицейской форме и еще один не на собственных крыльях, а на уникрыле. «Пилот «Покорителя пространства»! Смените направление! Движения над деревней нет! Смените направление, хвост вам в зубы!» – доносилась биоволна Гиала со стороны уникрыла. «Осторожно, Гиал, быстро вниз! У них пушка!» – предупредил внушением Дан. Полицейские нырнули в просвет между аморфитами.

– Арсен, угол минус сорок пять градусов! Кави, держись! – крикнул Дан, вцепляясь в подлокотники кресла. Нет, это последний раз, когда он летит пассажиром! Лес и река снова рванулись навстречу, «Покоритель пространства», пытаясь уйти от уникрыла полиции, прижав крылья, рванулся в лес, прорезая крыльями гущу аморфитов. Но крылья завязли в толстой аморфитовой кожуре, двигатель взвыл, и машина застряла, оставив водителя мягкой сердцевине аморфита. Теперь он будет еще долго вылезать оттуда, Гиал с подчиненными вполне успеют его отловить. Через пять минут «Ветер» опустился на песчаный морской берег между камнями и кучами горьковато пахнущих сухих водорослей.

Кави первой выскочила из машины, Дан выпрыгнул за ней, Арсен с трудом разогнул руки, вцепившиеся мертвой хваткой в фиксатор. Темные высокие аморфиты леса были совсем близко, все трое нырнули под них, в черно-фиолетовую тень леса. Несколько шагов по сырой, чавкающей под ногами, тропе, пробежка в зарослях лиан – и вот они стоят перед черно-лиловой стеной из сросшихся аморфитов. Дан отыскал в ней круглое отверстие у самой земли и нырнул в него, этнографы вползли следом за ним, и они оказались в деревне.

33

День крыльев был уже в разгаре. Дан встал у стены недалеко от входа, оглядываясь. Где же этот водитель «Покорителя пространства»? И где Гиал с его крылатыми ребятами? Нельзя допускать этого рейдера, или кто он там, на праздник! Арсен и Кави, едва дыша от усталости и волнения, уселись рядом с ним на землю, прислонившись к большому аморфиту.

Посередине деревенского двора, рядом с «сиденьем вождей», горел костер, а рядом сопел в загородке крупный кавин с высокой, выгнутой горбом, спиной. Спина кавина слегка подрагивала, как будто там уже созрел и был готов вылететь на свет ребенок-алао. Вот он, аловский день рождения!

На «сиденье вождей» сидела молодая алаи в блестящей сетке из переливающихся тонких нитей, закрыв голову лиловыми крыльями, как плащом. «Иди ко мне, иди к маме, выходи на свет, маленький Элио!» – звала ее биоволна. Дан присмотрелся. Но ведь это Вими, молодая вдова Элиала! Как хорошо, что хвостатый братишка и его невеста не стали соблюдать старых обычаев и дожидаться свадьбы, чтобы завести этого малыша!

– А может, нам лучше уйти и спрятаться в лесу? – сказал вслух Арсен. – Тот, кто гнался за нами, устроит здесь побоище!

– В лесу они нас тоже найдет. – проговорил Дан. – Гиал с ребятами наверняка уже дал знать в город, помощь придет, этого гада поймают!

Дан еще раз посмотрел вверх в поисках великана-полицейского, но того не было видно. А праздник продолжался. В коже кавина появилась трещина, она расширилась, выросла и превратилась в отверстие.

– Что там шевелится в спине этого кавина? – вслух удивилась Кави.

– Там ребенок, алао, он скоро вылетит наружу. Это называется День Крыльев. – вполголоса объяснял Арсен. Дан не сводил глаз в черной дыры входа, проверяя лучевик на поясе. Куда все-таки делся Гиал?

«Раскрылись крылья, вспыхнул свет,

Дар жизни новой,

Принять судьбу на много лет

Они готовы,» – пропел серый от старости ал в четырех сетках на удивление верным и красивым мысленным голосом. Но это же дед Наваил! Как он постарел за эти дни, как одряхлел, совсем серый стал! Наваил услышал мысль Дана и повернулся к нему, распахнув крылья.

«Обычаю время, герою честь! Здравствуй, Уно Ал Дан. Ты был с моим внуком в последнем бою, ты видел его смерть. – вошла в сознание Дана четкая биоволна. Несмотря ни на что, мысленный голос у старика был хорош. – Скажи, кто исполнил долг перед его памятью, кто отдал лесу его врага?»

Отдал лесу? А это о чем? А, так это он о мести! Ну, если старику будет от этого легче…

« Тот, кто виновен в гибели Элиала, отдан пространству, я сделал все, как надо,». – передал мысль Дан. Арсен включил программу-переводчик на микрокомпе и внимательно слушал перевод вместе с Кави.

« Это хорошо, Уно Ал Дан. – облегченно взмахнул крыльями старик. – Ты остановил того, кто размахивал крыльями, сбивая других. Свобода размахивать крыльями распространяется только до конца соседского хвоста, помни это!» – снова услышал Дан мысль старика. Да, останавливать кое-кого надо, в особенности того, кто сейчас идет за ними по лесу. Где же Гиал и его ребята?

«Будь небо милостиво к ним,

Неси их, ветер,

Храни их, лес, теплом своим,

Дай солнце, света,»

– снова запели старики. Спина кавина вздрагивала беспрерывно, по ней одна за другой бежали волны напряжения, а отверстие стало величиной с кулак Дана, и в нем показалась темная, заостренная к концу головка. Вслед за головкой появились сложенные крылья, тонкий хвостик, и новорожденный алао взлетел в небо.

«Это дитя будет храбрым воином! – торжественно объявил дед Наваил. – Таким, каким был его отец!

Встань в полный рост,

Посмотри на небо и лети.

Прямо до звезд

Доведут тебя твои пути…»

– без перехода начал он величальную-авалеило.

– А может, будет воительница, если вырастет она, а не он! – проговорила Кави. – Но ведь не обязательно, чтобы быть героем, надо воевать, верно?

Арсен не успел ответить – из черного прохода в стене вынырнула человеческая фигура в каутильском «Ханумане», разрывая широкими плечами экзоскелета края прохода. Клочья кожуры и потеки сока виднелись на темной пленке шлема, включенный двигатель жужжал, ботинки тяжело топали по земле. Вот он, подонок, все-таки дошел! Широкий луч сверкнул перед глазами.

«Ложись!» Дан покатился по земле, нажимая на спуск лучевика. Вот тебе, получай! Черная полоса перечеркнула грудь экзоскелета, но «Хануман» не остановился. Кави застыла от ужаса возле аморфита.

– Стой! – заорал этнограф, бросаясь под ноги бойцу в «Ханумане». Тяжелый ботинок ударил его в бок, он схватился за бьющую ногу обеими руками, и «Хануман» потащил этнографа по земле.

– Дан, стреляй! Он убьет Арсена!

Стрелять Дану не пришлось. Над деревенской стеной мелькнули черные крылья, и три огромных ала в полицейских форменных сетках рванулись сверху на пришельца. Белые широкие лучи один за другим ударили по шлему и плечу «Ханумана», пленка лопнула и закрутилась, как сухая кожура аморфита, открывая черноволосую голову и сожженную руку нападавшего. Лучевик, выпавший из перчатки, ударил лучом в землю, и боец упал лицом вниз рядом с оглушенным ударами Арсеном. Все-таки успели! Алы, хлопая крыльями, окружили неизвестного, отгородив от жителей деревни, цепкие пальцы крыльев подхватили лучевик и обыскали карманы экзоскелета. Кто же это? Какой-то наемник? Алы перевернули убитого на спину.

– Как же так? Почему Сати хотела нас убить? – потрясенно проговорила Кави. – Она же меня учила…

Так вот кто преследовал их! Дан заглянул в мертвое лицо, и на него посмотрели остановившимся взглядом черные глаза строгой воспитательницы. Небольшого роста коренастый человек с круглым румяным лицом вынырнул из прохода и встал рядом. Гиал взлетел, хлопая крыльями над головой гостя. «Руки вверх! Кто такой? Документы, хвост вам в зубы!» – потребовал участковый. Круглолицый человек поднял одну руку, а над запястьем другой сейчас же взлетел замысловатый красно-белый мираж документа.