Древняя душа. Драконы и Падшие

– Защити, Богиня! – заахали послушницы.

– Потому и не любят у нас таких, в ком несколько кровей. – Продолжила Цета. – Впрочем, они и выживают-то редко. – Она глянула на малыша в корзинке, что едва дышал. – Да и этот не жилец.

– И… что же с ним будет? – я с трудом договорила. Такой маленький, брошенный матерью умирать. Никому не нужный. Мы с ним похожи.

– Предадим земле, как покинет душа это тщедушное тельце. Что ж еще сделаешь. Не суди его мать, Риэра, – словно прочитав мои мысли, сказала женщина. – Позор для девушки такое дитя. Клеймо на всю жизнь. Никто из мужчин не позовет в свой дом такую. Отец из дому выгонит, односельчане побьют и в деревню более не пустят.

– Это жестоко!

– Увы, да. Но и еще кое-что есть. В ребенке четыре народа слились, а родителей двое. Так что один из них сам полукровка. Может, лишь с рождением этого малыша и выяснилось. Кто знает. Так что, возможно, родители и сами не ожидали.

– Бедный, – я присела рядом и погладила его лобик. Неожиданно ручка с перепонкой цепко сжала мой палец. Послушницы взвизгнули и отпрыгнули от нас. – Можно мне взять его? – я умоляюще посмотрела на настоятельницу. – Пусть хотя бы будет не один, когда придет время… – Договорить не смогла.

– Бери. – Она печально улыбнулась. – Согрей его любовью напоследок.

Я взяла малыша на руки. Светлая луна закрыла солнце, и мне показалось, что личико подкидыша засияло, словно на нем лежали причудливо изогнутые белые нити – причем в два слоя.

Небеса явили свой темный лик, все стихло. Бархатная ночь этого мира холодом обняла меня, стоявшую у окна с подкидышем на руках. Дыхание малыша становилось все более редким. Я чувствовала, что он уходит. Слезы лились из глаз. Ребенок все еще сжимал мой палец, но ручка слабела. Мое сердце разрывалось.

– Останься, маленький, – прошептали губы. – Останься со мной. Мы оба никому не нужны, будем любить друг друга, хочешь? Ваш мир такой красивый! Ты должен его увидеть! Он тебе понравится!

Тельце судорожно вздрогнуло. Дыхание замерло на вдохе. Я и сама перестала дышать, вглядываясь в него. Ну за что ему все это?! Ведь он же совсем крошечный и ни в чем не повинен! Богиня-мать! Разрыдавшись, я бросилась прочь из комнаты с ним на руках. Бегом миновала врата, ворвалась в храм и, упав на колени перед древом, захлебнулась в слезах, умоляя, упрашивая, протягивая подкидыша под ветви. Они шевелились в полутьме, заставляя огонь внутри листьев вспыхивать. Эти искорки размывались для меня в золотые пятна – из-за слез.

Сил рыдать не осталась. Я прижала ребенка к себе, чтобы он чувствовал мое тепло, и покачивалась, закрыв глаза. Тупая, ноющая боль плескалась внутри. Сиплого дыхания малыша уже не было слышно. Оставалось только смириться с тем, что смерть опять победила. Она всегда побеждает. Жизнь так хрупка, а мы безжалостно топчем ее ногами…

Я вздрогнула и проснулась, лежа на полу рядом с древом Офель. Вокруг расплывался тихий свет. Подкидыш был в моих руках. Пора отнести его для погребения. Я села и… Громкий писк изгнал тишину из храма.

– Ты жив?! – я вскочила и поднесла малыша к древу – там светлее.

Глазки разного цвета открыты, ручки с перепонками машут во все стороны, как у обычных младенцев. А ротик чмокает, пытаясь найти рядом мамину грудь.

– Голодный! Прости, маленький! – обратный путь тоже проделала бегом, ворвалась на кухню с орущим в голос детенышем, напугала заспанного молочника, переворошила ящики, нашла бутылки с соской – из них мы с Цетой недавно выкармливали больных поросят. И вот уже мой подкидыш, жадно присосавшись, начал кушать.

– Да неужто? – настоятельница подошла к нам. – Выжил?

– Он сильный! – я гордо улыбнулась сквозь слезы.

– Теперь-то что плакать, детка! – она рассмеялась. – Что ж, добро пожаловать в этот мир, маленький поросеночек!

– Ему нужно имя, Цета.

– Давай назовем его Сар. С древнего языка переводится как чудо!

– Тебе подходит. – Я погладила серую шейку. – Малыш Сар!

Малыш рос, но так медленно, что я обеспокоилась. Цета развеяла все страхи, пояснив, что полукровки чаще всего развиваются не как простые дети, а скачками. Они как будто проходят определенную стадию и сразу переходят в следующую. Как бабочки, что вылупляются из куколок.

Однажды так и произошло. Я, как всегда в последнее время, работала в госпитале, ухаживая за больными, а когда вернулась в комнату, обнаружила в колыбели не кроху младенца, которому недавно меняла пеленки, а ребенка на вид в несколько лет. Если бы не разные глаза, рожки и перепонки, ни за что бы не поверила, что это он же!

Второй скачок произошел довольно скоро – подкидыш превратился в настоящего мальчугана ростом мне до колен. Что весьма шустро бегал. Гоняясь за ним по территории храма, я снова обеспокоилась – на этот раз, что он развивается слишком быстро, и еще раз пожаловалась настоятельнице. Та вновь заверила, что все нормально, рост скоро замедлится.

– Сар! – надеясь, что снизится и скорость его бега, крикнула я, вновь бросаясь вдогонку за сорванцом, что с удовольствием улепетывал, оглядываясь. Ему это нравилось. «Сарванец»! – Сар, погоди, поймаю!

– Не поймаешь! – мальчуган расхохотался и с размаху врезался в ноги Аматара. – Ай, ты чего такой твердый? – он снизу вверх посмотрел на среднего брата-дракона.

– Извини, малыш. Ушибся?

– Да он лбом стену прошибить может! – пренебрежительно фыркнула я, подхватив Сара на руки. – Попался! Теперь пойдем есть!

– Не хочу!

– Надо! Вон уже небо светлый лик показывает, видишь? – я ткнула пальцем в луну, что выплывала на небосвод.

– Ладно, уговорила.

– Одолжение он мне сделал, надо же!

– Ага! – разноцветные глаза хитро блеснули из-под белой челки. – Дашь булочку за это?

– Бессовестный! – но перед этой мордашкой не устоять.

– Богиня Офель! – потрясенно пробормотал Аматар, глядя на ребенка. – Он выжил?!

Я все поняла и поставила малыша на ноги:

– Сар, беги домой, можешь съесть две булочки.

– Целых две? – восхитился сорванец. – Я опять заболел?

– Ты хочешь или нет? Тогда беги! – когда белая шевелюра скрылась за поворотом, мой взгляд остановился на бледном лице дракона. – Так это ты его оставил на ступенях? Выкинул, как мусор?

– Риэра, ты не понимаешь.

– Как можно так поступить с сыном? Ты прав, не понимаю!

– Он не мой сын. – Аматар вздохнул.

– Да? – я остыла. – Прости.

– Но я принес его к храму.

– Ничего не понимаю! – гнев вновь завладел мной.

– Давай поговорим. Не здесь.

– Ну конечно, это же позор, что дракон в таком замешан!

– Риэра, пожалуйста!

– Хорошо. – Проворчала я.

Мы спустились под горку и вышли к реке. Сиреневые воды мягкими волнами ласкали сияющее серебро песка. Веяло прохладой. Мне нравилось здесь купаться, когда выплывала темная луна. Иногда брала с собой Сара, но тогда приходилось не плавать, а следить, чтобы этот лягушонок не наелся песка, закусив пойманной рыбой, и не перебудил всех в округе своими воплями. Воду он любит – сказывается кровь аек, водного народа.

– Говори. – Я повернулась лицом к Аматару. – Как ты, кстати, узнал, что Сар именно тот подкидыш?

– По родовой вязи на лице. – Ответил дракон. – Она проявляется, едва видимая, когда на кожу падает свет луны. У Владык суши – под светлой, у Владык воды – под темной луной. Вот, смотри сама, – его руки легли на мою талию и осторожно притянули меня к себе.

– Даааа, – зачарованно протянула я, разглядывая тонкие сияющие паутинки на его лице, что наливались светом и исчезали, словно в такт ударам сердца. Красиво! А вот блеск в глазах принца мне не понравился. Как и его губы, что начали приближаться к моим. – Так кто его отец? – отойдя на шаг, спросила я.

– Мой брат. – Аматар вновь вздохнул. Видимо, обниматься ему нравилось, а обсуждать Сара – не очень.

– Правящий принц Алатар?!

– Нет, что ты. Младший брат, Асатар.

– Уже легче. – Проворчала я. – Он вообще знает о малыше?

– Знал. Но думал, что он умер.

– Тогда нужно рассказать, что его сын жив. – Я кивнула сама себе. И пусть только попробует сказать, что это не мое дело! – Где его можно найти?

Глава 6. Люмьер

Саяна

Я поставила люльку со спящими наследниками на диван, сама села рядом, сложила руки на коленях и уставилась на Горана:

– Говори.

– Тебе будет больно все это слышать. – Тихо сказал он, присев на край большого письменного стола.

– Не привыкать.

Он начал рассказывать. О том, как мы встретились. Как ему пришлось сделать то, что превратило меня в бессмертную и возложило на плечи такую ношу, что не пожелаешь никому. Как мы справлялись с последствиями этого, едва успевая менять одних врагов на других, что становились лишь серьезнее и опаснее. Стоп.

– Подожди. – Я вскинула руку, останавливая его. – То есть ты сделал меня… такой, даже не спросив?

– Да. – Он прикрыл глаза, словно боясь того, что произойдет сейчас. – И никогда себе этого не прощу.

– А мне как удалось тебя простить? – голос задрожал.

– Не знаю, Саяна. До сих не могу понять.

Горана захныкала, не просыпаясь. Она считывает эмоции матери на раз, уже заметила. Не ребенок, а лакмус!

– Ш-ш-ш, – моя дрожащая рука легла на ее животик, поглаживая. – Успокойся, крошка.

– Саяна…

– Горан, нет. – Я вскинула на него глаза. – Тебе лучше уйти.

Он побледнел.

– Вернее, мне надо уйти.

– Подожди, умоляю, – он прижал к себе, едва встала. – Не знаю, что сказать. Пожалуйста, не принимай решений сгоряча, Саяна!

– Отпусти.

– Отпущу, если захочешь. – Мужчина отступил на шаг. – Все будет, как ты скажешь.

Как будто от слов легче! Я взяла люльку и вышла из кабинета. К моменту, когда за мной закрылась дверь спальни, дочь уже плакала в голос. По моим щекам тоже текли слезы.

Горан постучался ко мне через несколько часов.

– Принес обед. – Тихо сказал он, когда я открыла дверь.

– Спасибо, но не стоило, спустилась бы в столовую.

– Воспользовался предлогом увидеть тебя. – Мужчина прошел в комнату и поставил поднос на стол. Печальная улыбка вкупе с искренностью ударила по сердцу. – Саяна… Этот дом, он принадлежит тебе. Я съеду – если разрешишь, в гостевой домик на территории, если нет – куплю себе жилье рядом с вами.

– Ты этого хочешь? – я вгляделась в его полные боли глаза.

– Хочу… – начал мужчина, и мое сердце разорвалось. – Чтобы было так, как тебе удобнее. Хочу, чтобы ты была спокойна и счастлива в своем доме. А я… Ты страдаешь по моей вине.

– Знаешь, смотрю на малышей и думаю, – взгляд устремился к спящим карапузам, – раз они появились на свет, значит, мне удалось простить тебя, Горан.

– Не знаю, как ты нашла силы для этого.

– И мне сие неведомо. – Я посмотрела на него. – Но хочу, чтобы ты остался.

– Правда? – глаза непонятного цвета засияли. – Ты уверена?

– Да. Ради детей – попробуем.

– Спасибо, родная! – он посмотрел на спящих малышей. – Так приятно видеть их спокойными!

– Побудешь с ними? – попросила я. – Хочу принять душ, но не хочу крошек будить. Они все еще плачут, когда отхожу. Может, пока ты рядом, не будут.

– Конечно, или. – Горан сел на кровать.

Я дошла до двери в ванную и оглянулась – молчат. Наконец-то можно нормально помыться, а не бегом, слыша плач детей, разрывающий душу!

Теплые струйки заскользили по телу, с губ сорвался стон – как приятно! Именно это мне после всего пережитого и нужно – неспешность в наслаждении простыми радостями жизни. Понежиться в ванне с пеной, послушать музыку, медленно, смакуя каждый кусочек, съесть что-то вкусное, встретить рассвет, вдыхая краски полыхающего неба, гладить волосики своих детей, устроить пробежку, чувствуя, как слаженно работают мышцы, ощутить поток ветра в лицо, насладиться мощью стихии – к примеру, бушующей ночью грозы…

Молния вспыхнула перед закрытыми глазами, заставив поразиться реальности картинки. Все-таки воображение – великая… Что за черт?! Я едва устояла на ногах – молнии посыпались одна за другой, вокруг грохотал гром, оглушая до боли в ушах, на меня лилась уже не теплая приятная водичка из душа, по телу хлестали струи ливня – как кнуты, они заставляли взвизгивать от боли, сжимаясь в комочек.

Вокруг расползалась бесконечная тьма, высвечиваемая хищными молниями, но глаза, ослепленные их вспышками, ничего рассмотреть не могли. В душе расправило щупальца отчаяние, тесно, до хруста переплетенное с предчувствием, что сейчас произойдет что-то ужасное – как будто светопреставления вокруг недостаточно!

Я встала, через силу распрямилась, тяжело дыша и выпуская стоны сквозь стиснутые зубы. Не видят глаза – пусть, есть другие органы чувств! Прикрыть веки, отпустить ощущения. Боль медленно, нехотя, но все же отодвинулась на задний план. Я сосредоточилась на сердцевине души, чувствуя себя персиком – сейчас важна только косточка. Дать силу иным чувствам, отдаться в их власть, пусть заберут всю меня, окрепнут и…

Ливень прекратился. Я открыла глаза и, стараясь дышать ровно, огляделась. Уже лучше. Темнота рассеивается – потому что вокруг расползается сияние. Не мое. Это… огонь? Да, далеко, у горизонта, словно полыхающая дорожка расползается в разные стороны. Красиво даже.

– Предначертанное свершится! – заполз в уши чей-то шепот. – Тебе не помешать! Богиня вернется к нам, вернется!

– Что?

– Не мешай, Ангел! Или твои Крылья полетят в огонь! Не мешай!!!

До меня донесся рев. Сердце замельтешило, когда поняла, что это огонь – несется на меня со всех сторон с диким гулом, обступает кольцом, которое начинает сжиматься. Языки пламени все ближе, ближе, ближе! Слышу крики – кто-то уже сгорает в нем, унесшим не одну жизнь, причинившим столько боли! Огонь голоден – всегда голоден, его не насытить, он продолжит убивать, пока не уничтожит все, что сможет, а потом сгинет и сам.

Пламя жадно лизнуло меня, подступив вплотную, будто попробовало на вкус. Как больно! Но отступать некуда – оно вокруг! Тело вздрогнуло, что-то словно дернуло за макушку вверх, и я взмыла в воздух. Огонь зарычал, беснуясь внизу, но достать не смог. По бокам от меня сияли Крылья – золотистые, из мельчайших пылинок Света, они легко держали Ангела в воздухе. Пока сверху не упала сеть. Я запуталась в ней, словно птичка, забилась, пытаясь выбраться, но тщетно.

– Глупый ангелочек! – чей-то смех обступил со всех сторон. Сеть утянула вниз. Я рухнула в объятия довольно рычащего огня, который начал пожирать меня.

– Саяна, очнись, любимая! Саяна, умоляю! Родная моя!

Я открыла глаза. Лицо Горана надо мной. Он сходит с ума от ужаса. Бедный, вечно ему приходится спасать непутевую супругу! Обрывки воспоминаний кружились вокруг, но ухватить за хвост не удалось ни одно. Что ж, уже привыкла к этому.

– Как ты? – мужчина облегченно улыбнулся.

– Что случилось?

– Ты кричала так, словно… – он нахмурился, подыскивая слово, – словно сгорала заживо!

– Так и было, – прошептала я, вспомнив видение.

– Ты что-то видела, Саяна?

– Сложно сказать. – Пришлось отвести глаза. И только в этот момент я поняла, что лежу на кровати совершенно голая, а Горан прижимает меня к себе! Наши взгляды встретились. И молния полыхнула вновь – но уже совсем другая.

Он пытался что-то сказать, но моя ладонь легла на его губы, и вместо этого санклит начал посасывать один из пальчиков. Дыхание сбилось, я притянула его к себе, обвив руками шею, прижалась к нему, горячему и желанному, раскрылась навстречу поцелую.

Едва наши губы соприкоснулись, Горан вздрогнул всем телом и застонал. Чувства супруга лились в меня, лишая возможности соображать. То, что я почувствовала у озера, теперь казалось лишь бледным мотыльком рядом с разноцветной роскошной бабочкой.

– Люблю тебя, Саяна! – выдохнул он, обжигая дыханием шею.

Кровь вскипела безудержным желанием. Мой, только мой! Блаженство мое! Никому не отдам, никогда! Крылья мои, любимый мой, родной!

– Что же ты со мной делаешь! – прохрипел санклит, уткнувшись лицом в мои волосы.

– Горан? – я с неохотой выплыла из марева желания. Почему он остановился? – Что не так?

– Нельзя. – Прошептал он, еще крепче прижав меня к себе.

– Почему?

– Ты не помнишь, Саяна. – Мужчина заглянул в мои глаза.

– И что? – я вновь утонула в его полыхающем взгляде.

– Если… – на лице появилась горькая усмешка, – то буду ничем не лучше Алекса! Не могу так поступить с тобой! Прости, что довел до такого. Мне лучше уйти.

– Как знаешь! – я раздраженно оттолкнула его и прикрылась одеялом.

– Прости, пожалуйста.

– Ты хотел уйти!

– Да, так будешь лучше. – Он пошел к двери.

– Но учти – посмеешь съехать, Крыльями по лбу получишь! – крикнула я вслед.

– Не буду съезжать, – он обернулся и озорно улыбнулся, – но крыша у меня, как ты говоришь, точно съедет – потому что все время буду рядом!

Горан ушел, я не выдержала и расхохоталась. Потом вылезла из-под одеяла, пошла в ванную за халатом и замерла, глядя на стену. На которой пылал огнем знак: вертикальный штрих упирается в горизонтальную полосу, от которой по краям отходят вниз по три ответвления. Что-то знакомое. Похоже, если честно, на грабли. Откуда он здесь?

Знак вспыхнул, заставив меня отшатнуться, и погас, словно его и не было. Я подошла и провела по стене рукой. Холодная. Никакого следа.

– Это люмьер, – шепот заполз в мои уши.

Что за чертовщина?!!

Глава 7. Асатар

Риэра

Ничего себе мне еще идти! Я приложила руку козырьком ко лбу и вгляделась в зеленые холмы, что убегали к горизонту – сначала большими пупырками, потом все меньше, меньше и меньше. Пупырки – это слово изобрел Сар. Так он называл все, имеющее округлую форму, начиная от половинок фруктов, заканчивая холмами. Я привязалась к этому шалуну, хоть и чувствовала себя скорее его старшей сестрой, чем матерью. Мне нужно было кого-то любить, и этот сорванец без спросу, как всегда, проник в сердце. Но у него есть отец, да еще и принц. Пусть Сар всего лишь бастард, вдруг маленькая непоседа отвоюет себе и в его душе уголок?

– Что грустишь, красавица? Или топать далеко тебе, вот и приуныла?

Я обернулась. На телеге с запряженной в нее тщедушной лошаденкой сидел маленький дедок в такой большой соломенной шляпе, что его самого из-под нее было почти и не видать.

– Верно, дедушка.

– А куда надо-то тебе?

– К водопадам аек.

– Далеконько собралась! Садись, подвезем мы тебя.

– Не откажусь. – Я с опаской покосилась на выпирающие ребра лошади. – А ей сил хватит?

– Не боись, мы с Королевишной только на вид хлипкие! А пашем, как двужильные! – он дождался, когда я уселась в телегу рядом с мешками, и шлепнул вожжами по ее тощему крупу. – Тронулись, милаааая! – коняшка бодро затрусила вперед. – А что за дела у тебя такие с айками-то? – дед обернулся ко мне, и я догадалась, что не только по его доброте душевной стала попутчицей – ему попросту скучно одному ехать, а за разговором время скоротать получится. Что ж, за все надо платить.

– Ищу кое-кого.

– Уж не парня ли себе у них приглядела?

– Что вы, дедушка!

– Знаю вас, девок, у аек пацаны рослые, гибкие да красивые. Да и умеют кой-чего. – Он захихикал в бороду.

Уж не бабулька ли твоя по молодости к ним шастала? Я скрыла улыбку.

– Да и девки у аек ничегошные! Ладные, сговорчивые, да глазастые! И завсегда-то им мало, горячим проказницам!

Что-то дедок-то совсем распоясался! Я сделала осуждающее лицо:

– Дедуля, незамужним девицам такие разговоры вести не пристало.

– Звиняй, принцесса.

Я вздрогнула и чуть не спрыгнула с телеги. Моментально накрыли воспоминания: семья, Деметрий, сладкие стоны Гаяна, его кожа под ладонями, факелы из родных на площади, воды озера, что сомкнулись над головой, навсегда отрезав от моего мира.

Спокойно, не знает он ничего, просто пошутил.

– Думал, такую-то давненько к Офель какой-нить гарный молодчик сводил! Или хвостом крутишь, а в дом себя взять не позволяешь? Знаю я вас, девок! Смотри, допривередничаешься, довыбираешься, пойдешь за того, кто останется. Вдовец какой или старик. Или тебе и такой сгодится? – он подмигнул мне, высунувшись из-под шляпы.

– А вы куда едете? – надо дать его говорливости другое русло. Все любят, когда их слушают.

– Да за провизией сподобился выбраться. – Дед заметно оживился. – Бабка-то моя уж давно пинала, что позаканчивалося у нее все. Вот и поехал.

– Что покупать думаете? – я довольно улыбнулась, когда он пустился в разглагольствования на тему, что и где лучше приобретать, с кем и как торговаться и прочее.

К концу поездки дедок уже обожал меня, как родную внучку, которая наказала ему купить бусы – боюсь, теперь они будут долго стоять перед глазами, так подробно возница их расписывал. А ведь только и требовалось – иногда угукать и кивать.

– Прощевай, красавица! – дед прослезился, выловил в мешке крупное красное яблоко, заботливо потер его бочок о рубаху и протянул мне. – На дорожку. Похрусти, голодная, поди.

Поблагодарив, я направилась той дорогой, что он указал, грызя сочный фрукт, и вскоре по тропинке среди рощи вышла к водопадам. Сначала услышала их – но не тот грозный гул, когда вода низвергается вниз с высоты, как было в моем мире, а журчание – как у веселого ручейка, только размером с реку. В воздухе запахло водяной свежестью. А потом деревья будто скакнули в сторону, и передо мной развернулась потрясающе красивая картинка.

На нескольких высоких скалах золотого цвета толпились люди. Веселый смех разлетался вокруг, воздух пронзали девичьи крики, я невольно улыбнулась. А потом поняла, что это они и есть – айки. На них вовсе не серая одежда, как показалось издалека. Они голые! Знала, что у аек в ходу свободные нравы, но чтобы настолько! Взвизгнув, одна из них сиганула со скалы и шумно, с брызгами, упала в озеро.

– Не умеют прыгать, – произнес за моей спиной мужской голос. Причем, такой, что и сердце сжалось, и… все остальное.

Уже понимая, что увижу, я обернулась. Так вот вы какие, айки, водный народ! Красивые и голые. Высокий, подтянутый красавец с серебристой кожей, склонив голову с копной черных волос набок, ухмыльнулся. Похоже, ему не впервой смущать девушек. И он получает от этого удовольствие.

Ну уж нет! Стыдливой была Касикандриэра. Меня голым мужиком не смутишь. Я медленно, с интересом, оглядела его с головы до ног и обратно. Взгляд остановился на глазах – раскосые, с внешними уголками, будто стянутыми к вискам, непроглядно черные. В таких на самом деле можно утонуть.

– Понравилось? – промурлыкал парень, ухмыльнувшись.

– Да, красивое ожерелье, – не моргнув, ответила я, посмотрев на единственное, что было на нем – пластинку на шее с несколькими камнями.

– Спасибо. – Он развернулся ко мне спиной, показав упругие ягодицы, разбежался и с громким криком сиганул с обрыва. Прекрасное тело без брызг вошло в воду, с соседних золотых скал раздался оглушающий одобрительный рев.

Когда я спустилась вниз, айка как раз выходил из воды, мокрый и еще более красивый. Девушки с такой же серебристой кожей, как у него, ничуть не смущаясь наготы, с любопытством поглядывали на меня и отжимали длинные волосы.

– Что ты здесь ищешь? – парень сел на песок.

– Не что, а кого. – Я присела рядом. – Принца Асатара.

– Ну, конечно, где же его еще искать! – он скривился и зло глянул на меня. – Принцу самое место среди аек, ведь они такие легкодоступные! Так ведь тебе сказали?

– Прости, не хотела обидеть.

Парень промолчал.

– Так ты не знаешь, где он может быть?

– Вернись наверх, обойди скалы слева, там спустись и иди песчаной косой до пещеры. Твой Асатар этих дур туда водит. – Он резко поднялся и зашагал прочь.

Даже поблагодарить не успела. Что ж, его дело. Я проделала указанный им путь и увидела пещеру. Вход в нее был небольшим, но внутри она оказалась огромной. Косые лучи света, что пробивался сквозь щели в стенах, делал ее неожиданно светлой. Пытаясь не вспоминать о пещере, где в моем мире было озеро Богини, я шла вперед, пока не услышала голоса. А потом увидела парня с девушкой.

Она была почти раздета – лишь короткая юбочка прикрывала самое сокровенное, на груди висели гроздья бус, ничуть ее не пряча. Он же, в камзоле с богатой вышивкой и светлых брюках, выпячивал грудь, чтобы произвести на нее впечатление. Судя по тому, как айка на него поглядывала, необходимости в этом уже не было – она сама, кажется, сейчас набросится на него.

Неожиданно парень разделся догола и заявил:

– А теперь смотри!

Айка замерла. А я едва не крикнула в голос, когда через мгновение на месте принца появился дракон! Сначала он показался мне небольшим, но когда красные крылья раскрылись вширь, и он, взмыв к потолку, завис там, оказалось, что это впечатление было обманчивым. Девушка глазела на него, раскрыв рот. Я, жалея, что стою далеко, тоже.