Я – твой сосед

Максим слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка делая пометки в блокноте.

«Выпей кофе, Антон, – мягко сказал он, когда тот закончил. – Ты действительно выглядишь измотанным».

Антон взял чашку дрожащими руками.

«И что ты думаешь, Макс? Я схожу с ума?»

«Я не могу ставить диагнозы друзьям, да и в рамках одной беседы это некорректно, – осторожно начал Максим. – Но я могу высказать некоторые профессиональные наблюдения. То, что ты описываешь, – классическая картина обсессивно-компульсивного расстройства на почве тревоги. Навязчивые мысли (сосед – маньяк) и компульсивные действия (слежка, ведение дневника, поиск доказательств)».

«Ты хочешь сказать, что я все это выдумал?» – голос Антона дрогнул.

«Нет, конечно нет. Твои переживания абсолютно реальны для тебя. Но давай разберем факторы. Ты одинок, много работаешь из дома, недавно пережил болезненный разрыв. Твой мозг, лишенный внешних стимулов, в состоянии хронического стресса, нашел себе объект для концентрации тревоги. И этим объектом стал новый, неизвестный человек по ту сторону стены. Ты начал приписывать ему свои собственные страхи».

«Но фоторобот! Сходство!»

«Фотороботы – вещь очень условная. Ты сам сказал, что сходство не стопроцентное. Наш мозг склонен достраивать образы, особенно под влиянием страха. Ты увидел новость, твое подсознание зафиксировало некое сходство, и дальше пошла цепная реакция. Это называется «подтверждающее искажение» – ты невольно ищешь и находишь только те детали, которые подтверждают твою теорию, и игнорируешь те, что ей противоречат».

«А его слова на лестнице? Он намекал, что знает о слежке!»

«Антон, посмотри на это с другой стороны. Он спросил о мусоре – это нормальный вопрос, если кто-то копался в твоих вещах. Он сказал, что ты выглядишь уставшим – это проявление, как ни странно, заботы. Ты интерпретируешь его слова как угрозу, потому что сам настроен враждебно и ожидаешь угрозы».

Логика Максима была железной. Она была такой разумной, такой убедительной. И она заставляла Антона чувствовать себя полным идиотом. Сумасшедшим, который придумал себе монстра.

«Значит… все это в моей голове?» – тихо спросил он.

«Я не говорю, что твой сосед – ангел. Возможно, он странный, замкнутый человек со своими причудами. Но вероятность того, что он именно тот маньяк, о котором говорят в новостях, исчезающе мала. А вероятность того, что твой мозг тебя обманывает, куда выше. Я настоятельно рекомендую тебе отвлечься. Возьми выходной, съезди куда-нибудь, встреться с кем-то. Перестань слушать стены. И, Антон… если ситуация не улучшится, подумай о том, чтобы обратиться к специалисту. Не ко мне, а к коллеге. Для курса терапии».

Антон молча кивнул. Он чувствовал себя пристыженным и облегченным одновременно. Стыдно за свою панику, облегченно от того, что, возможно, никакой опасности нет. Максим дал ему таблетки от безумия, и он жадно их проглотил.

Они поговорили еще о жизни, о работе, о старых друзьях. Выйдя из кабинета, Антон почувствовал, как камень с души свалился. Солнце светило ярко, люди спешили по своим делам. Мир снова казался нормальным, безопасным.

Он решил последовать совету Максима. Он зашел в книжный магазин, купил себе новую книгу, потом посидел в кафе, наблюдая за прохожими. Он старался не думать о Артеме, о стуках, о статуэтке. Он убеждал себя, что Максим прав. Это все паранойя.

Вернулся он домой уже затемно, почти в девять вечера. Он был в спокойном, почти приподнятом настроении. Он включил свет в прихожей и первое, что увидел, заставило его кровь снова застыть в жилах.

На полу, прямо перед дверью, лежал листок бумаги. Не конверт, не записка, просто ровно оторванный клочок из блокнота. На нем было написано одно слово, выведенное аккуратным, безличным почерком:

«СЛЫШУ»

Антон застыл, не в силах пошевелиться. Весь его мирок, только что построенный Максимом, рухнул в одно мгновение. Это не было плодом его воображения. Это был материальный артефакт. Кто-то был в его квартире. Пока его не было. И оставил это послание.

Он поднял листок. Бумага была обычной, копеечной. Чернила – синие шариковые.

Он обошел всю квартиру, проверяя окна и замки. Все было заперто. Ни следов взлома, ни ничего пропавшего. Только этот листок. Лежал точно по центру прихожей, будто его аккуратно подсунули под дверь. Но дверь была плотной, щели под ней почти не было. Просунуть листок было бы невозможно.

Значит, он все-таки был внутри.

Дрожащими руками Антон достал коробку из-под обуви со шкафа. Он потянул крышку. Внутри лежала пуговица. И больше ничего.

Статуэтка исчезла.

Он отшатнулся от шкафа, ударившись спиной о косяк двери. В ушах зазвенело. Его не просто свели с ума. Его водили за нос. Максим, со всей своей логикой, стал невольным соучастником этой игры. Его рациональные объяснения были частью плана. Они должны были усыпить бдительность Антона, заставить его усомниться в реальности угрозы. И в этот момент был нанесен новый, сокрушительный удар.

Он остался один на один с этим знанием. Сосед не просто подозревал о слежке. Он имел доступ к его квартире. Он читал его мысли. Он знал о его визите к психологу. И он отвечал. Ясно и недвусмысленно.

«СЛЫШУ».

Это значило: я знаю, что ты следишь за мной. Я знаю, что ты ходил к психологу и рассказывал обо мне. Я слышу все, что происходит в твоей жизни. И я здесь. Всегда здесь.

Антон подошел к стене. Он больше не прислушивался. Он знал, что по ту сторону его ждут. Он сжал кулаки. Страх все еще жил в нем, ледяным червем, но к нему добавилось новое чувство. Ярость. Чистая, беспощадная ярость.