скачать книгу бесплатно
– Тогда не там спрашиваешь, он же только вчера пришел от «красных», может, с самой Лубянки, у них и ищи рекомендации на своего подозрительного типа. Удачи, парень, а мне некогда.
Максим задумался, но не настолько, чтобы не перекрыть пути отступления и другому потенциальному источнику информации, отодвинув плечом собравшегося уходить второго рабочего обратно, поближе к пепельнице.
– Музыкант, говоришь? И с чего ты так решил?
– Да с виду! – тот уже жалел, что влез в разговор, хоть ему пока ничего не угрожало. Браток был вполне мирно настроен, но кто ж их знает-то? А вдруг ответ не понравится, тут же в морду двинет. Или еще что похуже. А Максим уже пожалел, что настаивал на ответе, – запугал свидетеля. Ну, делать нечего, если таким его видят люди: опасным и враждебным. Пальцем ведь не пошевелил, улыбнулся даже. Но репутация у братвы не самая лучшая, должен был и об этом подумать. Не подумал. Но мужику, утиравшему через слово текшие сопли, уж очень хотелось поотлынивать от работы, поэтому он остался на месте и больше не пытался удрать. А продолжил рассказывать:
– Пришел вчера этот гражданин в бандане от «красных»… Я еще подумал, что он точно не из этих. Такие скорее на Ганзе обитают. Там народ поживее.
– А раньше ты его не видел?
– Да нет… Запомнил бы. И самое странное: он ведь не к нам пришел, сразу к вам собирался. Только остановился с какими-то ребятами поговорить. Тоже не наши, кстати. Он ушел, а они – следом. Я еще подумал, что дед опять в Ганзу идет, до Таганки. А вот те парни – точно к вам на Китай.
– Наблюдательный ты, мужик…
Вот только никакие другие «парни» на Китай-город не приходили. Кому, как не Максиму, это знать, сидя на блокпосте. Значит, ограбили брамина где-то в этом перегоне. Расследование проводить пахан ему не заказывал. Оставалось узнать только, не спохватились ли еще в Полисе, что пропал ценный сотрудник. И зачем вообще занесла нелегкая брамина так далеко? Или…
Мысль пришла только что и показалась неожиданной, но не лишенной логики: а если брамин не настоящий? Правда, еще ни разу Максиму не приходилось видеть, чтобы кто-то делал себе такую фальшивую татуировку, не было смысла. Но, если он этого смысла не видит, это еще не значит, что его нет совсем. Тоже хорошо бы разузнать. Тогда надо идти дальше, не торчать тут в рабочей курилке, убивая время черт знает с кем. Мужик-то с починкой дрезины резину тянет от забора до обеда, а у него дело есть.
Вроде бы многое прояснилось, следовало идти дальше на Красную линию, может, и в сторону Лубянки. Осталось забрать Шнырю и найти транспорт. А где его найти? Шнырю, верно, там, где жратва.
Макс быстрым шагом прошелся по местному рынку – ассортимент тот же, что и в Китай-городе: жратва, одежда, оружие, лекарства, всякая нужная в быту мелочевка. Шныри не оказалось ни у жаровни с мясом, ни у теток с грибами. Это было странно.
«Может, в местном кабаке?» – подумал Макс, протискиваясь сквозь толпу. Рыгаловку долго искать не пришлось, просто идти на шум не в лад звучащей музыки, обходя по дороге бредущих петляющей походкой мужичков. Уже на подходе Макс услышал истошный женский визг и крики «убили!».
Заскочив пулей в забегаловку, он с трудом протолкался сквозь толпу мужиков, окруживших небольшой пятачок: сжимая в руке окровавленный нож, над лежащим Шнырей стоял бугай. Он метнулся влево-вправо, но стоявшие сплошной стеной мужики с прутьями и обрезками труб в руках не выпускали убийцу.
Макс соображал секунду:
– Ты-ы! – он узнал Щербатого, одного из вышибал Мойши. Отцовский ТТ сам прыгнул из кобуры в руку. Щербатый затравленно огляделся в поисках выхода, ощерился и кинулся на Максима. Патрон всегда в стволе. Щелкнул взведенный курок.
Выстрел. Отдача непривычно жестко лягнула в руку, вскидывая ствол сильно выше.
Пуля разворотила Щербатому нижнюю челюсть, разметав ошметки кости и зубов кровавым веером. Верзила еще летел по инерции, но колени подломились, он стал заваливаться.
Выстрел. Вторая пуля догнала Щербатого уже в падении, угодив в грудину.
Привычка Максима бить первым и бить наверняка сыграла теперь злую шутку: перед местной братвой и паханом по кличке Учитель придется отвечать. Но это не проблема. Проблема в том, что это надолго, он провалит задание Короля и свое собственное, хотя о нем-то никто не спросит. Эти мысли галопом пролетели в голове Максима, когда он, поднырнув под руку ближайшего выпивохи, решившего самолично изловить убивца, бросился к выходу. Женщина визжала сиреной не переставая. Посетители кинулись врассыпную от вооруженного человека. Братка в черной кожанке с автоматом наготове Максим встретил уже в дверном проеме ударом плеча.
Затеряться в тесном пространстве станции – та еще задачка, но мозги Макса хоть и запоздало, но заработали на сто десять процентов! Чтобы вызвать подозрения и обратить на себя внимание, достаточно просто бежать. Поэтому Максим, активно распихивая прохожих, устремился обратно на платформу, на которую они со Шнырей приехали. Достигнув середины, он пинком опрокинул бочку с горящим костром. Дрова были, видно, подброшены недавно, сноп искр разлетелся в стороны, ударив в низкий потолок, как от взрыва, загорелось тряпье и чья-то палатка. Местные загомонили: одни кинулись тушить, другие, спасать свое добро. Собралась толчея.
Пока местные были заняты разгоравшимся пожаром, Макс спокойным шагом направился к переходу, чтобы подняться по лестнице на другую станцию. В проходе показались охранники, четверо. Будто бы так и собирался, Максим, опустившись на четвереньки забрался в низкую палатку и нос к носу встретился со спящим в обнимку с пузатой бутылкой заросшим по самые глаза стариком.
Спящий дернулся, открыл глаза, смахнул с лица нестриженые лохмы. Белявский протянул тому два патрона и показал пальцами, мол, тихо. Братки прошли мимо. Было слышно, как они расспрашивают местных, картавый голос сообщил, что кто-то побежал в туннель. Может, кто и в самом деле побежал, топот и голоса охранников стали глуше.
«Уходят. Купились», – решил Максим и тихо спросил хозяина палатки:
– Дед, слышь, есть какая одежонка?
– Пяток шемерки, – прошамкал пеньками дедок.
– Ну ты и барыга старый…
– А то!
Из палатки вылез уже не подтянутый крепыш в кожанке, а сгорбившийся мужичок в женском порченом крысами пальто и полусгнившей ушанке. Вместо крепких цокающих гвоздями берцев по мраморному полу шаркали дырявые валенки в чунях. Максу предстояло вернуться обратно к забегаловке, пройти по переходу над путям и спуститься по давно застывшему эскалатору вниз, на станцию Новокузнецкая, а потом уже, поймав попутку, двинуться дальше, на Театральную.
Подходя к бару, Макс подвязал уши шапки, закрывая лицо, не забывая при этом активно скрипеть резиновыми чунями по скользкому полу, усиленный пикет из уже трех бойцов на углу только мазнул по нему взглядом и больше не замечал. Из бара вынесли Щербатого. Макс остановился, прижимая руку к животу, согнулся даже, сам при этом внимательно посматривая на дверь рыгаловки. Следом на носилках вытащили Шнырю.
Макс проводил взглядом носилки: этот электровеник, выпивоха и откровенное трепло выглядел бы спящим, если только не бледность и почти черное кровавое пятно, расплывшееся на груди. В принципе, трупы Белявского особо не смущали – мало, что ли, их случалось, – но здесь и сейчас лежал знакомый с самого детства, почти родной человек. Некстати вспомнилось, как подростками они частенько совершали вылазки в туннели, исследовали, рисовали карты технических проходов…
Одернув себя, Макс зашаркал дальше. У него все еще оставалась цель, да и местную братву следовало скинуть с хвоста. Поднявшись снова по ступенькам, он выбрался в переход – фактически, мост, связывающий две противоположные платформы. Ему не требовалось путеводителя, ориентировался неплохо, даром что домосед, хотя еще мог перепутать Авиамоторную с Автозаводской. Но до них еще добраться пришлось бы. В просвет между перилами было видно, что устроенный пожар уже затушили, и народ расходился по своим делам. А давешний старик что-то оживленно рассказывал охранникам, махая рукой с бутылкой.
– Вот падла! – зашипел Белявский, прибавив шагу.
С трудом спустившись по неработавшему эскалатору вниз, Белявский заторопился к посадочной платформе. Здесь грузились несколько дрезин, а одна уже готовилась к отправке – плотный мужик в очках возился с движком. Пинал кикстартер, старый двигатель стрелял синим пламенем из карбюратора, чихал дымком из выхлопной трубы, но заводиться отказывался.
Здесь тоже по краям платформы стояли усиленные пикеты из четверых бойцов с куцыми автоматами. Но они лишь хмуро поглядывали по сторонам, не вмешиваясь в процесс погрузки-разгрузки. Макс засеменил мимо, украдкой косясь на ближайших охранников. Один бровастый с каким-то наглым лицом – явно старший – проводил его презрительным цепким взглядом. Да, таких бомжар в метро много, даже большинство.
Макс прошел по краю платформы, обогнул бочку с костром и направился к никак не заводившейся дрезине.
– Здорово, отец. Попутчика не возьмешь?
Дрезинщик-торгаш лишь бросил на Макса косой взгляд не отрываясь от работы, презрительно кинул:
– А нахрен ты мне такой красивый сдался? – сам же продолжая ковыряться в движке.
– Так не бесплатно же! – повысил голос Макс, опасливо глянув на бровастого охранника.
Дрезинщик покачал кикстартер, а затем ударил по нему ногой, движок рыкнул и снова заглох.
– Фух… – мужик уселся на скамью, в упор уставившись на Максима, вернее, на его маскарад. С минуту рассматривал поверх очков драное женское пальто с побитом молью когда-то песцовым воротником. – М-да. Откуда ж у тебя, голубушка, патроны?.. Натурой, учти, не беру.
– Ты, эта, мужик, за базаром-то следи! – завелся Максим, но услыхав зазвонивший у пикета станционный телефон, попритих. Порывшись за пазухой, звякнул металлом, показывая горсть патронов общака:
– Десятка «семерок»
Караванщик сидел все так же, не изменив позы, но взгляд за круглыми очками стал другой. Он скривился, шмыгнул мясистым носом-картошкой, пожевал губу:
– Ты внизу шорох навел?
– Уже и здесь прознали… – быстро, хмыкнул Макс. – Гнида одна кореша порешила, я за кореша отомстил. Погорячился, конечно – палить не стоило, Учитель не поймет.
– Ты с китайгородских, – заключил мужик, складывая один к одному: говор Максима и блеснувшую под драным пальто добротную кожанку. – Двадцатку «семерок».
– Договорились. Макс, Адвокат, – Белявский протянул руку.
– Вадим Рамзес, – п, ожимая руку. – Ща, заведем и поедем. А то местные цирики на твой прикид наводку получили, вон, бомжар местных ощупывают.
Макс украдкой осмотрелся, и правда: заглядывали в каждую палатку, рассматривали на свет каждого оборванца. Один забыковал и тут же получил в зубы.
«В конце концов, и до меня дойдут. Дедок, падла, и бабки получил и браткам сдал, сука» – скрипел зубами Белявский.
Вадим тем временем, выкрутив свечи, прокаливал их, держа длинными щипцам над горящей бочкой. Он крутил их так и эдак, свечи курились синим дымком, постепенно наливаясь малиновым цветом.
– Рамзес… – позвал было Макс с тревогой оглядываясь по сторонам. Палатки для досмотра стремительно заканчивались.
– Не сцы. Успеем. Когда свечи перестали дымить и достаточно прокалились, караванщик вкрутил их еще горячими в цилиндры. Открыл краник на баке, дождался, когда стеклянная колба у карбюратора заполнится грязно-желтым топливом. Подкачал.
Максим сидел как на иголках: вот-вот же схватят! А он просто так сдаваться не намеревался, пропадать, так с головой. Убивать местных цириков, конечно, не станет, незачем. Но вот морды обстучит от всей души. Вадим закончил с движком свои непонятные манипуляции, подкачал стартер, поставил сапог, подмигнул Максиму и выжал рычаг ножного стартера.
По станции эхом разнеслось надрывное тах-тах-тах. Оглушительно прочихавшись, движок набрал обороты, выбрасывая из обрезка трубы, заменявшей глушитель, прозрачно-синий дым.
– По местам! – скомандовал караванщик, махнув рукой, уселся вперед. Шестеро угрюмых мужиков с автоматами попрыгали на длинную платформу с тюками, прицепленную за дрезиной. Максим залез на скамейку позади Вадима.
Бровастый браток, привлеченный гулом работавшего движка, сначала некоторое время всматривался в Максима, затем махнул рукой, крикнул, толкнул соседнего цырика, тыча пальцем на дрезину.
Макс обернулся к Вадиму, перекрикивая ревущий движок:
– Валим! Засекли!
– Пое-ехали! – караванщик выкрутил газ и сдвинул рычаг передачи. Движок надрывно завизжал, дрезина дернулась, звякнула, натянувшись, сцепка, платформа, набирая скорость, послушно устремилась следом.
– Стой! – кричали бежавшие за дрезиной парни. Но Вадим будто бы и не слышал их, знай, глядел вперед, подбавляя газу оглушительно ревущему без глушителя движку. Зажглись фары. Впереди показался блокпост. Караванщик лишь чуть прибавил скорость, поднял в приветствии руку – на посту узнали, ответили, открыли решетчатые ворота. Груженый караван, миновав пост, резво набирал ход, разрезая туннельную темноту желтым светом мотоциклетной фары.
Максим, обернувшись, долго вглядывался в освещенный прожекторами пятачок перед закрытыми воротами, облегченно выдохнул: пронесло, успели. А впереди лежала неизвестность и станция Театральная.
Глава 3
Торговый центр
После Треугольника непросто было освоиться, перестать оглядываться, но здесь влияние и власть Учителя заканчивалась. Точно так же, как и Короля… Максим уже отвык чувствовать себя добропорядочным гражданином, а пришлось. И Вадим на глазах преобразился в обычного коммерсанта, подозвал грузчиков, отсыпал им горсть «пятерки», чтобы снесли товар на платформу и ждали. Сам широким жестом пригласил Максима перекусить в местную забегаловку. И в ней опытный взгляд Белявского быстро вычислил гостей, набежавших с Новокузнецкой, хотя и они тут тихо сидели, обсуждая представление местного театра.
Культура и другие виды развлекухи не были чужды даже братве, особенно «примы», достоинства которой оценили намного более актерской игры и таланта. Что за пьесу показывали недавно, Максим так и не понял. Зато узнал, что у матери главной героини «вот такенные буфера», а изображающий их руками парень сильно преувеличил действительность, иначе эта самая мать наверняка мутант! Вадим заказал пару стаканов выпивки и нехитрую закуску.
– Нервишки успокоить… Давно так не гонял, веришь, нет? Отвык даже. Зато молодость вспомнил. Ты откуда будешь?
– Ты ж сам прочухал по прикиду что с Китай-города, чего спрашивать-то? – не слишком вежливо ответил Максим. «Спаситель» работал не бесплатно, и благодарить его было вроде и не за что.
– И как там Сергей Михайлович Корольков наш поживает? – Вадим пропустил колкость мимо ушей, с хрустом потер заросший подбородок. – Давненько не видел старого черта, все больше транзитом катаюсь, времени нет зайти на рюмку чая.
– Хорошо поживает, чего ему сделается, – ответил нахохлившийся Максим.
Он не мог припомнить своего попутчика, который отзывался о Короле, как о давнем знакомом, но ведь и на всех его встречах не присутствовал, в общении с деловыми охрана смотрящему не требовалась. Катала должен был знать. При мысли о задании, брамине и особенно Шныре, которого навязал Евгенич, настроение резко испортилось. Чтобы это скрыть, Максим махнул до дна, занюхал рукавом, пропахшим слежавшейся пылью и мышами от старого пальто. Заперхал от крепости:
«А пойло-то здесь получше, оказывается…» – Максим поглядел сквозь мутное донце стакана на свет, оглядел пьющих-закусывающих вокруг театралов. Стоило переть сюда через три пень-колоды за ради отдающего пластиковой канистрой бухла на грибах и черте чем? Да, стоило, наверняка. Это не разбавленная темно-синяя бормотуха Мойши, а очищенная несколькими перегонками и наверняка отфильтрованная…
– Понятно, Адвокат, за что тебе такое погоняло приляпали… – усмехнулся Рамзес. Но свое прозвище никак не пояснил. И вряд ли состоял в родстве с египетскими фараонами. Если только с «фараонами» Красной линии, куда и направлялся.
– А за то, что пахан без меня обойтись не может, – в тон ответил Максим. – Никаких стремных переговоров не ведет, пока меня не вызовет.
– Ясно. Стоим и пугаем, чтоб партнеры сговорчивее были, значит, – определился и Вадим с местом своего собеседника в иерархии Китай-города. Место оказалось не таким уж плохим, стоило отнестись серьезнее к беглецу. Может, и благодарность от Короля будет. Ну, не сразу, когда шум уляжется… А что из-за перестрелки в баре шуметь долго не станут, в этом Вадим не сомневался: дело-то мелкое.
Максим кивнул. А Рамзес продолжал задавать свои вопросы:
– Зачем в Треугольник полез? Чего ты там не видал такого, чего бы у вас не было? Я бы еще понял, если сюда заявился…
– Может, мне сюда и нужно? – буркнул Белявский.
– Может быть… Да не очень верится, если вдогонку чуть не шмальнули. Могли и товар попортить.
– А что вез-то? – мягкие мешки в прицепе и, судя по всему, не тяжелые, вызывали любопытство.
– У меня секретов нет, все законно! – чересчур благонадежный и доверительный вид Рамзеса чуть не заставил ему поаплодировать – так на Китай-городе выглядели каталы и прочие шулера при виде жирного лоха. Вот уж действительно театральное представление. – С шаболовскими торгую, от них тряпки везу. Только по оранжевой ветке дальше вашей станции все равно ходу нет, а таскаться через Лубянку с ихним шмоном не выгодно. Проще перегрузиться в Треугольнике на Новокузнецкую, да домой на Проспект Маркса. На Охотный ряд то бишь.
Было похоже на правду и объясняло пружинистые мешки, похожие на матрасы, шмотки на Красной линии продавались выгодно. Некоторые китайгородцы тоже этим барыжили, только не в таких масштабах. Напяливали на себя несколько штанов и спокойно проходили досмотр, где проверяли только документы и оружие. Торговать шли без стволов, сбывали лишнюю одежку проверенным фарцовщикам, возвращаясь домой в чужой рванине, но с прибылью. Патронами у «красных» не разжиться, а вот еды пока хватало. Новый знакомый явно знал какие-то способы преодолеть бдительную таможню и проверки. И со сбытом был полный порядок: не за мешочек сушеных шампиньонов же он свое богатство продавать собрался?
Взгляд Максима скользнул и по «рыжью», цепи в мизинец на жилистой шее и «гайке» на пальце. Руки, кстати, у Вадима были на удивление «чистыми». Нет, прямо сейчас на длинных фалангах была дизельная сажа и мазут. Но то были явно не потрескавшиеся и грубые, как наждак, грабли трудяги-свинаря, а «музыкальные» не знающие тяжелой работы пальцы вора-щипача. Или чекиста…
Мозгами бог не обидел, потому оказалось совсем не трудно сделать вывод, что любящий золото Рамзес своими шмотками снабжает главарей партийного общества. Хотя режимную Лубянку-Дзержинскую и ему не одолеть, иначе не морочился бы, скача блохой по станциям, а катался с ветерком через Китай-город. Крышует его кто-то, ясное дело, но не с самого верха.
Уяснив для себя и положение Вадима, Максим начал оглядываться. Задание смотрящего нужно было как-то выполнять.
– Рамзес, ты местных хорошо знаешь?
– Нормально, странно было бы соседнюю станцию не знать. А ты реально что ли сюда шел? Чего тогда удирал от братвы, чтобы в дороге не скучать?
– Да у нас, понимаешь, на блокпосту случай вышел… – Максим решил не скрывать своих намерений от кажущегося почти своим Рамзеса. Чем больше туману напустит, тем труднее потом в собственном вранье разбираться. – Брамин у нас на станции откинулся. Вот теперь хожу выясняю, откуда он взялся.
– Ясно, откуда. Из Полиса только. Как же ты выяснял, что за тобой братва со стволами бегом бежала… Не иначе, кто-то рассказывать не хотел? – хитро прищурился Вадим. – Ладно, пристрою тебя на время, а там разберемся. Только браминов я здесь давно не видал. Порядок у них такой: нельзя уходить дальше, чем на одну станцию. Если, конечно, особого задания нет.
– Да вот и получается, что от ваших станций до Полиса ближе всего, – задумался Максим, – с Павелецкой он вряд ли связался бы, что за интерес в бомжатнике?
– Ну, не скажи… – махнул рукой Рамзес. – Может, изучал влияние радиационного фона на увеличение поголовья крыс или еще какую-нибудь хрень. Это они любят!
Оставив нового знакомца сидеть за столиком, Макс прошелся по местным, расспрашивая про седого длинноволосого мужика с повязкой на голове. Но с такой примечательной наружностью на станции оказался лишь один, к сожалению живой и почти здоровый. Патлатый дед бренчал на самодельной гитаре, гнусавя через слово «йес» и «тудей», сидя под колонной, похожей на складчатую занавеску.
– Театральная… – развел руками выслушав о результатах Вадим. – Одни гастролеры. В том числе и ваши. Ну, эти-то не на сцене, а в толпе орудуют, карманы чистят.
На стенке и в самом деле была приклеена нарисованная цветными карандашами афиша: «Только одно представление! Танцующий стигмат, на привязи, приходите посмотреть на чудо природы!» Рисунок изображал зубастое и бельмастое страховидло в цепях, стало даже жалко несчастную на вид тварь, которая и не мечтала ходить на поводке, как пудель.
– Понятно, одно… Кто на эту страхомудь во второй раз смотреть пойдет? Еще сталкеры пристрелят спьяну или по привычке. Макс, если назад не торопишься, пойдем, с товаром заодно поможешь. А как разгребемся с делами, так и в Полис двинешь про своего брамина выяснять. Идет?
Максим кивнул. Возвращаться на Новокузнецкую было опасно, оставалось идти вперед на Красную линию и уж там думать, возвращаться ли домой без Шныри. В кармане лежала сложенная бумажка, хранившая еще одну тайну, которую хотелось разгадать. Кто поможет в этом лучше, чем другие брамины? Потому он, еще раз взглянув на афишу с зубастой чудо-юдой, последовал за Вадимом к пропускному пункту. Барыга лишь поздоровался, а Максимом занялись как следует.
Местная таможня – два шкафа с «калашами» в брониках с красными нашивками, хмуро глядевшие из-под звездастых касок, подпирали стену у низенького стола. Максим протянул паспорт сидящему. Ни разу не столкнувшись с тварями, он научился бояться людей, неплохо разбирался в них, и сейчас видел перед собой не черта рогатого, а старого пердуна в склеенных очках, уж больно неуловимо напоминавшего кого-то.
– Ну-ка, молодой человек, поведайте нам цель вашего визита, – скорее приказал, чем спросил «таможенник».
