скачать книгу бесплатно
Пока нет, – пробормотал Салверий. – Но, если ты думаешь, что… отчего ты так думаешь? Ты же никуда отсюда не ускакал.
Но ко мне прискакал ты, – пояснил Георгий. – И я среди своих – их мало, лишь ты… однако единственного друга бывает достаточно. Ты мой друг?
Друг…. огромная честь – я твой друг. Друг атаману и адмиралу, за которого и я, и все наши, костьми ляжем. Куда бы ты нас ни повел, не отступимся. – Салверий спрыгнул с коня. – Садись на него! Лупи его по бокам и он тебя как ветер домчит!
Дорогу он знает? – спросил Георгий.
Нет. Дорогу ему нужно указывать. Но трудностей у тебя не возникнет. – Салверий неопределенно махнул рукой. – Скачи вон туда.
Я понял. А ты?
За меня не тревожься, – ответил Салверий. – В обиду я себя не дам.
Ну что же, я уезжаю, – залезая на коня, сказал Георгий. – Но ты-то… ты как?
Я пешком доберусь. Да это не важно! Скачи галопом! Заблудившись, не останавливайся!
Салверий бьет коня по заднице, и тот взбрыкивает и уносит атамана и адмирала, сподобившегося оглянуться и увидеть, что Салверий поднимает и осматривает оставленный им кубок.
ИЗ-ЗА РЕЗВОСТИ неспокойно фыркающего жеребца пристально вглядеться в проносящуюся безликость Георгий не может; при поворотах она повторяется, Георгий абсолютно не знает, что он ищет, и безостановочно гоняет коня в разных направлениях; у выдыхающегося животного выступает пена, и Георгий намазывает ее на щеки, бреется своим мечом и не перестает напрягать глаза, стараясь высмотреть какой-нибудь призрак хотя бы чего-нибудь.
Совершенно неожиданно перед ним возникает двухэтажный дом. Георгий молниеносно натягивает поводья, поднимает коня на дыбы, в последнюю секунду избегает столкновения; засучивший передними копытами конь разбивает оконное стекло, освобождается от соскочившего Георгия, со ржанием убегает.
Георгий через окно рассматривает помещение. Типичный салун: барная стойка, отдыхающие за столиками ковбои, отдельно сидящий индеец со сломанным пером в волосах; увидев Георгия, ковбои привстают.
Возможно, они рады. Будучи в этом не очень уверенным, Георгий отходит от окна и полагает уйти, однако, проходя мимо двери, он спонтанно дергает ее на себя и заходит в салун, где многое проясняется.
Это он! – закричал ковбой Хээпс.
Он! – подтвердил ковбой Брауч.
Атаман! – завопил ковбой Спотсон.
Наш командир и атаман! – крикнул Хээпс.
Он с нами, и мы с ним! – заорал Спотсон. – И никто нам не страшен! Тем более здесь, где только свои!
Ха-ха-ха! – засмеялся Брауч.
Нам весело, а будет еще веселее! – крикнул ковбой Маллон. – Ведь мы теперь сможем выпить! Не дожидаясь Салверия, мы начнем!
Кого? – спросил Георгий.
Ты прибыл сюда на его лошади, – пояснил ковбой Эрчуб. – Если не так, то скажи. Но не сейчас – первым делом мы выпьем.
Нам надо выпить! – крикнул Брауч.
Мы долго изнывали без выпивки и наш час пробил, – сказал Маллон. – Налей нам, атаман!
Просим тебя, адмирал! – крикнул Спотсон. – Разного пойла у нас бессчетное множество – бутылки на барной стойке ты видишь, а они небольшая часть, виски, водкой, текилой забиты все кладовые, и этой ночью… вечером… что там на улице? Не утро?
Я не различаю, – ответил Георгий. – Направляясь к вам, я прошел и проехал приличное расстояние, и не разу не задумывался о времени суток. Бывало светло… темно… обычно нечто среднее. А чего вы столь резко заговорили о выпивке? У вас ее полно, ну и пили бы в свое удовольствие… какая связь со мной?
А ты не знаешь? – удивленно спросил Хээпс.
Он знает! – крикнул Брауч. – Он все знает! Недаром же он наш атаман и адмирал!
Истинный вожак нашей стаи! – проорал Брауч.
Непобедимый! – завопил Спотсон. – Крутой, как самое оно!
Вы погодите, – пробормотал Георгий. – В чем смысл?
Ничего себе вопрос, – хмыкнул Брауч.
Ну, ты и спросил, – покачал головой Эрчуб.
Я не глобально, – сказал Георгий. – По поводу выпивки… он в чем?
Да в том, – сказал Хээпс, – что лишь ты имеешь право встать за барную стойку и позволить нам утолить нашу жажду. Таковы условия. Оспаривать их нельзя. Притронься мы к бутылкам самостоятельно, нас бы не пощадили – полагая, мы распались бы на частицы прямо на месте.
Обратились бы в ничто, – кивнул Брауч.
Растворились бы со всеми ножами и стволами, – вздохнул Маллон.
И вы, – процедил Георгия, – радовались мне… ждали меня исключительно из-за этого? Ради того, чтобы я вам налил?
Ты, атаман, не упрощай, – сказал Спотсон, – мы все же…
Все же верные тебе люди, – продолжил мысль Маллон, – уважающие тебя…
Я вам налью, – сказал Георгий. – Напою вас до бесчувствия и свалю отсюда подальше. Если честно, я обижен. Путешествуя с этим мечом, я думал, что моя конечная цель гораздо существеннее, чем вы мне тут объяснили. Открывать бутылки и наполнять ваши стаканы… а меч? Убитый мною рыцарь советовал мне его не выбрасывать. И что мне им? Горлышки отбивать?
Не то, – веско сказал сидящий в углу индеец.
Я говорю не то? – спросил Георгий.
Или ты. Или я. Прикажи бледнолицым сесть и не двигаться. Этим приземленным собратьям не следует нам мешать, даже когда я на тебя наброшусь.
Ты уже все решил? – спросил Георгий.
Они рвутся выпить, – ответил индеец. – Я, как тертый-перетертый индеец, пил немало, и, вероятно, пропил свои мозги, однако я буду с тобой беседовать.
Без драки? – уточнил Георгий.
У тебя меч. У меня больные внутренности и подслеповатые глаза. Либо я тебя узнал, либо обознался – сойдемся на том, что узнал. Ты с облегчением вздыхаешь, но я могу еще передумать. Тебя это не должно волновать. Я безоружен, и ты запросто отрубишь мне голову, отказавшись от мысли использовать содержащееся в ней знание. Ты упоминал о цели. О твоей – не моей. Не трогай мою голову – обратись к своей. Размышляй. Вытягивай основное.
Ты меня надоумил, – пробормотал Георгий, – ты…
Оставь меня, – сказал индеец. – Занимайся собой.
Подойдя к барной стойке, Георгий опирается на нее локтями, глядит на бутылки, отключается от всего внешнего.
Он бродит по дебрям подсознания. Натыкается на зловещий дворец. Проникнувшим за стены, видит восседающего в царской мантии правителя и копошащуюся у трона старую отвратительную ведьму.
У безжалостного правителя физиономия его отца. У гнусной ведьмы лицо его бабушки.
Теперь я уяснил, – пробормотал Георгий, вернувшись в салун. – Я бы не сказал, что раньше я ни о чем не думал, но стоило мне задуматься здесь, как ответ пришел. Враги проявились. Чтобы с ними разобраться, мы отправимся на их поиски, и нас не задержат ни морские чудовища, ни огромные волны… ничего случающееся на море.
Мы двинемся не по суше? – спросил Брауч.
Отнюдь. По суше я набродился, и мне было интересно, не скучно, это, конечно, пустое. По морю мы поплывем не за весельем. Вы крепкие парни, а я… вы же сами называли меня адмиралом: как знали. И я не подкачаю. Сколько бы людей не погибло, я буду биться за каждого. А потери неизбежны. И нечего тут роптать.
Да никто и не скандалит, – сказал Спотсон. – Мы все за тебя, атаман… адмирал. Проблема в море.
На его снисхождение, – сказал Георгий, – нам рассчитывать не приходится. На нас навалятся и шквалы, и крушения…
Это не проблема, – перебивая атамана, сказал Хээпс. – Проблема в том, что нигде поблизости моря как бы нет.
Поблизости его нет, – сказал Маллон, – и мы бы с этим справились, но его нет и за тысячу километров отсюда. Я далеко заезжал – я разбираюсь.
Говоришь, его нет? – грозно спросил Георгий.
А что, – пробормотал Маллон, – не один я говорю: все подтвердят. Ну, чего вы молчите?!
Я не смолчу, – сказал Эрчуб. – Жизнь дорога, но правда дороже. Я подтверждаю, и делайте со мной, что хотите!
Вы честные и смелые мужчины, – поразмыслив, сказал Георгий. – Без таких, как вы, воплотить обуревающий меня замысел я бы никогда не сумел. Но у вас устаревшие сведения. Отныне море уже есть – оно возле выхода из салуна.
Прости за дерзость, адмирал, – сказал Хээпс, – прости и еще раз прости. Какое еще море…
Не мешало бы проверить, – сказал Спотсон.
Я вам не запрещаю, – сказал Георгий. – Ступайте и поглядите.
С опаской встав со стульев, Хээпс и Спотсон выходят за дверь. Остальные ковбои сидят и нервно переглядываются.
Насчет моря ты убежден? – спросил у Георгия индеец.
Оно появилось, – ответил Георгий. – Увидев его мысленно, на следующий этап раздумий я перешел. Относительно корабля, на котором море нам предстоит бороздить.
Увидеть корабль не получается? – поинтересовался индеец.
А у тебя? Как у тебя с кораблями?
Я помню своих предков, – ответил индеец. – Куря трубку, я тону в горьких воспоминаниях и сожалею, что во всей округе коренных краснокожих больше не осталось. Может, они уплыли. По морю… по морю. По твоему.
Его же прежде не было, – сказал Георгий.
Со своими предками я тоже не встречался. Меня привыкли считать тут единственным индейцем, а мне что… нечем мне возразить. И мои речи отнюдь не столь глубоки. Индейцу полагается заглядывать вглубь, но я общаюсь с бледнолицыми и теряю в глубине… вся надежда на твое море.
Вошедшие в салун Хээпс и Спотсон боязливо жмутся к двери.
И что у нас с морем? – спросил индеец. – Оно на месте?
Безбрежное, – ответил Хээпс. – Очень холодное.
Метрах в десяти, – пробормотал Спотсон. – Действительно у входа.
Мы сходили и потрогали, – сказал Хээпс. – Оно на редкость холодное. Соленое… я зачерпнул и попробовал на язык.
Я не пробовал, – сказал Спотсон. – Челюсть отвисла, и я… разглядыванием ограничился.
ГЕОРГИЙ в принесенном кресле, Салверий с индейцем стоят у него спиной; все они на низком берегу у безжизненного моря, простирающегося перед ними насколько хватает глаз.
Трое занятых делом людей словно бы вырезаны из камня. Потом они все-таки демонстрируют, что они живы и утомлены: Салверий встряхивает затекшими от стояния ногами, Георгий в посильной борьбе с последствиями поднадоевшего нахождения в кресле украдкой потягивается, индеец дымит трубкой и, уперевшись в правый бок, совершает небольшие наклоны.
Красивое море, – сказал Салверий. – Если что-то подобное способно быть красивым, то оно красиво. Жаль, кораблей не видать.
Корабль нам необходим, – сказал Георгий. – Иного пути добраться до намеченной мною точки я еще не нашел.
Думаешь найти? – спросил Салверий.
Когда я смотрю на море, я думаю о небе, которое над ним. Над морем оно не то, что над сушей.
Лично я разницы не замечаю, – признался Салверий.
Ты смотришь на небо, – сказал Георгий. – А я на море. Мы без перерыва находимся возле него не первый день и не узрели ни единого корабля. Что плохо. Тоска заедает…
Подумай о твоем кубке, – предложил Салверий, – и тебе полегчает.
Ты его принес? – спросил Георгий.
Он в салуне. Стоит на самом почетном месте, как подтверждение твоей гениальности.
Чтобы его получить, – сказал Георгий, – каких-то сверхусилий мне прикладывать не потребовалось. Но кубок есть кубок. Просто так его не вручат.
Кому попало не дадут, – кивнул Салверий.
Еще бы корабль, – вздохнул Георгий.
Тут пока неудача, – промолвил Салверий. – Появись он перед нами, мы бы заметили.
Два уже появлялось, – сказал индеец.
Это когда? – воскликнул Георгий.
Один при полной луне, второй на рассвете. С вашими глазами белых людей вы высмотреть их не могли: они прошли далеко-далеко от берега.
