Лорд и своевольная модистка

Глава 5

– Мой дорогой Карлоу, Маркус! – Маркус встал, когда в библиотеку вошел лорд Кеддинтон – само изящество с головы до ног. – Что я слышу? Вы больны? Вас ранили? – Светлые глаза лорда Кеддинтона горели любопытством.

– Всего лишь чья-то глупая шутка и столкновение с разбойником, – беззаботно ответил Маркус. – Моя рана – просто царапина. – Он хорошо выспался, и его плечо уже не так болело, как вчера. – Выпьете вина, сэр?

– Благодарю вас. Если у вас еще остался тот восхитительный кларет, я, возможно, просижу у вас все утро. Разбойник, говорите? В самом деле, по ночам в наши дни на улицах небезопасно! – Улыбнувшись, Роберт Вериан, лорд Кеддинтон, устроился в кресле, закинул одну ногу на другую и, сложив пальцы домиком, стал наблюдать за тем, как Маркус наливает ему вино.

Лорд Кеддинтон, моложе графа на пять или шесть лет, начинал служить одновременно с ним. Когда лорд Нарборо разоблачал шпионов, Кеддинтон официально считался его личным секретарем. С тех пор Кеддинтон сделал головокружительную карьеру. Никто точно не знал, чем он занимается сейчас; говорили, что ему известны многие важные тайны.

– Вы прекрасно проинформированы, сэр. – Маркус протянул гостю бокал, а второй поставил перед отцом. – Как всегда.

– Можете быть уверены, ваши секреты не покидали стен вашего дома. – Кеддинтон поднес бокал к носу, вдохнул аромат и с удовольствием отпил глоток. – К вам я заехал с маленьким подарком для крестницы; она мне все и рассказала.

– Чем же Верити заслужила подарок? – осведомился граф.

– По-моему, ничем – мне кажется, лучше всего дарить дамам подарки без всякого повода. Да и подарок мой пустячный… Безделушка – коробка эмалевых пуговиц, которые я увидел сегодня у Тесье.

– Вы ее балуете.

– Мне небезразличны мои крестники. – Виконт Кеддинтон повертел в руках бокал, наслаждаясь игрой света. – Мне нравится общаться с ними.

– Должно быть, это требует немалых усилий, ведь у вас много крестников, – заметил Маркус.

– Их родители почтили меня честью. – Кеддинтон повернулся к графу. – Говорите, чья-то глупая шутка?

– Какого-нибудь приятеля Хэла, не сомневаюсь, – беззаботно ответил граф. – Пакет наверняка предназначался Марку, а вскрыл его я – и испугался. Решил, что там живая змея! И тут меня опять подвело сердце, будь оно неладно.

– Значит, в пакете была не змея? – Вериан поставил бокал на стол и пристально посмотрел на графа.

– Нет, Вериан, просто веревка. Как поживают Фелисити и дети?

Разговор перешел на семейные дела. Маркус вполуха слушал беседу двух пожилых мужчин, а сам пытался разгадать тайну веревки. Надо будет спросить у отца, стоит ли доверяться Вериану. В конце концов, тому ведь все известно о скандале девяносто четвертого года. Они говорили о прошлом совсем недавно, в Рождество. Тогда Кеддинтон привел к ним в гости своего личного секретаря, молодого человека, который, довольно бестактно, сам заговорил о своем интересе к старому скандалу. Кеддинтон всю жизнь вращается в мире тайн и интриг. От него можно многое узнать. К тому же у него острый ум, он способен навести их на след.

– Позвольте проводить вас, сэр! – Когда приятель отца, наконец, объявил, что уходит, Маркус тоже спустился вниз, хотя у него со вчерашнего дня кружилась голова.

– Записки в пакете не было? – вдруг спросил Вериан.

– Нет. По-моему, кто-то ошибся, только и всего. – Прежде чем доверяться Вериану, надо все же посоветоваться с отцом.

– Конечно. Передавайте мои наилучшие пожелания вашей матушке. Жаль, что я ее не застал.

После того как Уэллоу закрыл дверь за лордом Кеддинтоном, Маркус еще долго смотрел на столик у входа, где лежал сверкающий поднос для писем.

– Уэллоу, где мисс Латам?

Встречу с ней он откладывал все утро. Сон не только умерил боль; выспавшись, он встретил рассвет с более ясной головой, чем накануне ночью. И яснее всего ему представлялась сцена, в которой Нелл вырывалась из его объятий, можно сказать, когтями и зубами. То, что раньше, пусть хотя бы на миг, в ее глазах мелькнул огонь ответного желания, не извиняло его. Он набросился на нее, как голодающий на хлеб!

К завтраку она не спускалась; несомненно, хочет избежать встречи с ним. Было бы легче не доверять ей, если бы оплошности допускала лишь она одна…

– Мисс Латам сейчас в Белом салоне, милорд. Леди Верити только что отправилась за покупками с леди Нарборо, а мисс Прайс сопровождает леди Онорию на примерку. По-моему, мисс Латам читает.

Маркус подумал: следовало бы для приличия пригласить в салон и плененную модистку, чтобы посидела в уголке. Правда, в таком случае вряд ли им удастся поговорить о вчерашнем.

– Мисс Латам!

Она сидела очень прямо за столом у окна; на коленях у нее лежала раскрытая книга, наклоненная голова позволяла любоваться изящным изгибом шеи над простым зеленовато-коричневым лифом платья. При звуках его голоса она подняла голову и закрыла книгу, заложив ее пальцем вместо закладки.

– Да, милорд?

Он внимательно осмотрел ее. Нелл Латам не похожа на усталую, испуганную модистку. Перед ним исполненная собственного достоинства молодая леди, пусть и в простом платье. Похоже, ей было хорошо здесь с книгой, но он нарушил ее одиночество. Потом лицо ее залило краской, и она вскочила – скорее поспешно, чем изящно, разрушив образ. Нет, Нелл не забыла тот проклятый поцелуй!

– Милорд. – Нелл присела, очевидно смутившись тем, что держится с ним как ровня. Вчера вечером она позволила мисс Прайс позаботиться о ней; та дала ей кое-какие предметы туалета. Ужин ей прислали в ее комнату; в роскоши и уюте она забыла свое место.

Мне положено приседать и унижаться, но я не позволю ему воспользоваться своим превосходством надо мной – особенно после вчерашнего! Нелл долго не могла уснуть, лежала с открытыми глазами в темноте и гадала, что на нее нашло. Почему она позволила виконту прикасаться к себе, не говоря уже о том, что сама отвечала ему в тот роковой миг.

– Маркус, – поправил он, вежливо улыбаясь. – Кажется, вчера я просил вас, Нелл, называть меня так. Кстати, не обязательно вставать при моем появлении. Позволите сесть?

– Разумеется, – с убийственной вежливостью ответила она. – Вижу, вы спустились вниз; значит, рана уже меньше вас беспокоит? – Помимо всего прочего, ночью она беспокоилась, что рана загноится и он умрет – а она станет убийцей.

– Мне немного неудобно шевелить рукой, только и всего. Лихорадки нет.

Они одновременно сели по разные стороны круглого стола.

– Милорд, я не могу обращаться к вам по имени, это неприлично и создает впечатление близости… – Она осеклась.

– Значит, вчерашний… инцидент нисколько не сблизил нас? – спросил он, откидывая голову назад и пристально разглядывая ее.

В чем, в чем, а в отсутствии прямоты его упрекнуть нельзя. Кровь отхлынула от ее лица; ей показалось, что на нее дохнуло холодом.

– Да, именно.

– Примите мои извинения. Я забылся и потерял самообладание. Больше такого не повторится.

Внутренний голос велел не верить ему; мужчинам доверять нельзя. Но, взглянув в его искренние, серьезные глаза, Нелл вздохнула. Ее тоже мучила совесть.

– Я… виноваты не только вы один. Мне самой в какой-то миг захотелось, чтобы вы меня обнимали.

– А потом вы передумали?

Она дралась с ним, как фурия, хотя он был ранен и достаточно было просто оттолкнуть его…

– Ммм… да, – ответила она. – Милорд, отпустите меня. Я должна ехать домой.

– Нет, – хладнокровно ответил он, и она со всей ясностью поняла: если понадобится, он применит силу, но удержит ее здесь. – Вы не слишком послушны, Нелл, и я не сомневаюсь, что вам известно многое из того, что мне хотелось бы послушать. Когда мы с вами наедине, извольте называть меня Маркус. Нелл Латам – ваше настоящее имя?

– Да! – По крайней мере, к нему она давно привыкла.

Маркус Карлоу смерил ее недоверчивым взглядом, но промолчал. Затем как будто на что-то решился:

– Вот как нам следует поступить. Вечером мы с вами и мисс Прайс поедем к вам на квартиру и заберем то, что понадобится вам для проживания здесь; мы позаботимся о том, чтобы все ваши ценности оставались в надежном месте…

– Я не могу остаться здесь на несколько дней! У меня есть работа, которой я лишусь, если не появлюсь в мастерской. Сегодня, слава богу, суббота, но в понедельник…

– Я напишу мадам Элизабет и сообщу, что графиня Нарборо требует вашего присутствия в доме, – продолжал он, как будто и не слышал ее. – Стоит лишь намекнуть на наше покровительство в дальнейшем, и ваше место останется за вами.

Леди Нарборо и сестры не поблагодарят его за то, что он навязывает им модистку! Может быть, лучше заказывать там шляпки для любовницы? Нелл не сумела удержаться от ответной колкости:

– Мадам обслуживает спутниц и спутников многих богатых купцов и их жен, – заметила она. – Но возможно, любовнице виконта пристала модистка получше?

Неожиданно лорд Стейнгейт – ей трудно было даже про себя называть его Маркусом – рассмеялся.

– Кстати, вы напомнили мне об одном неоконченном дельце! «Спутница»… какой бледный эвфемизм, Нелл!

– Пассии, райские птички, женщины легкого поведения, дамы полусвета, распутницы, – ответила она. – Так вас больше устроит, милорд… то есть Маркус?

Он снова улыбнулся. Какая у него обаятельная улыбка, особенно когда в глазах пляшут веселые огоньки! Нелл невольно позавидовала его любовнице и сразу вспомнила вчерашний инцидент в карете.

– О чем это я? – продолжал он. – Ах да, с вашей работой мы все устроим. На каких условиях вы снимаете квартиру?

– Я плачу раз в неделю, авансом. Но…

– Мы заплатим вашему домовладельцу… скажем, за месяц вперед, чтобы комната сохранилась за вами.

– Целый месяц?! Невозможно! Я не могу…

– Нелл, по-моему, вы слишком часто говорите «невозможно» и «не могу».

– Что же мне сказать? «Да, Маркус»? «Как скажете, Маркус»? «Как вам будет угодно, Маркус, какими бы нелепыми ни были ваши пожелания»? Милорд, вы слишком привыкли ко всеобщему подчинению! Я не могу остаться здесь на месяц – и не останусь, так и знайте.

– Здесь мы и не останемся, мы уедем за город, в Стейнгейт-Корт, наше фамильное поместье в Хартфордшире. Там мы на досуге обдумаем вашу тайну, отец отдохнет – там превосходный доктор, – а сестры перестанут таскать матушку по модным магазинам.

– За городом я вам не нужна. Кроме того, что я вам уже сказала, я больше ничего не знаю.

– Я вам не верю. Вы лгунья, Нелл, – возразил он, по-прежнему улыбаясь той улыбкой, какую она всего секунду назад сочла такой обаятельной. – Мы с вами оба отлично знаем: у вас есть тайны, которые вы мне не открываете.

Ей захотелось возразить: некоторые тайны остаются тайнами и для нее самой. Она плотно сжала губы.

– Вы не можете насильно увезти меня из Лондона, – наконец сказала она, понимая, что тем самым лишь усиливает его подозрения.

– Нет, могу. Как вы мне помешаете? Молодых женщин то и дело похищают, правда, им редко предоставляют такие хорошие условия. Что вы сделаете – побежите в суд и пожалуетесь на виконта Стейнгейта? Заявите, что я вчера силой привез вас к себе домой, заставил пить чай и вести беседу с моей сестрой и ее компаньонкой? А потом вы с аппетитом поужинали и без единого звука позволили служанке подоткнуть вам одеяло… Судьи просто в ужас придут от такого зверства!

– Вы решили поиздеваться надо мной, милорд. – Нелл посмотрела на него в упор. – Да, теперь я понимаю, какой дурой была, что осталась, и теперь выйду отсюда через парадную дверь. Что вы тогда сделаете?

Маркус пожал плечами:

– Если попробуете бежать, придется затолкать вас в закрытую карету, увезти в Стейнгейт, запереть там и охранять, но ведь вы не совершите такой глупости, правда, Нелл? – В глазах его уже не было веселости. – Думаю, тогда у вас все-таки появится повод жаловаться. Но как вы думаете, кому из нас поверит судья? А может, вы предпочитаете вернуться домой без охраны, надеясь, что ваш таинственный незнакомец про вас забыл? На мою помощь не рассчитывайте, я уеду за город…

Напомнив ей о неравенстве их положения, он лишь подлил масла в огонь.

– Вы считаете, что веревка была не просто глупой шуткой? – спросила Нелл, с трудом взяв себя в руки. – По-вашему, Салтертон вовсе не хотел, чтобы лорд Нарборо принял веревку за змею? За всем этим кроется нечто другое, и вы, я уверена, что-то подозреваете.

Маркус молчал так долго, что Нелл забеспокоилась. Наконец, он мрачно произнес:

– Возможно, я и ошибаюсь, но, если я прав, веревка напоминает об одной старой истории, о кошмаре, который давно следует забыть. По-моему, и вам что-то известно…

Должно быть, он заметил, как ее всю передернуло, потому что вдруг напрягся, словно читал ее мысли. Проницательные серые глаза подернулись поволокой; он понял, что попал в яблочко. Старый кошмар… Да, именно это во мне всколыхнулось. Но ведь сюда я попала совершенно случайно? Если нет, если Салтертон знает, кто я такая, – тогда ему известно и мое настоящее имя. Он знает о моем прошлом больше меня!

– Вы боитесь. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Да, – призналась она. – Не люблю тайн. Не люблю неуверенности. А того человека я почему-то боюсь… – И вас боюсь, и ваших родных, потому что мама выговаривала ваше имя с ненавистью. Но вы все отнеслись ко мне по-доброму, и я уже не знаю, чему верить. Правда, человека, который перед ней сидел, никак нельзя было назвать добрым. Он держался властно, был вспыльчивым, слишком мужественным – и все же… – И мне не нравится то, что я вас не понимаю, – сухо закончила она, вызвав еще один его смешок. – Не желаю, чтобы меня похищали!

– Нелл, поймите же, со мной вам ничто не грозит!

Ничто? Возможно, ей не грозит опасность со стороны Салтертона. А со стороны самого Маркуса Карлоу? Почему он так заботится о ее безопасности? Он тоже что-то недоговаривает…

– Маркус, у нас с вами разные понятия о безопасности. – Как легко она выговорила его имя! И все же… Ей все сильнее хотелось поехать в загородное поместье – очутиться в большом доме, где кругом знакомые люди, а всех чужаков видно издалека.

Нелл внушала себе: она уедет всего на несколько недель, а потом вернется к прежней жизни. Но ее прежняя жизнь холодна, одинока, сурова и небезопасна. И она снова останется совершенно одна. Может, и правда поехать – совсем ненадолго? Хуже, чем есть, ей вряд ли будет. Или?..

– Хорошо, я поеду, – согласилась она.

– Благодарю вас. Попозже, когда мисс Прайс вернется, мы поедем за вашими пожитками. – Из холла послышались голоса, девичий смех. – По-моему, она как раз вернулась.

Путешествие на Дорсет-стрит нельзя было назвать скучным с самого начала. Едва усевшись в карете, мисс Прайс вскрикнула и извлекла из-под юбок маленький пистолет:

– Боже мой, что это?!

– А… – Маркус забрал у нее пистолет и сунул его в карман. – Оружие разбойника.

– У вашего разбойника неплохой вкус. Пистолет дамский, к тому же недешевый – рукоятка из слоновой кости, – заметила мисс Прайс, успокоившись.

– Несомненно, пистолет украден у предыдущей жертвы, – ответил Маркус.

Остаток пути прошел в оживленной беседе; Нелл поняла, что, хотя мисс Прайс всего лишь служит в доме Маркуса, они давние друзья и вместе им интересно.

Маркусу наверняка легче оттого, что его сестры под надежным присмотром, в то время как мать вынуждена ухаживать за больным мужем. Глядя на опрятное платье мисс Прайс, обдумывая ее положение, Нелл невольно позавидовала компаньонке.

Ей самой и в голову не приходило искать подобное место, хотя именно так поступила Розалинда. Нелл стало больно. Что с сестрой? Возможно, она могла бы устроиться на такое же место, но в то время мама нуждалась в ее заботах. Им пришлось очень тяжело – они остались совершенно одни. Потом мама умерла, и Нелл поступила на первое же подвернувшееся место, решив зарабатывать на жизнь скромным, но честным трудом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Веллингтон – британский государственный и военный деятель, фельдмаршал с 1813 г. В войнах против наполеоновской Франции командующий союзными войсками на Пиренейском полуострове (1808—1813).

2

Лондонский сезон по времени соотносился с сессией парламента. Как правило, он начинался после пасхальных каникул, потому что многие семьи не возвращались в Лондон до середины зимы или даже до марта. Официально сезон стартовал в мае, когда начиналась ежегодная выставка Королевской академии искусств. За выставкой следовали многочисленные концерты, балы и спортивные состязания. Во время сезона Лондон становился настоящей ярмаркой невест. Предварительно представленные ко двору молодые девушки посещали балы, вечеринки, ужины и праздники.

3

Мэншн-Хаус – официальная резиденция лорд-мэра лондонского Сити.