скачать книгу бесплатно
По кривой железной лестнице спустились четыре человека. На мое удивление одним из них был Андерс, кажется, алкоголь его расслабил и отвлек, и теперь мужчина не был против насладиться приятной игрой. Картер даже не заметил, что его карты были у Фриды, он уселся на влажную от сырости пыльную подушку, сложил ноги бабочкой и прокричал:
– Фрида, раздавай на покер!
С тремя другими, следовавшими за Картером, я лично не была знакома. Возможно, замечала в толпе людей, с которыми перемещалась по миру, возможно, слышала в разговорах, которые нечаянно подслушивала при помощи своего особенного слуха, но ранее никогда не общалась и тем более не находилась в одном помещении.
Одного звали Грегор, он был дерзкий и противный тип, который не выпускал из своих зубов сигареты. От него постоянно несло ссаниной и куревом, словно он бесконечно пил пиво и не удосуживался даже расстегнуть ширинку, прежде чем справить нужду.
Находиться с ним в одном кругу меня не привлекало. Грегор вызывал у меня ощущение отвращения и неприязни. Его манеры оставляли желать лучшего, и каждый раз, когда он раскрывал рот, из него вырывались нецензурные выражения и никому не нужные нравоучения. Он был воплощением хаоса и грязи, словно в его мире не существовало правил приличия или хотя бы элементарной гигиены.
Но что-то в нем вызывало нездоровое любопытство. Было ли это его невыносимое хамство или абсолютная уверенность в своей правоте? Возможно, его искалеченная душа искала утешения в этих грязных привычках, прячась за стеной собственного неуважения к себе и другим.
Второго, кажется, звали Джей. Фамилию его я не знала, как и Грегора. На вид он был моложе Грегора лет на пять, ему было около тридцати трех. Джей был светловолосый с длинным рокерским хвостиком, достающим почти до талии. В отличие от Грегора, который был человеком, Джей был мутант, сохранивший свой разум благодаря старому другу, который напомнил ему его прежнюю жизнь.
– Как ты сохранил разум? – спросила я Джея, наблюдая, как он ловко собирает флеш-рояль.
– Мы бухали у друга в гараже, когда все началось, – начал свой рассказ рокер, – я запер его в яме. Уж слишком мерзкое поведение у него начиналось, когда перепивал. Тогда на город опустился туман. Друг не заразился, а я стал мутантом.
Спинные иглы Джея взбудоражено зашевелились сзади, создавая игру волн на его белой майке. Он немного помолчал, кажется, не хотел вспоминать продолжение, и я опять поняла, что задала не лучший вопрос.
– Да отвяжись ты, – крикнул в мою сторону Грегор.
– Я напал на друга, – продолжил Джей, не обращая внимания на слова товарища. – Он защищался, бил меня лопатой. Вдруг я вспомнил кадры из детства, как мой пьяный отец избивал меня до полусмерти. Друг бил и бил меня лопатой, и каждый удар возвращал меня в прошлое, словно в тот день, когда отец выломал мою детскую челюсть своими огромными кулаками. В тот день я думал, что умру. Но увы, – вдруг засмеялся Джей, – я все еще жив. Сука, так легко от меня не избавиться.
Голоса мужиков зарычали в смехе, который, казалось, доносился из царства ада, содрогая стены своими басами. Вместе с ними в истерическом хохоте билась Фрида, от пива она уже еле сидела на табуретке, которая медленно проседала под ее тяжелым весом. Иногда мне казалось, Фрида в процессе игры начинает засыпать, и из ее полуоткрытого рта доносятся мерзкие благовония перегара с куревом.
– Амели, – я обернулась к новой подруге, заметив вновь ее погрустневшие глаза, – ты как?
– Я в норме, – кратко ответила она словно не своим голосом и натянуто улыбнулась.
Никогда бы не подумала, что нитью к человечности могут быть подобные страдания. Я всегда считала, что это добрые и приятные воспоминания, которые способны напомнить тебе о том, кто ты есть и был на самом деле, пока еще не был заражен.
История Джея повергла меня в шок, я словно застыла в недоумении и страхе оттого, насколько у людей бывает сложная жизнь. Мысли о благодарности моим родителям все чаще стали навещать мою голову, заставляя задуматься о том, что благодаря их заботе и внимании мое хоть и непростое детство было наполнено любовью и добром.
Воспоминания о семье вмиг заставили меня улыбнуться, и тут я заметила устремленный в мою сторону взор четвертого незнакомца, который испепелял меня своими хитрыми глазами уже весь вечер.
Я впервые видела этого человека, теперь я заметила, что за весь вечер он не проронил ни слова. Парень лишь смеялся, выставляя свои крупные пожелтевшие от курения зубы. Его лысая голова сверкала в свете фонаря, словно футбольный мяч. Его густые и черные брови придавали лицу некое выражение недовольства. Карие глаза с подозрительной хитринкой постоянно пялились в мою сторону, что он даже пропускал свои ходы в картах, сам того не замечая.
– Виктор, да ты достал уже, – толкнул парня локтем Грегор, – хватит пялиться на бабу. Твой ход.
– Ты проиграл, – Виктор кинул карту в центр стола и задергал своими густыми бровями.
Я в шоке еле сдержала крик.
Это был он, тот самый голос, который в толпе выкрикивал в мою сторону свои оскорбления, скрываясь за спинами людей.
Вот он, этот подонок Виктор, которого с тех пор я ни разу не видела, но сейчас словно ощутила в груди его постоянно преследование. Мне казалось, что за каждым моим шагом он наблюдал из-за угла, замышляя что-то коварное.
Теперь же, сидя передо мной, он широко улыбался, будто встреча с ним должна была принести радость. Никакого страха, никакого смущения, как будто он был уверен в своей правоте, в своих действиях. Эти холодные глаза, наполненные презрением, насквозь пронизывали меня, он понял, что я узнала его, и довольствовался этим раскрытием.
Внутри меня закипала смесь ужаса и ярости, готовая вырваться наружу. Я сжала кулаки, стараясь унять дрожь, и взглянула ему прямо в глаза. Молчание между нами длилось всего пару секунд, но они показались мне вечностью. Он был рад видеть меня такую, что только подталкивало мою решительность выбраться из этой ситуации победительницей.
– Ну что, не ожидала? – его голос превратился в шипение.
Виктор наклонился ближе в мою сторону, но я уже не могла оставаться на месте. Вдохнув поглубже, я отстранилась от него, готовая защищаться. Я больше не была той испуганной девушкой из прошлого. Время научило меня, что мир не прощает слабости.
– Эй, ты чего, – обратился ко мне Андерс, заметив агрессивный желтый взгляд.
Искры словно сыпались из моих насыщенных ярким светом глаз, облучая ненавистью Виктора. Этот козел знал, что я ищу его с того самого дня, но специально молчал, сидя со мной за одним столом.
– Все хорошо, – сказала я, решив, что больше не хочу здесь оставаться.
Игра в карты мне наскучила, а перегар и вонь от пьяных мужиков и сигарет надоела. Казалось, что до собственных костей я впитала эту вонь, а теперь сама же ей и извергалась.
Я поднялась по лестнице вверх. Амели осталась сидеть внизу, она весело о чем-то болтала с Грегором, этот пьяный алкаш забавлял ее своими дерзкими историями. Если бы Амели не мутировала семнадцать лет назад, она была бы примерно одного возраста с Грегором, возможно, поэтому они так быстро нашли общий язык. Однако лично я считаю, что этот полоумный зассанец не достоин моей новой подруги, пусть лучше трахает ночами жирную Фриду.
Фрида, кстати, давно свалилась со своей табуретки и пьяная валялась на мокром полу, извергаясь во сне блевотной отрыжкой.
Как приличные и адекватные люди за пару часов могут превратиться в животных? Ужас, что делает с людьми алкоголь. Хорошо, что мне пока семнадцать и пить запрещено. Возможно, я никогда не буду употреблять алкоголь, но для себя решила, что попробую его точно не раньше совершеннолетия.
В глубине пепельных просторов постапокалиптического мира я, наконец, добралась до выделенной мне комнаты на заброшенной ферме. Лунный свет, преломляясь сквозь мутное стекло, создавал иллюзию миража, проникшего в пустующую комнату. В углу, среди полуразрушенных стен и плесневелых следов, что обрамляли картину когда-то счастливой жизни, лежал старый матрас. Его покрытие напоминало сотканную из воспоминаний сеть, каждая нить которой передавала историю былых дней.
Товарищи по несчастью, с которыми я блуждала по миру уже который день, завершили ночной обход, и мир, словно застыв в напряженном ожидании, предоставил мне редкий момент покоя. Я присела на матрас, его пружины скрипнули, как старые кости, и меня окутало странное чувство ностальгии. Вздохнув, я опустилась на потрепанное ложе, чувствуя, как уходит усталость после пережитого дня. Сверху, сквозь слои пыли и паутины, проглядывал кусочек неба – едва ли символ той свободы, к которой мы некогда стремились, теперь недосягаемый.
Мысли о жизни потекли рекой: кем я была раньше, что потеряла и что приобрела в этом безумном путешествии. Ни слез, ни сожалений, только холодная констатация фактов, переплетенная с чувством отчужденности. Эхо далеких криков зараженных, встречи с ними по утрам и странные союзы между людьми и дикарями вдруг стали моей семьей.
В этом бесконечном лабиринте воспоминаний я незаметно погрузилась в сон. Сон, в который пришел покой, которого я не знала уже несколько недель. В темноте звездной ночи угол старой фермы, где таилось мое тело, погруженное в сон, попадал за границы сознания в мир безмятежности, где даже мутанты были всего лишь тенями далекого прошлого.
Мой чудесный сладкий сон нарушил странный звук. Тусклый свет фонаря с улицы пробивался через неплотно заколоченные окна, создавая причудливые тени на стенах. Я приподняла голову и попыталась разобрать источник шума, но в полутьме заметила только старые валяющиеся предметы, что были в комнате с самого начала моего прибытия.
Но вот что-то вспыхнуло в углу, привлекая мое внимание. Холодный пот прошелся по спине, когда я различила контуры силуэта. Это была фигура мужчины, смутно различимая в тени. Он стоял неподвижно и, казалось, смотрел прямо на меня, как хищник на свою добычу. Он был пьян, это я поняла по мерзкому аромату, что доносился из его дыхания до моего чуткого носа.
Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он рванулся ко мне. В его движениях было дикое необузданное желание. Я ощутила давящий вес его тела на себе, грубые руки схватили мои запястья и прижали их к матрасу. Мой голос застыл в горле, превращаясь в беззвучный крик. Паника заволокла разум, сердце бешено колотилось в груди.
Этой тварью был Виктор.
Он навис надо мной, его дыхание было резким и тяжелым. В моей голове билась одна мысль – это ужас, от которого нет спасения. Холодные пальцы разрывали ткань моей одежды, и я попыталась вырваться, но силы были неравны. Если бы Виктор был человеком, проблема решилась бы гораздо проще, но он – мутант. Мужчина, который куда сильнее меня. Дерзкий и бессовестный, он явился пьяный ко мне посреди ночи, чтобы совершить то самое деяние, за которое я бы лишила его жизни.
Плача и крича, я чувствовала, как моя воля и энергия истощаются под его натиском. Черный вихрь страха затмевал реальность, будто время остановилось, а разум отказывался верить в происходящее. Комната превратилась в ночной кошмар, из которого не было пробуждения.
Внезапно что-то вспыхнуло в моей груди – ярость и отчаяние смешались воедино, превращаясь в неведомую мне силу. Со всей оставшейся мощью я ударила его ногой, надеясь хоть немного ослабить хватку. Он вскрикнул и на миг ослабил захват.
– Ах ты сучка, – он ударил меня по лицу и сжал, оголив свое мужское непристойное хозяйство.
Этот краткий момент я использовала, чтобы вырваться из-под его тяжести. Кровь молотом ударяла в виски, я почувствовала боком матрас и, не раздумывая, попыталась сползти к полу, чтобы добраться до двери.
– Отпусти меня, урод, – кричала я в истерике, – я убью тебя!
Он снова схватил меня, его руки тянули назад с немыслимой силой. Я ощутила панику с новой силой, и мое дыхание превратилось в рваный шепот.
Он стащил с меня штаны, приближаясь сзади, пока я поясницей не почувствовала его мерзкие касания, которые вот-вот должны были меня настигнуть.
В тот момент, когда казалось, что надежды больше нет, на лестнице раздались тяжелые шаги. В комнате стало еще темнее, как будто сама ночь сгустилась вокруг нас, и дверь с треском распахнулась.
В дверном проеме стояла Амели. Виктор был так пьян, что даже не слышал ее тихие приближающиеся шаги.
– Сдохни, сволочь! – злобно сказала она с тоном, который я никогда ранее не замечала в ее нежном тонком голосе.
Амели держала в руках металлический ржавый прут. И где она только успела его отыскать? Словно он был с ней с самого появления в этой комнате.
Она вскинула прут над головой, размахнувшись с яростью и отчаянием. В этот момент время, казалось, остановилось. Каждый ее мускул напрягся как натянутая струна, каждое движение было отточено и неумолимо.
Спустя долю секунды прут с глухим свистом рассек воздух и со всей силой обрушился на голову Виктора. Звук удара был оглушительным, как рев грозы. Железо не пощадило плоть и кости – прут вошел в череп, как нож в масло, пробивая его насквозь.
Виктор заорал от невыносимой боли, пронзившей его сущность, но крик оборвался внезапно, сменившись хрипом агонии. Еще мгновение в его глазах читались шок и ужас, но вскоре они заледенели, утратив любые признаки жизни.
Тело Виктора замерло, и он рухнул на землю безжизненным мешком, оставив после себя лишь тишину и следы крови. Амели стояла над ним, тяжело дыша и ощущая, как весь мир вокруг сжимается в одну точку, уплывая от реальности. Справедливость была достигнута, но ценой ее собственной душевной раны, неизлечимой и клеймящей ее навечно.
Все это произошло словно в замедленной съемке – звуки, образы, события.
В следующее мгновение, когда реальность стала возвращаться ко мне, я ощутила невероятное облегчение. Руки Амели нежно обхватили мои плечи, она взглянула на меня с такой заботой, что на миг мне показалось, что передо мной стоит мама.
Амели вытащила меня из комнаты, и под покровом ночи мы навсегда покинули это предательское место, которое я еще недавно считала частью своей нынешней жизни.
– Как ты? – спросила меня Амели с голосом полным переживаний.
– Спасибо тебе, – ответила я, не добавив ничего более.
Кошмар уходил, растворяясь в свете фонаря, что прорезала тьму, и я поняла, что, наконец, спасена.
Глава 5
Палящее солнце неумолимо опускалось за горизонт, окрашивая небо оттенками кровавого заката. Я и Амели шагали по пустынной улице, некогда оживленной артерии большого города, теперь погруженной в истощающее безмолвие апокалипсиса.
Заброшенные здания стояли по обе стороны, их фасады с трещинами и облупившейся краской были подобны глухим свидетелям катастрофы, которая стерла все, что мы знали.
На асфальте были разбросаны остатки прежней жизни. Покореженные автомобили, чьи кузова, разодранные и ржавые, казались мертвыми зверями, лежали на обочине. Брошенные детские игрушки, наспех собранные сумки, разорванные бумаги – все это свидетельствовало о стремительном исходе людей, пытавшихся избежать неминуемой гибели.
Тишина была пронизана духом безысходности и одиночества, казалось, что даже воздух пропитан горечью утрат и страха. Однако, несмотря на этот гнетущий антураж, внутри нас пылала решимость. Мы сбежали из убежища, оставив позади лишь переживания, запертые внутри.
Я не знаю, почему Амели ушла вместе со мной в тот день, чего она боялась? Вероятно, она давно хотела сбежать, а это был лишь повод.
– Я рада, что ты со мной, – улыбнулась я Амели, закидывая удочку на интересующий разговор.
– Давно пора было свалить оттуда, – ухмыльнулась она, подхватив меня под руку. – Не хочу жить среди тех, кто тайно подговаривает изнасиловать невинную девочку.
На мою голову словно обрушилась лавина. Я взглянула в синие глаза Амели, пытаясь разобраться с тем, что она только что проговорила.
– О чем это ты? – вскрикнула я, не ожидая подобных признаний.
– Я подслушала разговор Фриды, – начала она, недовольно скорчившись от воспоминаний о чернокожей женщине, – она предложила Виктору навестить тебя этой ночью. Фрида показала ему твою комнату, кажется, эта тварь решила тебе отомстить.
Ах, Фрида. И почему я совершенно не удивлена? Только что же я сделала этой странной женщине, чей возраст около пятидесяти? Какие у нее могут быть недомолвки с девушками, которые годятся ей во внучки?
– За что? – разозлилась я.
– Ты лучше, чем она, – пожала плечами Амели. – В первый день моего прибытия в общину Фрида подговорила Грегора подсыпать мне порошок в пиво. Мне еще никогда не было так плохо, они почти оставили меня умирать на дороге, пока я извергалась блевотиной.
Стало ясно, почему Амели решила свалить из этого свинарника. Люди в общине казались невинными, но душа их прогнила, подобно навозной яме, находиться рядом с которой просто невозможно.
– Не стоило нам уходить, – взбунтовалась я, – Фрида хотела от нас избавиться, и у нее это получилось. Нам следует вернуться и указать ей на ее жирное место.
Амели промолчала. Я не знала, поддерживает ли она мои слова или считает их совершенно глупыми, но она молчала, сомнительно глядя в небо, словно оно могло дать ей ответ на мой вопрос.
Я невольно коснулась ее руки, она была такая маленькая и белая, как у ребенка, но именно эта самая рука спасла меня от Виктора прошлой ночью. Амели знала, что удар в голову убьет Виктора. Она могла ударить его в любое другое место, чтобы обездвижить, но она ударила именно насмерть. Имеет ли она какие-то свои счета с этим козлом или просто так сильно решила отомстить за меня?
– Ты убивала раньше? – голос Амели прекратил наше долгое молчание.
– Никогда. – Призналась я. – А ты?
– Дважды, – она ответила кратко, продолжая вглядываться в небо.
Я знала, что для Амели воспоминания – больное место, лишний раз заставлять ее испытывать волнение я не хотела, но этот разговор начала она.
– Я убила женщину, которая целилась в мою голову из пистолета, – вдруг решила поделиться Амели.
– Из-за того, что ты заражена? – пыталась угадать я.
– Из-за того, что мы любили одного мужика, – отрезала она и вновь отвернулась.
Амели никогда не делилась со мной ранее чем-то откровенным. Я не знала ничего о ее семье, о бывших отношениях, о том, как она оказалась в общине.
Я рассказывала ей о себе все, стараясь казаться добродушной, в то время как от нее я слышала лишь одну единственную историю: воспоминание о зараженной женщине, которая убила на глазах Амели своего ребенка. То самое единственное воспоминание, что вернуло ей разум.
– Ты никогда не говорила о своей семье, – решила я сменить тему, но она, судя по всему, проигнорировала все мои слова.
– А вчера я убила снова, – ответила Амели совершенно иное, что не имело никакого отношения к ранее сказанному мной. – Я ненавижу Виктора, я рада, что он мертв. Я специально ударила его в голову, хотя стоило для начала отрезать ему яйца.
Амели достала из кармана пачку сигарет. Я не видела раньше их у нее, кажется, ночное происшествие заставило ее нервничать слишком сильно, отчего моя спутница решила даже закурить.
Она подожгла сигарету, вдыхая черный дым в свои легкие, словно это могло помочь ей расслабиться, и вдруг посмотрела на меня.
– Ты готова убить? – спросила она так грубо, словно речь шла о моей смерти.
Я задумалась, торопиться с ответом мне не хотелось, но я понимала, что речь идет о Фриде.
Я не считала Фриду плохой женщиной, но она поступила очень подло и, кажется, делает это постоянно, учитывая рассказ Амели о Грегоре и странном порошке. Чего же этой женщине не живется спокойно?
Я не знала, заслуживает ли она смерти. Кто я такая, чтобы решать это? Однако в ту ночь Фрида не задавалась тем же вопросом, когда надоумила Виктора изнасиловать меня спящую, учитывая, что мне даже нет восемнадцати лет.
