Вена

Одиссея случилась три года назад и врезалась в память, как одна из золотых крупиц, ради которых и живут все искатели на свете.

***

Путешествие автостопом – удел храбрых. Либо нищих. Но одно ведь не мешает другому? Так рассуждал Валерка, стоя под проливным дождем на трассе Саратов-Сызрань. Увернувшись в очередной раз от потока грязи, прилетевшего из-под колес проносившейся мимо фуры, он встряхнулся, как собака и снова поднял руку. В животе забурчало, последний бутерброд он съел сегодня утром, а сейчас почти десять вечера. Вдали показались яркие ксеноновые фары с оранжевой чередой огоньков сверху. Еще один грузовик. Ему должно повезти, осталось каких-то двести километров!

– Залезай, продрог небось до костей! – бородатый шофер распахнул пассажирскую дверь.

В благодарность Валерка всю дорогу развлекал хохочущего водителя историями из своего богатого искательского опыта.

– А сейчас-то где копать собрался?

– Деревня есть, Шковка, вот там. Вы меня на трассе высадите, я пешком дойду, там километров пять, не больше.

– Чайку хоть хлебни горячего, – водитель достал откуда-то из-за кресла здоровенный зеленый термос и упаковку одноразовых стаканчиков.

На самом деле Валерке нужна была другая деревня, Букатовка. Она располагалась чуть дальше Шковки, и идти предстояло не пять, а все десять километров. Но даже случайному водителю Валерка не стал говорить свой истинный пункт назначения. Сглазишь еще!

Промокший рюкзак оттягивал плечи назад, капюшон все время срывало ветром, и Валерка оставил его в покое. Все равно дождь почти закончился. Далеко впереди показались редкие огни спящей деревушки. Мысленно нарисовав план местности, Валера даже согрелся от предвкушения. Старая усадьба дворян Синицыных должна сохраниться хотя бы частично, а уж там… Сколько бы ее ни грабили, никто не мог даже подумать поискать в нужном месте. А он поищет. С пустыми руками из Букатовки он не уйдет!

На окраине деревни Валеру встретил серый рассвет, стих злой ветер, и в тишине прозвенел далекий крик петуха. Ближайшая к дороге ива, поникшая от намокших ветвей, окатила парня каскадом воды, когда с нее вспорхнула какая-то птица. Шлепая по грязной дороге между деревянных домов, Валера высматривал свет в каком-нибудь из них. Скрип за спиной заставил его обернуться, из калитки выходил мелкий тощий старик, похожий на усохшего гнома.

– Ищешь чего, малой?

«Знал бы ты, что я ищу!» Говорить такое вслух Валера, естественно не стал.

– Мне бы переночевать… Я из Санкт-Петербурга приехал. Только у меня денег нет.

Предупреждать об этом лучше сразу, Валера знал это по опыту. Не хватало, чтобы разгневанный хозяин, рассчитывающий на оплату жилья, поднял скандал до небес и выгнал его, тогда поиски усложнятся во много раз, и ночевать по чужим амбарам придется нелегально!

– Аж из самого Петербурга и без денег? – недоверчиво оглядывая промокшего грязного Валерку, спросил старик.

– Ограбили, – мгновенно соврал парень, – кошелек вытащили, и тю-тю. На попутках вот добрался кое-как… Но я отработаю проживание, за мной не заржавеет. Может, вы подскажете, к кому я могу обратиться с такой деликатной просьбой? Я ведь и в сарае могу лечь, не помешаю.

Здесь нужно максимально сбавить тон, давить на жалость, а то старый хрыч какой-то подозрительный. Еще хай поднимет!

Но старик вроде успокоился и даже ворчливо предложил:

– Зайди ко мне покамест, утра дождешься. Спит народ еще. Жрать хочешь поди? А то у меня бабка кашу пшенную вчера сварила.

Пшенная каша, что может быть вкуснее? У Валерки от голода уже подгибались ноги, и сейчас он был согласен не только на кашу, но и на объедки из собачьей миски.

– Огромное вам спасибо! – вполне искренне поблагодарил он старичка, заходя во двор.

Каша оказалась выше всяких похвал, горячая, с тыквенным запахом и сливочным вкусом. Доедая вторую порцию из эмалированной тарелки, Валерка отвечал на вопросы проснувшейся бабки:

– Ты к кому приехал-то?

– Ни к кому. Генеалогическое дерево свое изучаю, мой двоюродный прадед был племянником дворянина Синицына, – без зазрения совести Валера присвоил себе чужую родословную, – в вашей деревне раньше стояла усадьба Синицыных, в революцию ее разграбили, потом восстановили и сделали дом творчества молодежи. Ну а сейчас она, наверное, заброшена. Вот, приехал посмотреть на место родины своих предков.

Переглядываясь, дед с бабкой слушали Валеркино вранье и пили чай с листьями смородины. В кружке Валеры осталось совсем немного ароматного напитка, он залпом допил его и спросил:

– Так можно мне у вас переночевать?

Когда солнце уже позолотило промокшую деревню, Валерка радостно шагал в сторону леса, сверившись с картой. Доверчивые старики разрешили ему остаться у них, бабка постелила на лавке в сенях и даже дала с собой половинку свежего ржаного хлеба. Это просто здорово! Раз такая удача попалась в первый день, за итог путешествия можно не волноваться.

Естественно, усадьба дворян Синицыных когда-то действительно существовала, только дом творчества не имел к ней отношения. Сейчас это полуразрушенное здание смотрело на мир темными провалами окон, сквозь крышу проросли молодые осинки. Валерка миновал его без задержки и направился на север. Где-то здесь должен остаться фундамент часовни. Найти его, а дальше дело техники.

Хлеб был съеден, комары тоже вволю насытились, Валерка прибил очередного прямо на глазу. Обшаривая густые кусты боярышника, он весь ободрался, желтеющие листики сыпались за шиворот, в волосах запуталась паутина, похожая на серебряную леску. А руины часовни все не находились. Может, он неверно составил план местности? Она должна быть здесь, должна!

Вот, речка Алай, ее крутой изгиб остался прежним. На старых картах усадьба Синицыных стояла прямо у берега, а часовня чуть подальше к лесу. Продравшись через боярышник, Валера попутно сорвал бордовых ягод и принялся жевать, выплевывая косточки. Он медленно продвигался между тонких осинок и сосен, оглядывая местность. Лес здесь молодой, а если предположить, что часовенка находилась дальше? Если в начале прошлого века на этом месте было поле? Тогда нужно идти на север и глядеть в оба глаза.

Путь преградили заросли непонятного кустарника, еще и жутко колючего. Пока парень аккуратно пробирался сквозь него, наверху звонко кричала сойка. Задрав голову, он попытался рассмотреть птичку, она вспорхнула, сверкнув на солнце голубыми крылышками и унеслась прочь. За ней с ветвей сорвалась целая стая таких же ярких птиц и с верещанием полетела следом. От яркого солнца глаза у Валерки заслезились, он чихнул и наткнулся носом на колючий шип, зашипел от боли. Нога подвернулась и внезапно провалилась куда-то, парень потерял равновесие и с воплем рухнул головой вперед. Оказалось, кустарник рос на краю обрыва, в него и слетел кувырком Валерка. По пути он больно шарахнулся коленом о камень, потом еще раз уже спиной, и замер, моргая и щурясь. За ним в овраг сползла куча песка, набилась в глаза и рот. Главное – жив! Сплюнув песок, парень осмотрелся.

Овраг был явно недавним, возможно, образовался после весеннего паводка. Он разделял лес на две части, склоны его были крутыми и не успели зарасти травой. Придется искать более удобное место для подъема. Ушибленная нога плохо разгибалась, и Валерка медленно ковылял, опираясь на толстую ветку, подобранную по пути. Вскоре его внимание привлекло нечто необычное, склон оврага стал другим, в грунте помимо песка и корней деревьев стали попадаться странные вкрапления. Приглядевшись, парень с удивлением обнаружил, что это кости. Точно, кости! В одном месте сохранились даже останки сгнивших гробовых досок. Он на верном пути! Заброшенное кладбище означает, что часовня где-то рядом.

Испугаться каких-то древних костей не пришло ему в голову, с новыми силами парень зашагал дальше и очень скоро увидел слегка пологое место для подъема. Песок здесь был рыхлым, и Валерка опустился на четвереньки, аккуратно хватаясь за тонкие корни деревьев, торчащие наружу. Ползти приходилось осторожно, песок осыпался, и Валерка соскальзывал вместе с ним обратно на дно оврага. Где-то на середине склона под ногами попалось что-то жесткое и ровное, парень наступил на это жесткое всем весом и почти дотянулся до края оврага. Толстая еловая ветка протянулась у самой земли, до нее оставалось каких-то десять сантиметров. Валерка напрягся, вытянулся в струну, встал на носочки, пытаясь дотянуться до ветки, и тут под ногами раздался треск. Одна ступня провалилась куда-то, Валерка пошатнулся и с криком опрокинулся назад. Нога застряла, и он едва не вывихнул лодыжку, помогла соскочившая кроссовка.

Песок смягчил падение, и парень быстро поднялся, с досадой глядя вверх. Застрявшая кроссовка торчала из черного деревянного ящика. Нетрудно было догадаться, что это очередной гроб. Матерясь про себя, Валерка долез до него и выдернул обувь. Из дыры вырвался тленный запах, похожий на вонь заплесневелых грибов. Искать другое место для подъема? Нет уж, пора выбираться, а гроб… Ну что – гроб? Не вылезет же из него мертвец!

На всякий случай Валерка посветил в дыру фонарем, но кроме истлевших тряпок, в которые был завернут скелет, ничего не увидел. Решив побыстрее убраться от этого неприятного соседства, парень снова вскарабкался вверх и встал на край гроба обеими ногами, другой опоры не было. Проклятая ветка ели колыхалась на ветру, словно дразня Валерку, он максимально вытянулся и почти коснулся пальцами шершавой коры, когда сгнившие доски под ногами не выдержали и треснули под его весом.

На этот раз падение не обошлось без последствий, весь торец гроба отломился, и парень резко рухнул вниз. Он обнаружил себя лежащим на дне оврага, в спину через футболку впивались камушки. Перед глазами плавали пятна, уши заложило. Сотряс?

Полежав еще немного, Валерка почувствовал, что дурнота отступает, и осторожно пошевелился, потом рискнул сесть. С груди его что-то упало, мутным взглядом проводив этот предмет, Валерка с каким-то равнодушием обнаружил, что это череп. Серые спутанные волосы валялись рядом, зацепившись за желтоватые зубы. Пустые глазницы смотрели прямо на Валерку, парню даже почудилось, что в них тлеет потусторонний свет. Преодолевая тошноту, он кое-как поднялся, пошатнулся, задев ногой череп. Тот откатился со странным звоном. Это еще что?

Трясущимися руками направив луч фонарика в глазницы, Валерка разглядел внутри черепа какой-то предмет. Предмет тускло светился. Забыв про тошноту и избитое тело, парень схватил свою палку, с которой шел сюда, и перевернул череп. Оттуда выпали две ложки, глухо звякнув о камешки. Золотые? Может, у него глюки от удара головой?

Через носовой платок Валерка взял одну ложку и поднес к глазам. Витая ручка, вензель на конце. Желтый металл покрыт грязью, о происхождении которой лучше не думать. Но ржавчины нет. Если это не золото, то что? Медь? Или сплав? Кому нужно прятать в гробу обычные ложки, конечно же, они золотые! Возможно, их вложили в рот умершего, чтобы сберечь от посторонних глаз и позже достать. Или, наоборот, отправили ценные вещи в последний путь с усопшим. Фараонов ведь хоронили с целой горой золота, чтобы на том свете у них было богатство! И индейцы так делали, и скифы! Так почему бы и русским дворянам Синицыным не перенять подобные суеверия, кто знает, какие тараканы были в их головах?

Впрочем, все это неважно. Золото нашло своего хозяина, оно ждало его веками! Старая часовня была забыта, зачем целыми днями копаться в этом лесу, когда он уже нашел свое сокровище. О таком и мечтать не приходилось! Весело насвистывая, Валерка зашагал вдоль оврага, ни разу не оглянувшись на разграбленную могилу.

Глава 9

Поезд стоял уже десять минут, вагон заполнялся пассажирами. С полузакрытыми глазами Андрей пытался устроить голову поудобнее, но мешала Мальвина. Будить ее не хотелось, и сыщик замер. Мысли вернулись к расследованию.

В образ Валеры вполне вписывалась неожиданная поездка, только она совершенно не объясняла, почему он перестал выходить на связь. Может место, где якобы хранится неведомый клад, находится вне зоны доступа сети?

Андрей решил не плодить версии, а прежде осмотреться на месте. Там видно будет, а пока можно наслаждаться путешествием и представлять, что он едет в настоящий отпуск!

На соседние места сели двое вальяжных мужчин, похожих между собой, как братья. Даже одежда, синие джинсы и невзрачные футболки, словно была куплена в одном магазине. Впрочем, могло и такое быть, почему бы и нет?

Поставив рюкзак на пол между ногами, один из них отёр пот со лба и обратился ко второму, явно продолжая ранее начатый разговор:

– Ну ты сам-то как думаешь, куда она подевалась?

Его сосед, сосредоточенно перебирая вещи в целлофановом пакете, ответил рассеянно:

– Мне по барабану, не у нас и слава богу. В Лиственном пусть и разбираются, куда у них туристки сбегают.

Прислушиваясь к беседе мужчин, Андрей размышлял, спросить подробнее про пропавшую туристку или не стоит. Решил, что при необходимости всегда сможет вернуться в Танхой и побеседовать с местными полицейскими. Посёлок Лиственный находится на противоположной стороне Байкала, сомнительно, чтобы происшествие с женщиной могло иметь значение для расследования.

Небольшое сомнение всё же тревожило душу, и сыщик открыл в планшете новостные страницы в поисках информации о похожих случаях. Брожение по сети заняло почти всю дорогу до Талого ручья, но ощутимых результатов не принесло. Исчезновение туристки тоже попало в список новостей, и Андрей пробежал глазами краткую заметку.

Оказалось, женщина, имя которой в статье не указывалось, совершала туристическую поездку. На очередной экскурсии она отстала от группы, но никто сразу не заметил её отсутствия, так как путешествовала она в одиночестве. Только на следующей остановке экскурсовод заподозрил, что кого-то забыли, предполагался обед в кафе, и блюда были заказаны по количеству отдыхающих. В настоящее время ведутся поиски… брошены все силы…

Андрей убрал планшет, разбудил Мальвину и приготовил дорожную сумку. Женщина потянулась и лениво встала. Пронзительный сигнал телефона заставил ее присмотреться, на сотовый Андрея пришло сообщение.

«Пусик я волнуюсь, все в порядке»

Дебильная привычка не ставить знаки препинания! Это явно Люся, девушка недалекого ума с полным отсутствием образования. Неужели трудно поставить знак вопроса в конце фразы, чтобы человек не гадал о смысле послания? Мальвина ткнула Андрея в бок:

– Жениться тебе надо, смотри, как волнуется за тебя девица! – язвительный тон ей не удалось скрыть, и Андрей удивленно поднял голову от сумки.

– Кто бы говорил про женитьбу! Или твой танцор балета купил обручальное колечко тебе?

Поезд уже притормаживал, пора было выходить. Мимо проплывали каменистые обрывы, ни одной постройки не промелькнуло за последний час пути.

– Я свободная женщина, и оковы брака мне не нужны. Ты – другое дело. Но умоляю, не приводи домой эту Люсю, она же как корова на лугу, ей бы пастить и жевать, больше ни на что мозгов не хватает.

– Я уже не помню, как она выглядит, – отмахнулся Андрей.

Слегка успокоенная Мальвина выглянула в окно, среди буйной зелени показались металлические ворота, какие-то серые здания, явно заброшенные и ветхие. Вагон медленно катился, приближаясь к станции Талый ручей.

Глава 10

Заросли чабреца с трудом выдерживали вес двух крепких тел, карабкающихся вверх по каменистому склону. Внизу и намного правее простирался посёлок, сменяющийся лазурной гладью озера. Никита и Маша спешили, чтобы бабушка не заметила их долгое отсутствие и не наказала тройным объёмом летней домашки.

Склон сменился пологим подъёмом, заросли лиственницы шумели на ветру, и дети развалились на траве, отдыхая. Орёл-могильник пролетел над ними, почти срезая верхушки деревьев крылом. Лежать было приятно, солнце только-только встало и не успело пока разогнать ночную прохладу.

– Погнали дальше, надо вернуться до четырёх, я обещала бабуле до электрички сходить, – Маша поднялась, отряхивая джинсы.

– Зачем до электрички? – лениво спросил брат.

– Тётя Таня сегодня дежурит, обещала передать нам продукты из магазина. Бабушка нам шоколадок заказала! С миндалём!

– Тогда пошли, чего встала? Не успеем ещё! Она потом только через три дня на смене будет!

Вздохнув, девочка подумала о родном Барнауле, где на каждом углу есть магазины. А в них – шоколадки, чипсы и жвачки. И зачем ее на все лето отправляют в этот Талый ручей? Чем здесь заняться можно кроме прогулок по лесу? У бабули не допросишься сладкого, а телефоны под запретом. «Ребенку необходимо отдыхать от вредной пищи и проводить детокс от интернета и гаджетов». С этими словами мама вручила бабушке Машин рюкзак и убежала на станцию. Сама-то не проводит этот дурацкий «детокс»!

Девочка взглянула на брата. Бедный Никита, он вообще постоянно живет в этом поселке, жесть. И как выдерживает?

Быстро шагая через редкий светлый лес, дети отмахали два километра. Лиственный лес сменился сосновым, тёмным и неуютным. К тому же набежали тучи, и под кронами высоких елей и сосен стало сумрачно.

Первая ветка железной дороги попалась ребятам неожиданно. Ржавые рельсы внезапно возникли под ногами, и Маша чуть не споткнулась. Хвоя покрыла шпалы полностью, старая железная дорога едва виднелась, теряясь в гуще леса с обеих сторон.

– Нам дальше, – непреклонно заявил Никита сестре, которая собралась идти вдоль рельсов.

– Почему мы должны скрывать, что ходили сюда? – спросила девочка и перескочила на другой рельс. Дети двинулись дальше, удаляясь от железной дороги.

– Потому! – важно ответил брат. – Здесь люди пропадают. Их утаскивает чёрный машинист на чёрном тепловозе.

– Да ладно, гонишь… – неуверенно произнесла Маша и обернулась на ржавые рельсы. – По этой дороге давно никто не ездит, ржавчина не стёрта, – нашла она объяснение.

С превосходством старшего Никита свысока взглянул на неё и страшным голосом сказал:

– Поэтому мы идём к той самой железной дороге! Она проходит в чаще леса, на ней стоят заброшенные вагоны. Но раз в три года один из них оживает! Чёрный машинист ведёт локомотив по лесу и похищает всех, кто ему встретится! И больше никто и никогда не видел этих людей! Уууу! – завыл он так, что с ближайшей ели взлетела стайка белобрюхих птичек с синими крылышками. Одна из них уселась на веточке прямо перед лицом девочки.

– Белая лазоревка, – Маша проявила незаурядные познания в орнитологии, – а ты всё же гонишь. И не страшно ни капельки. С чего ты взял эту чухню?

Брат насупился и важно заявил:

– Зря не веришь. Вот вернёмся, спроси сама у бабушки с дедом. – и добавил, отвернувшись, – если вернёмся. Я вчера слышал, дед разговаривал с дядей Валей. И тот сказал, женщина какая-то пропала два дня назад. Ехала-ехала на поезде, а потом – фьють! И нету!

Умолчав о том, что исчезнувшая тётка пропала в Лиственном, что на другом берегу Байкала, Никита надеялся нагнать страху на неподатливую сестру. Она всего неделю, как приехала, надо ей познавать местный колорит. Хоть и девчонка, да ещё и младше на год, а всё же с ней не так скучно.

За разговорами время пролетело быстро, и дети добрались до небольшой просеки, заросшей молодняком и кустарниками. Дикая брусника алела на ближайшем, и Никита отправил в рот несколько ягод. Сморщился:

– Кислые ещё. Смотри, – он обвёл рукой просеку, словно это были его личные владения. Впрочем, в глубине души мальчик так и думал. Всё равно никто сюда не ходит, значит, это место принадлежит только ему!

Маша всмотрелась, и сквозь высокую траву увидела старые рельсы. Они раздваивались, закруглялись и уходили в чащу леса. В том направлении темнело что- то большое. Дети направились туда, следуя по ветке старой железной дороги. Грузовой вагон, когда- то покрытый коричневой краской, сейчас не отличимой от ржавчины, словно врос в еловый покров. За ним виднелось ещё три, таких же покинутых и никому не нужных.

– Внутри ничего нет? Ты проверял? – деловито спросила Маша, впечатлённая кладбищем поездов. – Круть! Давай залезем в него, я хочу глянуть…

– Мы ещё не пришли! – Никита потащил сестру дальше, – нам нужна самая дальняя ветка.

Пришлось прошагать ещё не меньше полукилометра, продираясь изредка сквозь заросли невысокого кустарника. Наконец, впереди показался просвет, и дети вышли на свободное от деревьев пространство. Опустив голову, Никита принялся искать что- то в траве. Маша осматривалась, вдалеке лес обрывался, заканчиваясь отвесной скалой, уходящей метров на двадцать ввысь.

– Нашёл! – возглас брата оторвал девочку от созерцания. Она подбежала к нему и увидела ещё одну ветку железной дороги, уходящей вглубь лесной чащи. Ребята пошли по рельсам, под которыми просматривались чёрные просмоленные шпалы. Маша заметила:

– А эти рельсы не такие уж ржавые, наверное, это новая ветка.

– Ветка такая же старая, – Никита внезапно остановился, – в общем, я решил проверить кое- что.

– Что?

– Увидишь. – мальчик зашагал дальше. Дети приблизились к скале, и Маша увидела чёрную полукруглую дыру тоннеля, в котором исчезали рельсы.

– Нам туда? – неуверенно спросила девочка, оглядываясь.

Ей стало не по себе, показалось, что из тёмного провала кто-то наблюдает за ними. Брат молча кивнул и приблизился к тоннелю. Ему тоже было страшновато, хоть он ни за что не признался бы в этом. Никита бывал здесь трижды, и каждый раз в памяти всплывали разговоры бабушки с дедушкой и строгий запрет на посещение этих мест.

– Ну, готова?

Заглянув в тоннель, Маша не увидела ничего, кроме темноты.

– Стрёмно, – засомневалась она. – Если поедет поезд, то нам некуда будет деться, смотри, как узко. Нет, боюсь.

– Ну и дура! – насупился Никита, уязвлённый отсутствием ожидаемой реакции у сестры.

Ему очень не хотелось одному лезть в тёмный тоннель, поэтому он напустил на себя небрежный вид и снизил голос до шёпота, чтобы скрыть дрожь:

– Там дальше поворот, поэтому выход не видно. Пошли. – позвал сестру Никита.

Нехотя она последовала за ним, и они оказались в прохладной полутьме. Чем дальше, тем становилось темнее, приходилось идти ближе к стенке, чтобы не спотыкаться о шпалы. Никита достал припасённый фонарик, жёлтый луч развеял темноту, выхватывая пыльные стены, выложенные облупившимся кирпичом.

– Где-то здесь… – мальчик шёл вдоль рельс, ища что-то.

– Что ты делаешь? – спросила Маша, – пошли уже отсюда.

Обернувшись к ней, Никита прошептал:

– Я положил на рельсы несколько камешков. Чтобы проверить, ездит ли кто-то по этим рельсам. Там на стене был люк, я напротив него положил. И потом ещё через несколько метров.

Они прошли ещё немного вперёд, и мальчик резко остановился.

– Вот! – луч фонарика задрожал в его руке.

Дети присели около рельса, на нём лежали примятые кучки крошева, в которое превратились камушки. Маша подняла глаза на брата:

– Давай на всякий случай проверим те, что положил дальше. Может на эти кто-нибудь наступил… – голос девочки дрогнул.

– Если бы наступил, то не раздавил бы. Я пробовал. Это камень всё-таки, а не мелок.

Они быстро нашли вторую партию камней, также раскрошенных в пыль. Никита провёл пальцем по рельсу, на коже остался белый след. Сестра присоединилась к нему и попробовала смахнуть крошево. Вдруг рука её замерла на металле.

– Никита!

Брат взглянул на Машу и увидел ужас на её лице.

– Ты чего? – удивился он.

– Приложи руку! Приложи!

От железного рельса по рукам пробежал холодок, и мальчик озадаченно посмотрел на сестру, не понимая, чего она испугалась. А потом почувствовал толчок, еле заметный за стуком собственного сердца. Затем ещё один. И ещё. Это могло означать лишь одно.

Перестук вагонных колёс.

– Бежим! – ему показалось, что он крикнул, но голос пропал и получилось жалкое сипение.

Машу словно обдало кипятком изнутри, она вскочила на ноги и метнулась в сторону светлого пятна выхода. Оно казалось невозможно далёким. Брат не отставал, пыхтя позади.

Шпалы, словно специально, попадались под ноги, и Маша упала, едва не сломав запястья, выставленные вперёд. Мальчик вздёрнул её за футболку, поднимая. Она расслышала треск ткани, а за этим – шипение и скрип, словно металл тёрся о металл.

Не помня себя, дети вылетели из тоннеля и бросились к ближайшим зарослям. Упав в траву, скрытые высокими ветками рябины, они перевели дыхание. Прошла минута, другая. Стояла тишина.

– Что будем делать? – спросила девочка, пытаясь листьями оттереть кровь с дрожащих ладоней. Руки нестерпимо болели, но это было ерундой после пережитого страха.

Внезапно Никита сжал ей локоть:

– Тихо! Пригнись!

Слившись с землёй, дети замерли. В эту секунду из недр тоннеля показался тепловоз. Лёгкий дымок вился над обшарпанным грязно-зелёным корпусом. Машина медленно катилась, только тихий стук колёс доносился до детей.