Видящая

– Слушай, а ведь ты можешь увидеть исторические события, битвы…Сможешь пролить свет на громкие преступления века! Сможешь увидеть, кто убил Кеннеди, Сталина! -распаляясь энтузиазмом, говорил Женя, – и даже находить клады! – Все уставились на Элю. Масштаб мыслительной деятельности Женьки поразил всех. Мужчины стали ждать ответ. Эля обвела всех взглядом, сделала паузу и … улыбнулась.

– Во – первых, я вам говорила, что, чем свежее событие, тем яснее я его вижу. Я пробовала заглянуть в своё прошлое 5-ти летней давности, даже 3-х летней. -Эля передёрнула плечами, мягко улыбнувшись. – Не получилось. Картинка была, как в тумане…А вы говорите- исторические события…– развела руки в стороны. – Видимо, всё имеет свои ограничения…

– С тебя и этого хватит, -Илья попытался отвесить шутливый подзатыльник Женьке, но тот отклонился, и ладонь вхолостую прошлась по воздуху.

Работа в угрозыске отвлекала Элю, забирая большую часть свободного времени. Она была своим «внештатным сотрудником». Утром-институт. Потом-подрисовки на улице и к вечеру-встречи с парнями из угрозыска. Захар Иванович попросил Элю «заглядывать» только при них, чтобы не упустить даже мелочи. Её «сеансы» постоянно восхищали парней. Сколько она не объясняла им, что всё банально и просто, видит, как 3D картинку в цвете, но без звука, причём может сама перемещаться под любым ракурсом, словно работает мышкой в компьютерной игре, рассказ всегда вызывал азарт в глазах оперативников. Потом Эля садилась и рисовала преступника. Портреты получались чёткими и достоверными. Чтобы получить координаты, девушке приходилось «следить в прошлом». Это не всегда было быстро, как с её первым делом. Тогда ей просто повезло. А тут виртуальная слежка могла затянуться на недели. Теперь смотреть надо было несколько раз, пока она убеждалась, что преступник заходит домой, а не на съёмную квартиру-однодневку или к случайному знакомому. И отследить его имя и фамилию тоже не всегда было легко. Пожалуй, это был самый трудный и длительный этап.

Благодаря своему дару, объективности и умению точно передавать черты лица, Эля очень быстро завоевала безграничное доверие мужчин. Встречались чаще в кафе. Иногда приходилось заходить в угрозыск. Чтобы поддерживать тайну с даром Элеоноры и, замаскировывая приходы в казённое здание, пришлось сказать, что она девушка Ильи -он на тот момент был свободен. Эля пыталась привести довод, что неизвестно, сколько она будет им помогать, за это время у Ильи может появиться настоящая подруга. Это не лучший вариант. Но девушка оказалась в меньшинстве, и Илья нисколько не возражал. Всегда немногословный, в противовес Женьке, он аргументированно доказал, что это для Эли – самый приемлемый выход. Пришлось принять и поддерживать этот обман.

За время помощи Эли карьера сыщиков «пошла в гору»: они стали лучшей командой оперативников- ни одного нераскрытого дела, время работы над преступлением сократилось (до разумных пределов), работали чисто и грамотно. Им стали поручать самые сложные запутанные дела. К ним за помощью и советом обращались коллеги. Элю и радовало, и тревожило это. И она не раз говорила об этом «тройке» сыщиков. «Что будет, когда я перестану «видеть»? У вас же показатели снизятся!» Мужчины отшучивались. Захар Иванович говорил, что успеет до пенсии доработать- ему чуть-чуть осталось. Илья шутил, что как только Эля его бросит- удача отвернётся от него в профессии. Он этим и будет оправдываться. Женька чесал макушку и говорил, что он тоже что-нибудь придумает. Эле с ними легко работалось и поначалу её это очень увлекало. Казалось, что она нашла нужное для себя дело- помогать своими способностями людям. Она, наконец-то, была полезна, как и говорила мама.… Научилась быстро получать искомое событие.

А в самом начале это было не так просто и очень неожиданно…

Эля очнулась на больничной койке. Всё тело тянуло, ныло, болело. Такое ощущение, что она побывала на дыбе. Она с трудом повернула голову и осмотрелась. Светлая палата, несколько коек, аппараты, проводки. И к ней тянулись прозрачные ниточки. Попробовала поднять руку и застонала. Тут же на соседней койке женщина участливо спросила: «Очнулась?» -и нажала на кнопку вызова медсестры.

Та прибежала, убедилась, что пациентка в сознании и убежала вновь. Через минуту в палату вошла уже в сопровождении доктора.

– Как вы себя чувствуете, Элеонора?

– Не знаю. Всё болит. Голова сильно кружится. – просипела Эля. Голос скрипел, как несмазанная дверь. Во всяком случае, так показалось Эле. – Что случилось?Я в больнице?– спросила очевидное Эля.

– Да, я ваш лечащий доктор. Валентин Юрьевич.-. А вы ничего не помните? – осторожно спросил он.

Лина слабо покачала головой. Закрыла глаза. Помолчала, вспоминая…

– Ехали на машине…громкий визг…

– Вы попали в аварию…

Эля посмотрела на доктора.

– Я помню, что я заснула на заднем сидении…Как мама с папой?

Доктор не отвечал. Казалось, он что-то в уме взвешивает.

– Можно мне увидеться с родителями? – девушка прикрыла глаза.

Последовавшая за вопросом вторичная пауза не понравилась своей мрачностью.

– Они не в больнице.

– Можно сообщить им, что я пришла в сознание? Кстати, сколько я пролежала? -голос по- прежнему казался скрипучим, чужим.

– Четверо суток. Вам очень повезло. Ноги перебиты, но кости оказались не раздроблены. Срастутся. И серьёзных травм головы нет…Многочисленные ушибы мягких тканей. Есть гематомы, но они незначительные…Я вам потом всё расскажу. Сейчас просто полежите. У вас будет много процедур. Но это всё позже. Он направился к выходу.

– А родители, когда меня навестят?

– Чуть позже.

– Ну, я же могу говорить и слушать…-возмутилась Эля.

– Чуть позже, – повторил Валентин Юрьевич, закрывая дверь.

На следующий день Эля узнала от соседки по койке, что помимо того, что у неё перелом ног и ключицы, ей переливали кровь, она была 2 дня в тяжёлом состоянии в реанимации, 2 дня назад её, как и соседку, перевезли в палату интенсивной терапии и к ней никого не пускали. Во всяком случае, соседка никого у постели не видела. Это было странно. Мама бы уже давно штурмовала двери её палаты…

Когда на очередном обходе врач спросил о её самочувствии, Эля не выдержала.

– Вы не пускаете родителей в палату намеренно?

Врач тяжело вздохнул.

– Они не могут прийти, Элеонора.

– Они тоже в больнице? Здесь? В другой? Можно мне мой телефон. Он со мной был, когда я была в машине. Я хочу им позвонить…

– Телефон? – как-то рассеянно спросил врач. – Я сейчас, – и вышел.

Эля ничего не понимала, к чему эта скрытность и секретность? Головокружение мешало сосредоточиться.

В коридоре послышался шум и уже у дверей -голоса. Один из них был голос Веры – её тёти, но так как разница в 8 лет делала их похожей на сестёр, то и обращение к друг другу у них было упрощенное.

– Вы не можете меня отсюда выгнать. Я единственный родной человек ей.

И дверь распахнулась, являя воинствующую тётку и ошарашенного недовольного врача, а позади женщину в белом халате. Зашли все трое.

– Меня не пускали к тебе, – недобро зыркнув на доктора, прошипела Вера. – Привет, Элечка.

– Привет, Вера, -девушка светло улыбнулась. – Приятно видеть тебя. Как…

– Как ты? – перебила тётка. -я понимаю, что всё болит. Потерпи, немножко, всё постепенно будет приходить в норму.

– Мне колют обезболивающие, так что терпимо …Как мам…

– Ты знаешь, я принесла тебе книги. Как только сможешь приподниматься -сможешь читать. Но и доктора должны разрешить.

– Хорошо, спасибо. Как род….

– И тебя спрашивали в институте. Хотели прийти сокурсники, но их не пускают. Может, чуть позже, когда ты будешь чувствовать себя намного лучше.

– Я поняла. Ты мне слово не даёшь сказать, – попыталась улыбнуться Эля. – Как мама с папой? Где они?

Вера почему-то посмотрела на врача, а тот на женщину в белом халате.

– Что? Что-то не так? – Эля с трудом сглотнула. Сначала пришла мысль, что если бы они были в больнице, то первой новостью Веры было бы о здоровье сестры и её мужа. А в коридоре она сказала, что единственный родной человек…Сердце пропустило удар…

– Что с родителями? Они живы? -она пристально смотрела в лицо тётки, ища ответ на вопрос. Чувствовала, что сердце останавливается, когда по щеке Веры побежала одна слеза, вторая и та неуверенно покачала головой. Воздух в легких резко закончился. Эля, как рыба хватала его ртом.

– Нет! Это не может быть правдой…-она покачала головой в одну сторону, другую. Комната стала раскачиваться вместе с ней. – Неправда!Так не должно быть! Нет! Позовите маму! -истерика медленно накрывала её. Захотелось кричать, визжать, вскочить с кровати и биться от бессилия…

Валентин Юрьевич, наблюдавший за Элей, громко крикнул: Света! – И тут же из-за спины доктора выбежала медсестра со шприцем.

– Давай. – приказал он, и та вколола укол.

– Не надо уколов, я не буду …, – и Эля медленно погрузилась в сон.

Выходила она из состояния сна тяжело….

Её ощущения сейчас и последующее ближайшее время складывалось из 4-х составных: Боль, Страх, Пустота, Холод. Причём холод был не только физическим. Он вымораживал всё внутри и забирался в душу, вводя в оцепенение. Ей было плохо и холодно…и опять плохо. Не помогали даже ежедневные длительные визиты тетки. А посещения сокурсников вообще выносила с трудом. Их жалостливые взгляды бесили. А еще было до боли горько осознавать, что у них всех есть родители, а у неё ….уже нет. Ей хотелось быстрее покинуть эту больницу, но возвращаться домой в пустую квартиру было страшно. Как она теперь будет? Одна…

Тогда в больнице почти перед выпиской Эля увидела сон, где были живы её родители. Это был странный сон. Без звука. Там были мама и папа. Там была и она. И она видела себя со стороны. Разве такое может быть во сне? Обычно в сновидениях она была главной участницей. А тут…Как зритель, смотришь немое кино и чувствуешь, переживаешь за героев сна. Вот родители собираются в эту роковую поездку. Эля видела, как она готовит вещи в своей комнате, закидывая их в лёгкую спортивную сумку, подтанцовывая под музыку. Она хорошо помнила, какая это была композиция. Вот она переместилась в комнату родителей. Как во сне это удалось, Эля не поняла. Те тоже паковали вещи, всё -таки на три дня своим ходом в Москву – надо было что-то взять. Хотя бы минимальное количество вещей. Родители о чём-то спорили. Эля не слышала. Но знала, о Вере. Спор потом перенесётся в машину, угрожая перерасти в скандал…. Мама хотела в поездку взять сестру, тем более, что место было, и Вера хотела. Отец был против. В машине он спорил с мамой, говоря, что всегда хотел поехать своей семьёй.

Как получилось так, что во сне детально воспроизводятся все движения, все прошлые действия. Вот Эля подаёт маме розовый шарфик, а сама бежит в комнату за забытыми наушниками к плейеру. Если бы она тогда знала…Если бы могла повернуть время вспять…Эля открыла глаза. Так она не спала? А как тогда увидела?! Может это последствия травмы? Доктор говорил, что у неё сотрясение мозга. Это может так повлиять?

Эля просто закрыла глаза и продолжение картинки возобновилось с того места, где прервалось. Как такое может быть?! Девушка открыла глаза. Она не спала! Это не сон! Это её больное воображение! Закрыла глаза и опять, словно отключила паузу, картинка пошла с остановленного места. Господи! Если она расскажет такое врачу, её упекут в психушку!..

Второй раз она попыталась «вспомнить» день перед поездкой. И опять всё в деталях пронеслось перед глазами…

Вскоре, это было её главным занятием- смотреть картинки из прошлого, где вся семья была …в полном составе…Порой она выхватывала эпизоды, о которых напрочь забыла. Наверное, тогда память не считала их стоящими. Теперь Эля смаковала каждый кусочек их прошлой жизни. Выныривать из этих картинок совсем не хотелось. Реальность накрывала её щемящей пустотой и болью утраты…А приобретенные способности помогали забыться и отвлечься от горькой действительности.

Физически она очень быстро восстанавливалась. Головокружение почти прекратилось. Кости срастались правильно и скоро, на удивление всему медицинскому составу.

– Тебя чем-то поят? – шутил по этому поводу лечащий врач. -Такими темпами мы тебя уже через неделю выпишем…Сначала будешь передвигаться на костылях, потом с помощью тросточки, ну, а потом и бегать будешь …от женихов.

Эля видела, что Валентин Юрьевич пытается её поддержать и вывести из депрессионного состояния. Она слабо улыбнулась и просто кивнула, соглашаясь.

Вера предложила племяннице жить у неё, а квартиру родителей сдавать. Это был лучший вариант для обоих. После выписки Эля должна была некоторое время быть дома, соблюдать определенный режим, выполнять упражнения и ходить на физиопроцедуры в свою поликлинику.

В институте пришлось взять на полгода академический отпуск. Чтоб легче было возвращаться, она брала у сокурсников темы и лекции. Приходилось штудировать их самостоятельно.

Девушка с трудом привыкала к новой жизни. Вера старалась её всячески помочь и отвлечь. Даже взяла на первое время неоплачиваемый отпуск. Племянница сначала возражала, что она не маленькая, и не инвалид…Потом, поняв тщетность своих попыток, приняла помощь тетки. Тем более, что та тоже осталась без близкого человека-сестры. Они вместе выходили в магазины и прогуляться, насколько позволяли девушке её восстанавливающиеся ноги. Она стала понемногу рисовать. Но в основном, это были портреты мамы и папы… И, каждый раз при удобном случае и, когда Веры не было рядом, погружалась в транс. Это стало привычкой, ежедневной необходимостью.

Так пролетело полгода…Словно в каком-то сне. А сны она видела не часто. Или не запоминала их. Так хотелось в сновидениях увидеть родителей, чтобы поговорить с ними. Обнять их…

Однажды ночью она увидела маму во сне. Та была такая …живая, тёплая. Они стояли на красивой полянке. Место было не знакомое, но очень живописное, словно сошедшее с полотен искусных пейзажистов. В жизни семья никогда не бывала тут….

– Мама, как я скучаю по тебе, папе! А где он?

– Он сегодня не смог прийти…Эля, я хотела с тобой поговорить. Попросить. -она убрала с глаз дочери прядь волос. Эля тут же взяла руку матери и прижала к своей щеке. – Не используй свои способности так, впустую. Они тебе не для этого даны.

Эля опешила. Замерла. Рука опустилась, выпуская мамину ладошку. Какой странный сон. И этот разговор…А эти способности – это всё, что у нее осталось …Они дают возможность увидеться с родителями, выхватывать забытые моменты, лелеять каждый миг, проведённый с ними. Погружение в уже прожитые дни. Это было …как наркотик. Поэтому Эля запротестовала:

– Я только этим живу…

– Вот это и неправильно. Ты должна жить настоящим, а не прошлым. Жизнь продолжается, моя девочка. Не хорони себя вместе с нами. Нам от этого больно. Используй свой дар для блага. – Она погладила дочь по голове, прямо как в детстве.

Эля зажмурилась от такой ласки и грустно улыбнулась.

–Я могу видеть прошлое, но мне нельзя теперь видеть вас. Тогда зачем это мне? – она смотрела на маму, греясь в лучах её тепла и нежности. – Как его использовать? Если бы у меня был дар видеть будущее, я могла бы предупредить о беде, катастрофе…А так…Тогда он мне не нужен! -она распахнула во сне глаза.

– Глупышка, он поможет тебе обрести счастье, – мать прижала Элю к себе. – И у тебя всё будет хорошо.

– Уже не будет! Вас нет и …

– Ш-ш-ш,– мама мягко прикрыла ладошкой рот. Даже запах маминых рук во сне ощущался остро. – Мы хотим видеть тебя счастливой. Не смотри больше на нас через свои способности. Пообещай мне, пожалуйста.

Эля замотала головой, глотая ком в горле.

– Тогда они мне не нужны! Зачем?!

– Они не навсегда, малышка. Как появились, так и исчезнут. Поэтому не теряй время напрасно. Используй их.

– А что мне с ними теперь делать?

– Сердце подскажет.

В жизни мама никогда не говорила недомолвками и загадками. А здесь всё недоговаривалось…

– Пообещай, пожалуйста, -ещё раз попросила мама. Эля кивнула, глаза наполнялись влагой.

На её лицо попала крупная капля. Потом вторая. Девушка запрокинула голову. Дождь? Во сне? Разве такое может быть? Она в недоумении посмотрела на маму. Та улыбалась. Легкий ветерок играл с её волосами. Тут над их головами появилась радуга. Это было так ярко и красиво! Эля никогда во сне не видела радугу.

– Это к счастью, – нежно проговорила мама и разжала руки. Её образ стал растворяться в воздухе, как и радуга…Эля протянула руку, пытаясь удержать родного человека…

Она проснулась с мокрым лицом. В комнате было очень жарко. Окно было приоткрыто, и на улице шёл дождь. Ветер загонял редкие капли в квартиру. Девушка вытерла лицо. Дождь? Слёзы?

Утром по местному каналу ТВ она увидела репортаж о раскрытом громком преступлении. Преступник пойман. Вскользь назвали фамилию, имя и возраст преступника. Затем показали его фотографию. Мотив преступления выясняется, но основная версия-убийство на фоне кражи. -На экране появились изображения жертв. Семья из 3-х человек…Эля просто закрыла глаза, концентрируясь на только что увиденных лицах …. Попала, как и хотела, в момент убийства. Она быстро «вынырнула» из картинки-человек, расстрелявший семью был не тот , что на экране!!!

Весь день она боролась с совестью, отговаривая себя от обращения в органы. В этот же вечер Эля пошла в УГРо.

Время быстро набирало обороты…Оперативники посоветовали поступать в МВД на следователя или хотя бы на юридический. Ходатайство с их стороны гарантировали, и квоту на обучение. Но Эля отказалась.

Поначалу, первые месяцы, Эле это нравилось. Ощущала себя особенной. Но главное, помогало отвлекаться от горя. …

Окончив свой институт, Элеонора Веста подала документы в магистратуру. Параллельно продолжала работать в угрозыске. Большую часть времени она проводила с командой Захара Ивановича. Постепенно, когда это стало её работой, удовольствие вместе с новизной стало стираться. В последнее время, когда Захару стали давать самые сложные и тяжёлые случаи, Эля помимо усталости чувствовала злость и бессилие. Злость на преступников. Бессилие на себя. Чувствовала, что дар не такой ценный. Если бы можно было работать на опережение. Если бы она видела будущее! Сколько преступлений можно было предотвратить! А ведь вначале ей казалось, что её способности помогут миру очиститься! Столько грязи можно убрать! Хотя бы в её городе. Идеалистка. Раскрытых дел становилось всё больше, новые нарастали, как снежный ком, и конца этому не было видно. Девушка стала уставать. После очередного раскрытия она себе говорила, что всё-она должна взять короткий перерыв. Но в очередной раз, встречаясь с Захаром и его командой, заглядывая на место преступных событий, она уже тяжело шла дальше с мыслями, что «этот мир никогда не улучшится. Он всегда будет жесток и несправедлив» …

Элеонора в очередной раз отвергала предложения оперативников ходатайствовать об её учёбе в юридическом. Она устала «смотреть» на преступления, тем более глазами очевидца. Пускай она за несколько лет научилась отгораживаться от личных эмоций. Всё равно это было тяжело. Не её это. Она художник с обострённым чувством гармонии, прекрасного и справедливости. А тут- жестокость, насилие и смерти, чаще неоправданные, порой бессмысленные. Почему люди такие злые и жестокие?! Ведь жизнь одна!

…Эля уже несколько часов работала в кабинете Захара Ивановича. Большой удачей было за один день вместе с преступником увидеть координаты его проживания. С инициалами было ещё сложнее. Не всегда промелькнувшая в видениях фамилия была именно фамилией преступника. Да и смотреть приходилось очень долго, чтобы наткнуться на документ или письменное упоминание фамилии. Не всегда помогал и портрет. В базе данных порой на этого человека ничего не было. Захар Иванович мрачно шутил, что преступный мир ширился быстрее, чем вносили данные оперативники. В этих случаях Эля жалела, что она не видит картинку со звуком. Однако она много раз убеждалась, что смотреть преступления со звуком слишком страшно и болезненно. Не для её впечатлительной натуры.

На сегодня работа была закончена. Очередное дело подходило к завершению. Илья поднялся, чтобы провести девушку. Чаще доводил до дому, реже до квартир знакомых. Идя по коридору, увидели, что ведут парня в наручниках. Они прижались к стене, пропуская конвой. Девушка мимолетно посмотрела на обвиняемого. Высокий, молодой и очень симпатичный, прямо-таки притягивающий её внимание.... Когда поравнялись с ними, еще раз взглянула на парня внимательнее. За много лет работы здесь она научилась читать по лицам. Лицо этого парня было открыто. Не раскаяние, как у многих читалось, не подавленность, не злоба, а…твердая вера в справедливость…Или вера в правосудие… Какое-то несоответствие. И оно зацепило… «Он не виновен»,-почему-то пронеслось в мыслях.

Девушка остро почувствовала желание помочь этому незнакомому парню. Во что бы то ни стало надо разузнать, что он совершил. Она прислонилась к стене. Несколько секунд понадобилось ей, чтобы принять решение. Илья, увидев, что она собирается делать, попытался остановить.

– Эля, не здесь! Не надо! – но было поздно. Картинка быстро включилась в голове видящей. Илья обнял девушку, загораживая ее от находящихся в коридоре сотрудников и посетителей. Девушке понадобилось всего несколько секунд.

– Он не виновен! – негромкий голос Эли гулко разнесся по тихому коридору. Несколько человек посмотрели на эмоциональную даму.

– Пойдем, Элечка, -Илья полуобняв за плечи, вел её к выходу. – Не будем привлекать внимание, -уже тише сказал он.-На улице расскажешь.

– Он спасал! Он не виновен! Так нельзя! -Эля не могла молчать.

На девушку уже никто не обращал внимания. Лишь парень, которого вели охранники, перед поворотом обернулся на странную хрупкую незнакомку. Он её видел первый раз. Такое лицо он бы уже никогда не забыл! А выходит, что она его знала или видела?

Охранник грубо толкнул его в спину.– Двигайся!

Вечером следующего дня Эля сама напросилась встретиться с Захаром Ивановичем. Хотя Илья заверял, что раздобудет информацию и ей всё расскажет. Однозначно, что он ввёл в курс вчерашнего инцидента своего начальника. Потому что, как только Эля вошла и поздоровалась, сам начал:

– Элеонора, этот парень, Максим Королев, проходит по делу о непреднамеренном убийстве.

– Он спасал ребёнка. Это непредумышленное причинение смерти, и оно не относится к убийствам, Ст.109, -за столько лет сотрудничества Эля умела разбираться в статьях. -А если пойдет по 108 статье, то вообще, наказывается лишь исправительными работами на срок до двух лет.

– Это дело не в моей компетенции. Его ведёт Майоров.

Все присутствующие поморщились от услышанного. Майоров отличался редким рвением выслужиться. О принципиальности здесь речи не шло.

– Я хочу быть уверена, что его отпустят.

Захар Иванович потёр лоб.

– Эля его и так должны будут выпустить, если по 108 ст. …но после суда, -как-то неуверенно произнес он.

– Почему тогда его взяли под стражу до суда? Могли ограничиться подпиской. Он защитил ребёнка от педофила!

– Он убил человека, – устало произнёс следователь. – Эля , ты же сама ответила, что ему может грозить. Не думаю, что ему накрутят срок.

– Это могли инкриминировать, как самозащиту. Несчастный случай, в конце концов. Одним педофилом меньше- земля чище.

Захар Иванович молчал и хмуро смотрел на девушку, и Эля заподозрила серьёзный поворот.

– Кто убитый?

– Сын главы мэрии.

Девушка шумно выдохнула и посмотрела на Женю. Тот виновато отвёл глаза. Хотя, причём здесь он?

– Они хотят дать ему 15 лет. На полную катушку, по 105-й,– внёс своё слово Илья, игнорируя при этом недобрый взгляд в его сторону своего босса и напарника. Не хотели расстраивать Элю, но и скрывать от неё что-то было бесполезно. Уже много раз проверено.

– А у него есть адвокат?

– Его защищает Матвеев. Он не силён против прокурора, -Илья обречённо махнул рукой. Девушка стала ходить по комнате, прикидывая варианты в уме. Сейчас она сильно жалела, что не поступила на юрфак, когда её протежировали.

– А что ты так взвилась, Эля? Кто он тебе? -наконец-то подал голос Женька.

– Никто. Просто понравился, -рассеянно бросила Эля.

– Что? -встрепенулись Илья и Захар.

До Эли только сейчас дошло, что она озвучила мысль, которую не собиралась говорить вслух. Понравился ей? Она и сама была удивлена, не меньше Ильи. Скорее, пожалела его. Она бы и за другого так вступилась бы…, наверное. Может быть. Только без такого напора. С этим рвением решила разобраться позже. Проигнорировав удивлённые взгляды мужчин, Эля продолжила:

– А можно ему нанять другого адвоката? Хотя я не понимаю: здесь вообще, надо условно давать! -она отчаянно жестикулировала. – Что за система такая! Где справедливость?! Парень делает благое дело и его за это наказывают! Абсурд! –она развернулась к ребятам. – Я могу посмотреть, сколько на этой мрази душ…