Обязательство северной звезды

Алисия Старлайт

Обязательство северной звезды

Пролог

Ледяной ветер, пахнущий хвоей и острием стали, впивался в обветренное лицо. Риата Стар стоял на зубчастой стене Крайней Заставы, впитывая ночь всеми чувствами, данными ему и человеком, и зверем. Здесь, на краю цивилизации, воздух был чистым ядом правды. Не было места лживым улыбкам и сладким речам столичных салонов. Здесь выживал только тот, кто чувствовал ложь кожей, кто слышал обман в шепоте метели.

Его королевство было у его ног – не в мраморных дворцах на юге, а здесь, в этом сумеречном мире скал, вековых лесов и молчаливых солдат. Он был его генералом, его стражем и его проклятием. Годы смыли с него шелуху юношеских идеалов, оставив лишь стальную сердцевину долга. Долга, который весил больше горной цепи, разделявшей Север и сытое, равнодушное королевство.

Внизу, за частоколом, темнел лес. Тишина была неестественной, приглушенной, словно сама тайга затаила дыхание. Не было слышно ни войн, ни переклички ночных птиц. Тишина-ловушка. Риата знал ее слишком хорошо. Его зверь, дремлющий под кожей, тревожно ворочался, улавливая сквозь мили льда и камня отзвук чуждой магии. Не дикой, природной, к которой он привык, а острой, металлической, пахнущей ритуалом и человеческим расчетом.

Он закрыл глаза, позволив внутреннему зрению обостриться. Картина предстала в оттенках серого и синего. Теплые пятна жизни в казармах за спиной. Холодные камни под ногами. И там, в глубине леса – резкий, ядовито-фиолетовый всплеск. Не одно существо, а несколько. Двигались не как звери, с грацией хищников, а угловато, почти механически, будто куклы на невидимых нитях.

«Снова», – с беззвучным рычанием подумал он. Это была уже третья такая вылазка за месяц. Не полноценная атака, а разведка. Зонд. Кто-то изучал оборону, проверял на прочность, искал слабые места. И этот кто-то использовал магию, которую ни один из его шаманов не мог опознать.

Внезапно фиолетовые всполохи метнулись вперед. Тени отделились от стволов и устремились к стенам с немыслимой для живого существа скоростью. Риата не крикнул тревогу. Он обнажил свой клинок, и низкий, гортанный рык сам по себе стал сигналом для его людей. На стенах тут же замерцали факелы, послышались крики командиров, лязг оружия.

Он не ждал. С силой, способной согнуть сталь, он оттолкнулся от парапета и прыгнул вниз, в кромешную тьму. Падение заняло мгновение. В воздухе его тело изменилось – кости с хрустом перестроились, мышцы вздулись, кожа покрылась густой серой шерстью. На землю перед частоколом уже приземлился не человек, а огромный, свирепый волк с глазами, горящими холодным янтарем.

Его первая атака была слепой яростью. Когти и клыки разорвали первую тварь пополам. Она не закричала. Из нее хлынула не кровь, а черная, вонючая жижа, и тот самый фиолетовый свет на мгновение ослепил его. Магия. Только магия. Ни плоти, ни души.

Он бился с яростью, рожденной от отчаяния. Его солдаты сражались рядом, их сталь встречалась с магическими когтями тварей. Риата чувствовал их страх, но и их веру – веру в него. Они были его семьей, его стаей. И он вел их на убой против призраков, против тени, которую не мог ухватить.

Когда последняя тварь рассыпалась в клубке черной дымки, наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием людей и его собственным рычащим псом. Он снова стоял на двух ногах, его одежда была изорвана, тело в ссадинах, пахнущее чужим колдовством и своей яростью.

Он посмотрел на лица своих солдат. Усталость, страх, облегчение. Они победили. Снова. Но каждая такая «победа» была поражением. Он не мог защитить их от того, чего не понимал. Он был генералом, призванным сражаться с плотью и кровью, а не с чарами.

Он поднял глаза к звездам, холодным и безразличным. Он нуждался в помощи. Не в новых солдатах, а в знаниях. В дипломате, в маге, который разбирался бы в придворных интригах и забытых культах. Но что он получил от столицы в ответ на свои настойчивые просьбы? Вежливые отписки. Обещания «разобраться». Насмешки за спиной о «параноидальном оборотне».

Глубокая, ледяная ярость поднялась в нем. Они оставляли его одного. Бросили на краю света сжигать свою душу в бесконечной войне с тенью. Он повернулся спиной к лесу и пошел к воротам крепости. Его власть заканчивалась у этих стен. Его слово ничего не значило в позолоченных залах.

Но если тень протянула свои щупальца из самой столицы… тогда ему придется найти способ дотянуться туда самому. Или дождаться, когда эта тень придет к нему в облике какого-нибудь напыщенного дипломата. Мысль об этом была горше самого лютого мороза.

Он вошел в свою резиденцию, хлопнув тяжелой дверью. Снаружи осталась только ночь, да звезды, что были свидетелями его бессилия. И тишина, которая снова сгущалась, готовясь к следующему удару.

Глава 1. Золотая клетка

Солнечный зайчик поймал в свое зеркальце пылинку, танцующую в воздухе, и Сикорд Вальсер с наслаждением наблюдала за этим микроскопическим балетом. Скука. Блаженная, роскошная, знаковая скука благополучной жизни. Она потянулась на шелковистой простыне, слушая, как за окном ее личных апартаментов поют экзотические птицы из оранжереи дяди.

Ее мир был отточен, как грань хрустального бокала. Каждое утро – уроки продвинутой дипломатии и истории магических династий. Каждый обед – легкий флирт с сыновьями влиятельных семей под аккомпанемент фонтанов. Каждый вечер – подготовка к великому будущему, которое было расписано как нотная партитура: блестящий выпуск, место в Министерстве иностранных дел, выгодный брак.

Сикорд перевернулась на спину, рассматривая изысканную лепнину на потолке. Ее кукольное личико с большими васильковыми глазами и аккуратным носиком-пуговкой было ее главным оружием. Оно вызывало желание оберегать и потакать. И она мастерски этим пользовалась. Пару слезинок – и сложнейший экзамен переносился. Милая, слегка капризная улыбка – и опоздание на важную встречу списывалось на юную непосредственность. Она была любимой племянницей ректора Академии, и этот статус был прочнее любой брони.

В дверь постучали. «Войдите, Лира», – лениво бросила Сикорд, не поворачивая головы.

Горничная, похожая на испуганного кролика, проскользнула внутрь. «Мисс Сикорд… Ваш дядя просит вас в библиотеку. Срочно».

В голосе Лиры прозвучала тревожная нота. Сикорд нахмурила свои идеально очерченные брови. «В библиотеку? Сейчас? У меня через час практика магического этикета».

«Он сказал, что это не терпит отлагательств. Кажется, это касается… генерала Стар».

Сикорд села на кровати, и скука мгновенно испарилась, сменившись любопытством. Генерал Стар. Тот самый суровый оборотень с Севера, о чьей жестокости ходили легенды. Он был в Академии уже пару дней, и его появление взбудоражило всех. Грубый, неотесанный, он ходил по коридорам как призрак с того света, а его взгляд, холодный и оценивающий, заставлял даже самых заносчивых студентов смолкать.

На днях на приеме она, поддавшись всеобщему настроению и подстрекаемая подругами, позволила себе колкость в его адрес. Что-то про то, что «диких псов нужно держать на цепи подальше от фарфора». Он, кажется, услышал. Его взгляд скользнул по ней, быстрый и безразличный, как удар хлыста. И почему-то именно это безразличие задело ее сильнее, чем гнев.

«Хорошо, я иду», – вздохнула Сикорд, соскальзывая с кровати. Она подошла к гардеробу, выбирая платье – не слишком официальное, чтобы не выглядеть подобострастно, но и не слишком легкомысленное, чтобы дядя остался доволен. Остановилась на платье цвета морской волны, подчеркивающем ее глаза. Каждое действие – часть дипломатии.

Она шла по сияющим мраморным коридорам Академии, кивая знакомым. Ее окружал привычный гул голосов, смех, запах пергамента и магических эликсиров. Это был ее мир, где она чувствовала себя уверенно, как рыба в воде. Мысль о том, что где-то есть место, лишенное этой утонченности – место, где правят ветер, сталь и животный страх, – казалась ей абстракцией, страшилкой из книжки.

Дверь в личную библиотеку ректора была приоткрыта. Сикорд вошла без стука. Дядя, высокий и сухопарый человек с умными, уставшими глазами, стоял у окна, нервно теребя перо.

«Сикорд, садись», – сказал он без предисловий. Его голос был напряжен.

«Что случилось, дядя? Этот генерал опять на что-то жалуется?» – она опустилась в кресло, изящно поправляя складки платья.

«Жалуется? – ректор горько усмехнулся. – Он ставит ультиматумы. Требует предоставить ему дипломатического помощника, сведущего в столичных интригах. Утверждает, что на Севере пахнет заговором, а мы тут сидим сложа руки».

«И кого же он себе присмотрел? Профессора Альбана?»

«Нет. – Ректор посмотрел на нее прямо. – Он никого не присмотрел. Но Военный совет… Совет считает, что ему нужен кто-то молодой, не обремененный связями. Кто-то, кто мог бы стать его… глазами и ушами в нашем мире. И его цепью, которая удержит от чрезмерной самостоятельности».

Ледяная струйка страха пробежала по спине Сикорд. «Что ты хочешь сказать?»

«Я говорю о том, что твое имя прозвучало на совете, Сикорд. Как кандидатура. Ты умна, талантлива, твое происхождение безупречно. И ты… близка к завершению обучения».

«Ты не можешь быть серьезен! – вырвалось у нее. Она вскочила. – Отправить меня на этот проклятый Север? К этому… зверю? Это безумие! Я дипломат, а не нянька для озлобленного оборотня!»

«Я сделаю все, чтобы этого не допустить, – поспешно сказал ректор. – Но давление велико. Стар герой в глазах армии. Отказывать ему напрямую – значит наживать врагов. Тебе нужно быть идеальной. Абсолютно. Никаких опозданий, никаких легкомысленных выходок. Никаких колкостей в адрес генерала. Твоя задача – доказать, что ты слишком ценный кадр, чтобы отправлять его в такую глушь. Понятно?»

Сикорд кивнула, сжав кулаки. Ее идеальный мир дал трещину. Сквозь нее задул ледяной ветер с чужих, враждебных земель.

«Хорошо, – прошептала она. – Я буду идеальной».

Но внутри все кричало от возмущения. Мысль о том, что ее судьбой играют, как пешкой, была невыносима. Этот дикарь, Стар, даже не подозревал, как близко он подошел к тому, чтобы разрушить все, что она так тщательно выстраивала.

Она вышла из кабинета, но солнечный свет уже не казался ей таким ярким. Ее золотая клетка внезапно обрела реальные решетки. И где-то за ними рычал зверь.

Глава 2. Камень правды

Воздух в архивном отделе Главной библиотеки Академии был особым – густым, настоянным на пыли веков и сладковатом запахе ветшающего пергамента. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие витражные окна, освещали бесчисленные стеллажи, уходящие в полумрак. Здесь хранились не просто книги, а наследие эпох, и тишина была настолько гнетущей, что казалось, будто само время застыло в почтительном ожидании.

Сикорд шла по знакомому маршруту, ее легкие туфли бесшумно ступали по дубовому полу. Дядя дал ей поручение – отобрать для генерала Стара несколько трудов по северным пограничным договорам. «Прояви усердие и нейтралитет, – напутствовал он. – Пусть видит в тебе компетентного специалиста, а не легкомысленную девицу».

Она нахмурилась, вспомнив этот разговор. Нейтралитет. По отношению к человеку, чье присутствие в стенах Академии ощущалось как вторжение дикого зверя в ухоженный сад. Вчера она видела его в столовой – он сидел один за дальним столом, игнорируя предложенное изысканное угощение, и ел простой хлеб с мясом, привезенное с собой. Его игнорирование правил и условностей было вызывающим.

Погруженная в мысли, она свернула за угол и замерла. В проходе между стеллажами, спиной к ней, стояла высокая, широкая в плечах фигура в простом темном мундире. Генерал Стар. Он не двигался, его внимание было приковано к толстому фолианту в потрепанном кожаном переплете.

Сикорд сделала шаг назад, надеясь незаметно ретироваться, но ее выдал скрип половицы. Риата Стар повернул голову. Его взгляд, тяжелый и пронзительный, упал на нее. В библиотечной тишине его глаза казались еще более пронзительными, цветом холодного янтаря, лишенными всякой теплоты.

«Мисс Вальсер, – его голос был низким и глухим, он не прозвучал громко, но отозвался в тишине гулким эхом. – Вы здесь по тому же делу, что и я? Ищете доказательства моей паранойи?»

Он закрыл книгу с глухим стуком, поднимая облачко пыли.

Сикорд выпрямила спину, принимая безупречно вежливое выражение лица. «Генерал. Ректор поручил мне подобрать для вас материалы по договорам. Я не сомневаюсь в вашей бдительности, я лишь выполняю поручение».

Уголок его рта дрогнул в подобии усмешки. «Бдительность. Красивое слово для того, чтобы назвать ежедневное противостояние тому, что вы, столичные, даже представить себе не можете».

Он сделал шаг вперед, и Сикорд инстинктивно отступила. Он был значительно выше ее, и его физическая мощь ощущалась даже на расстоянии.

«Ваш дядюшка, должно быть, очень обеспокоен, раз решил приставить ко мне свою лучшую ученицу, – продолжал он, и в его голосе зазвучала ядовитая насмешка. – Надеется, что вы сможете меня «цивилизовать» перед тем, как я вернусь к своим волкам?»

Гнев, горячий и стремительный, вспыхнул в Сикорд. Эта снисходительность! Это пренебрежение!

«Моя задача – предоставить информацию, генерал, а не давать уроки поведения, – ответила она, и лед в ее голосе мог бы соперничать с морозами его Севера. – Хотя, полагаю, некоторые из них вам бы не помешали».

Их взгляды скрестились, и между ними пробежала искра открытой вражды. Риата изучал ее с холодным любопытством, словно рассматривал интересный, но абсолютно бесполезный артефакт.

«Информация, – повторил он. – Хорошо. Тогда покажите мне что-нибудь действительно ценное. Не эти официальные трактаты, написанные придворными лжецами. Покажите мне то, что хранит память о настоящей магии. О древних законах, которые были сильнее печатей королей».

Он жестом указал на дальний, самый темный угол архива, где хранились древнейшие и наименее изученные манускрипты. Сердце Сикорд екнуло. Там лежали вещи, с которыми было опасно шутить. Но бросить вызов его сомнению было выше ее сил.

«Как пожелаете, – сказала она, проходя мимо него и направляясь вглубь архива. – Но предупреждаю, древняя магия не терпит неуважения».

Она подошла к небольшой витрине, где под стеклом лежали несколько артефактов. Ее взгляд упал на небольшой, отполированный до блеска камень темно-синего цвета, испещренный серебристыми прожилками. Табличка под ним гласила: «Камень Истины Гельмарнов. Принуждает говорящего к абсолютной искренности».

В голове у Сикорд молнией пронеслась мысль, рожденная обидой и желанием доказать свою значимость. Что, если бы этот чопорный генерал, этот тиран, на мгновение утратил контроль над своими словами? Если бы он вынужден был говорить только правду – о своем страхе, о своем бессилии перед лицом неизвестности? Это был бы триумф. Небольшая, изящная месть.

Это было глупо, безрассудно, но жажда хоть какого-то превосходства над ним затмила осторожность.

«Вот, возможно, то, что вас заинтересует, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Она открыла витрину, что было строжайше запрещено, и взяла камень. Он был теплым на ощупь. – Говорят, он позволял древним судьям видеть суть спора».

Риата приблизился, его внимание привлек артефакт. «И как он работает?»

«Нужно просто держать его и задавать вопрос, – солгала Сикорд, прекрасно зная, что камень активируется при взаимном контакте и вопросе, обращенном к другому человеку. Она протянула камень ему. – Попробуйте. Спросите меня о чем-нибудь».

Ее план был прост: он возьмет камень, задаст какой-нибудь свой грубый вопрос, а она, не касаясь артефакта, даст свой обычный, выверенный ответ. А потом она скажет, что камень, должно быть, утратил силу. Небольшая насмешка.

Риата с сомнением посмотрел на камень, затем на нее. Но любопытство, искра интереса к магии, которую он не понимал, пересилило. Его пальцы, большие и покрытые шрамами, коснулись камня.

В тот же миг Сикорд, движимая внезапным порывом, желая завершить розыгрыш, дотронулась до камня кончиками пальцев. Она собиралась сказать: «Видите? Ничего не происходит».

Но слова застряли у нее в горле.

Камень вспыхнул ослепительным синим светом, который заполнил все пространство между ними. Теплая волна энергии прошла через ее руку, впиваясь в самое нутро. Она почувствовала, как ее воля, ее мысли на мгновение смешались с чем-то чужим, твердым и неумолимым, как скала. В ушах зазвучал низкий гул.

Она встретилась взглядом с Риатой. Его глаза были широко раскрыты от шока. Он тоже чувствовал это.

Свет погас так же внезапно, как и появился. Но что-то изменилось. Между ними возникла невидимая нить, тонкая и прочная, как паутина. Сикорд почувствовала легкое, но отчетливое давление в висках, смутный отголосок чужих эмоций – ярость, недоумение, леденящий ужас.

Она отшатнулась, выпуская камень. Он с глухим стуком упал на пол.

Тишина в библиотеке стала абсолютной. Звенящей.

Они смотрели друг на друга, и оба понимали: произошло нечто необратимое. Глупая шутка обернулась катастрофой.

Глава 3. Неразрывная узы

Тишина после вспышки была оглушительной. Она длилась всего несколько секунд, но показалась вечностью. Сикорд смотрела на свои пальцы, все еще ощущая на них жгучую прохладу магии, а затем перевела взгляд на Риату. Его лицо стало маской из чистого, неконтролируемого гнева. Желтые глаза сузились до щелочек, в которых плясали отблески дикого, звериного бешенства.

«Что ты наделала?» – его голос был не криком, а низким, рычащим звуком, исходящим из самой глубины груди. Он казался громовым раскатом в звенящей тишине библиотеки.

Он сделал шаг к ней, и Сикорд инстинктивно отпрянула, наткнувшись на стеллаж. Книги закачались на полках. Она не могла вымолвить ни слова. Ужас сковал горло ледяным обручем. Она чувствовала это – странное, давящее присутствие в своем сознании, словно в ее голове стало на одного человека больше. И этот человек был яростью, облеченной в плоть.

«Я… я не знаю…» – прошептала она, и это была чистая правда. Она ожидала замешательства, может быть, пары неловких фраз. Не этого. Не этой первобытной, осязаемой связи.

«Не знаешь?» – он был уже перед ней, его тень накрыла ее целиком. Он не касался ее, но его близость была физическим ударом. «Ты, дипломат, берешь в руки древний артефакт, не зная его действия? Или это была цель? Привязать к себе генерала королевства какой-то колдовской петлей?»

«Нет!» – крик вырвался у нее сам собой, рожденный обидой и страхом. «Это была ошибка! Глупая, детская шутка! Я хотела… я хотела лишь немного подразнить вас!»

Слова «подразнить» прозвучали в тишине особенно жалко и неуместно. Риата издал короткий, сухой звук, похожий на лай.

«Подразнить?» – он с силой сжал кулаки, и костяшки побелели. Сикорд почувствовала странное напряжение в своих собственных пальцах, отголосок его ярости. Магия связи работала, и это было самое ужасное открытие. «На Севере за такие «шутки» ломают кости. Здесь, видимо, дозволено большее».

Внезапно дверь в архив распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся пожилой хранитель, а за его спиной – несколько студентов, привлеченных шумом.

«Генерал? Мисс Вальсер? Что здесь происходит? Мы видели вспышку…» – начал хранитель, но его слова замерли на губах, когда он увидел их лица – разгневанное лицо генерала и бледное, испуганное – ученицы.

Риата резко развернулся к нему, отсекая Сикорд своим телом. «Послать за ректором. Немедленно», – прорычал он, и в его тоне не было места для возражений. Хранитель, побледнев, кивнул и бросился прочь.

Студенты перешептывались, глядя на них с любопытством и страхом. Сикорд чувствовала на себе их взгляды, и жгучий стыд прилил к ее щекам. Она, Сикорд Вальсер, идеальная ученица, оказалась в центре скандала с самим командующим Северной армией. Ее репутация, ее будущее – все рушилось в одно мгновение.

Она попыталась сделать шаг назад, отодвинуться от Риаты, но странное тянущее ощущение в груди не позволило ей. Это было похоже на попытку оторвать магнит от стальной плиты. Чем сильнее она пыталась отстраниться, тем сильнее становилось давление. Она чуть не вскрикнула от неожиданности.

Риата тоже почувствовал это. Он обернулся, и в его взгляде промелькнуло не только ярость, но и быстрое, аналитическое понимание. Он медленно, как бы проверяя гипотезу, сделал шаг в сторону. Сикорд почувствовала, как ее собственное тело непроизвольно двинулось за ним, будто их связывала невидимая веревка.

«Не двигайтесь», – тихо, но властно приказал он ей. В его голосе теперь звучала не только злость, но и холодная решимость человека, оказавшегося в тактическом тупике.

Она замерла, дрожа. Он был прав. Они были пойманы. И не только в физическом пространстве библиотеки.

Вскоре в дверях появился ректор. Его лицо было серым, глаза бегали от Риаты к племяннице и обратно.

«Риата… Сикорд… Что случилось?» – его голос дрожал.

«Спросите вашу блестящую дипломатку о ее «шутках», – бросил Риата, не сводя с Сикорд ледяного взгляда. – Она активировала древний артефакт. И теперь мы связаны. Магически».

Ректор ахнул, его рука потянулась к сердцу. «Связаны? Что это значит?»

«Это значит, – Риата произнес слова медленно и четко, вбивая их как гвозди, – что я не могу отойти от нее дальше, чем на несколько шагов, без… неприятных ощущений. И я чувствую каждую ее эмоцию, как назойливый шум в голове. А она, полагаю, чувствует мои».

Сикорд молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Давление в висках усиливалось, и теперь она могла различить за стеной его гнева что-то еще – острое, жгучее беспокойство. Не за себя. За свою заставу, за своих солдат, которых он оставил ради этой поездки. Эта чужая забота о других была неожиданной и от этого еще более пугающей.

«Это… это можно разорвать?» – спросил ректор, и в его голосе звучала мольба.

Риата резко повернулся к витрине с артефактами, его взгляд выискивал табличку с описанием камня. Он нашел ее на полу, рядом с самим камнем, который теперь лежал, как обычный булыжник. Генерал поднял табличку, пробежался глазами по тексту. Лицо его стало каменным.

««Обязательство Честности», – прочел он вслух, и слова повисли в воздухе, словно приговор. – «Древний магический контракт, заключаемый между полководцем и послом перед лицом общей угрозы. Цель – обеспечить абсолютное доверие и совместное разрешение кризиса. Расторгается по выполнении условий контракта или…» – он сделал паузу, и Сикорд почувствовала, как по ее спине пробежал холодок, – «…со смертью одной из сторон».

В библиотеке воцарилась мертвая тишина. Слово «смерть» прозвучало особенно громко.

Общая угроза. Совместное разрешение кризиса. Смерть.

Сикорд смотрела на своего дядю, на испуганные лица студентов, на яростное лицо генерала. Ее мир, такой надежный и предсказуемый, рухнул окончательно. Вместо дипломатической карьеры ее ждала магическая кабала с человеком, который ее ненавидел. И единственным способом освободиться была либо победа над неведомой угрозой, либо гибель.

Она медленно опустилась на ближайший стул, не в силах больше стоять. Ее будущее было перечеркнуто парой необдуманных прикосновений к холодному камню.

Глава 4. Приговор

Кабинет ректора, обычно воплощавший собой солидность и академический покой, сегодня напоминал штаб накануне штурма. Воздух был густым от невысказанных слов и страха. Сикорд сидела в кресле, сжимая в ледяных пальцах подлокотники. Она больше не плакала. Шок сменился глухим, тошнотворным осознанием реальности, тяжелой, как свинец.

Риата Стар стоял у окна, спиной к комнате. Его поза была напряженной, плечи подняты, будто под невидимой тяжестью. Он смотрел на идеальные газоны Академии, но Сикорд, благодаря этой ужасной, новой связи, смутно чувствовала, что он не видит их. Перед его внутренним взором стояли серые стены заставы, заснеженные перевалы и тени, подкрадывающиеся из леса. Его ярость утихла, сменившись холодным, расчетливым отчаянием. И это было страшнее.

За большим дубовым столом, заваленным свитками, сидел не только ректор. Рядом с ним, с выражением лица человека, вынужденного разгребать чужой котлован, расположился сухой, подтянутый мужчина в мундире члена Военного совета – лорд Каэлен. Именно он вел протокол.

«Повторю для ясности, – голос Каэлена был безразличен, как стук счетов. – В результате несанкционированных действий мисс Вальсер активирован артефакт, налагающий магическое «Обязательство Честности» между ней и генералом Старом».

«Несанкционированных… это была ошибка!» – вырвалось у Сикорд, но ее голос прозвучал слабо и потерянно.

Лорд Каэлен бросил на нее беглый взгляд, полный презрения. «Ошибка, которая ставит под угрозу обороноспособность северных рубежей. Генерал Стар теперь привязан к вам, мисс. Его место – на заставе, а не здесь, в качестве компаньона для… легкомысленных учениц».