Фотография с Марса

Вздохнув, она решила вернуться в диспетчерскую. Ромуэль Родригес находился там и что-то записывал на ноутбук. Увидев входящую Маргариту, он закрыл монитор и повернулся к ней:

– ¿Bueno, cómo le ha parecido la estación, señorita? (Ну, как? Станция понравилась вам, сеньорита?)

Она воспроизвела неопределённый жест:

– Можно сказать, что да. Хотя вопросов много…

– Я готов ответить на ваши вопросы, сеньорита Назарова. Пока я ещё вахтер станции, а потом эта должность перейдёт к вам – после моего отбытия на «Черном лимузине», вот эти голубчики доставят меня на рай на Земле, хо-хо, – хохотнул Доминик, наблюдая, как три члена экипажа тягача после нескольких часов разгрузки – потные и красные – направляются в кают-компанию, где можно без ограничений потреблять спиртные напитки и закуски.

Один из них – Мартин Рокс, здоровяк-горилла с широкими плечами, мускулистой шеей и массивными кулаками, словно он сошёл со страниц комиксов о суперсолдатах, – хмуро посмотрел на Маргариту, но ничего не сказал, лишь приподнял левую бровь, как бы отмечая: «у нас есть случай знакомства». Остальные же – такие же по комплекции, сплошные мышцы и мало мозгов – прошлись мимо, не обращая внимания ни на старика, ни на девушку, которую игнорировали весь многомесячный полет с Марса.

На третий день Мартин попытался привлечь к себе единственную пассажирку, прижав её к стене на кухне, где она запекала курицу в микроволновке. Делал он это грубо, без слов, словно предвкушал исход, не подозревая, что перед ним обладательница второго дана по джиу-джитсу. Маргарита действовала стремительно: сначала резким движением развела его руки, блокируя захват, затем провела серию точных ударов локтями и ногами, используя силу собственного веса и отдачу от стены. Он попытался вырваться, но её движения были рассчитаны так, чтобы минимизировать риск травмы самой девушки и максимально эффективно нейтрализовать противника.

Она использовала броски через плечо, захваты за запястья и ноги, отправляя его корпус несколько раз к полу, одновременно разворачивая и контролируя пространство, чтобы он не смог нанести ответный удар. Каждый удар был точным, но аккуратным; техника позволяла сдерживать напор противника без применения оружия. В итоге Мартин оказался на полу, с трудом поднялся, едва сдерживая боль в ребрах, локте и челюсти. Четыре выбитых зуба и десяток синяков покрывали его тело – но ни слова боли, ни крика, только напряжённое молчание. Он молча выполз из кухни, понимая, что проиграл, но сохранил лицо.

Позже товарищам он объяснил это так, будто неудачно слетел с кресла при смене курса «Черного лимузина» с лунной трассы на межзвёздную дорогу и был размазан по стене от сил гравитации. О стычке с девушкой и преподанном уроке признаться ему было стыдно. Маргарита же делала вид, что ничего не произошло, и продолжала свои дела, наблюдая за космосом через иллюминатор, в котором Млечный Путь переливался серебристыми огнями, словно галактическая метка её одиночества и ответственности на станции.

Сейчас три астронавта-пролетария рассаживались по креслам в кают-компании – просторном помещении с обшитыми металлом стенами, мягкими, но твёрдыми креслами, закреплёнными к полу, и длинным столом посредине. Панели управления на стенах мигали тусклым светом, а по потолку тянулись светящиеся кабели, создавая ощущение лабораторного минимализма. Из холодильника извлекли бутылки с текилой, водкой и джином, открыли их с характерным лязгом. На столе уже стояла заранее приготовленная Домиником закуска: металлические лотки с консервированными овощами, мясом в собственном соку, запаянные герметично, запах их напоминал смесь специй и железного привкуса, что привычно для длительных космических рейсов.

Кают-компания располагалась напротив диспетчерской, и всё происходящее было видно обеим сторонам. Работяги не проявляли интереса к старикам и Маргарите, как и она к ним. Но девушка решила выяснить всё до конца:

– Я здесь буду находиться почти десять лет!

Родригес кисло улыбнулся:

– Это немного, сеньорита, немного по сравнению со мной…

– Для меня же это много, и поэтому я хочу знать, чем буду занята всё это время! Что это за станция? Мне сказали, мол, пояснения получу уже здесь…

– Да, конечно, сеньорита, – кивнул Ромуэль Родригес, теребя нос. – Моя обязанность ввести вас в курс дела…

Он встал и жестом указал дорогу: «Идёмте». Маргарита последовала за ним.

Миновали кают-компанию, где шла бурная попойка: трое рабочих громко смеялись, размахивали руками, то и дело ударяя бокалами, разбавляли алкоголь с консервами, кидали друг другу куски мяса и закусок, а металлическая мебель звенела под их энергией. Их лица были красными от перегрева и алкоголя, а пот струился по спинам, подчёркивая массивность и мускулатуру каждого.

По коридору они шли медленно: стены были серыми, с гладкой металлической отделкой, пол – рифлёный, чтобы исключить скольжение. Освещение мягкое, но достаточно яркое, чтобы не терять ориентацию. Кабели вдоль потолка мягко светились, а из динамиков тихо доносились сигналы станционных систем, создавая фон постоянного механического гула.

Затем они спустились вниз, где находились склады. Огромные помещения высотой в двадцать метров, длиной в пятьдесят и шириной в сорок, были полностью обставлены контейнерами: серебристые, прямоугольные, с ровными гранями и аккуратными номерами. Контейнеры стояли рядами, образуя строгие линии, как городской квартал, только лишённый жизни. Плафоны горели неярко, света хватало для обзора всего пространства, но ничего особенного здесь не было – одни контейнеры, аккуратные, холодные, металлические и молчаливые.

– Что это? – спросила Маргарита.

– Сейчас поясню, сеньорита. Не торопитесь.

Родригес подошёл к одному из контейнеров, открыл сбоку крышку и обнажил небольшой пульт управления. Несколько нажатий, стук цифр – и половина контейнера отъехала в сторону. Внутри стояла стеклянная емкость, внутри которой покоилось мёртвое тело, облаченное в богатое одеяние и драгоценности.

Это была старая женщина с крючкообразным длинным носом, крупными ноздрями, тонкими губами и выщипанными бровями. Кожа дряблая, желтоватая, а клок волос на лбу напоминал о некогда густой шевелюре. На десяти пальцах – золотые кольца с голубыми бриллиантами, каждое из которых блистало в приглушённом свете по-своему. Лицо её было знакомо Маргарите, но что-то мешало вспомнить – словно внутренний барьер блокировал память.

– Не узнаете, хе-хе? – усмехнулся вахтер. – Это принцесса Гульнара Каримова – дочь одного из тиранов Республики Узбекистан… Слышали о нём, сеньорита? Конечно, в портретах того времени она выглядела куда более привлекательной и эффектной. Сейчас тут лежит мумия, на которую не соблазниться – простите меня! – даже некрофил…

– О Гульнаре, тиране или Узбекистане? – уточнила Маргарита, и что-то начало проясняться. Она вспомнила уроки истории о самых кровавых личностях Земли: Калигула, Торквемада, Салтычиха, Гитлер, Сталин, Саадам Хусейн… Их имена звучали как символы жестокости и власти, и теперь мумия перед ней была живым напоминанием о человеческой порочности и быстротечности времени.

– Обо всех сразу. Эта женщина правила почти семьдесят лет республикой после смерти кровожадного папаши Ислама Каримова, которого в народе прозвали «вурдалак». Он действительно высосал из страны все возможные ресурсы и сколотил огромное состояние, а его дочь фактически добила население и государство. Не имея талантов управления, а лишь хищнические инстинкты грабить и убивать, паразитировать и услаждать тщеславное самолюбие, она создала режим более страшный, чем был до неё. До сих пор там царит хаос и анархия после их смерти, и всё дело в том, что созданные им структуры оказались неэффективными, а народ остался нищим. За власть дерутся кланы, мафия и религиозные фанатики, хотя делить-то нечего – страна разорена, ничего там нет! Вымирающая нация, и никто это осознать не в состоянии, – видимо, у вахтера имелось своё видение ситуации в Узбекистане.

Девушка кивнула: она помнила телепередачи из этой закрытой страны. Нищета, скелеты на улицах, бродячие собаки, рядом огромные небоскрёбы и трущобы, колючая проволока и охрана, голодные люди у мусорных баков. Крысы бегали по улицам, стоял едкий жёлтый дым, который оседал на одежду и волосы, смешиваясь с вонью канализации и выхлопов, создавая густой, тягучий смог. В то же время где-то неподалёку – роскошные дворцы, сверкающие золотом купола и кондиционированные апартаменты. Эта резкая контрастность вызывала чувство тошнотворного диссонанса: роскошь и нищета, богатство и смерть, рядом, словно мир разрывался на две половины.

– А как Гульнара оказалась здесь? – спросила Маргарита, указывая на мумию. Поражало то, что её лицо было искажено гримасой презрения и усмешки, словно женщина насмехалась над миром, который покинула. Маргариту аж передернуло: холод прошёл по спине, сердце слегка учащённо забилось, во рту пересохло, и одновременно в глазах возникла смесь ужаса и недоверия.

Старик хитро подмигнул:

– Потому что она внесла крупную сумму в проект «Мемориал». Слышали об этом?

– Нет… Но это же название нашей станции!

– Естественно, станции… Проект «Мемориал» предусматривал сохранение тела человека после смерти в течение тысяч, а может, миллионов лет, когда наука найдёт способы возвращения жизни. Для этой цели усопших погружают вот в эти криокамеры, и там они хранятся столько, сколько нужно. Чтобы лучше сохранить их и оставить место нахождения в секрете – сами понимаете, сеньорита, многие личности даже в мёртвом состоянии являются целью для революционеров-мстителей, диверсантов, родственников… Вот для этого была создана эта космическая станция.

Её специально расположили между звёздами: минимальные силы радиоактивного излучения, слабые магнитные поля, солнечный ветер почти отсутствует, мимо не летят астероиды, газовые скопления и планеты. Здесь тела могут храниться практически вечно. Координаты засекречены, даже эти работяги – старик кивнул в сторону кают-компании, где бухали астронавты – не знают их, лишь по навигационному компьютеру корабль пришёл сюда. Подстраховка на всех уровнях. Впрочем, что говорить – вас-то подноготную проверили, прежде чем допустить на «Мемориал», как, естественно, и меня.

Маргарита вспомнила все этапы проверки: анализ биометрических данных, психо-тесты, симуляции работы с критически важными системами станции, стрессовые тренировки в условиях изоляции, изучение сложнейших схем энергообеспечения и криосистем. Она кивнула, но её смутила догадка, вспыхнувшая в мозгу:

– То есть наша станция – это…

Она не успела закончить, как её перебил Родригес:

– Вы верно мыслите, Маргарита, это кладбище. Здесь похоронены для последующего оживления великие люди, хотя их величие можно оспорить… Например, знаете, чьё тело одним из первых было доставлено на «Мемориал»?

– Нет…

– Я тоже не знал, пока не разгадал коды к каждому криоконтейнеру и не смог идентифицировать личность. Так вот, в числе первых покойников был… Адольф Гитлер!

У девушки сразу возник знакомый образ: маленькие усики, аккуратно зачёсанная прическа, суровое сморщенное лицо, кожа бледная, с глубокими морщинами, глаза с хитрой стальной искоркой – Гитлер, каким она его видела на старых фотографиях, только ещё более усталый и окаменевший временем.

– О боже! – воскликнула она.

Вахтер довольно расхохотался:

– Вот, вот… Человек, развязавший Вторую мировую войну и уничтоживший полсотни миллионов людей, не умер в апреле 1945 года, а сумел скрыться и благополучно скончался в 1974 году в Аргентине. Его тело было криогировано последователями нацизма. Кстати, они и стали учредителями проекта «Мемориал». Нацисты – Мартин Борман, Гесс, каудильо Франко, путчист Аугусто Пиночет, чучхе Ким Ир Сен и его потомки, наркобарон Пабло Эскобар… Все здесь, все.

– На борту станции хранятся тела двадцати тысяч человек, чьё общее финансовое и материальное состояние составляет около тридцати процентов всего мирового продукта Солнечной системы – это триллионы и триллионы долларов! – продолжал Родригес. – И все эти персоны богаты не только в смысле денег, но и в преступных «достижениях» – по числу уничтоженных людей. Диктаторы, короли, олигархи, мафиозники, военные преступники, убийцы… Все они выкупили места на «Мемориале» и ждут часа, когда смогут воскреснуть и снова вершить судьбы государств и народов. И теперь ваша ответственность, как вахтера станции, – обеспечить полную сохранность тел и тайну их существования, хе-хе…

Маргарита покусала губу:

– Значит, здесь все негодяи?

– Точно… – кивнул Родригес. – Хотя для некоторых они – герои и великие люди. Всё относительно в этом мире, сеньорита, всё относительно, в том числе понимание роли и значения этих персон в истории. История, конечно, не всегда мирная и красивая, но какая уж есть… Мясорубка, инквизиция, гестапо, великое будущее, революции, финансовые кризисы – всё было у человечества. Даже выход в космос не избавил нас от проблем, которые тянутся с времён Адама и Евы. Есть господа, есть рабы… Всегда будет место недовольству и бунтам, и всегда одни будут паразитировать на других. Такова человеческая сущность.

Родригеса понесло. Только беседовать на философские темы девушке сейчас хотелось меньше всего. Её интересовало другое:

– И Ислам Каримов тоже здесь покоится?

– Конечно, сеньорита! Он, его дети и внуки, правнуки – все здесь.

– Неужели все эти годы вам нравилось находиться, так сказать, в сообществе мёртвых негодяев и подлецов?

На что последовал лаконичный ответ:

– Мертвецы не кусаются, сеньорита Назарова. А мне до лампочки, кто они и кем были при жизни. Пока они покоятся на «Мемориале», их деньги продолжают работать, принося ещё большие суммы, и когда они оживут, то фактически будут владеть галактикой. И никто не может распознать счета этих людей…

Он подошёл к другим контейнерам и начал поочерёдно открывать крышки. Маргарита увидела ещё одного мертвеца: лицо усеяно оспинами и кратерами, большой картофельный нос, словно накачанный парафином, узкие губы слегка приоткрыты, а глаза – застывшее в них сияние ненависти и презрения ко всем живым; редкие седые волосы торчали в разные стороны. Усопший был облачен в дорогой костюм султана, на шее красовалась шелковая лента с огромным бриллиантовым орденом, который переливался в слабом свете стеклянной криокамеры, отбрасывая на стенки комнаты голубоватые и белые отблески.

– Ислам Каримов, один из тиранов Земли, – догадалась девушка, ощущая лёгкое удушающее чувство от зрелища.

Другие люди тоже были знакомыми, хотя не столь значимыми для мировой истории. В частности, рядом покоился бывший министр иностранных дел Абдулазиз Камилов, которого прозвали «Ташкентский Риббентроп»: худощавый, с длинными пальцами, бледным лицом и хитрым взглядом; даже Старуха со своей косой не смогла стереть с его лица следы порока и беспутства.

Руководитель службы палачей, иначе называемой «нацбезопасность», Рустам Иноятов, в генеральской форме сложил руки на груди, прижимая платиновую пластинку, где, как догадалась Маргарита, хранились все его награды. Он выглядел удивительно спокойно – ни пытки, ни крики, ни кровь никогда не трогали его, словно он был готов к вечности. Видимо, умирая, он надеялся вернуться и снова наслаждаться мучениями и истязаниями других.

Были ещё другие высокопоставленные чиновники, но для Маргариты их значимость была не столь важна – впечатление о станции она уже сложила.

Она обратилась к Родригесу, возвращаясь к его последней реплике:

– Никто?

– Ну… есть люди, конечно, которые управляют данными активами, и они на Земле, Марсе, Ганимеде, Луне, Япете… Целая сеть подставных людей… И…

– Что «и»? – насторожилась Маргарита.

Ромуэль Родригес хитро улыбнулся, глаза блеснули весёлой искоркой:

– И я!

– А вы каким образом? – её голос звучал с едва заметной усмешкой, смешанной с недоверием. – Они вам доверили свои капиталы? Эти трупы встали из металлических гробов и посвятили вас в свои финансовые тайны?

В голосе девушки слышалась лёгкая ирония и насмешка, но при этом сквозило напряжение: Маргарита хотела выразить шутливое сомнение, но одновременно проверяла, насколько серьёзно воспринимать слова Родригеса. Она с трудом скрывала смесь удивления, лёгкого ужаса и профессиональной любознательности – эмоции переплетались, словно струны, готовые к резкому рывку.

– Нет, что вы, сеньорита! – рассмеялся Родригес. – Просто каждая личность вписала всю информацию о своём имуществе и банковских счетах в электронную память, встроенную в контейнер. Естественно, с шифром, который не так просто вскрыть и дешифровать. После оживления эти данные позволят клиентам «Мемориала» отследить свои вложения и определить конечную сумму. Так что каждый мертвец держит своё богатство с собой, – хохотнул старик. – Но я не зря потратил столько времени здесь. В молодости меня считали неплохим хакером, и я сумел разгадать коды, проникнуть в финансовые секреты всех клиентов станции. Так что теперь деньги будут принадлежать мне!

Он извлёк из кармана небольшой диск, покрутил его между пальцами и вернул на место. Глаза его сияли как алмазы – холодные, прозрачные, искрящиеся одновременно азартом и самодовольством, словно два драгоценных камня в темноте. Но мужчина не догадывался, что своими словами невольно снял невидимые запреты, имплантированные в сознание Маргариты. Что-то вспыхнуло у неё в мозгу, словно электрический разряд пронёсся по нейронам, и внёс кристальную ясность в мышление. Она словно проснулась от глубокого сна, увидела всё иначе, особым взглядом. Теперь Маргарита знала, что ей следует делать.

– Вы не боитесь, что я могу рассказать о том, что вы украли важную информацию у этих людей? – спросила она, кивая в сторону покоившихся в контейнерах. – Корпорация «Мемориал» охраняет всё, что связано с её клиентами…

Наверное, смутить Доминика было невозможно. Он только лениво хохотнул, без тени тревоги в голосе:

– О-о, сеньорита Назарова, не беспокойтесь. Я предпринял все меры предосторожности. Я вам сказал это, зная, что вы не сможете использовать против меня мои же признания. Так что оставьте попытки подставить меня или получить какой-либо капитал с предательства… Хотя вы не клялись хранить это в тайне, так что это, безусловно, не следует считать предательством. Но всё равно у меня броня от любой угрозы.

Маргарита улыбнулась, лёгкий блеск иронии появился на губах, и щёлкнула пальцем:

– Прекрасно, сеньор Ромуэль Родригес. Тогда этот диск будет вашим пропуском на спасательный корабль.

Вахтер обалдел. Его глаза округлились, губы чуть приоткрылись, всё тело будто замерло в лёгком шоке:

– Что-что? – выдавил он, голос дрожал от неожиданности. – Вы о чём это, сеньорита Назарова? Что-то не доходит до меня ваша шутка…

Он стоял с осоловевшими глазами, словно видел нечто невозможное, и ничего не понимал. Маргарита тем временем быстро подошла к ряду контейнеров, доставленных «Чёрным лимузином» всего день назад, и стала искать нужный. Какой именно – было трудно определить: все они одинакового размера и веса. Она остановилась возле одного с определёнными цифрами и буквенными символами. Для любого другого это был обычный порядковый номер, а для Маргариты – ключевой код.

Она откинула крышку, на панели отстучала несколько точных команд, вводя комбинацию символов и нажатий, словно дирижируя невидимым оркестром цифрового мира. Система с тихим щелчком приняла команды, и все индикаторы замерцали подтверждающим светом. Затем Маргарита спокойно закрыла крышку и вернулась к старику.

– Итак, у нас есть тридцать минут.

– Тридцать минут чего? – растерянно переспросил Доминик. Его глаза округлились, брови взлетели вверх, губы задергались, он наклонился чуть вперёд, словно пытаясь в мгновение понять, что только что произошло, и как Маргарита умудрилась обойти его защиту.

– До взрыва!

У старика отвисла челюсть.

– Та-ак… это… бомба? – пробормотал он, глаза округлились, губы приоткрылись, всё тело напряглось, словно он внезапно ощутил тяжесть происходящего.

Маргарита усмехнулась, спокойно и без паники:

– Вы очень догадливы. Это атомная мина с часовым механизмом. Мощность – сто двадцать мегатонн. Так что от станции и всех тех, кто здесь похоронен, – – она жестом обвела ряды металлических контейнеров – – останется один лишь газ. Честным людям не нужно кладбище негодяев; сюда не придут поплакать, почтить память или выразить солидарность. Пусть они все уйдут в прах… Мертвых не судят, история уже вынесла приговор каждому. Это и есть приговор мирового сообщества.

– Но… но… но… – Доминик застрял на полуслове, растерянность, страх и шок переплелись в его голосе. И вдруг его осенило: – Так вы террористка? Вас заслали сюда с диверсионным заданием?

Слово «террористка» показалось Маргарите неуместным. Она поправила его ровным, твёрдым голосом:

– Я член революционного движения «Свободный Узбекистан», которое существует почти два столетия и ведет борьбу. Наша цель – свергнуть династический режим диктаторов Каримовых, вернуть украденное многострадальному народу и сделать страну независимой, свободной и демократической. Так что вы сделали за меня то, что предстояло сделать мне в течение десяти лет – нашли все банковские счета, запечатанные в шифры контейнеров. Причем не только одного Каримова и его клики, а многих других кровососов. За два столетия накопилась огромная сумма! Все эти деньги будут возвращены тем народам и государствам, у которых их отняли.

Она сделала паузу и протянула руку:

– Ваш диск – это ваш пропуск на «Чёрный лимузин». Вы не напрасно просидели здесь полвека.

Старик отшатнулся, в страхе сделав шаг назад, глаза его расширились, губы дрожали, руки бессмысленно размахивали.

– Но как вы сумели проникнуть в организацию «Мемориал»? – едва выдавил он. – Ведь там такие проверки, что никто засланный не пройдет, никакой шпион или лазутчик. Проверяют на тестах так, что любая крамольная мысль всплывает наружу. А про биографию и говорить не стану – проверяют до десятого колена в предках, и всё это на генетической основе.

Маргарита спокойно ответила, без тени волнения:

– Вы правы, проверки сверхтрудные, но преодолимые. Мне ввели препарат, который на короткое время исказил ДНК, и на пробах я вышла «чистой», хотя вся моя родня – революционеры, многие сгинули в застенках СНБ и МВД. Далее я подверглась химио‑гипнотическому воздействию, которое подавило во мне ячейки памяти, связанные с подпольной деятельностью. Поэтому я успешно прошла все психологические тесты и энцефалограмму – ни один детектор не уловил ложь. Ну и помогли знакомые из революционного движения, которые рекомендовали меня на «Мемориал».

Она протянула руку вперед, взгляд был ясный, неподкупный:

– А теперь давайте мне диск – и мы идем прямо на «Чёрный лимузин».

Доминик замер, его лицо исказилось смесью ужаса, недоумения и растерянности. Он пытался собрать мысли, вслух выдавить что-то умное, но слова застряли. Его старые рефлексы хакера и вахтера, привыкшего к контролю, не сработали – перед ним стояла девушка, которая обошла все его ловушки и проверки.

– Я жду!

Однако вахтер замотал головой, так что его седые волосы, словно подхваченные ветром, закружились вокруг лица. Кожа на щеках вспыхнула красными пятнами, будто сосуды взорвались от прилива крови и страха, глаза расширились, губы дрожали. Он сделал два быстрых шага назад и судорожно выдохнул:

– Нет, нет… не дам! Это мое! Это мои деньги! Я потратил на их поиск полжизни! Я обеспечил себе старость!

– Это уворованные деньги, – нахмурилась Маргарита, делая шаг вперед, не опуская руки, – и вы на несчастье других людей свое будущее не построите. Не становитесь таким, как они, – она кивнула в сторону мертвецов, – останьтесь человеком, сохраните совесть и честь. Помните: из поколения в поколение миллионы людей, подобно рабам, вкалывали на этих негодяев, чтобы те жили в роскоши и припеваючи. Многие погибли в тюрьмах, от непосильного труда, болезней и нищеты, но люди верили – справедливость наступит.

Старик молчал, глаза блуждали между паникой и внутренней борьбой.

– Давайте вернем надежду народам! – настояла Маргарита.

Но вахтер не согласился с доводами. Он рванул в сторону кают-компании, истерично крича:

– Помогите! На борту станции террористка! Она собирается взорвать «Мемориал»! Помогите! Спасите!

На его крики выскочили три пилота-пролетария. Они не успели допить алкоголь, но уже были готовы к драке – как это обычно бывало в портах на Земле, Луне или Марсе. Им было все равно, с кем столкнуться.

Доминик остановился перед ними, указывая на приближающуюся к ним Маргариту, и лихорадочно пояснял:

– Это сеньорита – преступница! Она – шпион из узбекского подполья! Ее следует арестовать и доставить на Марс, в штаб-квартиру «Мемориала»! Она активировала бомбу!