Генри

Мы молча пили чай.

– Когда идет дождь – чувствуешь освобождение от тяжелых мыслей. И это, всего лишь, мгновение нашей жизни. Душа от тихой радости лучится, будь благословен, и счастье постучится, – нарушил наше молчание, учитель.

– Учитель! Это вы…, это ваш новый стих?

– Да. Только что придумал.

– Как замечательно! Может, вы будете писать стихи, а я буду их петь? – предложил я.

– Ага, – согласился лама и мы, посмеялись.

– Вы будете первым ламой, сочиняющим стихи для песен.

– О да, это точно. А ты будешь первым человеком, поющим на стихи ламы.

Я улыбнулся.

Так, шутя и попивая чай, мы просидели до вечера. Стемнело быстро. Вскоре, подошло время ужина. За столом собралась вся семья. Лама, сидел с нами. Мама поглядела на меня. Выглядела она уставшей, однако, на ее лице была, еле заметная, улыбка, а глаза излучали радость и любовь.

– Ну, Генри, как прошло школьное торжество? Как выступил?

– Выступил замечательно, спасибо.

– Какой- то ты не многословный, задумчивый.

– Что-то произошло?

– Мам. Я сегодня видел Аню.

– Какую Аню? Ту, которая тебе нравилась в первом классе, русскую девочку?

– Да. Анну Обер. Может, она вернулась в нашу школу?

– Почему бы ей не вернуться? Школа хорошая.

– Да. Завтра все точно узнаю, – сказал я, доедая десерт.

5

В школу ехал с мыслью, что, наконец, увижу Аню. Но, какое же разочарование я испытал, когда ее не оказалось в моем классе. Я сидел за партой, разочарованный, и смотрел в окно. Яркое и, по-летнему, еще жаркое солнце, согревало землю, весело щебетали птицы… А у меня плохое настроение.

Ну, не привиделось же мне? Я, точно, видел её своими глазами.

Все оказалось, куда проще. На перемене, идя по коридору, я встретил мою любимую подругу. Увидев меня, Анна, смущенно улыбнулась и, чуточку, потупила взгляд.

– Аня, привет! – обрадовался я.

– Привет, Генри.

– Как ты поживаешь? Я так давно не видел тебя, и скучал!

Щеки девушки покраснели от смущения.

– Ты помнил обо мне?

– Да, постоянно вспоминал.

– Спасибо, Генри, – смутившись, ещё больше, и потупив взгляд, едва слышно, ответила она.

– А ты, рада нашей встрече?

– Очень, Генри. Очень.

– Ты, теперь, учишься в параллельном классе?

– Да.

– Почему? Почему ты не вернулась в наш класс?

– Понимаешь. Я хочу получить в будущем профессию, связанную с разными языками. Твой класс, по профилю, мне не подходит, поэтому я и пошла туда, где изучают несколько языков.

Мне хотелось, с ней, о многом поговорить, но перемена длится всего 10 минут.

– Аня, дай мне номер своего телефона.

– Зачем?

– Я хочу встретиться с тобой.

– Ну ладно. Пиши.

Девочка продиктовала номер, и я, сохранил его, в своем телефоне «Нокия».

– Спасибо, я тебе позвоню, – радостно, пообещал я, приобнял ее и побежал в свой класс.

После занятий, я пригласил Аню в свой любимый ресторан «на углу».

– « Ты так стараешься!», – читалось в её, печальном, взгляде.

Я расспрашивал Аню обо всем. Она охотно отвечала, но выглядела, какой-то, грустной, задумчивой.

– Аня, скажи, что тебя мучает? Мне ты можешь всё рассказать!

– Понимаешь, Генри, – на глаза девочки набежали слезы. – У меня бабушка очень больна. Моя любимая бабушка.

И не выдержав, Анна вскочила со стула, взяла свой рюкзак и, хотела было убежать. Но я, быстро схватил ее за руку, остановил. Встал рядом. Из глаз девочки потекли слезы.

– Анна. Я очень сочувствую тебе. Не убегай, поговори со мной.

Аня, вызволила свою руку и проговорила:

– Генри, ты так добр, но мне надо уйти. Не провожай.

Я стоял и смотрел, как она уходит. Аппетит пропал. Потом, тоже, вышел из ресторана, сел в машину и сказал шоферу:

– Поехали Боб. Только, ни о чем не спрашивай. Хорошо?

– Идет, шеф, – пошутил тот.

6

Приехал домой с подавленным и расстроенным видом. Мамы и отца не было дома. У центральных дверей, меня встретил лама, который, попытался поговорить со мной, но я, остановил его:

– Учитель. Я устал.

– Ладно. Иди, отдыхай.

В своей комнате, я переоделся в домашнюю одежду, затем лег на кровать. Лежал, глядел в потолок и думал, что Аня, наверное, несчастна. А как ей помочь!? Через некоторое время, решил ей позвонить.

– Алло, Аня?

– Это ты, Генри?

– Да. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Как там твоя бабушка?

– Кака… а, бабушка! Нормально.

– Точно все в порядке?

– Да, Генри, извини. Мне надо уроки делать.

– Хорошо. Тогда, до завтра.

– Пока!

Потекли учебные будни. Аню я видел редко. Даже, стало казаться, что она, избегает меня. А как, без нее, тоскливо! Ее телефон, был все время отключен. Что происходит?! Почему она так себя ведет? Избегает меня, что ли? Все прояснилось в конце учебного года.

Перед летними каникулами, как обычно, в школе устроили концерт. И я, как всегда, должен был выступить в заключительной части программы. Зал – полон зрителей. В концерт были включены: пение, танцы и мини-спектакли. Я удивился, что будет выступать Шон Грей, из параллельного класса, в какой-то смешной миниатюре. Шатен Шон, не по годам, высокий, стройный парень, выступал вместе с, незнакомой мне, девочкой. Выступили хорошо. Все зрители, заразительно и от души, смеялись. Предпоследний номер – танец и, наконец, мой выход. В этом году, я пел песню о любви. Пока пел, искал глазами, Анну, но, нигде, не видел её.

После концерта, решил прогуляться по школьному садику.

Думая о своем, зашел в одну из беседок, сел на скамеечку. Вскоре, услышал девичий голос:

– Шон, пошли вон в ту беседку.

– Ой, там уже, кто-то сидит.

– Давай, любовь моя, присоединимся к этому человеку?

– Давай. Ты такой… романтичный!

– Генри?

Обернувшись, увидел Шона и Аню. Шон держал девушку за руку и, с безразличием, глядел на меня.

– Аня. Ты с Шоном? – удивился я.

– Генри, – вместо неё, заговорил юноша. – У меня, к тебе, вопрос. Какого хрена, ты доставал мою Анну? Ей пришлось из-за тебя, сменить номер телефона.

К горлу подступил комок. Нос защипало.

– Аня, что это значит? – С трудом, спросил я.

– Генри, сначала ответь. Ты зачем, ее достаешь?

– Не достаю?! Просто, беспокоюсь о ней, о ее бабушке.

Шон посмотрел на смутившуюся девочку, затем рассмеялся.

– Круто ты, Аня, парня за нос водишь!

– Аня, почему, ты так поступаешь со мной?

– Понимаешь Генри…, – начала свое объяснение, она.

– Генри, все просто. Мы любим друг друга. А ты, как назойливая муха, мешаешься, – продолжил говорить, за девочку, Шон.

– Аня, – слезы обиды и негодования, наполнили мои глаза. – Это правда, что ты любишь Шона?! А я, с первого класса, люблю тебя.

Аня стояла молча, потупив взор.

– Генри, ты, наверное, думал, что Анна вернулась в школу из-за тебя? Ха-ха!

– Нет! Я так не думал!

– Тогда, и нечего, переживать…

– А почему ты вернулась? – Дрожащим голосом, спросил я. Слезы потекли по моему лицу.

– Какая разница, почему Аня вернулась в школу, главное, мы любим друг друга.

– Аня, а я, нравился тебе? – Все-таки, напоследок, решил я уточнить.

– Генри, я выбрала Шона.

Не видя ничего перед собой, я бросился прочь от них, к местному прудику. Там было тихо и хорошо. Наплакавшись, пошел к Бобу. Пора ехать домой.

– Что с тобой парень?

– Ничего. Поехали, – только и смог, выдавить из себя. Мир для меня, внутри и снаружи – рухнул.

7

Дома, меня, как всегда, встречал мой Доваш. Я старательно изображал на лице беспечность, чтобы не выдать своего настоящего безрадостного состояния. Однако знал, что сейчас он, обязательно, спросит, как прошел день.

– Генри, как прошел твой день? – спросил лама, пристально, глядя мне в глаза.

Это, для меня, не сулило ничего хорошего. Он, все-таки, что-то заметил! Я набрался сил и, ничего не смог произнести. Молча смотрел на ламу. Мой язык, как онемел. Да и, если честно, не придумал, за раннее, что сказать.

– Что же ты молчишь, дорогой?

Всё! Теперь ничего не скрыть. Но я не намерен сдаваться.

– Все хорошо, – выдавил я из себя, чувствуя ком в горле и, выступившие, слезы на глаза.

– Точно? Ты ничего не хочешь мне рассказать? – лама смотрел на меня, пронизывающим насквозь, взглядом.

Но нет! Я – мужик! Тем более, меня Тензо сам, этому учил: держать оборону, не сдаваться, не подавать виду, не показывать свою слабость… Или… Или, чему он, там, меня учил? Стойкость духа, спокойное, настороженное, бодрое состояние ума. Потупив взгляд в пол, я стиснул зубы, ладони сжал в кулаки. Нет! Я не расплачусь! Минут пять, так стоял, не замечая, что слезы текут по щекам. К тому же, мне казалось, что прошли какие-то секунды, мгновение. Все это время, учитель смотрел на меня и ждал. Думал.

– Ты голодный?

– Да! – промямлил я плаксивым голосом « Голос мой – предатель! Черт!»

– Ты устал?

– Нет, – ответил я, уже более, спокойнее.

– Пошли обедать, – ласково похлопал меня по плечу лама.

– Хорошо. Только переоденусь.

Я побежал к себе наверх. Оставшись в комнате, почувствовал, что сейчас разрыдаюсь. Поэтому, лег на кровать, уткнулся в подушку и, по-девичьи, расплакался.

Проснулся около пяти вечера. Мне снился странный сон. Снилась Анна и Шон. Во сне я, так же, плакал. Мне было очень грустно, жалко себя и, очень печально на душе. Потом, вдруг, увидел своего ламу. И как только, я его увидел – сразу успокоился. Мы стояли вместе и смотрели вслед уходящей парочке, на фоне заката. Перед моим пробуждением, Доваш обратился ко мне:

– Генри, ты не переоделся. Не поел. Заснул. Жду тебя. Я догадываюсь, что у тебя случилось, поэтому, когда проснешься, мы поужинаем, и ты мне все расскажешь.

– Спасибо, мастер! – только и сказал я, ощутив полное спокойствие и глубокую релаксацию.

А когда, открыл глаза, то увидел учителя, сидящего в позе лотоса, с открытыми и, какими-то остекленевшими, глазами. Я ужаснулся: жив ли он? Однако, через мгновение, глаза мастера ожили, засияли. Он встал и направился к двери, напомнил:

– Генри, переодевайся и спускайся в столовую. Я жду тебя.

И ушел.

Я был обескуражен. Это был сон? Оказывается, он сидел здесь… Короче, я ничего не понял. Про осознанные сновидения или, что-то подобное, я еще не слышал.

Нехотя переоделся и спустился в столовую. Учитель сидел за столом напротив меня. Я поглядел на еду. Все выглядело аппетитно: чай, вафли, рис, множество соусов и так далее. Дело в том, что, хоть мы и живем в Европе, но питаемся как азиаты восточных стран, в Японии, Китае или Корее. В основном, как японцы. В нашем меню, часто присутствуют – суп мисо, лапша или вафли-водоросли – нори.

От пережитых, сегодня волнений, мне очень захотелось есть. После ужина, мы с учителем, пошли на балкон, в его комнате. Там, оба сели в позе лотоса. Я видел, как в городе, вдоль дорог, зажигается освещение.

– Генри, – наконец обратился ко мне Доваш. – Почему ты не рассказывал мне о своей любви? Я думал, что мы друзья.

– Я сильный и сам справлюсь со своими переживаниями. Ведь я – мужчина.

Учитель задумался.

– Ты молодец. Стойкость духа в тебе присутствует. Иногда необходимо выговориться. А ты уверен, что сам справишься?

– Да, уверен.

– Ну что ж, дерзай. Как ты думаешь, Генри. Ты все время будешь обласкан судьбой?

– «Обласкан!?», – удивился я.

Лама заметил непонимание на моем лице и, мягко, проговорил:

– Я не о сегодняшнем событии. Стойкость духа – это хорошо. Но иногда, жизнь так меняется, что ломает, даже самого сильного человека. Если у него больше ничего не развито. Например, ум. Я хочу спросить тебя, а если ты, вдруг, все потеряешь, в один момент?

– Например, что? Я не совсем, понимаю вас.

– Например, ты потеряешь этот дом, здоровье, семью, жизнь…

Я похолодел. Здоровье еще ладно, но жизнь.

– Что ты будешь чувствовать? Если потеряешь дом?

– Я об этом, никогда не думал. Наверное, это будет очень печально. А что сделать, чтобы оставаться счастливым, если я потеряю дом?

– Печально уже потому, что ты привязан к дому. Настолько будет тяжела утрата, насколько человек прирос к вещи. И это универсальное замечание. Это касается всего. Запомни это.

– Да, мне кажется, я спокойно переживу расставание с домом.

– Нет. Тебе это, сейчас, в силу возраста, трудно представить. Но в твоем возрасте есть и – положительное.

– Что именно?

– То, что ты сейчас усвоишь, то, что передам я тебе. Это, засядет глубоко в твоей душе. Все зависит от того, в какую почву я посажу зерно. Твоя почва благодатная, хорошая, не испорченная. В общем, как ты сейчас усвоишь мои наставления, так, в твоем будущем, и определится: насколько, ты будешь счастлив или несчастлив. Я с тобой, еще так серьезно, никогда не говорил. А почему? В силу твоего возраста. Но теперь можно. Ты вырос. И это отличный возраст для твоего обучения. Ты готов?

– Прямо сейчас?

– Для совершенствования нет времени и предела. Ты хорошо выспался. Почему бы и нет?

– Хорошо, учитель. Начинайте.

– Начнем с четырех благородных истин. Помнишь, я рассказывал тебе, что царевич Гаутама видел старика, больного, труп и монаха?

– Да.

– Так вот. Это явилось непосредственной причиной возникновения учения о четырех благородных истинах. Первая истина гласит: о наличии страдания в этой жизни. Самое простое, самый простой пример, это, когда ты голоден. Ты страдаешь. Но, если ты объешься – ты, так же, страдаешь. Можно страдать от одиночества или, наоборот, от чрезмерного внимания к твоей персоне. Это, кстати, две крайности. Пребывая в одной из них, ты, неизбежно страдаешь. Сегодня ты много страдал. Знаю почему, хоть ты мне ничего и не говорил. Это называется – неразделенная любовь. Так происходит, когда человек любит или влюбляется, а его избранник, не испытывает те же чувства, к нему. Односторонняя любовь.

По моему телу забегали мурашки, при воспоминании о сне.

– Порою, неразделенная любовь счастливее разделенной.

– Это как?

– Ну, например. Ты кого-то любишь, эгоистично, и она тебя любит – эгоистично. Вы поженились. Но затем, так как природа этого чувства, эгоистична сама по себе, то в отношениях проявляются и другие чувства: ревность, упреки, недовольство поведением друг друга…

– А как избежать эгоистической любви?

– О, малыш! Для этого ты и воплощаешься, периодически. Ты воплощаешься не для удовольствия от мира, а для серьезной работы над собой, над своим сознанием. Чтобы, избежать чувства эгоистической любви – надо понять ее природу. Причину. В человеке есть два начала: себялюбие и бескорыстие. Эти два начала рождают в человеке два диаметрально разных вида желаний: себе и тебе. В астрологии это ось Лев – Водолей. Лев – эгоист. Водолей – альтруист. Надо помнить о крайностях, о которых забывают фанатики. Одни, отдают последнюю рубашку и, по этому, не имеют, средства к существованию. И это плохо. Ведь человек – не развоплощенный, бестелесный дух, чтобы так делать. Обычно карма – это долгий процесс. И она, воздает не сразу, а через какое-то время. И фанатик верит – раз он отдал, бескорыстно, последнюю рубашку. То где, его награда? Если думать так, то это – духовный эгоизм. А, если человек бескорыстно отдал все и ничего не просит взамен, хотя сам умирает от голода – то это глупое добродушие.

Другая крайность – Лев. Все себе, себе. Такой человек обычно скуп. Особенно, если богат. Он ничего не отдает никому, тяготеет к наживе, больше заботится о своем материальном благополучии, о своем теле, забывает о душе. Это – фанатизм.

На самом деле, счастливая любовь – это взаимная любовь. Тогда, когда силы и энергии уравновешены. Это и есть срединный путь. Золотая середина.

Эгоистичная любовь – это не чувство, а эмоция, привыкла получать, забирать, отбирать, контролировать.

Альтруистическая любовь – это чувство отдавать. Это – часть бестелесного духа.

Но! Как бы ни было прекрасно намерение, без разума, это может завести в дебри невежества. Надо учиться искусству любить. Любовь – это сила. Она может быть как слепой, так и разумной. И тут, выбор за человеком. А первая истина звучит так: наличие страдания. Я повторюсь.

Читая труды Будды, в которых он утверждает, что человека, на протяжении жизни сопровождают страдания. Рождение – это страдание. Старость – это страдание. Болезнь – это страдание. Смерть – это страдание. Пребывание с немилым человеком – это страдание. Несбывшиеся желания – это, тоже, страдание…

Первая истина говорит, что всё существующее на Земле, подвержено страданию.

Будда назвал и причины страданий. К ним он отнес всё, что порождено привязанностью к земной жизни. Это – рождение, старость, болезни, смерть, горе, печаль, желания, отчаяние…

Все радостное и желанное, завершается страданием, поскольку оно временное, непостоянное. Такое счастье обманчиво, так как заканчивается слезами и печалью.

Например, тебе подарили хомячка, но года через два – три он умрет. Вот тебе, сначала радость, а затем страдание.

Страдание – это эмоции. Испытания, которые сам человек проходит, проживает, участвуя в циклах: возникновения и разрушения (сансара); обладание и потеря; временности (или моментальность) существования, то есть – непостоянность.

Поэтому, отсюда вытекает вторая благородная истина – о причине страдания. Но о ней поговорим позже. Уже поздно.

Я сидел и думал о своих переживаниях, о своих чувствах. Не мог прийти в себя, потому что о том, что я, только что услышал, оказалось горькой правдой.

– Учитель! Неужели, все так плохо в нашей жизни? Я уже страдаю от того, что услышал истину.

– Нет. Не все так плохо! Всегда можно быть счастливым. Как-нибудь, ещё поговорим, уже поздно. Иди спать.

– Хорошо, – я встал, поклонился. – Спокойной ночи, учитель.

– Спокойной ночи, Генри.

8

Утро. Так как, моя комната находилась в западной части дома, поэтому, с утра, было достаточно сумрачно и прохладно. Солнце освещало комнату, только, после полудня. А вообще, в каменном доме, даже в самый жаркий день, всегда было прохладно. Лето только началось, а мне уже, стало скучно. Лежа в кровати, я размышлял о жизни. Подниматься – не хотелось. Перед глазами вставал образ Анны. Вот так, доверился своему чувству, посчитал, что оно истинно – а затем, все вдребезги разбилось о скалы реальности. Как же понять – где реальность, а где иллюзия? Неужели, нельзя доверять своим чувствам? А что, говорил учитель? Нужно придерживаться золотой середины…

И что, это значит? Как узнать, что это – середина? Вывод: во всем нужна разумность…

Я, с шумом, выдохнул. Какой же я – глупый! Вообразил, что Анна любит меня. Нафантазировал. Помешался на своих чувствах. Выдавал желаемое, за действительное. А я ей… Оказалось, что Анне, до меня, нет никакого дела!

Я, все еще, не мог успокоиться. Вспоминал, как Шон, уводит ее. Боже, неужели это и есть, та самая – первая любовь? Неужели, в мире все так жестоко? Кто-то кого-то любит, а тот – «кого-то», не любит. А любит – третьего? С этими вопросами, позже, я обратился к учителю, когда мы, сидели перед домом, на газоне и пили зеленый чай из миниатюрных кружечек, периодически, ставя их на поднос. Учитель обучал меня искусству садо или чайной церемонии. Садо – это японское название и произносится – «садооо». Вообще, « до», как говорит Тензо, «дао» – путь, один из буддийских терминов. Но я, еще, не силен в буддизме.

Мы сидели на ковриках, для йоги, наслаждались чаем и общались. Я задавал все, интересующие меня, вопросы, и, внимательно, слушал объяснения ламы. Сколько мудрости в них! Какой, у меня, учитель умный!

9

Утром следующего дня, спустился к завтраку. Все уже сидели за столом. Я занял своё место. Мама и отец, уже, заканчивали завтракать. Мама, намазывала масло, на кусочек булки. Отец, допивал кофе.

– Генри, – обратилась ко мне.– Мы с папой решили, что ты поедешь на каникулах, на все лето, к бабушке, в город Н. Что ты, об этом, думаешь?

– Здорово, – вяло, отреагировал, я.

Мне было все равно…

И, уже, через три дня, наш самолет, приземлился в аэропорту, недалеко от бабушкиного города Н. Был полдень. Погода отличная. Мы с учителем, сели в такси, не стали дожидаться, когда выгрузят из самолета нашу машину, и поехали к бабушке, на Лавровую улицу 15. Оказалось, что это – многоквартирный дом, в центре города. Выяснилось, что бабушки там, никакой, нет. Она уехала куда-то, в путешествие. Вроде – в Париж. А когда вернется – неизвестно. Знаю только, что, в начале осени, или в конце августа. Так что, красивая квартира на втором этаже, была в нашем, полном, распоряжении. Бабушкино жилище было заставлено дорогими антикварными вещами, деревянными, резными, оббитыми темно-бордовой тканью, стульями, ажурными салфетками, на древнем комоде…

И многими другими вещами. Всего комнат, в квартире, было три. И миленький, маленький балкончик. Сразу под ним, располагались магазинчики. Не большие. В одном, продавали хлебобулочные изделия, в другом – кофе, какао, чай и шоколад, а между ними, приютился крохотный магазинчик, где продавались живые цветы.

Ламе позвонили из аэропорта, сообщили, что нашу машину – «майбах», подгонят к дому бабушки, где-то, через полчаса.

Первое, что сделали мы – это, совершили поход по магазинам. Накупили фруктов, овощей. Затем, отправились знакомиться с городом, попутно, искать ближайшую пиццерию. Ходили долго, но все же нашли, нужный нам, ресторанчик. Поели пиццы. Доваш, позвонил по сотовому телефону, сначала маме, сообщил о нашем благополучном прилете, затем, нашему шоферу, которому объяснил, куда подогнать машину:

– Ждите у ворот зоопарка.

Посетили зоопарк. Я, конечно, не раз бывал в подобных местах. Очень люблю животных. Мы зашли в здание, где обитали разные птицы. И вот, стоим мы у вольера, с ручным красным попугаем ара. Сотрудник зоопарка разрешал сфотографироваться с птицей на плече. Очень хотелось сфотографироваться, но, к сожалению, не взял фотоаппарат, а телефон (за ненадобностью), оставил дома. И тут, кто-то, тронул меня за руку. Я обернулся. Рядом стояла курносая, худенькая, смуглая девочка, с темно-русыми тонкими косичками, и смотрела на меня голубыми глазами. На вид ей было лет двенадцать.

– Извините, вы не могли бы сфотографировать меня с попугаем?

– Хорошо. Давай, – согласился я.

Девочка, в порядке очереди, подошла к орнитологу (сотруднику зоопарка):

– Меня сфотографирует этот мальчик.

– Хорошо. А как бы ты хотела сфотографироваться? С попугаем на плече, или на руке?

– И так, и так.

Я включил фотоаппарат, сделал несколько снимков. А затем, когда девочка собралась уходить, попросил:

– Ты, э-э-э, не уходи. Можно, мы с учителем, тоже, сфотографируемся, на твой фотоаппарат?

Она улыбнулась.

– Можно, конечно.

Так мы и сделали. Сфотографировались. Мне очень понравился попугай Геша. Послушный, умный.

Потом, я предложил девочке:

– Ты, тоже, просто гуляешь? Походи с нами, за компанию, а то мы в этом городе впервые.

– С вами? Хорошо!

Девочка говорила звонко и радостно. И я подумал: «Какая милая девочка».

– А как тебя зовут? – поинтересовался я.

– Мими. А вас?

– Меня Генри, а это – мой учитель – Доваш Тензо Гпо.

– Ой, как интересно! А почему, он так, странно, одет?

– Он лама, буддист.

– Ух ты! Пойдемте в серпентарий! Там, тоже, можно сфотографироваться – со змеей.

– Пошли.

Еще, мы посмотрели на русского бурого, огромного, сибирского медведя, белого мишку (тоже не маленького), лисиц, песцов, куниц, хомячков, морских свинок, насекомых… Но, все равно, обойти весь, внушительных размеров, комплекс, за день, мы не смогли.

– Мими, хочешь, с нами поужинать в ресторане? – спросил я.

Девочка смутилась.

– Понимаешь, Генри, я не взяла с собой столько денег, чтобы…

– Не переживай, это – за наш счет?

– Мне неудобно.

– Удобно, Мими. Потом, подвезем тебя до дому.

Мы вышли за ворота зоопарка.

– Вы на машине?

– Да. Вон там, видишь, темно – фиолетовую машину – «Майбах». Это – наша.

– Да-а-а, какая крутая тачка! – присвистнула Мими, увидев машину.

– Нам, совсем, не сложно будет, угостить тебя.

– Ну…, – она, все не решалась.

На самом деле, Мими, было не по себе. Так не привычно, чтобы, кто-то её угощал, бесплатно, просто так.

– Соглашайся, Мими.

– Ну, хорошо, Генри. Только домой, я поеду на автобусе.

– Договорились.

Я выбрал, самый дорогой в городе, ресторан. Не для того, чтобы похвастаться, а из добрых побуждений. Мы с ламой, успели проголодаться, да и, хотелось, поднять настроение, Мими. Девочка, вдруг, засмущалась, и, стала молчаливой. Мы заказали самые обычные, но вкусные блюда, не экономя деньги. По глазам девочки, я видел, что она, тоже, голодная. Мими кушала сдержанно, не торопясь. Я подумал: «Как истинная леди?»