Моритур

– У всех одинаковые или чем ты круче, тем круче и жилье?

– Второе. Чем выше этаж и просторней квартира, тем выше чин ее обитателя. Например, Вар, как сотрудник самого низшего, но самого многочисленного звена обсерваторов, живет на одиннадцатом этаже в студии.

Лиза отсчитала снизу одиннадцать этажей и попыталась отыскать квартиру Вара, но это было не просто.

– А моя вон там. – Гадриэль указав на окошки на двадцать девятом этаже.

– Где? – уточнила девушка.

– Предпоследний этаж, – пояснил Гадри. – Я просто будущий глава кустодиамов, потому квартира у меня двухуровневая и большая. У меня есть собственный тренажерный зал, и оружейный склад.

– Да ты любимчик, как я посмотрю, – верно подметила Лиза и указала на стеклянный купол на самом верхнем этаже Западного крыла. – А вон там что?

– Там у нас парк, созданный по примеру немецких «Тропических островов». Главное место отдыха жителей Заставы. Правда я в нем редко бывают. В будущего главы выходных не бывает, в отличие от рядовых кустодиамов, которые работают по сменам и имеют возможность отдыхать.

– Печально это, ну, отсутствие у тебя выходных.

–Нормально. Я привык уже.

–А Селена где учиться?

– Застава – это не только вот эти три здания. У нас там огромная территория, на которой много чего есть. Новички первое время проводят в Корпусе Возрожденных. А еще у нас на территории есть ЦПСС – Центр поддержки светлых существ, в которые можно обратиться в любой момент за помощью.

– И как существа в него попадают?

– Если ты внимательно присмотришься, то увидишь вон там ворота. Это Южный вход. А есть еще и Северный вход, на другой стороне, туда наши подопечные и приходят. Он ближе к ЦПСС.

– А как вы работаете со всеми этими существами?

– А это уже кустодиамская тайна. А на сегодня их с нас хватит. Я и без того слишком много рассказал тебе о жизни бонумов, а ты-то не кустодиам. Так что экскурсия закончена, идем обратно.

Гадриэль собирался быстренько добраться до коттеджа и переключиться на тренировку, потому что впереди у него был сложный день и море дел, но ноги сами принесли его к месту трагедии. Осознав, куда он завел их, бонум собирался быстренько пробежать мимо, но Лиза остановилась и спросила:

– Это здесь случилось, да?

– С чего ты взяла? – насторожился Гадриэль.

– Дерево. Оно было в том видении, – пояснила девушка и подошла ближе к той самой заснеженной сосне, на которой подвесили убитого малыша.

– Там было много деревьев, почему ты решила, что это оно? – спросил кустодиам.

– Не знаю даже. Что-то в нем не так, – размышляла вслух девушка, все ближе подходя к сосне. – Ты, конечно, сочтешь меня странной, хотя ты и так вечно говоришь, что я с приветом, но плохо мне в этом месте. Мы бегали с тобой по лесу, везде было хорошо и приятно, а на одной полянке прямо очень хорошо.

– Это на какой? – решил уточнить Гадриэль, потому что недавно они как раз пробегали мимо полянки, где жили ягодники – забавные маленькие духи, похожие на крошечных человечков. Раньше люди их задабривали, чтобы те выводили на полянки, где много ягод. Существа эти были безобидными и добрыми, потому в тех местах, где они жили, всегда царила особая атмосфера, а еще круглый год были ягоды.

– Ну, на той, где калины много. Я еще удивилась, что у вас тут так холодно, а тут такие ягодки красные. И там прямо так хорошо мне стало, как у бабушки в деревне летом. А вот здесь плохо. Хочется поскорее отсюда уйти, но при этом вот это дерево меня манит. Зовет словно. Странно, да?

– Странно, – подтвердил Гадриэль, но решил кое-что проверить и сказал: – Но раз зовет, может подойдешь, посмотришь.

– Думаешь? – спросила Лиза, которой и без того не терпелось потрогать дерево, но было как-то странно это делать.

– Вперед. Я рядом. Да и деревья на людей на людей не нападают. – успокоил Гадриэль.

– Ладно, – кивнула Лиза и сошла с тропинки, утопая в снегу.

Она медленно добралась к высокому дереву, пробралась сквозь колючую крону к стволу и, сняв перчатку, положила на него руку.

– Что чувствуешь?

Лиза сначала хотела умолчать, о тех странных эмоциях, что ее накрыли сразу, как она дотронулась до дерева, как и о том странном состоянии, в котором она пребывала, а потом решила говорить правду.

– Ему больно.

– А кто сделал ему больно? – полюбопытствовал Гадриэль, догадка которого начала подтверждаться.

– Люди. – ответила Лиза.

– Люди? – удивился Гадриэль. Люди были последними, кого он мог бы заподозрить в убийстве мальчика.

– Да. Много людей, с собаками. Дерево говорит, что люди сделали больно получеловеку как ты и ему. И теперь оно просит помочь ему. Почистить. Говорит, у тебя есть чем, – сказала девушка, не отнимая руку от ствола.

– Есть, – подтвердил Гадриэль, доставая из кармана небольшой пузырек со святой водой. – Мне это сделать или тебе?

– Говорит, делай ты. – передала Лиза.

– Хорошо, – кивнул Гадриэль, сошел с тропинки и, добравшись до дерева, принялся поливать его святой водой. – Спроси его, есть ли еще что-то, чем оно может нам помочь?

– Есть. Оно видело того, кто командовал людьми и собаками. И оно не человек.

– А кто?

– Не знает. Такое существо оно видело первый раз. Но оно магией обладает. Сильной. Необычной. И все тут подчистило, потому вы и следов не нашли.

– Спроси, какая ему еще помощь от нас нужна?

– Говорит, никакой. Теперь ему легче. Просит только найти и наказать тех, кто такое творит.

– Это мы обязательно! А сейчас поблагодари его за помощь, потому что оно могло промолчать и тебя не звать, и убирай руку.

Лиза сделала все, как говорил Гадриэль, а от себя еще и обняла ствол дерева на прощание. После этого поскорее спрятала замерзшие руки в перчатки, и спросила:

– Что это сейчас было?

– Поздравляю, Лиза, ты древесница! – Гадриэль похлопал девушку по плечу.

– Кто? – переспросила Лиза, и изо рта у нее вырвалось облачко пара.

– Женщина, которая умеет общаться с деревьями, травами и всяким таким, – объяснил кустодиам. – Редкий дар, между прочим. Обычно передает из поколения в поколение. У тебя бабушка и мама случаем, не травницы?

– Нет, конечно! – округлила глаза Лиза. – Мама швея. Да и бабушка тоже с деревьями не беседовала. Хотя… Чай у нее всегда был травяной, она сама собирала. И лечила он всех тоже травами. А еще любила с цветами своими домашними разговаривать, комплименты им говорила. Объясняла это тем, что они растут лучше и все понимают. И у нее и правда самый лучший сад был. Я когда в новый город переехала, то дом купила, который на бабушкин похож был, тоже с садом.

– И как твой сад? Завяло все небось? – подначил Гадриэль, зная, что сад должен быть идеальным.

– Да нет, красивый. Хотя я поливать его забываю и сорняки не рву, а все цветет. Лето в этом году жаркое было, у многих цветы завяли, а мои все живы остались, хотя я поливала их всего пару раз. Да и некогда мне, я в мастерской пропадаю.

– Что и требовалось доказать! Ты – древесница, просто об этом не знала. Но, возможно, было у тебя желание с деревьями пониматься или что-то в этом роде. Было?

– Обычно нет. Но есть один платан огромный, на территории музея, мне постоянно хочется зайти и его потрогать. А я не решаюсь, потому что дурой посчитают.

– Посчитают. Но ты потрогай его обязательно. Он тебя, как и эта сосна зовет.

– А я и не думала, что деревья могут разговариваться. Почему тогда со мной в мастерской не разговаривают? Я же с деревом каждый день работаю.

– То дерево мертвое, его уже срубили. Но у тебя все равно должны красивые изделия получаться. Дерево, даже погибшее, в руках древесниц расцветает. А деревья живые – существа мудрые. Память веков хранят и поговорить могут, но только с теми, кто поймет. Древесницами, гамаюн и ведьмами еще, но с последними неохотно.

– Мне теперь тоже учиться надо будет, как Селене?

– Нет. Это дар не опасный. Он светлый. Просто теперь, если тебя дерево позовет, ты не бойся, подходи. Плюс и сама можешь к ним обратиться, если помощь понадобится. Заблудишься там, или еще чего. А если разовьешь дар, сможешь лекарства редкие делать, типа тех, что Мэш давал Селене. Там хоть и травы, но тебе легче будет, чем тем же травникам. Но это мы потом обсудим, сейчас пошли в сторону дома. Думается мне, что самое главное дело этого утра мы сделали, а тренировку никто не обменял.

– Хорошо, – согласилась Лиза и, подстроившись под шаг Гадриэля, пошла рядом. – Как-то не верится, что я древесница. Это странно, но полезно. Дерево же подсказало, что мальчика люди убили с собаками, а руководил ими нелюдь какой-то с магией, так что теперь у тебя хоть какие-то зацепки есть.

– Откуда ты узнала, что это мальчик? – Гадриэль хотел выяснить, кто именно разболтал Лизе правду и кому следовало сделать выговор.

– В смысле, откуда? – не поняла вопроса Лиза. – Ты же сам видение показал. Там каждый себя мальчиком видел.

– Не каждый это видел. – опротестовал заявление Гадриэль.

– Ой, простите, я неправильно сформулировала, – съязвила Лиза. – Каждый почувствовал. И почувствовал сильно. Я так испугалась, что в руку Мэша вцепилась. Он меня потом успокаивал, потому что не каждый день ощущаешь себя ребенком, которого убивают.

– Интересно. – заметил Гадриэль. Мало ему одного сюрприза о Лизе, так тут еще один нарисовался и не о ней одной.

– Что тут интересного? – спросила Лиза, которая ничего интересного в такой жути не видела.

Гадриэль долго раздумывал, говорить ей правду или нет, пока Лиза шла рядом в ожидании, но решил, что она же ему помогла с этим деревом, потому признался:

– Почувствовать, кто именно был герой видения, могла только Селена, так как это ее видение. И я, так как я верум, а у нас чувства даже обостренное, чем кустодиамские.

– Верум? Это кто такой?

– Кустодиамы, как ты знаешь, делятся на малумов и бонумов. У всех у нас есть специализации, типа профессии, Мэш тебе о них говорил. Обсерваторы как Вар – это наблюдатели, предикторы – это провидцы, и есть беллаторы, как мы с Мэшем – это воины. Но бывают еще очень редкие беллаторы – верумы. Они еще круче беллаторов, сильнее, быстрее, выносливее, живучее, в общем, во всем лучше. Плюс у них есть особые фокусы, остальным беллаторам не доступные.

Лиза захотела задавать вопрос, но Гадриэль его предугадал и сразу предупредил:

– О них рассказывать не буду. Итак, секреты выдаю, считай. Тем более за эти фокусы верумы платят высокую цену, может поэтому нас так мало. Только я и Михаил у бонумов. Но мы отошли от темы. В общем, тот факт, что в видении был мальчик, могли знать, а точнее почувствовать, только Селена и я. Но никак не вы с Мэшем, потому я и сказал, что все это интересно.

– Так видение нам ты показывал, а ты верум, поэтому нас всех туда не только затащило, но мы и прочувствовали все на своей шкуре.

– Вара не затащило. Он не знал, что это мальчик, потому твоя теория не работает. Плюс я видения не первый раз передаю и никого в них не засасывало.

Лизе ответить было нечего, потому пару минут они шли в полной тишине, а потом в ее голову пришла идея и она решила ее озвучить:

– Слушай, Мэш же беллатор, а, значит, теоретически, он тоже может быть верумом. А ты мог не знать, что он тоже верум, вы же, мягко скажем, не дружите. А я его за руку держала, потому все и чувствовала.

– Предположение интересное, но это так не работает. Да и верумов у малумов нет. Один лишь Дарк.

– Может они есть, а Дарк специально о них не говорит? Раз так чувствовать мог только верум, то логично предположить, что Мэш – верум. Часто самый простой ответ – верный.

– Поверь мне, такое не скрыть. Период Тьмы такой, что самому не справиться. Мы бы сразу узнали, что новый верум появился. Из новостей. Очень большого количества очень плохих новостей.

– А вдруг появился? А Дарк его скрывает.

– Не может он его скрывать! О том, кем именно станет новичок, мы узнаем только на посвящении. Там же выясняется, верум ты или нет. Посвящение у всех на виду проходит, там не скрыть, что кустодиам стал верумом.

– Скрыть можно все, – заметила Лиза, которой удалось скрыть тело. – Давай просто предположим, что Мэш все-таки верум, а Дарк это скрыл. Подумай, зачем ему это могло понадобиться?

– Да не стал бы он такого скрывать, это же почет. Плюс такие сильные воины ему только на руку, – отмахнулся Гадриэль, а потом понял, что ответ действительно лежит на поверхности и выругался: – Твою ж мать!

– Что такое? – улыбнулась Лиза, предвкушая озарение Гадри.

– Ты, наверное, права. Чем больше думаю над твоими словами, тем больше понимаю, что ты, черт возьми, права. Сходится все! Он же Потрошитель. Как раз период Тьмы, первые годы, когда он творил жуть что. И почему я сам не догадался?! Да ясно почему, нам сотни лет твердили, что у малумов верумов не бывает. А Мэш точно верум! Как бы иначе он смог в той драке в «Псарне» меня победить. Махался же на равных. Новичок! Со мной верумом. А Карро мне про его трудное детство загонял, которое заставило драться научиться. Все куда проще, он верум! А Дарк все прикрывает, потому что только верум, как самый сильный, может стать главой кустодиамов.

– В смысле?

– Когда появляется верум – это означает, что пора менять главу. Верумы появляются в среднем раз в столетие, и тогда старый глава понимает, что может уйти на покой и готовит нового. А Дарк на покой не хочет, потому и скрывает верума. Властью делиться не желает, он же бессменный лидер где-то тысячу лет, а может и того больше. Не знаю, как Дарк все провернул, но смог же, сволочь, смог!

– А ты мне не верил! Всего-то и нужно было допустить, что кое-кто врет, например, ваш главный врун Дарк. И если Мэш – верум, может и еще есть такие же? – предположила Лиза.

– Не может! –заявил Гадриэль. – Верум всегда появляется один, чтобы стать новой главой.

– Прям всегда? Вот ни разу два одновременно не было? – хитро прищурилась Лиза. – Может и в этом вас обманывают. И верумов должно быть много, чтобы лучше народ от нечисти защищать.

– Ну, Витиум говорил, что когда-то вроде как было одновременно два верума. Ну как, одновременно. Один уже был верумом и его готовили на должность главы, как появился второй. И не прошло и месяца как первого убили.

– Что и требовалось доказать, как ты говоришь. Ясно одно, что ничего вам про верумов не ясно. И, скорее всего, всю информацию о них специально Дарк прячет. Не зря же и о Мэше правду скрыл, – уверенно сказала Лиза, а потом решила задать давно мучающий ее вопрос: – Ты Мэша не любишь из-за того, что он тебя в той драке победил?

– О как ты тему поменяла! – поразился Гадриэль, но все же ответил: – Не поэтому. Там он честно победу одержал, и теперь я понял почему. Он потом проявил натуру свою звериную. И потому, когда я говорю тебе держаться от него подальше, я не шучу. Для него ничего святого нет. Он может казаться тебе милым, добрым и заботливым, но он просто хороший актер.

– А может ты преувеличиваешь? Вы все привыкли его ненавидеть из-за страшилок о нем, потому даже не замечаете, что он хороший. Селене помогает, лекарства для нее достал, меня поддерживает.

– Ты в этом меня сейчас пытаешься убедить или себя? Себя не надо, потом разочаруешься и разбитое сердце будет не самым худшим, что он тебе подарит. А меня тем более не надо, я знаю, кто он такой на самом деле. Пусть радуется, что вообще дышит. Я бы его тогда убил, если бы Михаил меня не остановил. Я даже меч призвал и полоснуть его по щеке успел.

– Так это ты ему шрам оставил. А что за меч такой?

– У глав кустодиамов есть два символа власти. У главы бонумов – меч Михаила, у главы малумов – копье Люцифера. Эти два артефакта настолько опасные, что могут убить любого, даже верума, потому хранятся под замком и призвать их могут только верумы.

– Хорошо, что Мэш копье не призвал, поубивали бы друг дружку.

– Копье чтобы призвать, нужно знать, как именно позвать. Это глава только главе рассказывает, так что копье Мэшу недоступно. Я думаю, он вообще не в курсе, что верум. Дарку это не выгодно. Мэш же станет главой, Кодекс и все мы встанем на его сторону.

– Так давай ему расскажем, что он верум. Я уверена, он обрадуется! – Лиза даже запрыгала от радости.

– Смотри, не навернись! – вовремя предупредил Гадриэль девушку, которая с дорожки очищенной сошла. – А Мэшу мы ничего говорить не будем!

– Но почему?

– Незачем бешенному коту сообщать о том, что он вообще-то тигр. Пока он не знает, что он верум, мы все спим спокойно. Да и для него все это опасно. Убьет его Дарк и дело с концом. Тут надо все с умными людьми обсудить, и, если это будет выгодно и разумно, только тогда говорить Мэшу, кто он и выставлять его против Дарка. А таким вот: «А давай ему расскажем!» – Гадриэль спародировал Лизу и даже попрыгал. – Мы хуже сделаем. И ему, и себе, и всем.

– Спокойно мы будем спать, когда вы с ним помиритесь. А тот факт, что ты сейчас подумал о его безопасности, говорит, что еще не все потеряно. Вот сейчас в коттедж вернемся и предлагаю устроить совместный завтрак. А потом и помириться можно.

– Не буду я с ним мириться!

– Ну, вы же не такие и разные. Оба верумы, оба вспыльчивые, оба упертые как бараны. Да из вас лучшие друзья выйдут.

– Не выйдут! И друзья у меня уже есть. Вар и Витиум.

– Будет третий. Мэш.

– Хватит мне этого урода навязывать! Не буду я с ним дружить. Мне и тебя хватает. Ты одна, а мозг выносишь как за троих.

– Да почему ты не хочешь с ним помириться?!

– Да потому что он маму мою убил! – выпалил Гадриэль, глаза которого вдруг стали полностью черными, что напугало девушку. – А мне потом голову ее преподнес.

Лиза замерла, осознавая услышанное.

Убил. Одно слово. Четыре буквы и ужасный смысл. Всего одно слово, которого достаточно для того, чтобы разбить сердце.

– Что? Не ожидала такого? Думала, он такой весь из себя бэдбой с добрым сердцем, а ты та самая, которая его изменит? – осведомился Гадриэль, который не хотел раскрывать секрет, потому что это было только между ним и Мэшем. Все остальные считали, что они ненавидят друг друга из-за стычки в «Псарне». – Так нет, Лиза, ты ошибаешься, это не сопливый фильм для девочек школьного возраста. А Мэш – не парень с тяжелой судьбой. Он – тварь, для которой нет ничего святого. Он каким-то образом получим доступ к моим воспоминаниям, хотя он закрыт. У меня, конечно, он есть, но другие кустодиамам о моем прошлом узнать не могут. Только я сам рассказать могу и то не значительные мелочи. А он как-то узнал, кто моя мама и где она живет. И убил ее. Так что в следующий раз, когда будешь ему улыбаться и позволять целовать себя, вспоминай о том, что я тебе сейчас сказал. А теперь топай в коттедж, вон он уже виден. Мне пройтись надо.

– Твои глаза… – Лиза решилась обратить на них внимание.

– Нормальные они. Скоро пройдет! – злобно ответил Гадриэль, которому требовалось прийти в норму. – Все. Топай.

– А тренировка? – жалобно спросила Лиза, которая не хотела оставаться один на один с ужасной новостью о Мэше и самим Мэшем.

– Обойдешься сегодня без нее. Потренируй лучше воздержание от общения с малумом!

Лиза опустила голову и побрела в коттедж, размышляя о том, какая же она дура. А Гадриэль отвернулся от девушки и быстрым шагом отправился в лес, думая о том, что сегодняшнее утро подкинуло ему парочку неприятных сюрпризов. И один из них указывал на то, что Гадриэлю не долго осталось гулять по Алтайским лесам.

Глава 8

Гадриэль шерстил ведьм и колдунов, чтобы выяснить хоть что-то о том, кто организовал нападение на маленького кустодиама. Но темные не жаждали с ним общаться и тем более не собирались раскрывать свои тайны. Если малумов они терпели из-за взаимовыгодного сотрудничества, потому что Дарку всегда было что им предложить, то бонумов не подпускали к себе даже под угрозой смерти. И потому встречи Гадриэля с ведьмовской братией устраивал для него малум Карро, с которым бонум поддерживал приятельские отношения. Карро с Гадриэлем нельзя было назвать друзьями, но оба стояли во главе беллаторов и были заместителями глав кустодиамов, потому встречались по работе и обменивались сведениями. Порой они общались в неформальной обстановке в клубе «Псарня», принадлежавшем Карро, где договаривались об одолжениях, не входящих в стандартный протокол. Например, о личной беседе Карро с лояльными бонумами гамаюн – птицами-провидицами, в обмен на беседу Гадриэля с лояльными к Карро колдунами.

Но заканчивались беседы Гадриэля с ведьмами и колдунами одинаково: ночью проведенной в лазарете. Убить кустодиама темные не имели права, но калечили с огромным удовольствием несмотря на то, что расплачивались за это «блокировкой» способностей на несколько месяцев, а то и лет. Ведьмовская братия знала, что Гадриэль их ненавидит, потому отвечала взаимностью, понимая, что их глава – Ирида останется довольна. Самую могущественную ведьму с Гадриэлем связывала давняя вражда и ее подопечные с удовольствием измывались над беллатором. Блокировка была пустяковым наказанием по сравнению с наградой от ведьмы. В холодной войне между Гадриэлем и Иридой мог выиграть лишь один и колдуны ставили на верховную ведьму, прекрасно зная, что она обязательно найдет способ отомстить ненавистному беллатору. Вот и этой ночью Гадриэль ворочался без сна в лазарете, отращивая два пальца на правой ноге, три на левой руке и сращивая два поломанных ребра. Он решил отказаться от общения с ведьмами, потому что полезных сведений от них все равно не было. Были только травмы и ранения, восстановление которых укладывало его в лазарет. А в этот раз еще и откидывало в расследование убийства на несколько дней. Гадриэль чувствовал, что пора сменить тактику и призвал на помощь чтение, помогавшее ему переключиться, а потом под новым ракурсом взглянуть на проблему.

Гадриэль отличался не только физической силой и скоростью, присущей всем беллаторам, но и интеллектом, потому осознавал, что противник опасен и ведет свою игру, прикрываясь людьми. И имеет не только магические способности, но и хорошее финансирование, позволяющее нанимать людей без моральных принципов. Не нравилось Гадриэлю и то, что «загадочный кукловод» был излишне осведомлен о новичках и их талантах. Можно было, конечно, списать присутствие собак, на которых не действовал морок, который мог наводить убитый мальчишка, на случайность, но Гадриэль в подобные совпадения не верил. Он пока не понимал, с кем имеет дело и почему дерево, которое вдруг решило помочь, назвало его очень редким существом, которого оно никогда не видело. Но хотел верить, что сможет все выяснить и Михаил, который впал в панику после первого убийства, не помешает.

Гадриэль вообще не понимал, как такой, как Михаил мог стать верумом и главой кустодиамов. Он не был воином и точно не подходил на роль полководца, руководящего бонумами в войне с нечистью. Единственное, на что он был способен – это прятать лысину под кепкой и отращивать живот, сидя за рабочим столом и поглощая огромное количество булочек. Но Витиум раскрыл ему тайну, что Посвящение Михаила и Амалиэля – необычная история, потому что они проходили его одновременно, как близнецы. И когда выскочил меч, знаменующий появление верум беллатора, не было понятно, кто именно из двоих братьев верум. Просто Амалиэль подтолкнул к нему Михаила, сказав, что верум – это он. А сам сразу же после Посвящения отпустил неряшливую бороду, нарядился в не свойственный его стилю бежевый балахон и скрылся между библиотечных стеллажей. Вот так Михаил и стал главой и семьдесят четыре года пробыл им. А потом свершилось долгожданное чудо: Колодец Истины признал нового верум беллатора.

Витиум рассказывал бонуму, что улыбка Михаила на его обряде Посвящения была куда шире, чем у самого Гадриэля. Глава обрадовался, что скоро отдаст обременительные бразды правления в новые руки. Но прошло почти двадцать пять лет с момента появления Гадриэля, а Источник все не назначал его новым главой. Хотя фактически, именно Гадриэль управлял Заставой и бонумами. Первые недели после посвящения Гадриэль не особо понимал, какие обязанности прикладываются к званию верума, помимо усиленных навыков воина, некоторых магических пассов, битвы с пожирающей Тьмой и призыва древнего артефакта – меча Михаила. Но спустя два месяца Михаил пригласил Гадриэля к себе и сообщил о начале подготовительной программы. А когда Гадриэль узнал к чему именно его буду готовить, то в полной мере осознал какое бремя на него легло. Двадцатилетний парень, который толком и жизни не видел, должен был стать главой кустодиамов и защитой для людей от темных тварей и магических существ.

После того, как первый шок спал, Гадриэль дал согласие на старт подготовки. Вот только Михаил был так себе наставник. Он и сам с трудом руководил Заставой, потому больше рассказывал преемнику о работе кабинетной, нежели о реальных действиях. Но Гадриэль быстро сообразил, что глава – это не мужчина в белоснежном кабинете, который подписывает бумажки, да на торжественные приемы, потому подыскал себе другого наставника. Им стал Витиум – наставник и глава беллаторов, заступивший на службу еще до появления в рядах кустодиамов Михаила. Именно Витиум – огромный шрамированный бритоголовый воин с грустными голубыми глазами много лет делал всю черную работу, чтобы Михаил не запятнал свой светлый костюмчик. В подразделении Витиума царила железная дисциплина, поэтому беллаторы были гордостью бонумов. В отличии от обсерваторов, которые без дела шатались по Заставе, да были на побегушках у всех, кому не лень, и трех замученных предикторов, которые отвечали на бесконечные вопросы Михаила о будущем и его вариациях вместо того, чтобы заниматься реальной помощью людям.