Рецепт счастья

По памяти зарисовывать Королькова было сложно, они никогда, за исключением сегодняшнего дня, не общались так близко, чтобы Алина помнила черты его лица. Снова зайдя на его страничку, она внимательно всмотрелась в единственное фото. На нём мало что можно было разглядеть, но в целом черты видны, и для наброска этого было достаточно.

Полчаса скольжения руки над скетчбуком, и с листа на Алину уставился своим вечно хитрым взглядом Матвей Корольков собственной персоной.

– Мдаа… – протянула она. – Теперь можно продать это какой-нибудь фанатке Матвея. Хотя, – Алина разозлилась на себя за внезапный порыв вдохновения и образ парня, не выходящий из головы. – Чем я лучше этих дам?

Зло продолжив беседу сама с собой, она схватила скетчбук со стола и сунула с глаз долой на верхнюю полку книжного стеллажа, в котором хранились её домашняя мини-библиотека и картины, вместе со всеми художественными материалами.

– Ладно, это просто временное помутнение рассудка, Корольков сегодня весь день маячил передо мной, неудивительно, что я о нём столько думаю! – оправдавшись перед собой, Алина довольно улыбнулась и остановилась у небольшого настенного зеркала, разглядывая себя.

Она была хороша. Может, не так идеальна, но этого было и не нужно. Алину устраивала в себе каждая черточка лица и фигуры: будь то узкий, но длинный нос, тонкие губы, слишком высокий для некоторых рост, или даже несколько прыщиков, которые никак не желали покидать её подбородок. Она любила в себе всё.

Мурлыча себе под нос едва различимо недавно услышанную песню, Лина зажгла пару аромасвечей и отправилась набирать ванну с ароматной шоколадной пенной.

Следующее утро прошло как обычно в режиме спешки. Она вновь прослушала все будильники, танцуя во сне под их мелодии, и теперь бегала по всей квартире, пытаясь отыскать форму для физкультуры.

Конечно, можно было отсидеться в «Сове» на время пары, или разыграть спектакль одного актёра перед физруком, и, с видом мученицы отсидеть два часа на скамеечке рядом с пожилым преподавателем. Но в их ВУЗе физкультура отчего-то была очень важным предметом, из-за которого могли даже отчислить. Конечно, какой экономист выживет в профессиональной среде без умения прыгать через козла или играть в баскетбол? Поэтому форма нужна была позарез.

К Алининому счастью, в глубине шкафа-купе она нарыла коротенькие шорты и даже отыскала кеды. Но с верхом была беда, все приличные футболки оказались в стирке, поэтому было принято решение заниматься в коротеньком голубом свитере, который она надела на выход из дома.

Бодрой козочкой Алина радостно выпрыгнула из подъезда и понеслась к универу. Неужели сегодня наконец наступил тот самый знаменательный день, когда же она придёт вовремя?

На финишной прямой она заметила Катьку и подбежала, влетая в неё и сбивая с ног.

Еле устояв на своих двоих, подруга сурово посмотрела на Лину, как на нашкодившего котёнка.

– Сумасшедшая, ты куда летишь так?

– Катюхааа, этот день настал! Я не опоздала! Помнишь мы спорили, что я приду вовремя? Ты должна нам пиццу! – Лина радостно засмеялась.

– Вау, это нужно отпраздновать. – саркастично усмехнулась Катя. – Ага, спорили мы. Было дело, но только на первом курсе, так что, Нагорная, это ты мне пиццу должна. Молодец, что напомнила. Прийти вовремя впервые за полтора года учёбы это прям суперспособность.

– Приходи ко мне тогда сегодня. – Алина не расстроилась такой рокировке. В этот день её радовало абсолютно всё, впрочем, как и всегда. Она была радостным по жизни человеком.

– К тебе не получится, надо с сестрой сидеть. Если хочешь, приходи к нам. – нехотя предложила Катя.

Лина сразу поняла в чем проблема. Она была у подруги всего раз, и тот оставил за собой неизгладимые впечатления. Семья Малковых жила очень бедно, в совдеповской обшарпанной квартире, рядом с которой деревенский сарай выглядел симпатичнее и надёжнее. В их же квартире оставалось только надеяться, чтобы потолок не обвалился, или что-то из шаткой мебели не приземлилось на девочек.

Однако показывать своё замешательство Алина не собиралась, поэтому с лёгкой улыбкой согласилась посетить это страшное жилище ещё раз.

Они поспешили ко входу, первая пара должна вот-вот начаться.

– Ты вчера так быстро убежала… – протянула Катя. – Чем занималась?

Лина слегка покраснела, рассказывать о предложении Королькова она пока что не хотела.

– Да так, просто не выспалась, хотела скорее пойти домой. А вечером рисовала.

– Опять своих драконов любимых, или богов каких-нибудь?

– Ну почти. – уклончиво ответила Алина, покраснев ещё больше.

Ну уж нет, рассказывать о нарисованном Матвее она точно не будет!

Ой, а вот и он, собственной персоной. Стоит возле белой тачки со своими дружками, что это за марка Алина понятия не имела, но было понятно, машина дорогая и понтовая.

Они сегодня заявились на учёбу полной компанией, что было редким явлением. Миша Зайцев – рыжий, смешной парень, с которым Алина даже иногда общалась, он был интересным, остроумным, и ооочень болтливым, и сейчас, как всегда, что-то громко вещал, сидя на капоте. Дима Медведев, стоя плечом к плечу с Корольковым, изредка вставлял свои реплики в рассказ Миши, – они были главными балагурами компании и лучшими друзьями Матвея. Заяц и Медведь – вот нашли же друг друга! Остальные трое: Давид, Тимур и Денис – обычные рыбки-прилипалы, которые примкнули к сильной компании. Они скорее были просто свитой короля, всегда поддакивающей и поддерживающей его.

Поравнявшись с ними, Лина бросила взгляд украдкой, а Матвей, смотревший на неё в упор, тут же удержал его и подмигнул. Он сощурил глаза в улыбке и приветственно помахал. Алина сдержанно кивнула в ответ и тут же отвернулась, чтобы подруга не заметила этих переглядываний, но было поздно. Тяжело вздохнув, она приготовилась к тому, что следующие пары превратятся в передачу «сто вопросов».

Глава 4

Первой парой на сегодня была любимая Алиной история. К тому же её вёл великолепный преподаватель, который абсолютно к каждой новой теме готовил интересные презентации и рассказывал уйму полезной информации. Олег Владимирович вёл историю и правоведение, и был тем самым, молодым и перспективным преподавателем, который ещё не успел перегореть и потерять профессиональный запал. Только вот незадача, у него был небольшой изъян – заикание, ещё и в сочетании с лёгкой картавостью, что делало его в глазах большинства студентов посмешищем. Над бедным преподавателем издевались очень сильно, а он, скорее всего, в силу молодости и неопытности просто боялся студентов и не понимал, как правильно ставить на место уже не детей, а молодых людей, чуть младше его самого. Люди жестоки, очень жестоки. Издевательство над слабыми, теми, кто не может ответить – закон выживания в стае, где бьёшь либо ты, либо тебя, и в этой иерархии молодой историк был жертвой.

Алина с презрением относилась к общей массе стада, поэтому из однокурсников близко общалась только с Катей, остальных предпочитала обходить стороной. И в общих издевательствах участия не принимала, напротив, она была остра на язык и защищала тех, кто, по её мнению, в этой защите нуждался. Так под её крылом оказались парочка студентов и даже учитель истории.

Ровно со звонком они зашли в аудиторию, и взгляд Алины, против воли, приковался к последнему ряду. Конечно же, Матвей, как и вся его компашка отсутствуют. Скорее всего они пропадают где-то в спортивном зале и играют в волейбол. Официальной команды в их универе не было, хотя уже давно планировали набрать игроков, чтобы они приносили медали и кубки на местных соревнованиях с другими ВУЗами. И, если Корольков всё же присутствовал на учёбе, то, с большей вероятностью, проводил время за игрой. Физрук всегда был рад студентам и пускал их в зал без проблем.

Да и остальных однокурсников было мало, из всей группы посещаемость меньше половины. У мягких, ещё не заматеревших, педагогов дисциплина страдала всегда, над ними насмехались, в открытую прогуливали пары и давали понять, что они не авторитет.

Историк, вошедший вслед за ними, скользнул глазами по прореженным рядам студентов и попытался изобразить подобие улыбки, однако грусть, возникшую во всём его образе, заметили все.

– Линка, – громкий шёпот Малковой выудил Алину из глубины сознания, как только они заняли свои места. – Я жду подробного рассказа, какого черта у вас происходит с Корольковым!

– Катюш, успокойся, нет у нас ничего. Единственное, что нас связывает, работа. Он предложил порисовать обложки для песен его друзей, вот и всё. – она, устало закатив глаза, полезла в сумку за тетрадью и своей знаменитой ручкой с розовым помпончиком на конце, и единорогом, прикреплённым к нему.

Алина обожала такие "инфантильные" для кого-то вещи. Чтобы выживать в этом сером мире и бесконечном водовороте трудовых будней, нужно то, что будет радовать тебя. Пусть это какие-то незначительные маленькие вещицы, вроде ручки с единорогом, но если они вносят хотя бы капельку радости в быт, – это то, что делает тебя счастливым и позволяет выживать.

Катя недовольно вздохнула, наблюдая за тем, как Алина улыбнулась единорожке и мечтательно сжала пушистый мягкий мех на ручке. Пока Олег Владимирович подготавливал рабочее место, она продолжила расспросы:

– И ты согласилась?

– Что? – Алина опять ушла в свои мысли. – А, ты всё про Матвея? Пока нет, но думаю принять предложение.

– Хочешь стать очередной девочкой на одну ночь? – Малкова театрально выпучила глаза и обречённо посмотрела на подругу. – Для чего тебе это? Он какие-то обложки дурацкие выдумал, а ты и ведёшься.

Она выдержала паузу.

– Слушай, ты знаешь моё отношение ко всей их компании, Королькову верить нельзя, ты потом страдать будешь!

Алина обескуражено выдохнула, Олег Владимирович уже начал лекцию, а подруга никак не успокоится.

– Катька, ты знаешь, мне ценно твоё мнение, я прислушиваюсь, когда считаю нужным, но конкретно сейчас я не прошу твоих советов. Я могу сама решать, чем, где и с кем мне заниматься! Давай не будем ссориться и просто послушаем Галкина, сегодня начинаем новую тему – институционализм, и я не хочу пропустить самое начало, и тебе не мешало бы послушать! – не сводя глаз с историка, она беззлобно отмахнулась от подруги, и, отгородившись волосами, словно шторкой, принялась записывать под диктовку.

Катя, досадно цокнув, достала сумку и показательно громко шлёпнула ей о стол. Алина вздрогнула, а сидящие на соседнем ряду подружки Аня и Диана недовольно покосились в их сторону.

– Ек-к-катерина, у в-вас ка-к-какая-то проблема? – Галкин стоящий возле экрана и показывающий портреты Торстейна Веблена и Уэсли Митчелла, отвлёкся и сфокусировал растерянный взгляд из-под толстых стёкол очков на Кате.

– Всё п-п-прекрасно! – передразнила та и, получив толчок локтем от Алины, взяла тетрадь и склонилась над партой, имитируя увлечённое письмо.

В этот день история стояла два часа, и, как только, прозвенел звонок на пятиминутный перерыв, Катя ушла в столовую, а к Алине сразу повернулась любопытная староста Дина Морозова.

– Что это с Малковой? Она сегодня какая-то взбудораженная.

– Почему ты спрашиваешь это у меня?

– Ну вы же подружки-не разлей вода.

– Динка, тебе заняться нечем, что тебя так заинтересовало? Я не могу залезть в голову к другому человеку.

Алина отмахнулась и принялась копошиться в сумке, делая вид, что усердно что-то ищет, дабы от неё отстали с расспросами. Но староста была дотошной, а ещё жадной до сплетен и обсуждения однокурсников. Поэтому Алина не любила контактировать с ней: Дина обсуждала всё и со всеми, любая тайна, доверенная ей, тут же становилась достоянием общественности, а если свежих сплетен не было, – она выдумывала их сама.

– Ну просто она какая-то странная ходит второй день, а это же моя задача – интересоваться каждым студентом. – Дина Морозова была тем человеком, который всегда добивается своего, она могла достать любого и считала, что должна быть в курсе абсолютно всех событий.

– Твоя задача – совать свой длинный нос в чужие дела. – пробормотала себе под нос Алина, выуживая из сумки расчёску и большую пушистую резинку, и отвернулась к окну.

Она решила имитировать бурную деятельность, поэтому, быстро расчесав волосы, от чего они превратились в пушистое рыжее облако, окутавшее вуалью её плечи, Алина начала поднимать их в высокий хвост, вглядываясь в едва различимое отражение в стекле.

Длинные густые пряди не желали ложиться так, как ей было нужно, что было на руку Лине, и она каждый раз расплетала и начинала заново собирать их.

Наконец прозвенел спасительный звонок, и Морозова, разочарованная, отвернулась.

Просто поразительно, – подумалось Алине, – всем было абсолютно всё равно на неё весь первый курс, а сейчас как с цепи сорвались. И Корольков, и Малкова, теперь и староста, кто будет дальше?

Спустя десять минут от начала пары из буфета вернулась Катя со спасительным стаканчиком латте и сырной, ещё горячей, булочкой для Алины, от которой она, не удержавшись, отщипнула кусок, и с наслаждением проглотила. Историк даже не обратил внимания. Когда преподаватель начинал что-то возбуждённо рассказывать, он, как будто, переносился в свои истории и отвлекался только на дискуссии со студентами.

Следующей стояла физкультура, сдвоенная с другими группами с их потока. В прошлом году они занимались только с филологами, а в этом году к ним добавили ещё и инженеров с третьего и четвертого курсов, вместе с психологами. Так что в раздевалку им пришлось отстоять очередь, поскольку она не была рассчитана на такое количество девушек, а в спортзале было настолько тесно и душно, что Алине, зашедшей туда в свитере, немного поплохело.

Физруком у них был пожилой, но очень бодрый и весёлый мужчина с добрыми глазами. В прошлом мастер спорта по боксу. Он любил студентов, а преподавательство стало его отдушиной после смерти жены, о чём он однажды поделился с Алиной. У них сразу сложились хорошие тёплые отношения, Владимир Николаевич даже иногда позволял прогуливать свои уроки, но наглеть было нельзя – в администрации могли возникнуть вопросы, да и перед таким милым учителем порой становилось стыдно.

Заходили в зал они одними из самых последних, когда все уже бегали по кругу, а в центре вальяжно прогуливался Владимир Николаевич со свистком в зубах.

– Заходите, заходите! – крикнул он вместе с противным визгом свистка и махнул рукой в сторону бегущих.

Девочки разделились: Катя встала в хвост колонны к еле плетущимся, а Алина ускорилась, чтобы пробиться к началу – с детства она занималась лыжами, и бег сопровождал её всю недолгую спортивную карьеру.

Поступив в ВУЗ, Алина резко забросила спорт. Когда были силы на занятия, – не было времени, а когда время появлялось, – не оставалось сил. И в те редкие моменты, когда она присутствовала на физре и бегала, ей жуть как хотелось возобновить тренировки, снова почувствовать ветер в ушах и самопроизвольно растягивающуюся во всё лицо улыбку, может даже поучаствовать в каком-нибудь марафоне, как в былые времена. Но каждый раз она откладывала далеко идущие планы на потом. Каждому знакомо это: планировать начать делать то, что давно хотел, с определенной даты, но, когда этот день наступает, всегда что-то мешает осуществлению задуманного и начинается бесконечное оправдание, почему ты не можешь сделать это именно сейчас. А в корне всего лежит то ли лень, то ли недостаточное желание, то ли отсутствие самодисциплины.

Алина пристроилась на хвост к первым бегунам: неизменно Корольков и компания, несколько парней с инженерного, и девчонка с психфака.

Студентов было настолько много, что они растянулись вереницей на весь немаленький зал. С раздражением обегая очередного однокурсника, Алина выругалась про себя: какому гению в администрации ВУЗа пришла идея совместить пять групп в одну?!

Отвлёкшись на внезапно оказавшегося рядом Королькова, Лина попыталась ускориться, но, обегая очередного парня – долговязого филолога, чьего имени она не помнила, натолкнулась на него и, подавшись какому-то резкому порыву назад, не смогла устоять на ногах и плюхнулась под ноги кудрявому бедолаге, утаскивая того за собой.

Громкий свист, усиленный акустикой спортзала, больно ударил по барабанным перепонкам, Владимир Николаевич уже направился к ним. Рядом хохотнули Матвей и ещё парочка свидетелей этого неловкого падения.

Алина, оттолкнув придавившего её своим худосочным телом парня, попыталась подняться, но оказалось, что край её свитера намертво схватился с бегунком на молнии кофты филолога, – вот из-за чего они упали!

– Вот черт! Мой любимый свитер! – простонала Алина, пытаясь аккуратно высвободить пряжу и, не поднимая головы, быстро извинилась перед кудрявым.

– Ты меня вообще-то покалечить могла! – прогундосил он над её ухом.

– Ты что, ребёнок маленький? Нужно пожалеть и подуть на бо-бо? Ты вообще приземлился мягко, прямо на меня!

Лина скривилась. У неё после этого долговязого, которого в голове она окрестила "кишечной палочкой", ещё и синяки останутся от его костлявых телёс, а он тут ноет. Совсем мужчины обмельчали.

– Нагорная, Никитин, вы что тут устроили? Уже бегать нормально разучились? – подошедший Владимир Николаевич оглядел по-прежнему сидящих на полу Алину, безуспешно пытавшуюся отцепить свитер, и насупившегося кишечную палочку. – Алина, ты почему без формы?

Она наконец освободила свитер и быстро вскочила. Все уже продолжили бегать, а рядом остались только физрук и ухмыляющийся Корольков.

– Всё в стирке, пришлось идти в свитере, кто знал, что вообще возможно так нелепо грохнуться.

– Вот, кто мог бы получить премию Дарвина! – Матвей откровенно заржал, видимо, вспоминая её фееричное падение.

Она попыталась сохранить серьёзное выражение лица, но, не выдержав, тоже рассмеялась. Всхлипнув и проглотив очередной смешок, Матвей предложил:

– Алин, пойдём переоденешься, у меня есть запасная футболка. В ней явно удобнее будет.

– Прекрасно! Нагорная, иди переодевайся, а потом оба подойдите ко мне. – дал команду Владимир Николаевич и бодро поковылял обратно в центр зала.

Не став спорить, Алина побрела за Матвеем. Футболка была сейчас её спасением от безумной духоты спортзала.

– Спасибо! – Алина вышла к ожидающему её Матвею из раздевалки.

На ней теперь красовалась длинная именная футболка с номером и фамилией Королькова на спине.

– Откуда такая футболка? – поинтересовалась она, двинувшись обратно к залу.

– Был в сборной города по волейболу, – Матвей запнулся, – до травмы.

– А сейчас ты же продолжаешь играть?

– Уже не профессионально.

В сгустившемся неловком молчании они зашли в зал. Большая часть студентов разделилась на команды для волейбола, несколько человек ушли к турникам, а оставшиеся на маты. Владимир Николаевич сидел возле волейбольной сетки и следил за играющими. Увидев вернувшихся Алину и Матвея, он махнул рукой в сторону своего кабинета и, подозвав ещё нескольких ребят, отправился следом за ними.

В миниатюрной тренерской Алина насчитала девять человек, включая их с Корольковым. Десятым вошёл Владимир Николаевич и протиснулся к своему столу, заваленному кипой бумаг, грамот и несколькими фантиками от шоколадных конфет.

Остальные кое-как разместились стоя или сидя прямо на полу, в ожидании смотря на физрука.

– И так, – он уселся на шаткий стул и развернул очередную конфету. – Все вы знаете, что мы давно хотели собрать команду спортсменов, чтобы выезжать на соревнования. Так вот, в конце ноября предстоит чемпионат по легкой атлетике среди ВУЗов в Москве, и ректор слёзно просил собрать калек, то есть спортсменов, – он, оглядев ребят, хмыкнул, – для этой поездки.

Все удивлённо осмотрели друг друга. Алина подметила обоих друзей Матвея, блондинку с двумя хвостиками – ту самую девчонку с психфака, с которой они бегали, и нескольких незнакомых парней, скорее всего инженеров.

– В команде будет пять человек, ещё пятеро поедут как запасные. Сейчас вас девять, Аксёнов вроде как на больничном, как выйдет, мы его обрадуем. От учёбы будет освобождение за несколько дней до и после соревнований, ну и, в зависимости от того, насколько ректор будет доволен результатами, вас, может быть, даже освободят от сессии.

Вот это уже неслыханная щедрость!

– А что за соревнования? Весёлые старты что ли типа? – подала голос блондинка.

– Оленька, специально для тебя повторяю ещё раз. – с ласковой насмешкой обратился к ней Николаич, – Чемпионат! По легкой атлетике. В Москве! Подготовиться, думаю, успеем, ещё два месяца впереди, вы все ребята спортивные, и вам же лучше – прогуляете чуток учёбу.

Он хлопнул по плечу рядом стоящего коренастого короткостриженого парня и встал.

– Ну ладно, обдумывайте, а пока есть время ещё партеечку в волейбол вам сыграть.

Глава 5

За полгода, с момента первого прихода в гости к Кате, её квартира стала ещё больше походить на убежище для людей без места жительства. Она находилась в прокуренном общежитии, где соседями были алкаши и наркоманы, и выглядела почти также страшно, как и единственный в доме подъезд: обшарпанный, с прожжёнными сигаретами стенами, настолько облупленными и подкопчёнными бесконечным дымом, что их цвет разглядеть было невозможно. Там всё время ошивались полупьяные, грязные и чуть ли не голые соседи, которые выползали покурить между стопками водки, и, если для Кати это была уже привычная картина, обыденность, то Алина, дважды перекрестившись и опустив глаза в пол, едва ли не бежала на нужный этаж.

Квартира была крохотной, практически кукольной. В единственной комнате стоял грязный диван, застеленный пледом с ковровым узором, и двуспальная кровать. Ванная и туалет совмещены, а кухня и вовсе отсутствовала. Шкаф с посудой и холодильник находились прямо в прихожей, там же стояла компактная двухкомфорочная плита. Из домашней утвари в этом жилище оставались только старенький телевизор, похожий на громоздкий ящик, некогда серый, пожелтевший шкаф во всю стену, и небольшая тумбочка, которая служила столом для тарелок с едой во время приёмов пищи.

Гостей у Малковых не водилось, поэтому тапочек для Алины не нашлось, и она, пытаясь не выдать брезгливость, разулась и осторожно прошла до ванной на носочках, стараясь лишний раз не дотрагиваться до вещей. Но в квартире, при кажущейся разрухе, оказалось довольно чисто. Хотя, здесь по-прежнему было не особо приятно находиться, из подъезда в квартиру жутко несло сигаретной вонью, а хлипкая входная дверь не внушала доверия.

– Слушай, мне показалось, или соседняя с вами дверь в подъезде была прожжена? – помыв руки и выйдя в комнату к Кате, Алина нарушила неловкое молчание.

Та спокойно кивнула и прыснула от смеха, глядя в округлившиеся глаза Алины.

– Ну ты же видела какие у нас соседи, маргиналы сплошные, что-то не поделили, и один другому дверь поджёг. Я отошла в магазин, Лерка одна дома осталась, прихожу, а тут такой прикол.

– Даа… – Лина опасливо покосилась на хлипкую дверь. – Точно, прикол.

Это была та жизнь, которой она смертельно боялась. Жуткая, грязная, безнадёжная, и практически звероподобная в своём моральном упадке. Та, которой она раньше даже представить не могла. Жизнь Алины, в сравнении с этим, была рафинированной и вылизанной: у неё всегда было всё необходимое и даже больше, любящие родители, которые в любой ситуации были готовы поддержать Алину и помочь ей, путешествия по разным странам и ежегодный отдых на море. Ей не приходилось бороться за жизнь, или вытаскивать мать из запоя, чтобы она не потеряла работу, или воспитывать ребёнка, когда ты сам ещё ребёнок. Нет, её судьба разительно отличалась.

Катя достала из шкафчика в прихожей электрический чайник и две кружки.

– Будешь чай? У нас остался зелёный клубничный.

– Конечно! Я без чая не могу. – Алина не слукавила, она действительно пила его постоянно, когда находилась дома, и, скорее всего, уже на 90% состояла только из этого напитка.

Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, Алина осторожно присела на краешек кровати, – на диван не решилась, оценив степень его загрязнения. Ему явно давно требовалась чистка, но, очевидно, у Малковых не было ни денег, ни желания этим заниматься.

Ей было некомфортно. С Катей они сдружились очень быстро, но несмотря на это в основном виделись только на учёбе и редко вне стен университета, и её чувства и мысли оставались закрытой книгой. О жизни подруги Алина знала лишь те крохи, которыми Катя делилась, когда ей было просто необходимо высказаться. Когда мать, в пьяном угаре, подняла на неё руку, и Малкова попросилась переночевать у Алины, но на утро вернулась домой, ведь там осталась сестрёнка Лера. Когда они переезжали из комнаты в общежитии, которую снимали, в квартиру, – такую же убитую и страшную, но в целую отдельную квартиру! Или, когда ей приходилось подменять мать в ночную смену в продуктовом магазине возле дома, где та работала, пока она валялась дома в бессознательном состоянии.