Огненные игры

– У тебя совсем нет чувства самосохранения?

– Напрочь отсутствует. И хорошо! Тогда бы я не отважился сделать многие опасные вещи. Как например, поцеловать тебя. – он подмигнул мне, за что получил мой презрительный взгляд.

Он выдержал мой взгляд, ни капли не смутившись, и ни переставая улыбаться. Когда мне надоело играть в гляделки, я посмотрела на дверь. Неужели там и правда стоят гильи?

– У моей двери тоже? – спросила я Фива.

Тот кивнул.

– Зачем?

– Зачем ещё ставится охрана? – Фив закатил глаза. – Чтобы не сбежали, не натворили глупостей.

– Но мы в их государстве. Одни.

– Слушай, они не знают ни вашей истории, ни вас. Вы для них люди с Ришнии, которые сбежали от проблем и обратились к ним, предлагая свою помощь. Но они не знают, на сколько чисты ваши намерения. Вдруг вы шпионы.

Мне было неприятно от его слов. Но он прав. Он…

– Хорошо, мы родились и выросли на Ришнии. Нам не доверят, поэтому около моей двери охрана. – я обвела комнату взглядом. В голове возникла мысль, что нас могут подслушивать. Ну, и пусть. Мы ничего не скрываем, наши намерения чисты. – Но ты родился на этой земле. Почему около твоей комнаты тоже стоит охрана?

Фив усмехнулся:

– Ну, знаешь ты меня могла обмануть и использовать в своих злостных планах.

– Прям уж в злостных? Другого слова не нашлось?

– Ужасных…

– Они не внимательные – у тебя на лице написано, что тебя не проведёшь.

– В этом случае ты могла меня околдовать своими чарами, влюбить в себя. Что ты и сделала. На их бы месте я охрану ещё под балкончиками поставил.

– Кто бы мог подумать, что ты псих?

– Но тебе это нравится во мне.

Я не успела ответить – в дверь постучали. Не успела я опомниться, как Фив уже перемахнул чрез ограждение балкона и перелез к себе. Когда он исчез, я громко сказала:

– Входите!

Дверь приоткрылась, внутрь заглянул хозяин. Завтрак готов. Я вас провожу до столовой.

– А мой друг?

– Сначала я отведу вас. – отлично! Он ещё не заходил в его комнату. Хозяин трактира осмотрел комнату: кровать, стол с двумя стульями, небольшой камин и шкаф. Простенько, но уютно. – Вы с кем-то разговаривали? Я слышал голоса.

– Что? – я сделала удивлённый вид. – Нет. Вы, скорее всего, слышали, как я сама с собой говорила.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Да, – продолжила, как будто не замечаю его взгляда. – Я люблю поговорить сама собой. Поспорить… – я вздыхаю. – Одиночество – ужасная вещь.

Хозяин кивнул в знак понимания, не отрывая взгляда от меня:

– Прошу за мной.

Что хуже: быть шпионкой или чокнутой? Ни той, ни другой доверять не станут. А есть третий вариант?

Еды было много. Вкусной еды. Питаться одними яблочками и морковкой изрядно надоело. Здесь было и горячий суп, и салат, и даже десерт. Кисло сладкий чай манил своим ароматом. Я была готова, не дожидаясь Фива, приступить к еде. Фив появился через пару минут в сопровождении хозяина трактира. В столовой, кроме нас никого не было.

Горячая ванная, мягкая постель – это просто бесценные вещи. Как я раньше этого не ценила? Хотя купание в прохладной воде озера хорошо прочищает мозги. На следующее утро опять в путь.

Постепенно пейзаж в окошке кареты стал сменятся с зелёного и голубого на жёлтый и серо-голубой. Наступала осень. Остановка во втором трактире была такая же, как и в первом. Лесная глушь. Пустой трактир. Молчаливый и неприветливый хозяин. Зато горячая ванная, тёплая и мягкая постель и вкусная еда. Три дня в пути без этих благ ужасны. Даже в компании Фива. Он оказался отличным собеседником. Мы сильно сблизились, что неудивительно. Фив был ласковый и нежный, но и в тоже время смешным и болтливым. Я уже начинала жалеть, что осталось провести в пути всего два дня. Нам осталось два дня провести вместе, наедине. Два дня, чтобы сказать эти слова. Что может быть сложнее сказать: «Я тебя люблю»? Не расстроиться, не услышав их в ответ. Фив больше не говорил этих слов. Он давал мне время. И я ему за это благодарна.

Когда мы уже к главной столице – Влларии, Фив рассказал, что сам город находится не на самом севере. Вллариа стоит почти в центре материка, смещённая на север. Она находится на самой границе с северными странами Эларии. Если на самом юге вечное лето, а на севере – зима, то в Влларии времена года идут своим чередом, несмотря на то, что она стоит ближе к северу. Фив сказал, что сам никогда там не был, но слышал, что этот город один из самых древних городов в мире. И самый красивый на свете. Его построила сама Ночиель, также, как и Дена Фрасус (столицу Ришнии).

Сейчас была середина осени: слякоть и холодный ветер. Подъезжая, кучер сбавил скорость. В маленькое окошко мало, что можно было разглядеть, а в щель через малиновые занавески тем более. Поэтому я быстро бросила эту затею. Фив даже не пытался выглянуть в окошко. Он наблюдал за мной, смеясь над моими мучениями. А всё потому, что кучер настойчиво «рекомендовал» задёрнуть занавески, чтобы нас не было видео. Кому мы нужны? Вот нам никто!

Нас привезли, как я поняла на задний двор. Всё было из серого кирпича: два домика, ворота и огромный ворот. А вот за высоким забором что-то поблёскивало на осеннем солнце.

Во дворе была уже одна карета, рядом с которой стояли Ник, Себастьян и Инди. Себастьян излучал разрежение. Как только мы вышли из кареты, он подошёл ко мне и потянул в сторону, крикнув Фив, чтобы тот не ходил за нами.

Ожидание

– Ты что творишь? – спросила я, когда мы оказались почти около забора. Довольно далеко от остальных. – Разве это выглядит не странно?

– Странно? – брат не говорил, а рычал. – Странно то, что мы здесь ждём вас уже час! Где вы задержались?

Я еле удержалась от смеха.

– Других карет тоже нет.

– Да, но их там четыре человека, а вас двое! Вы должны были раньше нас приехать!

– Вопросы к кучеру. Это он нас вёз. К тому же в одной из карет было тоже двое: Хар и Соза.

Глаза Себастьяна вспыхнули ярко-зелёным пламенем.

– Ты должна была отказаться! – брат был в гневе.

– Каким образом, интересно? – я вдруг тоже вспыхнула. Ну, правда, сколько можно? Мне уже не девять лет, чтобы меня отчитывать!

Мы смотрели друг на друга, как раньше в детстве, когда что-нибудь не поделили. Обычно всё заканчивалось словами мамы: «Хватит ругаться, если отец увидит, то вам обоим не поздоровиться». Потом мы где-то полдня злились друг на друга, а затем, найдя новое развлечение, быстро забывали о вражде и начинали играть вместе. Но мы сейчас не в детстве.

– Я твой старший брат. – проговорил сквозь зубы Себастьян. – Ты должна слушаться меня. Фив не для тебя.

Мне стало смешно, и в этот раз я не стала сдерживать улыбку. Себастьян тих зарычал.

– А кто для меня? С чего ты решил, что я буду слушаться брата, который исчез из моей жизни несколько лет назад? – я поняла кое-что: не важно сколько бы мы не смеялись, вспоминая прошлое, и не называли друг друга братом и сестрой – я его не простила. Где-то глубоко я понимала, что он не виноват в моих кошмарах, но всё равно его винила. И как с этим справиться я не знала. – Я стала взрослой! Выросла! Я не осталась той десятилетней девочкой, какой ты меня помнишь. Хватит! Я сама могу решить кто для меня, а кто нет!

– Нет, не можешь! – Себастьян проигнорировал мои обвинения и продолжил кричать на меня.

– Не кричи на меня! – я тоже повысила голос. – На нас смотрит твоя невеста и остальные!

– Боишься, Фив будет ревновать? – язвительно улыбнулся братик.

– Боюсь, что это сделает твоя невеста!

– Не сделает. – к нам сзади подошёл Ник. – Разве к сёстрам ревнуют?

– Ты знаешь? – спросила я у Ника, затем посмотрела на брата. Тот смотрел под ноги. – Ты ему рассказал?

– Он изначально знал. – Себастьян поднял глаза на меня.

Точно… Ник ферийец. Как я могла забыть? Они же по запаху могут определить настроение человека! А родство тем более…

– Почему ничего не сказал?

На мои слова Ник пожал плечами:

– А зачем? Себастьян должен был сам рассказать о том, что вы знаете друг друга. Что он и сделал, когда Инди спросила его про тебя. Сейчас она объясняет это Фиву.

– Подожди. – я кое-что не поняла. – Почему знаем друг друга? Мы брат и сестра.

Ник печально посмотрел на Себастьяна. Тот ничего не успел сказать – высокие ворота открылись, приехало две другие. Одна из кареты открылась на ходу, из неё выскочил Хар с криками:

– Помогите! Быстрее! Ей нужна помощь!

Потом Себастьян объяснит это странное молчание. Я не хотела вдумываться в его значение.

Все бежали к карете. Хар уже подбежал к двум женщинам в белых платьях, которые выбежали одного из домика. Из второй кареты выпрыгнули Уго и Соза, оглядываясь по сторонам – они были не в курсе, что случилось в карете Хара и Одетт. А где Яг? Он же был с Одетт и Харом в одной карете. Одетт… Где она?! Что с ней случилось?

Хар уже с этим двумя женщинами в белом бежал к своей карете. На несколько секунд он скрылся внутри неё, а когда выпрыгнул – на руках у него лежала Одетт. Она была белого цвета и смотрела в одну точку.

– Что произошло? – спросила я, подбежав к карете.

– Где Яг? – спросил Себастьян, оказавшись у меня за спиной.

– Потом. – бросил Хар, неся на руках Одетт. Он шёл быстрым шагом за женщинами к двери, которая, скорее всего вела во дворец. Загар Хара сошёл за несколько дней или он так напуган, что лицо побелело? Надеюсь, первое.

Нам ничего не оставалось, кроме того, как следовать за охраной внутрь. Хара с Одетт исчезли ещё до того, как мы все вошли внутрь. Нас отвели в большую каменную залу, где мы должны были ждать новых указаний. Зала была огромная: в центре стояло два полукруглых коричневых дивана, на верху висела огромная серебренная люстра с множеством свечей на кольцах, которые огибали основание и уменьшались в размерах к потолку. Плотными бархатными коричневого цвета шторами были завешаны высокие от потолка до пола окна. Стены были увешены различными пейзажами. Я бы их рассмотрела, если бы не была так напугана. у одной стены стоял камин из красного кирпича. Возле него я сейчас и стояла, смотря на огонь.

– Есть идеи, что произошло? – ко мне подошёл Уго.

– Нет. – ответила я почти шёпотом.

– Бедный Генри места себе не находит. Всё спрашивает, что могло случиться с Яго.

Я взглянула на него: он сидел на диване, покусывая кулак и смотря в одну точку. Рядом с ним стоял Ник, что-то ему говоря. Мой брат стоял за Генри, сильно сжимая спинку дивана, и смотрел в пол. Около него стояла Инди. Она медленно поглаживала его по руке, поглядывая на него. Жуткое зрелище.

– Знаешь, я хотел всем жаловаться, как меня достала Соза за эти дни, – продолжил Уго. – Но боюсь, что слушать некому.

Он пытался шутить. Так неумело. Взглянув на него, я увидела, что его глаза не смеются. Он волновался за Одетт не меньше моего.

– Как думаешь, она ещё жива? – я затаила дыхание, ожидая ответа.

Мне показалось, что он уже не ответит, но, нервно сглотнув, он ответил:

– Не знаю. Когда Хар её нёс, я услышал тихий стон. Надеюсь, её спасут.

– Надеюсь.

Надежда – это единственное, что у нас было.

Мы ждали около часа. Мне показалось, что прошла вечность. Время так медленно тянулось. Я успела переместиться от камина на диван. Фив сел рядом и обнял меня. Я уткнулась ему в плечо, окутанная его теплом. Себастьян ничего не сказал, только бросил раздражённый взгляд, а потом опять упёрся глазами в пол. Уго сел рядом со мной и облокотился на спинку, закрыв глаза. Перед тем, как упасть в объятия Фива, я видела, как Соза села напротив огня в камине. Совсем радом.

Вдруг дверь скрипнула. Зашёл Хар. Он подошёл ко мне и хрипловатым голосом сказал:

– Она тебя ждёт.

Эти новости должны быть хорошими. Но только не сейчас.

Уго настоял, чтобы его тоже взяли. Никто из присутствующих ничего не сказал. Хар остался в зале, нас провожала из женщин в белых платьях. Маленькая пухленькая женщина быстро перебирала ножками по тёмному коридору, освещённому факелам на стенках. Дойдя до нужной двери, женщина повернулась к нам: на её круглом лице не было никаких эмоций.

– Не шумите. – сказала она твёрдым голосом. – Она ещё не пришла в себя.

Внутри комната была небольшая: на стенах висели шкуры и рога животных, на потолке похожая люстра как в зале только меньше, окна тоже завешаны. Одетт так сильно выделялась своей хрупкостью и белизной на фоне всего мощного и коричневого. Она лежала на огромной деревянной кровати, накрытая, помимо одеяла, шкурой кого-то животного.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила я.

Мы с Уго стояли около входа, боясь сделать шаг к кровати. Услышав мой вопрос, Одетт оторвала глаза от картины и приподнялась на локтях, облокотившись на спинку кровати.

– Не стойте там. Проходите. – таким голос Одетт я никогда не слышала. Он был очень слабым.

Медленно подойдя к кровати, я присела на краешек рядом с Одетт, Уго встал сзади.

– Что сказали…? – не знала, как назвать тех, кто её спас.

– Ферийки – целительницы. – подсказала Одетт, её глаза были пустыми. – Они дали мне смесь из трав, которые затормаживают действие яда.

– Яда? – выкрикнул Уго, у меня за спиной.

– Какой яд? – у меня дрогнул голос.

Одетт шумно сглотнула, затем ответила:

– Два дня назад, когда мы отъехали из трактира, всё было хорошо. Мы ехали, болтали… – в глазах Одетт появилась боль. – Всё произошло неожиданно… Он проболтался…

Она замолчала. Уго и я ждали продолжение.

– Яг. – голос Одетт дрогнул, в глазах появились слёзы. – В его рассказах о жизни до того, как он встретил и стал работать на Себастьяна, были не стыковки. Он запутался. Похоже, он давно не рассказывал «свою историю жизни» – забыл некоторые факты. Он смеялся… Как псих… Мы его загнали в угол.

По щеке Одетт побежала слеза, но она продолжила рассказ:

– Он сказал, что он просто шпион. Работает на нашего короля: должен был собрать информацию о Эларии и доложить королю, а тот передаст её эмингатору. Всего год на службе, а уже спалился. – Одетт подняла глаза. Она ели держалась, чтобы не расплакаться. – Рокси, он говорил, как псих, смеясь и поглядывая по сторонам. Он постоянно повторял, что заставил поверить ему генерала и его невесту и даже ферийца и их шпиона по имени Фив, а прокололся перед пиратом и гадалкой. Яг… сказал, что должен придумать историю, когда нас с Харом не обнаружат в карете. Когда он убьёт нас…

Одетт всхлипнула.

– Он набросился на нас. Хар боролся с ним. Но Яг низкого роста, он кинулся Хаару под ноги, подкосив его. Хар ударился головой об скамейку, Яг сел ему на грудь, придавив его своей массой и достал какой-то ножик, обвёрнутый тряпочкой. Я хотела отобрать, но он был сильнее меня и оттолкнул меня. Хар ещё не пришёл до конца в сознание.

Она нервно сглотнула.

– Всё… всё… произошло так быстро. Когда он замахнулся ножиком на Хара, я схватилась за остриё ножа… Кровь… Она стала капать… на лицо Хару… В один миг он опрокинул Яга. Я сказала Хару, что всё в порядке. Но Яг… засмеялся и сказал… ч-что ничего не в-в-в порядке…

По её щекам полились слёзы.

– Он сказал, чтобы Хар прощался со своей невестой, потому что яд на ноже сильный и уже начал действовать! Он успел это выкрикнуть перед тем, как Хар выкинул его из кареты! Кровь капала… Я говорила Хару, чтобы он успокоился… Но потом потеряла сознание…

Одетт достала из-под покрывала левую руку – она была как будто из пепла до локтя. На ладони был красный порез. Кровь не текла, но он был ярко-красного цвета.

– Яд начал действовать – прошептала Одетт.

– Ч-что-то ж-же м-можно с-сделать? – заикаясь, спросил Уго.

– Целительницы смогли только затормозить его действие. – ответила Одетт разглядывая свою руку. Потом посмотрела на Уго. – Оставь нас, пожалуйста.

Уго кивнул и вышел за дверь. Он даже спорить не мог. Как и я. Я просто смотрела на Одетт. сейчас она выглядела такой спокойной, хотя пару минут назад ели сдерживалась, чтобы не расплакаться. Это действие яд? Сама я ещё не осознала, что теряю подругу. Не могла. Если глаза Одетт были пустыми, то мои, думаю, потерянными. Они отражали моё внутренние состояние. Мы сидели молча, смотря друг на друга. Вдруг Одетт схватила мою руку своими: одна из них была жёсткая, как камень, и карябала мне кожу. Я не стала вырывать свою руку. Наоборот. Сжала её руки в ответ. Твёрдые и сухие палицы Одетт впились в мои. Мне сдавило сердце.

– Я беременна. – сказала Одетт, смотря мне в глаза.

Мне как будто дали пощёчину. Я пришла в себя.

ЧТО?!

– Хар знает? – спросив, я тоже смотрела в глаза Одетт.

– Да.

– Это ведь была не морская болезнь… – догадалась я. Одетт медленно кивнула, подтверждая мои слова. – Ты знала. Вы оба.

– Прости, это должен был быть сюрприз.

Я затолкала поглубже свою обиду за то, что подруга скрывала от меня ТАКОЕ. Но сейчас не время. Я обязательно выскажу всё, что хотела сказать на корабле, что хочу сказать сейчас. Обязательно, когда спасу её всё скажу. Других мыслей я не допускала.

– Сейчас ты должна выжить. – твёрдо сказала я.

Одетт замотала головой:

– Он должен выжить. Мне осталось неделя. Не больше.

– Как он выживет, если ты умрёшь? – вспыхнула я. – Прошло больше месяца! Он только зародился! Даже сформироваться не успел! Ты вообще знаешь сколько длится беременность?

Одетт опустила глаза.

– Прости. – я пыталась успокоиться, но у меня плохо получалось. Я решила помолчать.

– Рокси… – Одетт всхлипнула. Отлично, я довела её до слёз! – У эмингатора есть ферийец-лекарь. Самый главный в Эларии. Он… Целительницы сказали, он может помочь. Он много знает…

– Так почему он до сих пор не здесь? – перебила я Одетт.

– Потому что он лекарь эмингатора. – Одетт подняла глаза. – Без разрешения эмингатора не придёт. Не придёт помогать гадалке с Ришнии.

– Значит, я пойду к эмингатору!

– Он на совещании. Тебя к нему просто так не пустят. Хар пытался – ему отказали. Сказали, что совещании всей знати, капитана армии и эмингатора не прерывают из-за девчонки с Ришнии.

Я боялась открыть рот: оттуда могло вылететь много неприличных слов. Девчонки с Ришнии?! Моя подруга умирает! Да, ещё беременная! Меня разрывало пламя изнутри. Сжигало всё на своём пути. Мозг судорожно перебирал идеи, как мне попасть к эмингатору. Проблеск какой-то идеи мелькнул, не успев развиться, у меня в голове. Я подскочила с кровати и побежала к двери.

– Ты куда? – спросила Одетт.

Около двери я обернулась:

– Я вернусь! С лекарем эмингатора!

Выбежав в коридор, я подошла к охраннику. Я не дам подруге умереть.

– У меня есть информация для эмингатора Эларии. Срочная. Она связанна с планами Ришнии на Эларию. Я их знаю.

Боль в сердце

После долгих минут ожидания решения эмингатора, меня всё-таки приняли. Коридоры, тёмные коридоры… Бесконечные повороты и двери. Наконец-то меня вывели в какое-то светлое помещение. Меня сопровождали двое солдат с двух сторон.

– Ожидайте. – сказал один из них. Оба скрылись за дверью, из которой мы вышли несколько секунд назад.

Шаги прекратились – я осталась одна. Зал был огромный. Белый с лаковым покрытием пол, хрустальная люстра, свисающая вниз и украшенная разными хрустальными ромбами и свечами… Тоже хрустальными? И самое странное, свечи горели, ярко освещая зал. Стены были белоснежными и расписаны блестящими узорами. Больше в зале ничего не было. Сделав, шаг по залу раздалось оглушительное эхо. В этом зале мне казалось, что я невесомая. Могу оттолкнуться от земли и взлететь под потолок. И никакие страхи меня не достанут. Страх, что Лопата и Ке меня найдут и убьют, что Одетт может умереть вместе с её новорождённым ребёнком, что у меня больше не будет шанса поцеловать… Кого?

– Прошу прощение за ожидание. – эхом раздалось по залу.

Я повернулась. Ко мне шёл мужчина среднего возраста в военной форме. Он остановился передо мной.

– Должен сказать сразу, вам придётся изменить ваше условие. Мы не можем его выполнить. – сказал мужчина.

– Почему?

– Потому что Чёрная смерть не лечится. Никто не выжил после заражения. Считайте, ваша подруга уже мертва.

– Вы не… – голос у меня дрожал.

– Эмингатор. – сказал голос у меня за спиной. – Но он сказал правду.

Я не могла повернуться. Боль сковала сердце. Мне стало трудно дышать.

В оформлении обложки использована фотография с http://www.playcast.ru/uploads/2014/04/25/8357355.jpg