Иллюзия бога

скачать книгу бесплатно


– По правде сказать, не думал, что здесь настолько… мало посетителей, – преподаватель окинул недоуменным взглядом пустое помещение.

– Все на парах. А те, у кого перерыв, предпочитают быстро позавтракать в местах, где меню побогаче. – Аполлон подошел к кофемашине. – Но не беспокойтесь, этой штукой управлять проще простого.

И он напряженно уставился на металлический агрегат, стараясь понять, как его включить. Почесал затылок. Посмотрел сверху, снизу, сбоку.

– Кнопка с правой стороны, – подсказал Гиацинт, не без любопытства наблюдающий за этой пантомимой.

Вспыхнув, Аполлон все-таки справился с задачей и сел напротив преподавателя, невольно уставившись на его небольшие, белые руки интеллигента с длинными пальцами.

– Мне нравится ход ваших мыслей. – Пальцы постучали по столешнице. – Но я про нечто более… вечное. Вот вы упомянули, что пишите стихи.

– Верно. – Аполлон заставил себя оторвать взгляд от кисти.

– И вам, конечно, уже приходило в голову честолюбивое желание жить так, чтобы с вашей смертью умерло целое литературное направление.

– Да, интересная мысль, – сдержанно ответил Аполлон, стараясь не показывать, насколько эта идея грела его самолюбие. – Но я не уверен, что уже нашел свой литературный стиль.

– Чтобы найти его, просто потребляйте искусство. Ваша душа находится среди живописи и песен, романов и стихотворений, историй и статуй, фильмов, архитектуры, театра и тысячи иных важных вещей. Вы обязательно найдете себя.

– Я ищу, правда. Я близок! Да вся моя жизнь занята мыслями об искусстве! – На самом деле Аполлон лукавил: у него было много других интересов, но искусство он любил всем сердцем. А еще он любил красоваться перед слушателями. И восхищался пытливостью Гиацинта, его умом и живым интересом к своему делу. Гестия бы непременно сказала, что Аполлон видит в нем ролевую модель – и была бы права.

– Я справедливо считаю эту сферу жизни наиважнейшей. У искусства всегда есть эмоции, оно может вопрошать, подталкивать, приманивать. Может все что угодно. Оно исцеляет, убивает, спасает, вдохновляет. Всегда завораживает. И еще… Я его уважаю. Есть люди, которые вроде любят, но не уважают, не стараются понять – так вот, это точно не про меня. Взять, например, натюрморты предыдущих столетий. Там есть красивая, понятная картинка. Обывателю… – Он презрительно покрутил головой, ох эти чертовы обыватели, что они вообще могут смыслить в жизни? – Обывателю этого хватает. Ну а что? Далеко за смыслом ходить не надо, нарисовано ярко и почти как в жизни, это же и есть мастерство живописи, да? Посмотрел и пошел, не понимая ни композицию, ни сюжет. Не прилагая усилий. А еще хуже, когда обыватель видит что-то не вписывающееся в этот шаблон, что нельзя разглядеть из маленькой узенькой коробочки, в которую человек загоняет мышление. И тогда обыватель говорит: «Ну и в чем здесь смысл? Да я тоже так могу!» Но он не понимает, как работает искусство. Любое искусство вступает с нами в диалог, и не его вина, если люди капризно ждут, что им будет все понятно…

Оседлав любимого конька, Аполлон мог говорить часами. Его глаза возбужденно блестели, руки нервно теребили край водолазки.

– Наш кофе готов, – мягко прервал его Гиацинт.

Аполлон быстро вскочил на ноги и взял чашки, переставив их на столик. Улучив минутку, когда преподаватель отвернулся, он отпил из первой попавшейся бутылки, одной из многих, хаотично расставленных на полках, видимо, руками Диониса. «Совсем чуть-чуть, для храбрости», – успокоил себя Аполлон, хотя и стыдился в этом признаться. Чтоб он пасовал перед каким-то вчерашним аспирантом в дешевом клетчатом костюме? Еще и употреблял алкоголь накануне тренировки. Немыслимо!

Когда Гиацинт сделал глоток, его глаза закрылись на секунду от удовольствия, словно в этот момент он был ненадолго украден другим миром.

– Мне нравится, – признался он, и его голос стал на тон ниже, будто преподаватель делился постыдным секретом. – Что мне еще нравится, так это ваши размышления. Видно, что предмет вам близок. Вы им даже одержимы. Насколько полезна такая одержимость в долгосрочной перспективе – это уже вопрос едва ли не для отдельной диссертации, но на данном этапе это похвальная увлеченность.

– Я бы хотел сделать небольшую презентацию по теме образа смерти в литературе. То, о чем мы с вами говорили…

– В следующий раз у нас тестирование. Но, возможно, к пятнадцатому числу. Подумайте над тем, чтобы сузить тему, хорошо?

Аполлон с готовностью кивнул.

– И напомните, чтобы я отдал вам одну прелюбопытную книгу… У вас ведь, кажется, завтра выходной?

– Не совсем. Завтра у меня тренировка.

– Точно. Помню, видел вас прошлым воскресеньем. Сомневался, что это вы, потому и не поздоровался. С трудом вас узнал.

«Вы были не обязаны здороваться», – подумал Аполлон. Но вежливость Гиацинта распространялась на всех студентов без исключения.

– А я вас просто не видел, так узнал бы и с закрытыми глазами, – ляпнул он. Это была глупость, но глупость, хорошо вписавшаяся в это странное утро. Удивительно, но Гиацинт, казалось, слегка смутился, и Аполлон ощутил от этого приятное волнение, будто готовился развернуть подарок в день рождения. «Что ж, Гиацинту предстоит как-то смириться с тем, что я считаю его самым занятным и образованным человеком в этом универе», – мысленно хохотнул он, сделав вид, что увлеченно рассматривает трещинку на чашке.

Но Гиацинт не реагировал так долго, что Аполлону стало ясно: смиряться он не собирался.

– Все-таки на тренировках лучше глаза не закрывайте. – Мягкий, участливый голос.

Аполлон откинулся на спинку стула, глядя в чашку так, будто она нанесла ему личное оскорбление. Он искренне мнил себя неглупым человеком и достаточно хорошо проанализировал свой же характер, чтобы понять: невозможность заполучить желаемое влияет на него пагубно. Он привык добиваться целей. Любой ценой, если потребуется. И слова Гиацинта задели его сильнее, чем должны были. Но Аполлон постарался не давать волю эмоциям. Он изобразил вежливую улыбку и уточнил: «Могу я предложить вам еще одну чашечку кофе?», надеясь, что в его голубых глазах не читалось: «Я сожгу все, что тебе дорого, сяду и буду ждать, когда ты все-таки восхитишься моими знаниями».

– Не откажусь. Эх, плакало мое давление, от двух-то чашек подряд…

«Да пошло оно, твое давление».

Взгляд Аполлона привлекло золотое свечение в углу. Солнце? Откуда там солнце? Он крепко зажмурился, снова открыл глаза, поморгал, стараясь сфокусировать зрение, не рискуя подойти ближе. Он всматривался так долго, что начала кружиться голова, и в золотом свечении ему начали мерещиться тени, которые колыхались, переплетались, росли и подозрительно напоминали живых людей. Людей с… нарушением координации? Аполлон отчаянно не хотел приглядываться, но даже со своего места ясно мог разглядеть наросты на их телах, опухшие, покрасневшие лица с отсутствующим выражением и кровавой пенистой мокротой на губах. Он готов был поклясться, что даже видел гной желто-зеленого цвета[20 - Описываются симптомы чумы. Аполлон был не только богом солнца, покровителем искусства и красоты, предсказателем будущего, исцелителем, но еще и богом-карателем, насылающим эпидемии.].

– Воды! – застонал чей-то голос, сначала вдалеке, затем все ближе и ближе.

«Я не могу вам помочь».

Аполлон оцепенел.

«Я не могу вам помочь, потому что я делаю это с вами».

Пальцы сжались в кулаки. Хотелось стать меньше, исчезнуть.

«Что за чушь? Откуда эти мысли? Что происходит?»

Остатки рационального в нем твердили, что увиденное, должно быть, мираж, галлюцинация – но этот голос становился все слабее под натиском нахлынувшего ужаса.

– Как это возможно? – пролепетал он, заикаясь.

– Что именно? – Невозмутимый Гиацинт выдернул его из личного ада, в который он провалился на мгновение.

Их взгляды встретились на уровне чуть выше его кофейной чашки.

Аполлона трясло.

– Вы что… – Голос скрипучий, как плохо смазанные качели. – Вы ничего не видите?

Нахмурившись, Гиацинт огляделся.

– Нет. Что я должен увидеть?

Аполлону было больно дышать.

– Что с вами? – Гиацинт недоуменно всматривался в его лицо. – Вы побледнели. Может, вам нужно в медпункт?

– Нет, все хорошо, – прошептал он, все еще холодея от ужаса. Зашелся в кашле.

– Врете.

«Соберись, – приказал он себе. – Ну же, соберись, он решит, что ты чокнутый!»

– Я немного в раздрае, знаете, – пробормотал Аполлон. – Новые предметы, нагрузки больше, я просто устал… Вот и все.

Преодолевая отвращение, он снова взглянул в угол, заранее готовясь бежать прочь, и плевать, что подумает Гиацинт, он найдет оправдание…

Ничего.

«Может, я схожу с ума?» Пальцы мелко дрожали, но сердце потихоньку замедлялось, возвращаясь к привычному ритму.

– Вероятно, выгорание? Я сам это испытал, – сказал Гиацинт, добавляя три ложки сахара. Аполлон машинально подметил это. Постарался запомнить. Мало ли, пригодится? Людям нравится, когда запоминают их любимые мелочи. – Иной раз хочется просто бросить все, – продолжал преподаватель, понизив голос. – Лечь дома в постель и ни о чем не слышать. Но, конечно, глупее этого ничего быть не может, да и в постели тебе все равно не будет покоя. Вижу, вам сейчас нелегко. Это логично, вы ведь так молоды…