скачать книгу бесплатно
– Думаю, мы видели Сайд, – пробормотал он. – Выходит, там все-таки можно побывать. Или, по крайней мере, посмотреть…
– Это не выдумка?
Он хмурился, очевидно, напряженно соображая.
– Был слух, что Дионис носился с этой идеей.
– Думаешь, это все его дурацкое вино…
– Гранатовое не-пойми-что, которое мы нашли у Двенадцати? Может быть. Скорее всего. – Он резко поднялся на ноги и протянул ладонь, помогая встать. – Что теперь будем делать?
– Не знаю, – сказала Персефона, но они оба понимали, что это ложь. Они просто постараются забыть это, выкинуть из головы, как страшный сон, и станут жить дальше. Они действительно смогли это сделать. До ночи, пока не умерла Семела. Саму ее смерть они восприняли до крайности спокойно – в отличие от подозрения, висевшего над всеми, кто был в тот час в доме Двенадцати.
== Весна ==
У Перси был настороженный вид человека, который знал, что сказал слишком много. Ари понимала – лучше притвориться, что она не встревожена этим рассказом. «Веди себя естественно».
Вместо этого она продолжала неотрывно смотреть в большие карие глаза Персефоны. Молчание затянулось. Ари слышала шум ветра, шум моря, шум в ушах.
– Вы что, – осторожно произнесла она, следя за реакцией Персефоны, – подозревали друг друга в ее убийстве?
Собеседница пожала плечами.
Ни угрызений совести. Ни оправданий.
И Ари совершенно не понимала, как на это реагировать.
– Мы немного сомневались в том, что не свихнулись после того милого свидания в «Оракуле». В тот вечер случилось что-то важное. Когда страх смерти и ценность жизни притупляется… Я не говорю, что я изменилась. Просто будто обнаружила новую грань внутри себя. – Перси поежилась, плотнее натягивая свитер.
– Поэтому вы с Аидом разбежались? Он спросил, где ты была в ночь убийства Семелы? – «Вот черт». Ари тут же прикусила язык. Иногда она ненавидела свою прямолинейность.
Персефона поперхнулась:
– Мы не…
Холодало, они повернули обратно к особняку. Ари выжидающе приподняла бровь.
– Да, он подумал, что это могла быть я. – Глаза Персефоны сверкнули, она вздернула подбородок. – Разумеется, это не так. О чем я ему и сообщила.
– А когда ты подумала на него?
– Он посмеялся, и мы переспали. Еще вопросы будут?
– Понимаю, это выглядит как допрос, и мне неловко говорить это, но… Ты не думаешь, что вы и правда могли перепить? Это точно был Сайд?
– Ты видела чудищ из Тартара, и тебе сложно поверить в ходячих мертвецов? – Один – один, она неплохо осведомлена. Ари и сама не понимала, откуда взялся этот элемент соревнования, но диалог стал походить на пикировку, а она сюда пришла не за этим.
Что-то не давало ей покоя в этой истории. Вернее, кто-то.
Дионис.
Дионис, это воплощение живой, неукротимой энергии, искал место, из которого лезут живые покойники… Несостыковка.
– Зачем ему вообще понадобился Сайд? – размышляла она вслух. – Понятно, Семела умерла, и он захотел вернуть ее. Но зачем искал Сайд до этого? Почему он вообще начал этим заниматься?
Персефона поджала губы.
– Мне казалось, вы встречаетесь.
– Я его об этом не спрашивала, – огрызнулась Ари.
– Как и я. Я не смогла помочь найти рецепт, где не пришлось бы бросаться с лестницы, травиться или что-то в этом духе. Может, у него и получилось в итоге попасть на Сайд. Не уверена.
Ари казалось, что ее голова вот-вот взорвется от обрушившейся на нее информации. «Разве не этого ты хотела? – ехидно вопросил внутренний голос. – Разве не мечтала о запутанных загадках, о магии, о двери в другой мир, об обаятельном волшебном проводнике?»
Но в реальности сверхъестественное не бывает добрым.
– Может, Двенадцать набросают коллективное заявление в полицию? Тебе не обязательно искать его в одиночестве.
Ари медленно покачала головой. Полиция? Кто знает, не взбредет ли копам в голову снова ворошить дело Минотавра? Оказавшись за решеткой, она уже не сможет помочь Дионису. Она уже просила почти каждого из Двенадцати сходить в полицию, но те лишь отводили взгляды. Все, даже Гестия. У каждого было что скрывать. И каждый имел право опасаться правосудия из-за той роковой новогодней вечеринки.
– Попросить преподавателей? Связаться с родственниками? Хоть с кем-то. Всем что, вообще на него наплевать? – Персефона еще больше распахнула оленьи глаза, но смотрели они немного дерзко, немного высокомерно. Контраст. Да она вся – нежный бутон, из-за которого успеваешь заметить шипы, только когда они уже исполосовали твои ладони.
«Перси, что за игру ты ведешь, черт возьми?»
На дорожке, ведущей к особняку, Ари заметила даму неопределенного возраста в зеленом платье, машущую им рукой.
– Я только из оранжереи, дорогая, – обратилась она к Персефоне, снимая защитные перчатки. – Что же ты не предупредила, что у нас гости. Это твоя подружка?
– Да.
Их с Перси сложно было назвать даже приятельницами. Пару раз выручали друг друга на общих лекциях, одалживая ручку или забытую зарядку для телефона. А после сегодняшней беседы Ари вообще сомневалась, что они когда-нибудь заговорят снова. Но Персефона ответила с такой непоколебимой уверенностью, что Ари и сама чуть не поверила ее словам.
– Мама, это Ариадна. Ариадна, это…
– Деметра, просто Деметра. – Она протянула ладонь для неожиданно крепкого рукопожатия. – Пообедайте с нами. Не откажете мне в любезности?
Ари принялась вежливо отнекиваться, невольно робея перед ее глубоким голосом, королевской осанкой, красотой, от которой веяло величием и суровостью. Девушка смутно подозревала, что рядом с этим семейством она выглядит, как женщина легкого поведения после очень тяжелой ночи.
– И думать забудьте, я настаиваю. Куда вы собрались? Скоро будет дождь. Ну же, девочки, давайте в дом.
– Мам, на небе ни облачка…
– В дом!
* * *
Обещанный дождь пролился ровно через пятнадцать минут, и, когда он прекратился, а Ари наконец направилась в сторону ближайшей автобусной остановки, уже стемнело.
– Ты совсем притихла, Перси. – Деметра включила в доме «Весну священную»[11 - «Весна священная» (фр. Le Sacre du printemps) – балет русского композитора Игоря Стравинского.] и присела на ступени крыльца рядом с дочерью. – Что-то случилось?
Персефона покачала головой. «Мне нужен глоток новой жизни. Поехать куда глаза глядят. Покинуть дом. Выучить новый язык. Сесть за мемуары. Завести канарейку. Я бы хотела… Хочу взять все, что жизнь мне может дать. Хочу делать. Хочу быть. Все, чтобы найти новый паттерн. И еще мне нужен звонок. Всего один звонок, который я тоже могу приравнять к новой жизни».
– Мам.
– Да, дорогая.
– Иногда… Иногда думаешь, насколько все в жизни стало чужим. Будто на самом деле должно быть не так. У тебя было такое чувство?
– Пожалуй, да. Не могу сказать, что без ума от этой жизни. Но я наполняю дни здоровой, трезвой любовью к ней. И не падаю в бездну меланхолии, как бы сильно этого ни хотелось. Нужно анализировать то, что делает тебя счастливой. Хоть на мгновение. Что-то одно. Большего, как правило, и не нужно.
Персефона нахмурилась. Что же могло привести ее в чувство?
«Гулять среди полок с книгами, столкнуться с Аидом лбами и дразнить его за хмурый вид».
Нет, к черту такие мысли.
К черту, потому что он хотел быть приоритетом, а не одним из вариантов. Потому что умел сказать все в лицо, а не за спиной. Потому что не боялся прослыть чудаком, ведь ему действительно плевать на мнение остальных. Потому что просчитывал ходы наперед, чтобы добиться желаемого. Потому что врезался в ее память.
И к черту, потому что ее оттолкнула от него не фраза: «Ты что, убила Семелу?» Ее оттолкнула фраза: «Меня это не волнует. Если это правда ты, могу помочь утилизировать тело. Если понадоблюсь, скажи».
Ее шокировало то, насколько легко он мог поверить в ее отравляющую, порочную сущность.
С тяжелым вздохом она положила голову маме на плечо.
– Позвони уже своему аутисту, дорогая. – Деметра поморщилась, как от зубной боли.
Персефона не смогла скрыть изумления. Мать тихо рассмеялась:
– Популярная ошибка сообразительных людей – думать, что их невозможно прочитать.
– Аид ведь тебе не нравится.
– Не нравится, конечно. Вместо учебы романы крутишь. К тому же с юношей, у которого эмоциональный диапазон беднее, чем у рулона туалетной бумаги. Куда это годится? Но раз уж он тебе по душе…
Персефона медлила.
«Хватит. – Она заставила себя подняться. – Один звонок не повредит. Я воспитала свое сердце. Оно перестанет чувствовать, когда я скажу».
Вернувшись в дом, она подошла к старинному телефонному аппарату и набрала давно выученный номер.
Трубку взяли после первого гудка.
– Слушаю.
– Не отвлекаю? – Она отлично знала, что ответ будет «нет». Не сдержала улыбку, услышав паузу, представив, как Аид выпрямляется, проводит рукой по волосам, перехватывает телефон покрепче. Интересно, он сейчас в перчатках?
– Нет. – Голос привычно хрипловатый, будто от редкого использования. – Приятно снова тебя услышать. Где ты сейчас?
– Дома. – Она вложила в интонацию как можно больше скуки.
– Мать снова зовет тебя полоть грядки?
– Не-а. Сегодня она даже назвала меня сообразительной. Что думаешь? Подходящий эпитет?
– Очень. Еще властолюбивая, тщеславная, требовательная, ужасающая, напористая, вселяющая трепет и в целом очень привлекательная.
– Я впечатлена. Мне и в голову не приходило, что ты брал уроки красноречия в мое отсутствие. Только не говори, что специально перечитывал словарь.
– Само собой. Ты прервала меня в самый ответственный момент, я уже переходил к букве «б».
Пауза, прерываемая приглушенным собачьим лаем где-то вдалеке.
– Я мог бы приехать.
– Но уже поздно.
– Но я мог бы, – не уступал он.
– И дорогу размыло, кстати сказать.
– Как-нибудь доберусь.
– Тогда почему ты еще не за рулем?
Персефона отключилась и уселась на пол, бросив трубку раскачиваться в воздухе. Она прикрыла глаза и сидела так до тех пор, пока не услышала в коридоре шаги.
Чужие.
Повинуясь инстинкту, она вскочила. Запустила руку в ящик стола и вытащила темную бутылку. Интересно, приходила ли Аиду в голову мысль забрать остатки гранатового вина, перенесшего их на Сайд? Возможно. Все-таки они с ним похожи больше, чем ей когда-то казалось. Сильно ли он удивился, когда не обнаружил бутылку на месте? Наверное, нет.
В комнату зашел человек, которого она знала, только теперь его строгий костюм и очки в тонкой золотой оправе дополнял пистолет.
– Зачем ты пришел? – спросила она, аккуратно наливая вино.
– Убить тебя. Разумеется.
– Что такого страшного в смерти? – откликнулась Перси.
И залпом осушила бокал.
Часть 10. О крышах и изменах
Ари была уверена, что ей минимум два дня не удастся сомкнуть глаз ни на секунду – так много вопросов кипело в ее мозгу, и ни на один из них она пока не могла найти логичный ответ. Но, к своему удивлению, она задремала под едва различимый гул мотора и чуть не проехала свою остановку.
– Остерегайтесь любителей приключений, – добродушно бросил водитель, высаживая единственную пассажирку посреди темной улицы.
– Я и сама любительница приключений, – проворчала Ари, растерянно озираясь по сторонам. Ей категорически не хотелось покидать круг света, отбрасываемый единственным на улице фонарем. Но пришлось.
