Две Лии и Иаков. Книга 5

Через некоторое время руки Тамары опали, как крылья подстреленной птицы. Она рухнула на колени. Я уже собирался броситься к ней, помочь встать. Но слабая женщина сама поднялась, и с опущенной головой, преодолевая вновь оживший встречный ветер, направилась в сторону стойбища. Я поторопился туда же и успел занять свое место, пока не появилась беглянка.

Наутро Тамара впервые без видимой причины выбралась из нашего угла. Завернутая в одеяло, она устроилась в защищенном от ветра месте и грелась в лучах зимнего солнца. Просто сидела и впитывала в себя тепло слабых солнечных лучей. Так продолжалось целый месяц, а в следующее полнолуние повторился ее поход в ночную пустыню.

После него на свет появилась корзинка с нитками и шнурами. Сначала бедная женщина просто перебирала их, потом из-под ее рук появился первый витой пояс, потом на куске материи какой-то узор. Однажды она подошла к нашим ткачихам, женам слуг. Они занимаются выделкой ковриков и подстилок. Я сопровождал ее, опасаясь неприятностей при встрече с действительностью. Но твой наказ не трогать Тамару, оберегал ее лучше всякого охранника.

Так продолжалось четыре года. Два полнолуния самых коротких зимних месяцев в году Тамара проводила в сердце пустыни, разгоняя своим криком-визгом все живые твари. В последнюю зиму она лишь вышла из палатки и взглянула на луну. Из сведенного судорогой горла хотел вырваться крик, но раздалось лишь тихое сипение, как будто едва слышный выдох. Она вернулась на свое место и крепко заснула.

Раббар замолчал. Молчала и Лия, лишь постукивала пальцами по столу и смотрела поверх головы рассказчика. Внезапно ее взгляд сфокусировался на лице раба. Она, казалось, очнулась от раздумий. Коротко поблагодарила Раббара и встала, давая понять, что разговор окончен. Никаких объяснений, никаких просьб или приказов сохранить разговор в тайне не последовало. Как ни странно, но этим двоим столь разным по положению людям не требовалось лишних слов, чтобы понять желания или просьбы собеседника. Раббар вышел из шатра и направился по своим делам, а Лия снова устроилась у столика и уставилась в одну точку.

– И что ты узнала, – неслышный посторонним вопрос Адат прошелестел в голове.

– Много. Очень много, – задумчиво ответила Тарбит, – я думала, что все, слышанное мной по этому поводу просто сказка. Ан нет. А наша пустыня оказалась весьма удачным местом для излечения умалишенных.

– Может побалуешь меня своими сказками. Или снова, как у Сасина только пообещаешь рассказать в другой раз. Помнишь, обещала рассказать о моавитянах, так и не соизволила, – язвительно заметила Адат.

– Помню, что осталась должна тебе. А по поводу Тамары… Слушай. В рассказах нашего праотца о создании мира есть повествование, как Бог создал человека. Причем о создании человека упоминается дважды. В первый раз упоминается: «И сотворил Бог человека по образу своему: по образу Божьему сотворил его, мужчиной и женщиной сотворил их»7. А во второй раз, уже после того, как повествуется о шести днях создания мира и дне отдыха после трудов праведных. «И образовал Господь Бог человека, прах из земли, и вдохнул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек живым существом»8. Уже после рассказывается, как Господь навел крепкий сон на человека и сделал из ребра его женщину. Так появились Адам и Ева, а от них произошло и все человечество.

– Это я уже слышала, – перебила Адат, – и про грехопадение, и о том, как дети появились у праотцев. Тамара-то здесь причем?

– А при том. Получается, что Ева вторая жена Адама. И поскольку она была создана из ребра и плоти мужа, то изначально занимает подчиненное положение. А первой женой человека была женщина, созданная одновременно с ним. И обращался к ним Господь одновременно, как к равным друг другу. И что из этого следует? А то и получается, что сказание о первой жене человека если и выдумка, то такая, которая имеет все основания считать ее правдой. Не буду дожидаться новых вопросов, расскажу, что знаю.

Значит, создал Бог мужчину и женщину и сказал им: «плодитесь и размножайтесь». Но женщина захотела занимать равноправное положение с мужчиной, заявила, что в некоторых вопросах она желает быть сверху и указывать, как и что нужно делать.

– Совсем как мы, – захихикала Адат.

– У нас другой случай. Не перебивай, не то собьюсь. Поссорились они, значит, всерьез. Скандал был настолько велик, что Лилит, так звали первую женщину, бросила мужа и улетела в небеса. И что Адам? Пошел жаловаться. К кому? К Богу, конечно. Больше ведь не было никого. Господь послал за Лилит трех ангелов, но та категорически отказалась возвращаться. Характерец у нее был еще тот, должна тебе заметить.

В общем, разозлилась беглянка на весь мир и поклялась вредить Адаму, как только сможет. Но на мужа бывшего порчу наводить не стала, побоялась Всевышнего. Все же его создание, рассердиться может. А решила вредить роженицам, отнимать у них детей, мешать женщинам беременеть… В общем, делать им всяческие пакости. В том числе и совращать их мужей, кстати.

Историю об Авеле и Каине помнишь? Так вот. Расстроился Адам очень после того, как между сыновьями ссора произошла. Так расстроился, что третий сын, Шет, появился у Адама и Евы через сто тридцать лет. Где был и чем занимался все это время не упоминается. Но поговаривают, что встречался с Лилит, а там уж… Но точно не скажу, не знаю.

Появляются время от времени на земле красавицы, способные лишать мужчин разума и повелевать ими. В разные времена, в разных местах, но появляются. Слухи о них расходятся и превращаются в легенды. Даже имя таким женщинам дали – дочери Лилит. Ничего тебе эта история не напоминает?

– Тарбит! Неужели ты думаешь, что наша Тамара одна из них? Но тогда у всех семей, создание которых мы так поощряем, существует опасность существования? А дети! Наши будущие дети, Тарбит! Нам придется рожать, зная, что рядом с нами находится дочь Лилит? Тарбит! Нужно немедленно от нее избавляться!

– Избавимся. Непременно избавимся. Но нужно все сделать так, чтобы не поползли ненужные слухи. Ты помнишь, что Имитту вчера о Тамаре рассказывал? К местным мужчинам не лезет. Напротив, старается держаться подальше. Надеюсь, что по ночам в снах к ним не является. Но на всякий случай не помешает, если мы роженицам будем делать маленькие подарки. Глиняные чашки или плошки с написанным заклинанием. Если есть сказание о суккубах, значит должны быть и заклинания от них. Мелочь, но женщинам будет приятно наше внимание, а нам будет спокойнее. Это если понадобится, конечно.

От Тамары в конце концов избавимся, не волнуйся. Скандалов пока не было, а у нас еще два года в запасе. Если ни с того ни с сего начнем дергаться, возникнут ненужные разговоры, поползут слухи. Оно нам нужно? Нет. Сейчас нужно подумать, как мы ее можем использовать. Тем более, что Тамара чувствует себя обязанной Раббару, а на него какое-то влияние мы имеем.

С Тамарой просто необходимо поговорить. Если она пришла в себя, то сама мечтает исчезнуть из наших краев. Но без разрешения Лии такое проблематично. К беглым рабам здесь относятся соответственно с законами, тем более, что поимка и возврат беглых рабов неплохо оплачиваются. Внешность у нее броская, далеко скрыться не получится, даже если и договорится с каким-нибудь купцом. Очень может быть, что именно этим и объясняется ее интерес к заезжим караванам.

Все, Адат. Достаточно мы здесь сидим. Пора выбираться.

Лия вздохнула и поднялась. Вышла из шатра и зажмурилась от ласковых лучей осеннего солнца. Особой суеты в становище не наблюдалось. Загоны были пусты, вся скотина подбирала на осенних пастбищах остатки скудного корма. Под одним из навесов женщины занимались чем-то нужным. Или не нужным. Тарбит даже не стала интересоваться у Адат, что там может происходить. Два стражника, прибывшие с караваном, разговаривали с Раббаром и Имитту.

Лия направилась на кухню. Тепло поздоровалась с расплывшейся в улыбке Элишей и сразу получила кружку с кисловатым приятным вкусом сумаха. Потягивая горячий напиток, распорядилась об организации праздничного ужина. Уже отходя от кухни, увидела двух мальчишек, которые бежали в сторону ближайшей отары, и нескольких женщин отправляющихся на помощь главной поварихе.

Глава 5

Лия, привычно устроившаяся на Красотке, Раббар, уступивший работягу ослика Тамаре, а сам плетущийся несколько в стороне от путников, украшенная красивой упряжью с колокольчиками и бахромой и потому гордо взиравшая на попутчиков с высоты своего роста Хорошка – маленький отряд неспешно удалялся в бескрайнюю пустыню. Нет, забыли еще Гилу, описывающую круги вокруг внезапно решивших отправиться в дорогу путников. Впрочем «внезапно» не для всех. Если Раббар был раздосадован заставшим его врасплох распоряжением хозяйки отправляться с проверкой на соленое озеро, а Тамара несколько удивлена подобным вниманием, то Красотка и Хорошка по-философски отнеслись к суете слуг возле них. Прекрасно зная хозяйку, понимали что, если ей взбрело в голову прогуляться по своим владениям, то можно забыть о спокойном отдыхе после недавнего путешествия. Одна лишь Гила, соскучившаяся в тесноте шатров и навесов стойбища по возможности свободно порыскать по окрестностям, а при случае еще и поохотиться, сейчас вовсю пользовалась моментом свободы.

Только для Лии эта поездка не была спонтанной. Вчера вечером, после того, как все подарки по случаю праздника Акиты были розданы, все ахи и охи выслушаны, все обновки примерены, и настало время праздничного ужина, Лия устроилась в сторонке, дабы не мешать своим присутствием возникшему оживлению.

Так же, в стороне от оживленно переговаривающихся женщин и начинающих словесные состязания подвыпивших мужчин, устроились Тамара и Раббар. Женщина задумчиво перебирала новый платок, а мужчина просто молча сидел рядом, вглядываясь в отблески огня от горящих светильников. Завесой равнодушия и молчания они отгородились от всех и находились здесь только потому, что хозяйке взбрело в голову, что сейчас все должны отмечать очередной местный праздник. Сказано все?! Значит все, и им придется сидеть до той поры, когда хоть кто-нибудь не потянется к своему навесу.

– И что нам от них нужно? – не выдержала Адат, поглядывая на Тамару и Раббара, – все, что можно требовать от странным образом появившихся здесь рабов, мы получаем. По крайней мере от него. Но так ли уж нужна нам еще одна ткачиха. Да при том такая необычная. Тебе не кажется, что она несколько отличается от всех остальных? После пяти лет неизвестности ты решила приблизить ее и сделать еще одной служанкой?

– То-то и оно, что нет. Но у нас есть проблема, и с каждым днем она становится все больше. Сама знаешь, прошло пять лет, а мы ни на полшага не приблизились к Иакову. Что-то мне подсказывает, что придется нам искать обходные пути. Возникает вопрос: где и с кем! Где – понятно. Отсюда мы ближайшие два года не сдвинемся. А вот с кем? Ты видишь кого-то, кроме Тамары, кто выделялся бы от остальных и мог бы заинтересовать Иакова? Я – нет. Вообще никого не вижу, кроме нее. Если допустить, что она из «дочерей Лилит»… Не мешало бы с ней переговорить, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Не знаю откуда и как, но у нас появилось удивительно много любопытных глаз и ушей.

– Что за проблема? На нашем пустыре не найдется места, где можно без лишних вопросов поговорить с ней?

– Две женщины, которые за пять лет не перемолвились и словом, вдруг надолго уединяются и начинают обсуждать кому и что досталось в подарок? Не смешно. Разговоров хватит еще на следующие пять. Ее нужно уводить подальше, но так, чтобы это не вызвало ненужных вопросов и подозрений. Все должно произойти совершенно случайно.

– Можно отправить ее… Ну, не знаю куда. К Абу Ауну с поручением.

– Чего вдруг! Да она и дороги-то не знает. Заблудится, людей не хватит, чтобы отыскать, – подруги замолчали, – нужен экспромт.

– Это что-то вкусное из будущей жизни? Позовем Элишу?

– Нет, Адат. Это некое действие, произведенное без подготовки. Просто по ситуации. Но самый лучший экспромт – тот, который заранее тщательно продуман.

Лия поежилась от вечерней прохлады. Обвела взглядом группки беседующих обитателей поселения. Огни светильников затухали, голоса звучали все тише и спокойнее. Лия опустила руку и ощутила лобастую голову Гилы, устроившуюся у ее ног.

– Соскучилась, девочка моя, – и тут же горячий язык собаки облизал ее ладонь, – найди Зилпу. Только без шума.

Едва видимая тень метнулась к кучке молодежи, и от нее тут же отделилась тоненькая фигурка девушки. Ни слова не говоря, она помогла Лие подняться, и они оставили затухающий праздник. Все уже знали, что хозяйка хуже видит с наступлением сумерек, и никто не удивился, увидев уходящих. Лия не афишировала того, что сейчас ее зрение стало намного лучше. Все-таки очанка помогала, а уж Шумелу постоянно заботился о том, чтобы с каждым караваном прибывала новая партия свежих цветков и настоек.

Оказавшись в шатре, Лия тихо начала инструктировать служанку:

– Слушай меня внимательно, Зилпа, и ничего не перепутай. Завтра утром у тебя будет болеть живот. Очень сильно. Все должны видеть как ты бегом мчишься за изгородь к отхожему месту и застреваешь там надолго. Когда я начну высказываться по этому поводу, переминайся на ногах и мчись в уже известном направлении. С этим понятно? – Лия уже легла и сразу ощутила влажную тряпицу на глазах и знакомый запах настойки. – Сейчас найдешь Имитту. Громко, чтобы все слышали, скажи ему, чтобы готовил Хорошку. Повезем подарки на озеро. А на ухо добавишь, что он сегодня и завтра утром должен быть пьян. Очень, до беспамятства. Вы оба должны каждый по-своему страдать. Сделайте все натурально, чтобы поверил весь поселок, пожалел и посмеялся. Пол дня кроме сухих лепешек ничего не ешь. Потерпи, девочка.

Утром Лия выбралась из шатра. По ее виду сразу было видно, что к хозяйке не стоит сейчас приближаться с ненужными вопросами. Все знали, что каждый месяц бывали два-три дня, когда не стоит трогать ее по пустякам. Знали и понимали. У каждой женщины бывают такие дни. Каждая переживает их по-своему. У одной они проходят легче, у другой тяжелее, но все вынуждены проходить через эти испытания.

Лия старалась в такие дни уйти из поселка, чтобы не срывать свое плохое настроение на окружающих, какое бы положение они не занимали. Бывало, она отправлялась к Абу Ауну и находила там отдушину в разговорах с тепло встречавшей ее семьей кочевников. Переночевав среди людей, которые не донимали ее ненужными вопросами и заботами, избавившись от недомогания, она возвращалась домой. Бывало, просто уходила далеко от поселка и ночевала под приютившем ее тамариском. Всякое бывало за эти пять лет. Лия в своих решениях в такие дни была непредсказуема. Так что сегодняшнее поведение ни у кого удивления не вызвало.

Лия обвела взглядом двор. Вяло двигающиеся фигуры работников явно не улучшили ее настроения.

– Элишу, не видела Зилпу? – простой вопрос вызвал улыбку на широком лице кухарки.

– Думаю, барашки вчера слишком жирными оказались, а Зилпа проголодалась изрядно, – пухлая рука указала на загородку отхожего места.

–Т–а–ак, – сквозь зубы процедила Лия, – а Имитту?

– Грузит верблюда, – рука плавно переместилась в другом направлении.

– Пошли кого-нибудь за ним.

И сразу же мальчишка, который крутился тут же в надежде на случайный кусок свежей лепешки, метнулся к загону. Лия присмотрелась к кучке работников, которые неловко пытались пристроить на горбу Хорошки несколько тюков. Гордая верблюдица не обращала внимания на суету и только перебирала толстыми губами, поводя змеиной шеей из стороны в сторону.

Вот посланец достиг цели и что-то затараторил, показывая пальцем в сторону Лии. Имитту, то ли державший поводья, то ли державшийся за них, оторвался от опоры и неуверенно направился ко все более закипавшей от ярости хозяйке. Элиша сочла за лучшее скрыться за очагом и не слишком шуметь там.

Лия мрачно смотрела на эти попытки неестественно выпрямившегося Имитту приблизиться к ней, стараясь не вилять на ходу из стороны в сторону. Он остановился в двух шагах и, плотно сжав губы, сдавленно сопел.

– Ближе, – полшага вперед, – еще ближе. Дыхни! Пиво? Утром? Да ты с ума сошел! Что, все так? – Лия обвела взглядом опустевший двор.

Заметила у одного из навесов разговаривающих Шумелу и Раббара и уже не сдерживаясь Громко крикнула: «Раббар!». Тот недоуменно обернулся, ища источник звука, а затем, коротко сказав что-то собеседнику, степенно направился в сторону Лии. Он явно окреп и поправился на свежем воздухе и хорошей пище. Можно сказать даже – раздобрел. А его положение сделало из забитого управляющего вонючей корчмы уверенного в себе распорядителя немаленького хозяйства. Те же спокойные глаза человека, которые привлекли ее внимание в момент первого знакомства, с невозмутимой обреченностью смотрели прямо на Лию.

– Раббар, я не склонна разбираться сейчас остался ли здесь кто-нибудь адекватный, кроме тебя, чтобы сопровождать меня. Мы уезжаем на соленое озеро. Если тебе нужны какие-то таблички, у тебя пятнадцать минут. Имитту, ты слышал? Через пятнадцать минут Красотка, Хорошка с подарками и еще один ослик должны быть готовы к выезду. Что еще? – Это уже к готовящемуся произнести что-то Раббару. – Есть возражения? Или у тебя появилось желание побегать вокруг стойбища?

– Теперь ты! – обернулась к Имитту, давая понять, что разговор с рабом окончен, – найди мне кого-нибудь вместо Зилпы.

Лия указала рукой в сторону навеса с ткачихами. Там несколько женщин склонились над пряжей и усердно делали вид, что страшно заняты срочной и важной работой. Только в стороне устроилась одна из вышивальщиц, украдкой бросавшая взгляды в сторону кухни.

– Рабыня, что сидит в отдалении от других. Да, она. Пусть собирается. Элишу, – с лица кухарки уже сползла улыбка, и она собиралась что-то сказать, – приготовь корзинку с едой. Я вернусь завтра к вечеру. Нет, больше ничего не нужно. Хотя постой. Бараньи кости со вчерашнего пиршества остались? Свари из них крепкий навар и напои всех. Если будут отказываться, скажешь, я приказала.

– Имитту, что ты сказал? Какой попутный груз, какие верблюды? Ты все еще не можешь прийти в себя? Я похожа на ту, что выполняет твои поручения? Погонщики в другой стороне, очнись.

Больше не обращая ни на кого внимания, скрепя зубами так, что желваки, казалось, порвут кожу на щеках, Лия направилась к своему шатру.

– Браво, подруга, браво! – восторженная Тарбит наконец прервала молчание, – я всегда говорила, что ты лучшая воспитательница мужчин. Теперь ты поняла, что значит подготовленный экспромт?

Когда в назначенное время короткая цепочка спутников покинула становище, Лия не услышала, а почувствовала всеобщий вздох облегчения. Становище находилось почти в центре участка пустыни, где ей милостиво было позволено выпасать свой скот. Место это было выбрано из-за близости к обнаруженным Иаковом пустотам возле русла пересыхающей реки, сейчас наполненных водой, и небольшого колодца.

Весьма кстати пришлось и условие договора аренды пастбищ о том, что она может претендовать на все найденное в своих владениях. Соль, которую добывали рабы и слуги – вот настоящая жемчужина ее хозяйства.

За пять лет Лия исходила свой кусок пустыря, так она называла это место, вдоль и поперек. Она знала всех местных кочевников, и все были знакомы с молодой женщиной, которую не стоило обижать. Помогло тесное знакомство с родом Абу Ауна и несколько визитов отряда Орцхо. Встреча с воином великаном, всегда превращалась для Лии в праздничное событие, когда можно просто отдохнуть и пошутить, поддразнивая молодого мужчину, присягнувшего ей на верность.

Первой почувствовала неладное Гила. Она остановилась, потянула носом воздух и потрясла головой. Потом лаем выразила свое мнение по поводу поведения Раббара и убежала подальше от попутчиков. Следом Хорошка поддержала подругу. Колокольцы на ее нарядной упряжи возмущенно зазвенели, когда она попыталась освободиться от веревки в руках неопытного погонщика. Лия обернулась на звук и увидела потного Раббара, раскрасневшее лицо которого покрылось белыми пятнами.

– Так вот как выглядит растолстевший от спокойной жизни раб, когда ему приходится прогуляться во вверенное ему удаленное хозяйство! Неужто и рабыня, которую мне пришлось взять с собой, так же немощна? Отдай ей поводья, а сам садись на осла, которого ты великодушно уступил, и двигайся за нами поодаль. Великие боги! Что за калеки и неудачники собрались под моим кровом! Кого я вынуждена кормить на последние гроши, которые мне удается раздобыть! Хорошка! Милая Хорошка! Только ты здесь можешь меня понять. Успокойся, скоро мы доберемся до места.

Лия больше не обращала внимания на плетущихся за нею бедолаг. Тамара, именно ей выпала сомнительная честь сопровождать хозяйку, вполне успешно справлялась с обязанностями погонщика. А может это Хорошка милостиво решила снизойти на уговоры и не портить окончательно настроение подруге. Как ни странно, но Тамара то и дело оборачивалась, проверяя не отстал ли Раббар, готовая в любой момент взбунтоваться и броситься к нему на помощь.

Вскоре достигли того места, откуда Лия с Имитту впервые увидели соленое озеро. Как и в прошлый раз по пересохшему руслу речушки, вади, они спустились в долину. К осени озеро изрядно обмелело, где-то вдали поблескивала поверхность воды, словно большое зеркало в начищенном до блеска серебряном обрамлении, небрежно брошенное на зеленом сукне гигантского стола. Фламинго на длинных голенастых ногах были подобны волшебным розовым облакам, величаво двигающимся на горизонте. По белому полю осевшей на земле соли двигались темные фигурки рабочих.

Лия направилась к поселку, обосновавшемуся здесь с той поры, как у озера началась работа, приближающая ее к цели. Иаков должен был покинуть эти края богатым, очень богатым человеком. То, что она не пожадничала, и долю в предприятии имели и власть предержащие в Халабе и Каркемыше, и опытный в делах Гершом, и Орцхо, сумевший устроить здесь постоянный военный пост, делали ее положение достаточно устойчивым. Ей вполне хватало того, что причиталось по договору, чтобы отправлять нагруженные караваны в Халаб, в сторону Харрана и вниз по Евфрату в Вавилон. Но не эти заботы привели ее сейчас в это удаленное от лишних глаз место.

Мысли перепутались в голове:

«Иаков. Вот единственная сейчас цель. Как подобраться к нему? А может не стоит и стараться приблизиться, все равно речь не идет о победе над Рахелью. В состязании с ней будет побеждена любая. Любая-ли? А Тамара?

Интересно, кто из них более красива, Рахель или Тамара. Нежная роза или стройная пальма, видная издалека и привлекающая толпы поклонников своей благородной статью и горделивым видом. Огромные ветви дают тень измученным странникам, сладкие финики утоляют голод, разноголосые птицы навевают сон, путник засыпает и проваливается в волшебное небытие. Или все же роза, своим видом приковывающая взгляд, а ароматом пьянящая мысли. Глаза сами собой закрываются, прекрасная девушка что-то говорит, но ты видишь лишь шевеление пухлых губ, хочется прильнуть к ним, раствориться в поцелуе. Но тут грубый укол шипа приводит тебя в чувство, и ты понимаешь, что это прекрасное создание природы создано лишь для того, чтобы любоваться им, мечтать об обладании и всячески охранять ее, прекрасную и недоступную как мечту.

О чем это я? Совсем разомлела от долгого пути? Немедленно очнуться!».

Лия вздрогнула, как бы проснувшись от глубокого сна, и приступила к тому, что за прошедшие годы стало уже привычным. В дни праздников Акиту она старалась быть немного ближе к своим работникам, слугам и рабам, делать для них приятные мелочи, напоминая, что каждое живое существо имеет право на маленькую радость среди серой череды будней.

В этот раз Лия постаралась побыстрее закончить все дела, не сорвавшись при этом на грубость при общении с жителями небольшого поселения. Пусть необразованные, пусть не видевшие большого города, не бывавшие нигде, кроме этой глуши, но все же люди со своими достоинствами и недостатками, чувствами и желаниями, страстями и интересами. Они неотъемлемая часть этой природы, они понимают ее как никто другой, они полны любви к ней. Так зачем же портить настроение праздника, которое так нечасто посещает простых жителей пустыни, находящих в своем существовании неизвестную ей прелесть. Кто знает, может быть где-то здесь таится такая любовь, какая и не снилась даже самым пылким влюбленным.

Всем улыбнуться, удивиться, как выросли малыши, раздать им сладости и финики, показать старосте на тюк, где каждому найдется подарок по душе. Отказаться от ночевки под общим навесом и показать место, где хотела бы видеть ковер и небольшой полог. А пока все готовят, сходить к воинам Орцхо, насыпать им горсть медяков и протянуть кувшин пива.