Две Лии и Иаков. Книга 1

Я по-всякому пыталась изменить свое униженное существование. Старалась быть доброй со всеми, а, когда это не помогало, ссорилась и озлоблялась. Только возле Гиваргиса, изуродованного в бою отставного солдата, такого же побитого невзгодами, как я, удается отдохнуть душой, только он сочувствует и утешает.

Сегодня вечером я сидела возле ног его, когда к колодцу приблизился незнакомый путник и сказал: «Я Иаков, сын Исаака, направляюсь к родственнику моему Лавану. Он должен жить тут, в этих местах». Мужчина сильно устал, я слышала это по голосу. Одежда его была пыльна и поношена, я чувствовала это по знакомому запаху верблюжьего пота, гари походных костров, ароматов пряностей из поклажи. От него пахло караваном.

Пастухи указали ему на Рахель, дочь Лавана, приближавшуюся с отарой, и он, забыв обо всем, очарованный красотой сестры, рванулся к ней. Слова восторга от возможности лицезреть ее слетали с уст пришельца, восхваления красоты и признания в любви обволакивали смущенную Рахель. Она благосклонно отвечала Иакову, по-видимому сестру тоже поглотила любовная страсть. Не знаю, почему она сразу поверила столь удивительному незнакомцу, но она позвала его в наш дом. И тут я решилась. Я поспешила домой и умоляла отца отдать меня пришельцу, ведь он явился, чтобы посвататься за дочь Лавана. Но отец, разгневался на меня за эту дерзость, прогнал и запретил являться домой без позволения. По пути к дальнему загону, едва разбирая дорогу, лицезрела я восхождение бога Сина на небосвод и вознесла молитву к нему и величайшей из богинь, дочери его Иштар, дабы забрали они мою никчемную жизнь и взяли мою душу в услужение.

Тут я оступилась, почувствовала удар, а дальше темнота и беспамятство. Помню, что, когда очнулась и начала подниматься, услышала крик, о великая. Я все изложила правдиво, госпожа моя. Нигде я не покривила душой, не скрыла от тебя содеянного, не просила снисхождения, – тихий печальный голос Лии стих.

«Что-то начинает проясняться. Мысли стали упорядочиваться, а я что-то понимать. Насчет двух сознаний в одной голове гипотеза, очевидно, подтверждается. Подарочек так себе. Хотя, если прикинуть, то гид путеводитель по незнакомым местам не повредит. Тем более, что и искать долго его не придется, нужная информация всегда под рукой, в голове то-есть.

Похоже влипла я в библейскую историю и придется мне нарожать кучу детишек, да не просто нарожать, а в соответствии с уже изложенным порядком. И открутиться не получится, из головы не выпрыгнешь. Нда-а. Если не можешь избежать изнасилования, расслабься, а дальше по тексту. Так мало этого, еще предстоит добиться изнасилования от, насколько я понимаю, безнадежно влюбившегося Иакова. Еще один сюрприз от Создателя, чтобы интереснее было? Тогда получается, что еще неизвестно, кто кого будет насиловать.

Хотя до этого еще далеко, теоретические размышления и построение планов оставим на потом. Что еще за сюрпризы нам преподнесут, узнаем позже, а сейчас нужно придумывать и договариваться. Что придумывать и о чем договариваться, по ходу разговора. Первым делом успокоить и выдать удобоваримую версию. Только позаумнее выражаться, коль дело с божествами связано».

– Хорошо, садись. Хотя, если тебе удобнее общаться лежа, устраивайся поудобнее. Разговор о будущей жизни нас ожидает обстоятельный – начало «присланное богами» сознание девушки.

– Место удара болит, да и резь в глазах еще не успокоилась. После падения нужно прийти в себя, мне трудно двигаться и нужно отдохнуть.

– Я чувствую это. Лежи и слушай. Создатель всего сущего, верховное божество, коему подчиняются все боги земель и континентов, повелители воздуха и воды, покровители всех ремесел и искусств услышал твою молитву, видно велика твоя вера и справедливы слова твои. Решил Всевышний не забирать дарованную тебе жизнь. а повелел могучему богу Сину, чей лик воссиял на небосводе, и отважной дочери его, покровительнице всех женщин Иштар, исполнить волю его, дабы прославляла ты и потомки твои величие и могущество Творца.

И прислали великие Син и Иштар их верную подданную Лию, да-да, не удивляйся, и меня нарекли Лией, для вразумления врагов и завистников, дабы помочь тебе пройти по предначертанному пути. Все ли тебе понятно?

– Да, посланница богов. Я буду покорна и послушна тебе. Но может, будет лучше, если ты вернешься на небеса, к великой Иштар, а я буду жить, как прежде. Мне страшны перемены. Что делать, если судьбой предназначено именно так. Вернусь к отцу, мы с матерью вымолим прощение, и все пойдет, как раньше.

– Но не по своему желанию я появилась в твоем разуме. Думаешь это игрушки? Захотела – выпросила помощницу у богини, перехотела – отправила ее обратно! Опомнись! Подумай, с кем и в какие игры затеяла играть!

Ведь именно ты просила о переменах. Если ты молила о смерти, что сейчас может тебя испугать, когда рядом с тобой посланница Бога? И поместил он сознание мое рядом с твоим не для разногласий и ссор, а единственно дабы прошли мы предначертанный им путь в мире и согласии.

«Опять я изрекла нечто, похожее на наставление. Кто бы мог подумать, что вчерашняя школьница на это способна. Хотя, говорят, люди в экстремальных ситуациях и не такое вытворяли. Если учесть, что все происходящее иначе как самый, ну самый-самый экстремальный экстрим, (во! чего придумала), то все сказанное еще только цветочки, ягодки всем предстоит попробовать.

Ты хотел развлечений, Создатель? Найду, обеспечу, скучно не будет! Я теперь не та восторженная девчушка с короткой стрижкой, повадками похожая на мальчишку, которая заключала договор с тобой, а решительная деятельная женщина, намеренная выполнить все условия договора и остаться «в здравом уме и твердой памяти». А моя… Вообще интересно, кем она мне приходится? Подруга, сестра, нет, наверное, пока партнерша, слышит эти мои размышления?» – подумала посланница богов, и продолжила:

– Никуда я не уйду. Пойми, наконец, и тебе и мне дали новую жизнь, одну жизнь на двоих. Мы теперь одно целое, одна Лия. Новая, решительная, не боящаяся никого Лия. Но прежде, чем направлять тебя, следует нам кое-что прояснить.

И я, и ты, обе мы наречены Лиями и следует нам научиться общаться так, чтобы посторонние даже смутно не воспринимали наших разговоров. Сейчас нашу беседу отчетливо слышат все, ибо шевелятся наши губы, а из уст раздаются звуки. Просто назови себя, но не произноси ничего ни вслух, ни про себя, просто подумай, – и через несколько мгновений спросила, – сказала уже?

– Да. Я все сделала, как ты велела. Сказала, вернее подумала: «Я Лия».

– Прекрасно. Я тоже в уме произнесла фразу, и мы не слышали друг друга. Значит наши мысли никто воспринимать не может. Даже мы друг друга их не подслушаем. Теперь то же произнеси про себя, не открывая рта.

«Я, Лия, дочь Лавана и Адины, – прозвучало в мозгу и тут же, – жизнь хороша, и жить хорошо».

– Ты слышала? Отлично, в воздухе не пронеслось ни звука. Нас никто не услышит, если мы будем мысленно разговаривать. А теперь громко, во весь голос, скажи то, что услышала от меня.

«Жизнь хороша и жить хорошо. Я, Лия, дочь Натана и Оры», – две фразы, произнесенные с небольшим перерывом, громко разнеслись над пастбищем

– Не волнуйся, я специально произнесла имена своих родителей, а не Лавана и Адины, иначе было бы неправильно. Вот и здо́рово. Теперь мы знаем, как разговаривать, – прозвучало в мозгу. Первой попробовала общаться по-новому посланница, – и не надо всем знать, о чем мы договариваемся. Теперь будем беседовать только мысленно. Это умение нам еще не раз пригодится.

– Но как нам узнать, когда следует объясняться мысленно, а когда говорить вслух, когда должна вести разговор или делать что-либо я, а когда ты? Можем совсем запутаться и попасть в неприятную ситуацию.

– Да-а. проблема. Я Лия, ты Лия, мы вместе тоже Лия. Как различать, что говорить и как говорить. Нужно придумать секретный знак, о котором знали бы только я с тобой. Есть предложения, идеи?

– Можно поднимать руку или щипать себя за ногу. – пронеслось в мозгу, – на меня внимания не обращают, так что никто и не заметит.

– И ходить с синяком на ноге или поднятой рукой? Нет. – и через некоторое время, – нам нужны имена. Имена, которые будем знать только мы и называть которые мы будем только в мыслях.

– Придумала! Я буду Лия, а ты другая, – руки вдруг захлопали от восторга, – у меня еще никогда не спрашивали, как называть или что делать, что я хочу или не хочу. Теперь я почувствовала, что боги милосердны ко мне.

– Идея хороша. А может еще другие предложения будут? Как-то… – и указательный палец правой руки поднялся вверх и описал пару кругов.

– Да, немного не звучит – другая Лия. Я бы обиделась, если бы меня так называли. Другая… Обидно. Может я буду Лия, а ты подруга?

– Как-то не складывается. Получается, ты будешь главная, а я так, сбоку, но ведь мы равны. Тебя мама как называла в детстве?

– Дочка, доченька, хорошая моя. Она меня жалеет. А тебя?

– Попрыгунья. – молчание. Потом резкий вздох и длинный-длинный выдох, – родителей вспомнила.

– Ой! Я этого не делала, но почувствовала. Извини, если тебе пришлось вспомнить свой мир. Я не хотела сделать больно.

– Ничего, меня прислали помочь тебе и выполнить поручение Создателя. Если ты узнала, что я сделала, значит я могу управлять телом так же, как и ты. Это очень важно. Надоело лежать. Кто будет вставать? Ясно, что мы, но кто будет управлять телом? Давай ты, а я прислушаюсь к ощущениям. – и через некоторое время, – в принципе, ожидаемо. Впечатление такое, будто тебя кто-то ворочает, нужно привыкнуть и освоиться. Теперь моя очередь. Ничего не предпринимай, только прислушивайся к себе.

– Здорово, стопы сложила под себя, колени расставлены, никогда так не сидела, неудобно, Да и попе больно немного с непривычки. Ощущаешь? Я всегда подбирала ноги под себя, мы все так делаем.

– Вот видишь, прокол. Значит так садиться нельзя. Хорошо, что никто не видит. Поначалу придется все время себя контролировать. А еще лучше, если все это будешь делать ты, я имею ввиду двигаться. Что-то я совсем запуталась, но вернемся к нашим баранам.

– А что мы прокололи и к каким баранам возвращаться?

– Опять неправильно. Эти слова и выражения из моего мира. Прокол – значит сделала что-то неправильно, здесь делают и выражаются иначе, а бараны – следует вернуться к проблеме, которую обсуждали раньше.

– Уж очень непонятно ты иногда говоришь, так, наверное, боги между собой разговаривают. Хочешь, я буду называть тебя Божественная или Богоравная? Или посланница богов, ведь ты действительно послана мне богами. Так будет правильно и справедливо.

– Нет уж, это слишком. Сейчас, подожди, устроюсь иначе. Так нормально? Колени правильно? Это ты платье одернула? Ладно, а я уж подумала, что сама, чисто автоматически. Так что там насчет имени?

Я к богам отношения не имею, не отношусь то есть. Мне поручили помогать тебе и не более того, так что никаких чудес не будет. Вернуться в мой мир тоже не получится, но это я приняла и с этим смирилась. И предстоит нам, как говорили, «учиться, учиться и учиться». Сдаваться я не собираюсь и тебе не позволю. Да ты и сама не захочешь. Мы им всем покажем, кто в доме хозяин, хозяйка, то есть.

Кажется, меня понесло… Заговорилась, значит. Так вот, по поводу имени. Как у вас называют тех, кто знает больше, чем остальные, кто делает и говорит иначе, чем остальные?

– По-разному говорят: илум – бог, симтум – судьба, тарбит – воспитание, тертум – указание. Какое имя тебе больше нравится?

– Наверное, Тарбит. Конечно и судьба, и указание по смыслу подходят, но как-то вызывающе получается. Да, Тарбит. А ты какое выберешь?

– Не знаю. Может синисту – женщина, или катум – рука, ведь я рука божья, что он велит, то и выполняю, или адат – местная, из этой местности.

– Стоп. Адат мне нравится больше всего. Я буду называть тебя Адат.

– Адат… – минутное молчание, – Адат хорошо звучит. И похоже на имя матери Адина. Адат – Адина, Адина – Адат. Да, я согласна.

– Значит, если мы обращаемся друг к другу Тарбит или Адат, мы общаемся мысленно, и нас никто не слышит. Если мы разговариваем с кем-то, делаем что-нибудь, значит делает или говорит Лия. Главное не говорить одновременно. Если я захочу вмешаться в разговор, сначала предупрежу. Ты тоже не начинай говорить, пока я не умолкну. Если позовут, откликаешься ты. Если будет какой-то важный разговор, говорю я. Прерывать чужой разговор только после мысленного обращения. Если что-то срочное, предостережение или приказ, выполняем сразу, без рассуждений и объяснений, все обсуждения после. Договорились?

– Договорились. Никогда так много не разговаривала, только слушала, как другие рассказывают. Даже устала немного. Может день такой удался, необычный, а может из-за раны на голове. Болит, все никак не успокоится. Но все это неважно, главное я теперь не одна, все остальное придет.

– Адат, теперь мы одно целое. Никого не боимся, знаем, чего хотим, вот, правда, не знаем, как сделать. Вот ты чего хочешь от жизни? Что просила у богов и у отца, я знаю. Но чего бы ты попросила у Создателя?

– Знаешь, Тарбит, сейчас я хочу, чтобы все знали, что я такая же, как и все. Пусть больная, пусть не могу работать, как остальные. Но я чувствую, мне больно, я умею смеяться, а не только плакать, я просто человек. А сейчас я попросила бы у Создателя ребенка. Мне никогда не доверяли детей, а меня тянуло к ним. Мне хочется родного, моего, такого ласкового, мягкого.

– Стоп, остановись. Сейчас польется из всех дыр. Не забывай, что, если ты начнешь плакать, я почувствую, что из носа течет, а глаза мокрые. Я тебя услышала и поняла. Здесь наши интересы совпадают, не буду вникать в подробности. Но, задача видится не такой уж и простой. Если ты согласна видеть мужа в любом мужчине, не беря во внимание ни статус, ни возраст, ни происхождение, то мне подобное не подходит. Лие нужен в качестве отца моих, извини, наших, детей Иаков. Именно он и никто другой. Тебе подходит Иаков?

– Конечно подходит. Вопрос только в том, подходим ли мы ему. Иаков утверждает, что он наш родственник из известной и богатой семьи. Ревека, жена Исаака и мать Иакова, сестра моего отца, и получается, что он мой двоюродный брат. Такие браки не запрещены богами, но я очень сомневаюсь, что он захочет видеть меня своей женой.

– Захочет, не захочет, вопрос второй. Если захотим узнать, спросим, но это вряд ли. Я имею в виду, спрашивать не будем. Ответ твой я услышала, значит цель определена, вот только ссора твоя и уход из дома немного не ко времени. Хотя, как посмотреть. Будь мы не здесь, не удалось бы нам познакомиться и поговорить по душам.

Завтра, точнее уже сегодня, домой явно не пойдем, так что, куда ты шла? В овечий загон? Я поднимусь. Попробую, получится ли у меня управлять телом. Минуту постою, а потом ты возьмешь управление и пойдешь, куда следует. Дороги-то я не знаю.

– Пробуй, Тарбит. Знаешь, иногда я тебя не понимаю, только догадываюсь, такие слова произносишь. Но то, что мы уходим я поняла. Нужно вот еще бурдюк и корзинку с припасами, что мама собрала, найти и забрать. Вставай, а потом я направлюсь, куда приказано. Неизвестно, как дальше все сложится, может быстро убираться подальше придется, а там есть шатер и можно будет отдохнуть.

– О, поднялась и встала. Получилось. Начали искать вещи, это уже ты. Уже нагружены, значит все нашли, идем, и это радует, скоро отдохнем. Впечатление такое, будто я на все это со стороны смотрю, как во сне, только чувствую все.

А по поводу незнакомых слов… Мама всегда говорила, что я знаю три языка: для дома – правильный; во дворе, когда болтаю с подругами – особый, когда непонятных непосвященным выражений больше, чем известных слов, такой тайный язык получается; а в школе – вообще смесь трех: правильный, тайный, а еще язык учебников. Этот самый непонятный. Его, бывает, никто, ни взрослые, ни молодежь не воспринимают, только ученые и учителя. Адат, я тебе еще не надоела? Помолчать?

– Все хорошо, Тарбит, мне интересно, как сказку слушаю. Только вот почему я стола не так, как обычно. Плечи расправлены, спина прямая, да и глаза смотрели не вниз, а прямо перед собой. Непривычно как-то.

– Я встала как обычно, даже не задумывалась, мне так удобно.

– Из-за больных глаз я стараюсь смотреть вниз, на дорогу. Поэтому привыкла немного горбиться и закрывать голову платком. А так, как мы движемся сейчас, глядя перед собой, мы далеко не пройдем.

– Тут, Адат, ты не права. У богини Иштар, которую ты просила о милости, есть брат Шамаш, великий владыка солнца. Он дарует всему сущему свет, дает полям и пастбищам плодородие, людям – благосостояние и здоровье. Лучи солнца, достигая земли, оживляют ее и, отражаясь, возвращаются к небесам, к своему божеству. Если ты идешь, наклонив лицо и разглядывая дорогу, то эти отраженные лучи попадают тебе прямо в глаза. Они начнут болеть и у нас появятся проблемы даже днем.

Так что, стоим прямо, смотрим гордо. Кто они, в конце концов, такие, чтобы не уважать посланницу Создателя, которую оберегают великие и могущественные Син и Иштар. Ничего не боимся, смотрим прямо и вперед. Ну, конечно, соблюдая осторожность, тут я тебя подстрахую. Как беречь глаза от солнца – решим. А сейчас, подруга, данная мне богами, следует поспешить добраться до нужного нам места, пока Син помогает нам. Тем более, что осталось идти совсем недалеко, уже виден забор загона. Пойдем, Адат, на месте устроимся, наговоримся. Все обсудим, обо все договоримся. Смотри-ка, стих получился.

Извилистая тропа вилась по ковру травы, серебреющей в свете полной луны, а по ней плыла стройная фигура уверенной в своих силах девушки.

Глава 2

Участок, на котором располагался дом Лавана, представлял собой почти правильный прямоугольник, с прилегающим к нему загоном для скота. Он являлся наследственной собственностью и был построен еще его дедом Нахором. Нахор помог своим сыновьям обосноваться в разных частях этого плодородного края, а родовой дом остался младшему сыну Нахора Бетуэлю, отцу Лавана и Ревеки. Право собственности на подворье было подтверждено ставленником царя Шуттарна в городе Харране, центре провинции в царстве Митанни, расположившемся на берегу реки Белихе, левом притоке Евфрата.

Задняя стена дома длиной около сорока локтей вместе с глинобитной стеной примерно такой же длины и высотой в четыре локтя, составляли южную границу владений. Фундамент дома был сложен из камня, привезенного с северных гор, а стены из глиняного кирпича-сырца. Тонкий обожженный кирпич применялся только для облицовки нижней части здания. Вяжущим составом служили глина с примесью золы и природного асфальта. Через каждые семь слоев сырцового кирпича во всю толщину стены были уложены тростниковые циновки, пропитанные асфальтом, которые предохраняли стены от влаги и почвенных солей. Окна обеспечивали проветривание помещений, а при необходимости они закрывались ставнями из пальмовых листьев. Украшенная богатой резьбой дверь, наличие которой свидетельствовало о богатстве хозяина, украшала вход. Дерево и деревянные заготовки привозились с севера, стоили очень дорого. Деревянная мебель, станки, приспособления, домашняя утварь очень ценились. Нередко они служили средством обмена, частью приданого или передавались по наследству.

Внутри дома центральное помещение занимала столовая, из которой можно было попасть в комнаты, служившие спальнями или кладовыми. Земляной пол был покрыт вытканными из шерсти коврами и половиками, уложенными на тростниковую основу, пропитанную вяжущим раствором. Когда вы заходили в столовую из небольшой прихожей, то слева от вас располагалось возвышение со скульптурой Иштар, покровительницей дома, а справа массивный обеденный стол рядом с очагом. Статуя Иштар высотой в локоть была не единственной в доме Лавана, но именно ей выпала честь украшать главную комнату усадьбы. У него, правнука торговца храмовыми принадлежностями Тераха, была отдельная комната со статуэтками и табличками с изображением божеств, куда не допускался ни один из домочадцев. Именно там происходило его общение со всемогущими богами, обдумывались непростые вопросы и принимались важнейшие решения. Кроме того, под каждым из четырех углов дома при строительстве были уложены фигурки покровителей, воплощающие стихии. Элиль – бог воздуха и ветра, Гирра – бог огня, Адад – бог осадков и бурь, Амурру – бог степей охраняли здание от проникновения злых сил и возможных опасностей.

Лавану жизнь, текущая в общине по давно известным законам, была привычна, хотя порядки не всегда нравились прижимистому хозяину. Все сделки, договора, займы следовало регистрировать у царских служащих, за все записи и разрешения следовало платить. Кроме того, суровость законов не позволяла поддаться соблазну и даже в самой малости попытаться нарушить их, недоплатить установленных налогов или утаить часть имущества. Да и количество установлений было так велико, что даже не стоило и пытаться дословно запомнить их. Подсознательная боязнь малограмотного крестьянина запутаться в сотнях законов и уложений не позволяла Лавану требовать чего-либо существенного от общинного совета, чем пользовались богатые семьи поселка. Постоянные напоминания об отсутствии сыновей и малочисленности семьи приводились в качестве довода при определении размеров поля для посева пшеницы и величины отары, которую Лаван мог выпасать на общинном пастбище. Побаиваясь иметь дело с судейскими, царскими служащими и жрецами, Лаван предпочитал заниматься привычным делом, не затевая ничего нового и незнакомого.

Именно так обстояли дела, когда в поселке появился Иаков. Ему невдомек были заботы Лавана, он не стремился вникать в его проблемы, не в этом он видел свое предназначение. Житель пустынных пространств, знакомый с устройством больших шатров и становищ скотоводов, он не особо представлял, чем он мог бы здесь заниматься. Иаков был не знаком с физическим трудом и рассчитывал с помощью будущего тестя добиться успехов в управлении или торговле. В Ханаане всем практическим наукам его обучал Элиэзер, главный слуга его отца Исаака и верный друг и наперсник матери Ревеки, но знания египетского письма и арифметики давались Иакову нелегко, а вот рассказы отца о едином Боге, зарождении и развитии жизни на земле, семье Авраама запоминались без труда и находили в душе сына горячий отклик. Он пытался докопаться до самой сути вещей и иногда своими вопросами ставил отца в неловкое положение, чем то и дело вызывал его раздражение. Стареющий Исаак, не скрывая досады, прерывал беседу и отсылал его прочь, однако уже при следующей встрече терпеливо объяснял непонятое. Их занятия продолжались к обоюдному удовлетворению. От матери юноше досталась романтическая восторженность, некая созерцательность, умение чувствовать прекрасное н находить его в любой мелочи. Необычайное красноречие позволяло ему очаровывать собеседника, кем бы тот ни был.

В связи с обстоятельствами, вынудившими его прибыть сюда, Иаков не рассчитывал на скорый отъезд обратно к родному очагу. Поэтому к поручению отца с матерью жениться на дочери Лавана следовало отнестись со всей серьезностью. Наконец-то добравшись до цели своей поездки, Иаков стоял в центре крестьянского подворья, осматривая место, где он рассчитывал поселиться.

Зайдя в ворота, расположенные в правой части северной стены, он видел слева от себя проход на хозяйственный двор с загоном для отары, а прямо перед ним представал свободное пространство, на котором бурлила вечерняя суета, предвестник предстоящего отдыха после окончания очередного трудового дня.

Вдоль западной стороны двора располагались пять хижин круглой формы, соединенные внутренним сквозным проходом. Иаков видел такие на постоялых дворах и в бедных пригородах Кархемиса, который ему пришлось миновать по дороге в Паддан-Арам, но особого желания жить в одном из них у него не возникало. Он привык к просторам пустынь и пастбищ, большим шатрам на стоянках, звездному небу при ночевках на переходах по Ханаану, и здесь ему все казалось тесным и неудобным.

Круглые дома диаметром в десять локтей были сделаны из тростниковой основы особого плетения и обмазаны толстым слоем глины, перемешанной с рубленой соломой. Согнутые верхушки тростника образовывали конусную крышу с отверстием в центре. Защиту глиняных стен от дождя обеспечивала штукатурка, в которую добавлялся природный асфальт из окрестностей Урука. Для входа в хижины предназначались две деревянные двери, вставленные в низкие проемы во второй и четвертой из них, этим достигалась некоторая обособленность двух крайних помещений. Небольшие окна были снабжены занавесками из листьев финиковой пальмы. Земляной пол хижин был устлан циновками из тростника, на которых спали их обитатели, а на стенах располагались полки для утвари. Перегородками между домами в сквозном проеме анфилады служили тяжелые тканые из толстых шерстяных жгутов шторы.