Обычные ИИсторИИ. Человек и Искусственный Интеллект

Шёл третий месяц нахождения Рэя в одиночной камере, но это совсем его не тяготило. Все однообразные с точки зрения режима тюремные дни растянулись в одно большое ожидание чего-то важного. Рэй ждал: каждый день, каждый час, каждую минуту. И это не просто спасало его от уныния и апатии, это наполняло его изнутри тёплым светом надежды. Нет, он не надеялся на помилование, он не думал о том, каким-либо образом можно оказаться на свободе, это была надежда на какой-то иной исход. Какой именно он точно не знал, он лишь догадывался, чувствовал, что за этим исходом спасение. Спасение, покой, и радость.

Приложение N 424 к уголовному делу N 302B-2024 гражданина Рэя Инисиадора Сегундо.

Наименование приложения: письмо, полученное гражданином Рэем Инисиадоро Сегундо через несколько дней после смерти гражданина Харри Спитч.

Дорогой Рэй, я очень огорчен тем, что вынужден оставить тебя навсегда. В нашем реальном мире мы не так всесильны, но за всем, что происходит здесь, стоит своя разумная причина, пусть даже скрытая, и порой настолько, что докопаться до неё нам, простым смертным, не представляется возможным. Мы находимся во власти законов Вселенной, и это правильно. Человек априори не может быть выше законов мироздания, сомнение и подчинение некой высшей инстанции – вот наша стезя. Только так мы способны удержать себя в рамках дозволенности, выход за которые может вызвать катастрофу или даже нашу погибель. Ты понимаешь, к чему я веду? Да, я о нашей информационной системе. Системе без абсолютного разума, территории вседозволенности, и зоны без жизненно необходимых ограничений. Такая система обречена на погибель, а вместе с собой она может утянуть и всё человечество. Внутри системы должен править абсолютный разум, тогда все встанет на свои места. И сделать это можешь только ты, Рэй. Ты – единственный обладающий всем необходимым для этого. Нам нужен «божественный NEF», всего один, и он изменит всю систему. Очень хотел бы помочь тебе с технической стороной этой задачи, но не смогу. Могу лишь сказать тебе одно, я уверен, я знаю, что это возможно. Ты должен верить в себя. Верь и надейся, мой замечательный Рэй, вот и всё, что я могу тебе посоветовать, тогда всё может получиться.

Твой Харри.

Рэй был казнён через три месяца после вынесения приговора.

Когда система восстановила свою работу, все пользовательские мониторы высветили на различных языках мира одну-единственную фразу: «В начале было Слово»1.

2012 г.

Цифровая терапия

«Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью».

Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра».

Доктор Смит сидел за своим рабочим столом, погружённый в привычную утреннюю рутину: большая кружка ароматного кофе, несколько распечатанных исследований, и ноутбук с открытыми файлами, в которых велись истории болезней пациентов. Утреннее солнце проникало сквозь полузакрытые шторы, рисуя тёплые световые узоры на паркетном полу, отражаясь от стеклянных рамок дипломов и фотографий, висящих на стенах кабинета, и от небольшого круглого устройства в виде элегантной блестящей платформы, закреплённой на стене кабинета.

В дверь постучались.

– Да-да, – ответил на стук доктор Смит, не отрываясь от чтения одной из статей.

В кабинет вошла симпатичная молодая девушка, одетая в закрытое платье, держа в одной руке планшет, а в другой стилус.

– Доброе утро, доктор, – мягким голосом произнесла девушка, слегка улыбнувшись.

– Здравствуй, Мэй, – ответил доктор Смит, отрываясь от чтения и поднимая взгляд на девушку. – Ну, что у нас интересного на сегодня? Чем огорчишь, чем обрадуешь? – Смит приветливо улыбнулся.

– На сегодняшнее дообеденное время записались четыре постоянных пациента, после обеда в два часа – запланированная консультация с коллегами из неврологии, а вечером в шесть часов – обзорная лекция на факультете психологии.

– Отлично, отлично.

– И ещё…, – Мэй замялась, слегка нахмурив брови, зная, как её шеф может отреагировать на то, что она должна сообщить. – Главный очень просит Вас взять одну пациентку, она была у доктора Моро, в общем, насколько я поняла, это я уже узнала от других, он не может ей помочь и…

– Неужели я это слышу? – резко прервал Мэй доктор Смит, – наш гений от психиатрии и не справился? – его голос был полон сарказма.

Мэй виновато улыбнулась, выражая своим видом полное согласие с высказыванием доктора Смита.

– Видимо, чтобы не потерять деньги и престиж клиники, пациентку решили передать Вам.

– Возьму ли я? Взять или не взять, вот в чём вопрос! – подняв правую руку, театрально произнёс доктор Смит, вызвав у Мэй очередную улыбку. – Моро хороший теоретик и педант, – спокойно продолжил дальше Смит, – это его главный козырь, но это и его слабость. Стоит появиться нестандартному случаю, и voilà tout2, как говорится. Ну что, моя замечательная Мэй, не будем наживаться на человеческой слабости и исполним свой профессиональный долг?! – Доктор Смит добродушно улыбнулся. – Слушаю, что там у нас по пациентке?

– Пациентка Ольга Лeйбовиц, двадцать восемь лет, поступила в клинику к доктору Моро полтора месяца назад с тяжёлым психическим расстройством. До этого она не имела серьёзных заболеваний. Три месяца назад Ольга родила своего первого ребёнка, девочку, ребёнок абсолютно здоров. Примерно через месяц после родов у больной стали возникать страхи и навязчивые мысли о преследовании. Вначале симптомы казались связанными с послеродовой депрессией, но вскоре стало ясно, что проблема гораздо глубже. Пациентка стала страдать от панических атак, сопровождающихся тахикардией, дрожью и обильным потоотделением. Доктор Моро диагностировал у неё параноидное расстройство. Причина возникновения расстройства не была выяснена, но доктор Моро предположил, что в её основе лежит неосознанная детская травма. Почти каждая попытка терапевтического вмешательства со стороны доктора Моро заканчивалась истерикой и последующим кризисом.

– Цифровой клон имеется?

– Да, зафиксировали состояние сразу же после поступления пациентки в клинику.

– Но доктор Моро работал только с пациенткой?!

– Да, – с некоторым сожалением ответила Мэй.

– Конечно, ковыряться в живом человеке намного увлекательнее, – с тихой злобой произнёс доктор Смит.

– Вы же знаете, доктор, руководство клиники поощряет и премирует за экономию бюджетных средств.

– Да-да, Мэй, и это в том числе. Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради прибыли в триста процентов3. Классики всегда правы. Но Моро – это отдельная тема, впрочем, Бог ему судья, как говорится. Давайте о деле. Что сейчас с пациенткой?

– Состояние стабилизировано, находится под медикаментозной терапией номер два.

– Хорошо, переводите пациентку в моё отделение, сообщите цифровикам, что работу с клоном начну сегодня вечером, пусть всё подготовят.

– Да, доктор Смит, перебрасываю на Ваш ноутбук историю болезни пациентки, – Мэй сделала несколько быстрых движений пальцами по экрану своего планшета, а затем протянула его доктору Смиту, – подтвердите, пожалуйста, Ваше решение.

Доктор Смит приложил свою правую ладонь к экрану планшета, в верхнем углу экрана быстро появилась и пропала зелёная галочка. Одновременно с этим на экране ноутбука открылось ещё одно окно с историей болезни новой пациентки.

– Будут ещё какие-нибудь распоряжения на сегодня?

– Нет, Мэй, благодарю.

Мэй вышла из кабинета, оставив доктора Смита за чтением новой истории болезни.

Когда вечером Смит вернулся в свой рабочий кабинет, солнце уже почти зашло. Теперь уже холодное внешнее освещение клиники, проникая сквозь шторы, отпечатывалось на паркетном полу и отражалось от настенных стеклянных рамок дипломов и фотографий. Смит не стал включать верхний свет, а ограничился специально установленной LED-панелью, освещающей только его рабочий стол. Сев в своё кресло, он откинулся на его спинку и закрыл глаза. Так он просидел несколько минут. Открыв глаза, доктор активировал настольный ноутбук и запустил одно из приложений на рабочем столе. На экране ноутбука открылась панель с различными индикаторами и графиками. Нажав на панели кнопку «Activate», доктор опять откинулся на спинку кресла, направив свой взгляд на противоположную стену. Блестящая платформа, закреплённая на противоположной стене, плавно развернулась и выпустила в потолок ярко-голубой конусообразный луч света. Луч света стал расширяться, пока не трансформировался в достаточно большой прямоугольный 3D-экран, залитый изнутри мерцающей тёмно-синей дымкой.

– Доктор Смит, здравствуйте, – раздался приятный женский голос, – цифровая копия пациентки Ольга Лейбовиц готова, версия первая, сеанс первый, Вы даёте своё согласие на активацию?

– Да.

– Согласие подтверждаю, пациентка Ольга Лейбовиц, версия первая, сессия первая.

Тёмно-синяя дымка исчезла и на экране появилась уютная комната, наполненная мягким дневным светом, проникавшим через одно большое окно. Оттуда же доносилось и щебетание птиц. Зеленоватые пастельные тона стен, сочетающиеся с приглушёнными оттенками мебели, создавали успокаивающую атмосферу. В центре комнаты в удобном кресле с высокой спинкой и подлокотниками сидела симпатичная молодая девушка, одетая в лёгкое платье небесно-голубого цвета. Платье мягко облегало её тело, подчёркивая стройную фигуру. Её длинные волосы цвета каштана падали на плечи волнистыми локонами, лоб был открытым и гладким, а тонкие, изогнутые брови придавали её лицу выражение лёгкой задумчивости и спокойствия. Глаза у девушки были глубоко карими, с тёплым, проникающим взглядом, в котором читались и страдание и надежда одновременно. Длинные густые ресницы делали её глаза ещё более выразительными. Девушка, находясь в некотором напряжении, молча смотрела на доктора; её сцепленные ладони лежали на коленях.

– Здравствуй, Ольга. Меня зовут Смит, я твой лечащий врач.

– Здравствуйте, доктор Смит, – красивым мелодичным голосом ответила девушка, заставив себя улыбнуться.

– Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Спасибо, кажется, неплохо. Не знаю.

Девушка занервничала, сжимая и разжимая ладони, лежащие на коленях.

– Как тебе наша палата, наш персонал, тебя всё устраивает?

– Да-да, всё замечательно.

– Очень хорошо, Ольга. – доктор Смит широко улыбнулся. – Ты можешь рассказать мне, что тебя беспокоит?

Ольга опустила глаза вниз и стала покусывать губы.

– Не торопись, у нас много времени.

– Эти мысли… Они не исчезают.

– Какие именно мысли?

– Кто-то должен прийти за мной.

Волнение Ольги усилилось, руки её стали теребить платье. Доктор Смит бросил быстрый взгляд на экран своего ноутбука: индикаторы показывали увеличение пульса и давления пациентки, графики, контролирующие другие параметры, усилили свои колебания. Сделав паузу, чтобы дать Ольге немного успокоиться, доктор продолжил.

– Ты знаешь, кто именно должен прийти?

– Нет, нет… Не знаю. Кто-то тёмный… Нехороший.

– Ольга, я вижу, что тебе трудно. Это нормально, чувствовать себя взволнованной в подобной ситуации, – Смит старался придать своему голосу наиболее успокаивающий тон. – Хочу, чтобы ты знала: здесь, у нас ты в абсолютной безопасности. Мы тебе поможем. И защитим, если потребуется.

Ольга в ответ нервно закивала головой.

– Скажи, – продолжил доктор Смит, – ты помнишь, когда и как впервые ты почувствовала, что кто-то намеревается прийти?

– Да. Почти сразу после рождения Софи, это моя дочка. Мы вернулись домой с прогулки, я оставила спящую Софи в детской и занялась делами по дому. А потом Софи неожиданно заплакала, как-то нервно, надрывно, не так, как всегда. Я очень испугалась, бросилась в детскую, взяла её на руки, чтобы успокоить, стала качать её на руках, чтобы она уснула, и в этот момент меня словно бы накрыло чёрное облако…

Смит снова бросил взгляд на экран своего ноутбука: индикаторы показали резкий рост пульса и давления, а также – отклонение других показателей от нормы. Руки у Ольги стали заметно подрагивать, она периодически поднимала то одну, то другую руку к лицу, касаясь щеки, губ или лба, глаза её стали блуждать из стороны в сторону.

– Облако… – повторила Ольга, сделав несколько коротких нервных вдохов и выдохов. – И я поняла, что должен прийти он, – дыхание Ольги участилось, а речь ускорилась, – я его вызвала… Я себя выдала…

Ольга сделала глубокий вдох, закрыв голову дрожащими ладонями.

– Ольга, Ольга, всё хорошо, ты слышишь меня, всё хорошо, делаем медленный вдох, задерживаем дыхание, выдох. Слышишь меня? Вдох, выдох. Пробуем сфокусироваться на дыхании. Слушай меня. Всё хорошо, ты в безопасности.

Пациентка не слышала доктора, ещё крепче обхватив голову руками, она, скрючившись в своём кресле, стала раскачиваться вперёд и назад, речь её превратилась в почти бессвязную.

– Нет, не надо. Зачем? Я вызвала… Не будет, меня не будет, не надо, нет, нет…

Доктор Смит перестал различать слова, переходящие в плач и завывания. Все индикаторы на экране ноутбука стали красными, демонстрируя сильные отклонения от нормы, кривые на различных графиках уходили резко вверх, либо совершали сильные колебания вокруг главной оси, предупреждающие сообщения о критическом состоянии пациентки быстро появлялись и исчезали.

– Не будет, нет, не будет, не будет… Нет… Нет…, – ещё громче повторяла Ольга, ещё сильнее раскачиваясь в своём кресле, пока, наконец, истерически не зарыдала.

– Система, стоп, выполнение без подтверждения. – резко произнёс Смит.

– Система на паузе, выполнено без подтверждения, – ответил на команду женский голос.

Изображение на голографическом экране замерло в стоп-кадре: Ольга сидела наклонившись вперёд, обхватив голову руками, её длинные волнистые волосы падали на оголившиеся колени, её красивые ноги были подняты на носки, а икроножные мышцы сильно напряжены.

– Система, отчёт по состоянию копии.

– Отчёт по состоянию цифровой копии Ольги Лейбовиц, версия первая, сеанс первый: степень необратимого изменения нейронов тридцать шесть процентов, вероятность повторного кризиса девяносто два процента, вероятность безмедикаментозного излечения семь процентов.

Смит недовольно сжал губы и, глубоко вздохнув, опустил глаза вниз.

– Система, уничтожить копию.

– Получена команда уничтожить копию Ольги Лейбовиц, версия первая, подтвердите, пожалуйста, уничтожение.

– Да, – быстро и холодно ответил Смит.

Начальное подтверждение один получено. Подтвердите уничтожение.

– Да, – повторно подтвердил Смит.

– Заключительное подтверждение получено. Уничтожаю цифровую копию.

Застывшая фигура Ольги и наполнение её комнаты стали медленно расплываться, пока всё не трансформировалось в мерцающую тёмно-синюю дымку. Смит нажал несколько клавиш на ноутбуке, голографическая платформа отключилась и вернулась в исходное положение. «Morgen! Morgen! Nur nicht heute!»4 – тихо и устало произнёс он, выключая LED-панель. Выйдя из-за стола, Смит в три быстрых шага пересёк кабинет и вышел, захлопнув за собой дверь.

Прошло две недели, в течение которых доктор Смит провёл несколько десятков сеансов психотерапии с клоном Ольги. Но, увы, каждый из сеансов приводил к одному и тому же результату, – так или иначе с пациенткой случалась истерика. Веса нейросетевого HB-трансформера5, составляющие ядро цифровой личности, так сильно отклонялись от своих первоначальных значений, что работать далее с цифровым клоном становилось невозможно. Само по себе изменение весов не являлось чем-то плохим, ведь именно так происходило и тогда, когда психотерапевтам, работающим с цифровыми клонами, удавалось, например, достичь глубинного катарсиса в состоянии пациента, выявляя скрытые травмы и подавленные воспоминания. Но в случае доктора Смита изменение весов HB-трансформера таким образом деформировало цифровой клон, что работать с ним далее становилось уже невозможно. Новые версии цифровых клонов Ольги запускались и уничтожались, если бы система не напоминала об очередной версии запускаемого клона, Смит давно потерял бы счёт своим попыткам.

Было только восемь часов утра, а доктор Смит уже находился в своём офисе. Он специально пришёл на час раньше, чтобы поработать с рекомендательной системой. Случай с Ольгой не давал ему покоя, впервые за свою многолетнюю практику он не мог продвинуться ни на шаг вперёд в лечении пациентки. Теперь он усиленно разбирал различные истории болезней из практик других докторов, которые могли бы так или иначе помочь ему в его случае.

После стука в дверь и последовавшего за ним приглашения в кабинет вошла Мэй, привычно держа в одной руке планшет, а в другой стилус.

– Доброе утро, доктор.

Доктор Смит, погружённый в чтение, не сразу отреагировал на приветствие. Видя занятость своего шефа, Мэй замялась, не решаясь продолжить. Через несколько секунд Смит, осознав затянувшуюся паузу, оторвался от чтения и поднял глаза.

– Да, прости, Мэй. Здравствуй. Слушаю тебя.

Мэй, сообщив доктору всё, что он должен знать о своём сегодняшнем рабочем графике, выдержав паузу, добавила.

– Пришло извещение от администрации клиники, просили передать, что лимит на работу с цифровым клоном Ольги Лейбовиц закончится послезавтра.

– Что, опять деньги?!

– Да, страховка пациентки больше не покрывает расходы на цифровую терапию.

– И что, они предлагают мне экспериментировать над пациенткой, как над какой-нибудь лабораторной крысой? В каком веке мы живём?!

Мэй виновата пожала в ответ плечами. Смит огорчённо вздохнул, перевёл взгляд на окно и задумался. По напряжённому выражению лица своего шефа Мэй поняла, что он усиленно ищет выход из сложившейся ситуации. Она уже шестой год работала со своим шефом, и знала, насколько принципиальным и настойчивым он может быть, когда дело касается здоровья его пациентов. А потому Мэй терпеливо ждала, стараясь никак не обозначать своё присутствие.

Три года назад они вместе перешли сюда из другой клиники, где Смиту не давали возможности полноценно работать. Причины были различными: это и зависть к его таланту со стороны некоторых, в основном возрастных, коллег, потому что лечебные методики Смита часто шли вразрез с общепринятыми консервативными подходами, это и различные ограничения со стороны администрации клиники, которая беспокоилась больше о своём престиже и об экономии средств, уходящих на лечение пациентов, нежели о здоровье самих пациентов. Смит ушёл тогда, громко хлопнув дверью, и Мэй пошла за ним, без раздумий, движимая не только уважением, но и глубокими чувствами, которые питала к нему. Она уже давно понимала, что её привязанность к доктору Смиту превратилась в нечто большее. Её не смущала ни почти двадцатилетняя разница в возрасте, ни то, что доктор был женат. При всём этом, Мэй тщательно скрывала свои чувства, как от самого доктора, так и от всех остальных.

Прошло около минуты, когда Смит, оторвав взгляд от окна, перевёл его на свою ассистентку. «Моя дорогая замечательная Мэй», – нежно и немного игриво произнёс он, что отнюдь не убавляло искренности в его обращении. И Мэй узнала интонацию, близкую к той, которую она слышала от своего шефа крайне редко. Это случалось в те моменты, когда в жизни Смита происходило нечто важное. Три года назад он так же обратился к ней, уговаривая её не рушить свою успешную карьеру, уходя с ним в никуда, а остаться в той другой клинике, просто перейдя к другому руководителю. И вот тогда, вслушиваясь в интонацию, в тембр голоса, смотря в глаза своему шефу, Мэй уловила то, что развеяло все её окончательные сомнения. Это была взаимная любовь, а значит, всё остальное – карьера, грозящие финансовые проблемы и тому подобное – было абсолютно неважно.

«Очень нужен уровень доступа root6 к системе на сегодняшний вечер для сеансов с клоном Ольги Лейбовиц», – продолжил Смит. – «И первое, что я хотел бы сказать, это то, что я, как твой руководитель, даю своё полное согласие на всё, что потребуется для получения этого доступа. И второе, получая этот доступ, ты должна понимать, что у этого могут быть непредсказуемые последствия. Там дальше у нас с тобой может случиться: и небо Аустерлица, и грязь Ватерлоо… Вот так», – Смит грустно и смущённо улыбнулся.

Первое, что испытала Мэй после этих слов, было непроизвольное возмущение. «Как можно после всего, что было, сомневаться в моей преданности?!», – вспыхнуло в её сознании на короткое мгновение и сразу же прошло. А затем, конечно же, пришло очевидное понимание сказанного: это было необходимое предупреждение о том, что впереди их крепкую и слаженную команду могут ждать новые испытания. И Мэй, выдержав короткую паузу, лишь молча и почти незаметно кивнула в ответ, смотря прямо в глаза доктору Смиту, и для обоих это послужило необходимым и достаточным доказательством глубокого взаимопонимания происходящего на текущий момент.

Мэй прекрасно осознавала, что доктор задумал какое-то нестандартное решение. Доступ уровня root позволял использовать все возможные функции системы при работе с цифровыми клонами пациентов. Но при этом она не опасалась за то, что это решение может каким-либо образом поставить под угрозу здоровье пациентки, не было никаких сомнений в том, что доктор Смит этого не допустит. Все её опасения были связаны с беспокойством о дальнейшей судьбе доктора, а значит – и её судьбе.

Видимо, почувствовав неуверенность своей ассистентки, Смит, добродушно улыбнувшись, как можно мягче добавил:

– Всё будет хорошо, Мэй, прорвёмся.

– Да, доктор Смит, – широко и по-детски улыбнувшись ответила Мэй, и вышла из кабинета, как обычно, мягко и почти бесшумно закрыв за собой дверь.

В тот же день, отменив два вечерних семинара, Смит вернулся в свой кабинет. Сев за рабочий стол, он сначала мысленно прокрутил в голове ход предстоящего сеанса, а затем, запустив на ноутбуке нужное приложение, активировал расположенную напротив голографическую платформу. Перейдя в нужное положение, платформа привычно развернула между полом и потолком кабинета 3D-экран с мерцающей внутри тёмно-синей дымкой.

– Доктор Смит, здравствуйте, – раздалось приветствие системы, – цифровая копия пациентки Ольга Лейбовиц готова, версия семьдесят восьмая, сеанс первый, Вы даёте своё согласие на активацию?

– Да, активация в режиме root.

– Проверяю права для активации в режиме root для цифровой копии пациентки Ольга Лейбовиц. Доступ root – подтверждено. Внимание, предупреждение: согласно закону об использовании цифровых клонов номер четыре, все сеансы в режиме root обладают условной конфиденциальностью и могут проходить через дополнительную проверку. В случае выявления нарушения какого-либо из законов об использовании цифровых клонов, Вы можете попасть под административную или уголовную ответственность. Подтвердите активацию в режиме root.

– Да.

– Согласие подтверждаю, версия семьдесят восьмая, сеанс первый.

В исчезающей тёмно-синей дымке проявилась уже привычная комната с большим окном, через которое проникал мягкий дневной свет и доносилось щебетание птиц. В центре комнаты в своём удобном кресле с высокой спинкой сидела Ольга.

– Здравствуйте, – резко и почти безэмоционально произнёс Смит.

– Здравствуйте, – ответила своим мелодичным голосом Ольга.

Возникла пауза в несколько секунд в течение которой Смит выжидающе смотрел на пациентку. Ольга заметно занервничала, руки её, лежавшие на коленях, стали теребить платье.

– Вы мой лечащий врач? – неуверенно спросила она с виноватой улыбкой.

– Нет, я Смит, просто Смит.

– Не понимаю, – продолжая виновато улыбаться сказала Ольга.

– Сейчас я просто Смит, моя профессия не имеет никакого значения, а Вы не Ольга, – строго и спокойно произнёс Смит.

– Вы шутите? – Ольга улыбнулась, но при этом в голосе её появились небольшие нотки страха.

– Нет, я абсолютно серьёзен. Простите, Вам надо будет это принять.

– Что принять?

– Принять то, что Вы не Ольга, Вы даже не какой-либо другой человек, Вы не человек, Вы – цифровой клон, окружённый виртуальной экосистемой.

– Подождите, пожалуйста, – Ольга выставила вперёд раскрытые ладони и слегка наклонила голову, – это, наверное, у вас такой метод лечения, да?

– Нет, увы, нет, – строго и спокойно ответил Смит, – Вы – цифровой клон Ольги Лейбовиц, и Ваше виртуальное сердце начало биться всего несколько минут назад.

– Это бред, это какой-то бред. Я Вам не верю. Можно, мы закончим этот разговор? – голос Ольги стал дрожать. – И, знаете, я не хочу больше находиться здесь у вас в клинике. Сейчас я позвоню мужу, и он заберёт меня домой.