Тайный агент

– Спасибо, вам Клавдия Петровна! – восхищённый смелостью женщины, Лёня ушёл к себе.

   Этой же ночью Лёня решил дождаться Колю в сарае для дров, поближе к их казармам, посчитав, что так будет для Коли безопасней, если тот надумает встретиться. Что Коля понял, для чего доктор приходил, Лёня не сомневался. Его визит в столовую был у них условным знаком. Сарай являлся самым подходящим местом: Лёню не было видно, зато он мог спокойно наблюдать за происходящим через всевозможные щели сарая. Лёня порядком замёрз: уже три часа он был на своём посту, а Коли всё не было. Уйти – означало подвергнуть парня большой опасности, если тот надумает встретиться, потому он решил ждать до утра.

Было три часа ночи, когда появился Коля. Только Лёня собрался выйти из укрытия, чтобы окликнуть парня, как вдруг заметил мелькнувшую фигуру командира. На Лёню словно вылили ведро кипятка, он растерянно, обливаясь потом, замер, не зная, что предпринять. Что за Колей следят – было очевидно. Нужно было действовать, но как? Между санчастью и казармами находилась уборная. Если Коля пройдёт её, то ему уже не оправдаться. Осталось несколько метров – эта мысль, как набат, стучала в мозгу Лёни, и он просто сходил с ума в поисках спасения. Парень шёл, ни о чём не догадываясь, а командир неотступно следовал за ним, прячась за укрытия.

Но, похоже, провидение было сегодня на их стороне, потому как командир, мелкими перебежками, определённо приближался к сараю. Лёня даже перестал дышать, увидев командира, остановившегося возле него по другую сторону сарая как раз в том месте, где с крыши у самого края большим комом навис снег. Это была удача, и единственный шанс спасти Колю. Лёня, не теряя драгоценного времени, схватил вилы, стоящие рядом, и со всей силы, ударил по крыше с внутренней стороны. Шум удара, конечно же, был слышен, но потом сразу же с грохотом скатился снег, – и как раз на голову командира. Всё произошло почти одновременно, и шум удара забылся в шуме падающего снега. Ком не представлял собой никакой опасности, но такая неожиданность заставила командира вздрогнуть и громко выругаться. Коля, услышав шум, оглянулся и, увидев отряхивающегося командира, сразу понял в чём дело. Не теряя ни секунды, он быстро свернул к уборной.

– Чего ты по ночам шляешься? – командир дожидался парня на входе в казармы.

– В уборную ходил, – на ходу бросил Коля и, не останавливаясь, обогнув командира, вошёл в казарму.

   Лёня только сейчас заметил, что у него сильно дрожат ноги и, чтобы не упасть, он опустился на снег. Посижу немножко, пусть все улягутся…Ну и денёк сегодня выдался! Сплошная нервотрёпка. Он мысленно прокручивал события дня, и с каждой минутой волна радости всё больше заполняла его сердце, прогоняя страх прочь. Помощь бабы Клавы и удачное проявление собственной смекалки отвлекли его от переживаний о Сергее. Он сидел и, как мальчишка, радовался благоприятному разрешению обстоятельств. Лишь вернувшись к себе в санчасть и улёгшись на кровать, он осознал, как опрометчиво поступил, отправившись в столовую.

Дурак, парню и так не сладко живётся, а ты ещё его донимаешь! Что он может?.. Почти ребёнок.

Он корил себя за безрассудный эгоизм.

Надумал помочь Сергею, так сам и помогай, нечего других впутывать и подвергать их жизнь опасности!

Проворочавшись в кровати оставшуюся ночь, он так и не смог уснуть. Проще убежать, – подумал он напоследок, вставая с постели, чтобы выключить будильник. Наступило утро, и начался рабочий день. Он автоматически выполнял всю необходимую работу, но мысли его были далеко за пределами санчасти: он думал, как подобраться к тому домику, где был Сергей, и как спасти его.

Глава 19

Сергея поселили в одной комнате с Петей. Этого невысокого, худенького парнишку он впервые встретил здесь. Грустные, голубые глаза Пети не умели не то чтобы смеяться – а даже и улыбаться. Когда в первый раз Сергей появился на пороге комнаты, чувствовалось, что Петя обрадовался ему. Он встал и, первым подойдя к Сергею, поздоровался и показал новичку его кровать. Рассказывая о распорядке дня, Петя был весьма дружелюбен и участлив, но глаза его при этом были отчаянно грустны. Вообще-то с ними в комнате проживал ещё один подросток – Егор, но он держался особняком. По ночам куда-то уходил, а когда возвращался – никто не знал, все уже спали, потому для ребят его как бы и не было. Так казалось Сергею, но он ошибался.

   Сегодняшняя ночь была особенно темна. На улице бушевала метель. Сергею не спалось, он думал о доме, о матери, беспокоясь, как она там. Комок слёз упорно нарастал в горле, и, чтобы не расплакаться, он решил пообщаться с Петей. У него давно накопились некоторые вопросы: он не всё понимал в словах Фердоуса, но опасение, что тот примет его за глупца, не позволяло ему задавать вопросы напрямую учителю.

– Петь, ты спишь? – Сергей шёпотом позвал друга.

– Нет.

– Я спросить хочу, можно?

– Чего тебе?

– Ты в Бога веришь?

– Верю. Что нам остаётся ещё?

– Да, ты прав. Что ещё нам остаётся. … Я одного не пойму, почему я нигде и не кому не нужен? Отцу был не нужен, воспитателям детдома – тоже. Чем же я не такой, как все? – Сергей говорил, еле сдерживая слёзы.

– Не знаю. Я тоже никому не нужен. Фердоус говорит, что мы Богу нужны, и он нас не обидит… Дай-то Бог!

– Ты давно здесь?

– Да. … Сначала я со всеми был. Но я физически слабый, командиру это не нравилось. Издевался надо мной.

– Понятно. У нас с тобой судьбы одинаковые. Я тоже слабый, и он надо мной тоже издевался, – признался Сергей, чтобы поддержать товарища. – Давай держаться вместе. …А зачем Богу надо, чтобы мы обязательно умерли?

– Не знаю. Фердоус говорит, что в рай можно попасть только после смерти.

– И что, мы умрём и опять там воскреснем?

– Фердоус говорит, что да.

– Хорошо бы. …Давай спать. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

   Подъём в их группе был в шесть часов утра. На зарядку отводилось не меньше часа. Километровая пробежка была обязательна, затем несколько отжиманий, подтягиваний и ещё несколько несложных упражнений. Без десяти семь все должны были зайти в помещение, так как им на смену выходили ребята из группы командира. Их пути не должны были пересекаться. По сравнению с тем адом, который был на физподготовке у командира, нынешняя для Сергея была просто забавой.

После умывания и завтрака обычно шли в учебный класс, который ничем не отличался от простого школьного, единственно парт было намного меньше. В углу стоял книжный шкаф, битком набитый всякого рода религиозной литературой.

Сегодня было всё как обычно. После завтрака пошли на занятия.

– Рассаживайтесь, – Фердоус сел первым и, когда все расселись, как-то уж особенно ласково спросил:

– Как спали, ничто не беспокоило? – вопрос адресовался всем. Ребята по очереди вставали, и кто рассказывал про свой сон, кто просто отмачивался, сославшись, что ничего не снилось.

– А вот мне приснилось, что Петя не искренне верит в Бога. Он считает, что лишь таковы обстоятельства. Что нам остаётся ещё делать – вот его позиция, – в голосе учителя зазвучали язвительные нотки.

   Петя замер от страха. Он знал, что, если Фердоус останавливает на ком-нибудь своё внимание, – жди беды. Был у них один парнишка: учитель невзлюбил его и постоянно третировал. Однажды за какой-то проступок он запер парнишку в карцер. Что уж там с ним делали – неизвестно, но по выходу из карцера тот повесился.

   Фердоус, между тем, повернув лицо к Пете, продолжал говорить тихим, устрашающе ласковым голосом,

– Вот что я скажу тебе, Петя. Смотри мне в глаза! Собирайся и уходи. Можешь возвращаться к командиру, я тебя не держу.

   Петя побледнел.

– Учитель, пожалуйста!.. – он встал на колени и так пополз к ногам Фердоуса. Петя начал целовать брюки и туфли учителя и, рыдая, повторял.

– Простите меня, пожалуйста, я верю в Бога. Честное слово! Не возвращайте меня командиру, пожалуйста! – Петя ползал у ног учителя и заливался слезами.

– Прочь, скотина! – Фердоус зло пнул подростка. – Сядь на место! Ещё раз повторится – прощения не жди. Вам добро делаешь, а вы неблагодарные свиньи! – ноздри Фердоуса расширились, глаза испускали потоки ярости и ненависти. Петя потихонечку отполз и сел на своё место, низко опустив голову.

– Может, Серёжа, и ты хочешь вернуться к командиру? – Фердоус переключился на Сергея, язвительно улыбаясь.

   У Серёжи от страха пропал голос, и он лишь мотал головой в знак отрицания.

– То-то же! Знайте свое место. Богу не нужно ваше одолжение. Он в вас совсем не нуждается, наоборот, – это вы, везде и во всём нуждаетесь в нём. Если он захочет, то вы пикнуть не успеете, как умрёте. И запомните: здесь, наместник Бога – я! Я всё знаю, каждую вашу мысль, а не то что слово. Зарубите себе это на носу.

   Ребята сидели, низко опустив головы, но каждый для себя подумал, что скорее всего Егор, и никто иной, донёс на них.

   Сегодня многое для Сергея стало горьким разочарованием. Он отвык от «шестёрок». Ни в детдоме, ни у командира ябед не было. Ребята могли побить, но, чтобы донести – это ни за что. Но не только Егор, но и сам Фердоус расстроил Сергея до слёз. За те несколько дней, которые тот ходил к парню в больницу, Сергей проникся к нему каким-то родственным чувством. Он полюбил его, как отца, которого рано потерял, но в потаённых мыслях, мечтах почему-то всегда хотел видеть отца в роли защитника. Сергей почему-то был уверен, что отцы только такие и бывают. С ними ничего не страшно, они не дадут в обиду. Именно таким тогда и представился ему Фердоус. Но сегодня его мечта разбилась или испарилась, как лужа на солнце. Он вновь до боли почувствовал свою ненужность, и в том числе Фердоусу, за которым ещё недавно он готов был, не раздумывая, пойти даже на смерть. И от этого Сергея хотелось плакать: громко, просто кричать от отчаянья. Но, конечно же, он сидел тихо и во все глаза смотрел на учителя, порой боясь даже дышать. А тот в свою очередь продолжал.

– Вы должны мне верить и не сомневаться. Как только появляются плохие мысли, учитесь их блокировать. Начинайте читать молитвы. Вот вам каждому по книге, – Фердоус жестом подозвал к себе Егора.

   Тот проворно вскочил с места и, быстрым шагом подойдя к учителю, взял книги со стола. Затем он раздал их каждому подростку в классе.

– Запомните, вы ни о чём другом, кроме как о Боге, думать не должны, если вы, конечно, хотите попасть в рай, а не вернуться к командиру, – язвительная улыбка вновь озарила лицо учителя. – Почему, думаете, с вами приключаются всякого рода неприятности? Задав вопрос, учитель не стал даже дожидаться ответа, сам же быстро ответил.

– Да потому, что вы грешники! Вы думаете, грех – это только человека убить? Нет. Ваша лень, трусость – это и является самым – что ни на есть серьезным – грехом. Вы думаете, вашим товарищам легко на занятиях? Поверьте – нелегко, но они, как вы, не ноют, вроде Сергея за спину товарища не прячутся. Сергей покраснел до корней волос при упоминании своего имени, а учитель продолжал бичевать их.

– Вам по шестнадцать лет, а вы ничего не знаете о Боге. Шайтаны! Черти! Нет вам другого названия. Вы должны день и ночь благодарить Бога: за хлеб, за воду, за сон, за жизнь. Вы делаете это? – ребята, дрожа как осиновый лист на ветру, смотрели на Фердоуса, а тот всё больше распалялся. Брызжа слюной, он уже почти кричал.

– У вас остался последний шанс спасти свои души и попасть в рай. Вы на своём личном опыте убедились, что жизнь полна страданий и слёз, и ничего хорошего в ней нет. Но есть другой мир, полный радости, счастья, любви и тепла. Этот мир называется раем. Там нет смерти, ибо жизнь там вечна. И в это место можно скоро попасть, и не надо проживать полную страданий жизнь. Но, чтобы туда попасть без очереди, а очередь туда громадная, вы должны доказать Богу, что вы стоите рая, что вы достойны его. Все, кто в этом лагере находятся, и ваши товарищи, в том числе, могут это доказать. Вам всем выпал счастливый билет.

Ребята, плохо соображая, что от них хотят, но чувствуя, что надо делать, мотали головой в знак того, что да, им выпал счастливый билет.

– Тогда вы должны своей жизнью это доказать! И как только вы это докажете, вы в тот же миг окажетесь в раю. Устав от напряжения, учитель замолчал. В кабинете установилась мёртвая тишина. Ребята боялись дышать, чтобы не навлечь гнев Фердоуса. Через несколько секунд, он добавил.

– Книги на русском языке, чтобы не говорили потом, что ничего не поняли. Читайте, – хлопнув дверью, учитель вышел из кабинета.

   Книги, которые ребята раскрыли, были своего рода сказками. В них интересно, доступно рассказывалось о Боге, о тех цивилизациях, которые он создал, но которые встали на путь греха, и Богом были уничтожены за это. Но всякий раз, после каждого повествования, обязательно говорилось, что Бог миловал тех людей, которые искренне верили в него и не грешили. Всем им Бог обещал рай, красочное описание которого приводилось тут же. Ребята читали, и постепенно, мысль о Боге как о благодетеле всё существеннее проникала в их сознание и несла с собой успокоение.

Глава 20

 Сергей уже несколько дней ходил как в тумане. Информация из книг, которые дал им Фердоус, навалилась и требовала осмысления. Он и раньше думал о Боге, а как мама заболела, так вообще стал посещать храм и даже выучил молитву "Отче наш". Он не раз слушал проповеди священника из монастыря, тот тоже говорил о рае, о том, что надо сделать, чтобы туда попасть, но никогда никого не торопил. Фердоус связывал смерть с раем, но Сергей с каждым днём всё отчётливей стал чувствовать, что уже не хочет умирать. Смягчение жизненных условий, отсутствие кумира, в качестве которого выступал в своё время Фердоус, вернуло ему жажду жизни, способность думать о чём-то другом, строить планы и даже мечтать. Он всё чаще стал вспоминать маму. Больница была именно тем местом, куда по ночам, возвращали его воспоминания, накатывая волной. И тогда всё исчезало – оставался он и мама.

"Лучик счастья", именно так она меня называла всякий раз, когда я приходил к ней, и плакала от счастья. А потом обязательно расспрашивала – и про Толика, и про меня, как живём и всё такое. Переживала за нас сильно, это я по её глазам видел. Надо же, как будто вчера было, хотя прошло почти пять месяцев! … Хорошо, что я врал ей, говоря, что меня отпускали к ней из интерната, а то бы мать извелась – это точно.

Как же, отпустит этот козёл! Сбегать приходилось, а потом, по возвращении – подвал, побои, голод. Но ничего, я сильный, ради матери и не такое можно вытерпеть. … Интересно, коляски-каталки ещё целы? Одна почти что сломалась. Дед Егор, сторож в больнице, обещал починить. Если не починил, надо будет начальству пожаловаться. А что, их всего три штуки, этих каталок, а больных – пятьдесят. Всё время приходилось рыскать по всей больнице, пока найдёшь. Наглые родственники умудрялись даже прятать эти кресла, чтобы, когда нужно для них самих, сразу достать.

Но меня не обхитришь, я знал все их потаённые места, хотя сам так никогда не поступал. Лично я просто брал и приходил к матери в тихий час!. Гулять не положено, все спят. Но нам разрешали медсёстры. …, наверное, потому что я им нравился, не понимаю, правда, за что, но факт остаётся фактом: любили они меня – и всё. Когда я сажал мать в коляску и вывозил в сад, они лишь тихо улыбались нам в след.

… Хорошо, что я в каждый свой приход возил её гулять – неважно, зима на дворе или лето. Я знал, что она ждёт этих прогулок. Они были единственной возможностью для неё сменить лежачий образ жизни. … Хотя она никогда об этом не говорила, но на её лице во время прогулок отражалось блаженство, которое испытывал весь её организм. Даже если на дворе бушевала метель, я катал её по коридору.

… Как она там без меня? Дурак я был, что ушёл с Артистом. У неё одна радость была – мы с братиком. Я помню её глаза, когда сказал ей, что ухожу. Она тогда ничего не сказала, лишь улыбнулась, но глаза, … её глаза! …

   Мысли о матери не покидали Сергея. Мать стала сниться ему каждую ночь. Раньше, когда он был в отряде командира, и жизнь была борьбой за выживание, он мало думал о доме, теперь же ему нестерпимо хотелось вернуться в родной дом, забрать братишку, маму и жить всем вместе. Теперь уже он был уверен, что сможет работать и тянуть семью.

     Дни тянулись за днями и становились всё более насыщенными, хотя куда уж более. Ребятам и так среди дня не то что поговорить – перемолвиться словечком друг с другом не представлялось возможным. Фердоус держал их под постоянным надзором. День был набит до отказа. Они все время то читали религиозные книги, которые нельзя было не читать, так как учитель требовал пересказа в мельчайших подробностях, то занимались физической подготовкой, то оттачивали мастерство в стрельбе. На общение оставались считанные минуты перед сном. Сергей ловил такие моменты. Этой ночью ему особенно хотелось с кем-нибудь поговорить. Волнение за мать переливалось через край в его измученной душе.

– Петя, слышь? – Сергей шёпотом обратился к товарищу, но, не услышав ответа, спросил вновь.

– Чё, спишь что ли?

– Чего тебе, забыл, что ли, что разговаривать нельзя?

– Никто не услышит, я шёпотом. Егорки нет.

– Прошлый раз его тоже не было.

– Был, я помню, он тогда спал, хотя, как оказалось, не спал, притворялся. … Мне домой надо, у меня мамка в больнице лежит… Она не ходит, ей помогать надо.

– Как отсюда уйдёшь?

– Не знаю. Надо попробовать сбежать.

– И не вздумай, всё равно найдут, – в голосе Пети слышались нотки не только страха, но и раздражения, и чуть погодя он спросил. – …А чего тогда сюда пришёл?

– Я денег хотел заработать – мамке на операцию. У меня ещё братишка есть, он в интернате остался. Маленький ещё, как они без меня?

– Жаль, конечно.

– А ты, что же, домой не хочешь?

– Нет у меня дома. Детдомовский я… с рождения, – Петя отвечал неохотно, боясь, что их услышат.

– Давай вместе убежим, у нас жить будешь.

– Не, я боюсь, командир из-под земли достанет. И ты не вздумай! У нас нет пути назад, – эти слова Петя сказал как-то уж совсем обречённо. А через несколько секунд тихо добавил.

– Трус я, Серый. Устал бояться, … но смелости на другое не хватает, – чувствовалось, что Петя говорит сквозь слёзы.

– Ты чего? – Сергей приподнялся и сел на кровати. – На что у тебя смелости не хватает? Если на смерть, то не смей так даже думать! Им только это и надо, чтобы мы сломались, тогда нами легче управлять будет. Это мне мой друг Коля сказал. Во такой друг! – Сергей оттопырил большой палец. – Мы с ним вместе у командира были. Он меня многому научил. …Тут всем – и командиру, а теперь и Фердоусу – что-то от нас надо. Не могу понять пока что, но что-то надо, это точно. Назло им – надо держаться… Не бойся, я что-нибудь придумаю.

– Хватит тебе! Успокоитель нашёлся, – Петя вдруг раздражённо прервал товарища. В его голосе появились злые нотки, и Сергей даже растерялся.

– Что ты вообще видел и понимаешь? Пару раз морду набили, так ты себя уже в несчастные записал, убежать агитируешь. Что ты вообще в этой жизни видел? ..... Тебе хоть известно, почему Егор отлучается по ночам, а по возвращении плачет.

– Не знаю, – Сергей пожал плечами.

– Он к командиру ходит.

– Зачем?

– По душам поговорить, – съехидничал Петя, а потом зло добавил. – Командир его в своих любовных утехах использует. Здесь же женщин нет.

– Да ты что?! Не может быть! Ты откуда знаешь?

– Мне Фердоус показывал.

– Как так?!

– А вот так. Подвёл к двери и в щель приказал смотреть.

– Да ты что!

– Вот так. Он мне тогда пригрозил, что, если не буду выполнять его приказы, по очереди с Егором ходить буду. Для меня теперь Фердоус – Бог. Я любой его приказ выполню, лишь бы к командиру не отвёл.

– А если убить прикажет?

– Тогда убью… Если ты сбежишь, то нам всем крышка. Понял?

– Наоборот, бежать надо! …Всем, не только мне.

– Угомонишься ты, чёртов советчик?! – Петя был явно не в духе, потому говорил со злостью, даже с какой-то яростью.

   Сергей промолчал, ошарашенный услышанным, он не стал спорить с товарищем, но ещё долго ворочался, не в состоянии уснуть, узнав о несчастье Егора. Ненависть к командиру буквально зашкаливала, и он горел неистовым желанием отомстить. В его воспламенённом ненавистью мозгу рождались планы мести, один смелее другого.

   На следующий день после утренней физподготовки и завтрака собрались, как обычно, в классе.

– Опять читать заставит. Надоело, – Сергей шепнул Пете, пока Фердоуса не было.

   Тот промолчал. Буквально через несколько секунд дверь резко, почти нараспашку с силой открылась, и мужчина в чапане, уверенно делая большие шаги, вошёл в класс и прошёл к столу. Дверь за ним с шумом захлопнулась. Фердоус всегда так входил: шумно, напористо. Ребята, как в школе, встали поприветствовать учителя. Тот, даже не взглянув на ребят, раздражённо махнул рукой, давая понять, чтобы они сели.

– Сегодня начинается заключительная часть вашего пребывания в лагере. Через неделю, может чуть меньше, вы его покинете. А пока вы должны будете научиться делать взрывчатку, – вот такими словами строго, с ходу начал Фердоус.

   У Сергея сердце ушло в пятки, оно без хозяйского ведома отреагировало на слово «взрывчатка», очевидно вспомнив события с брелком.

– Сейчас мы пройдём в цех, где и попробуем изготовить взрывное устройство. Захватите с собой ручки и тетради.

   Цех находился в самом конце казармы и представлял собой небольшую комнату, где, помимо стола и табуреток, у одной из стен стоял деревянный шкаф ручной работы, полки которого были заполнены всевозможными бутылками. В комнате царил полумрак, под потолком горела лишь одна лампочка. Войдя в комнату, ребята почувствовали холод, хотя они были в свитерах, похоже, комната не отапливалась, буржуйку они не заметили, или, если отапливалась, то очень плохо. Войдя в комнату и привыкнув к полумраку, ребята заметили, что стены комнаты чёрные, словно в ней что-то коптили или жгли резину. В углу горкой лежали обрезки труб длиной сантиметров тридцать-тридцать пять, рядом, тоже горкой, был навален металлический мусор, большую часть которого состояла из мелкой металлической стружки, маленькие размеры делали её ещё более острой, но были и стальные шарики от шарикоподшипников, всевозможные гвозди, гайки, куски толстой проволоки.

– Оденьте спецовки, а то, как свиньи перемажетесь, – презрительно бросил Фердоус и указал на вешалку. Вешалкой служила прибитая к стене деревяшка с гвоздями, на которых рядком висели спецовочные хлопчатобумажные пиджаки, чёрного цвета. Почти всем они были большого размера, но выбирать не приходилось. Переодевшись, стояли кучкой, рассматривая комнату, пока сам Фердоус что-то искал в шкафу.

– Проходите, становитесь вокруг стола и доставайте ручки и тетради. Приготовьтесь записывать, – подождав несколько секунд, Фердоус начал диктовать:

– Берём отрезок трубы, – он наклонился над одной из горок и взял пару трубок. – С одной стороны, как мы видим, они запаяны. Фердоус продемонстрировал запаянный конец.

   Писать приходилось стоя, положив тетради на стол, да ещё необходимо было успеть рассмотреть то, что показывал Фердоус, – в полумраке это было совсем неудобно. Фердоус диктовал и работал достаточно быстро.

– Вставляем меньших размеров трубу в большую. Теперь заполним пустое пространство большой трубы всевозможными кусками железа, – Он взял с полки толстые резиновые перчатки и, надев их, стал из второй кучи брать железную стружку и набивать ею трубу, всякий раз встряхивая, чтобы стружки вместилось как можно больше, затем он добавил подшипников, гвоздей и прочих железок. – Наполняем трубу не полностью. Фердоус показал ребятам, до какого примерно уровня необходимо наполнить.

   -Теперь самый ответственный момент, – сказал он и положил отрезок трубы на стол. – Необходимо сделать взрывчатое вещество, которое и превратит метал во взрывное устройство убойной силы. Все записали? – Фердоус окинул взглядом ребят.

– Берём аммиачную селитру, которая продаётся в любом хозяйственном магазине, – Фердоус открыл шкаф и достал оттуда несколько мешков и бутылочек. На мешках и бутылочках было написано, что это за вещества. Потом он достал мерный стаканчик и наполнил его.

– Сыплем не на глаз, а строго в определённой пропорции, для этого используем мерный стаканчик, – он поднял его вверх, затем высыпал необходимое количество вещества в эмалированную чашку.

– Сначала мы насыпали селитры. Имейте в виду, что все ингредиенты должны быть хорошо измельчены и просушены, это обязательное условие. Затем он высыпал в чашку и другие необходимые вещества, по ходу диктуя пропорции. Он брал в руки мерный стаканчик и показывал, сколько чего взять. Фердоус по сто раз диктовал пропорции каждого вещества, что ребята не только успели записать, но и выучить.