Имперский Гвардеец и Эльфийка. 40 глав плена, любви и спасения

Эти маленькие ритуалы повторялись изо дня в день. Дарий делился с эльфийкой своей скудной пищей и водой, заботился о ней, как мог, не теряя надежды, что она выживет. Это была его личная борьба, его молчаливый протест против жестокости тёмных эльф, которые не смогли лишить его человечности, не смогли заставить забыть о милосердии и сострадании, хотя и заточили в ужасном месте вдали от родины. Его действия не остались незамеченными другими пленниками. Они наблюдали за ним с недоумением, кто-то с презрением, кто-то с безразличием. Но Дарию было всё равно. Единственное, что имело значение – это хрупкая жизнь, которую он пытался спасти. В тот миг для гвардейца не было ничего важнее…

Глава 8: Имя на песке

Проходили дни, недели, а, возможно, и месяцы – в душной темноте камер, где царила вечная ночь, чувство времени терялось. Дарий продолжал ухаживать за эльфийкой, и постепенно его усилия начали приносить плоды. Эльфийка стала есть более охотно, раны её начали затягиваться, а в глазах, когда-то тусклых и безжизненных, появился слабый отблеск сознания. Она всё ещё не могла говорить и почти не двигалась, но в ней теплилась искра жизни – результат неустанных забот гвардейца, его молчаливого, непонятного никому вокруг бунта, маленькой победы над тёмной энергией ксеносов, не признающих ценность отдельной жизни, а ставящих в приоритет боль, агонию и бесконечные страдания других разумных рас.

Одним из дней, когда Дарий протирал её раны влажной тряпкой, эльфийка вдруг слабо взяла его за руку. Её пальцы, тонкие и прохладные, слегка сжали его ладонь. Дарий замер, не веря своим ощущениям. Это был первый осознанный жест с её стороны, первый знак того, что она не просто борется за жизнь, но и признает его присутствие, его заботу. Надежда и радость затопили Дария с новой силой, руки немного задрожали от важности и интимности момента.

В тот день, между ними состоялся первый, пусть и абсолютно нетипичный "диалог". Очередной "рацион", состоящий из питательный пасты, подходил к концу, а все узники, управившись со своим скудным питанием, готовились отойти ко сну. Как вдруг эльфийка указала тонким пальцем на пыльный пол клетки, смотря при этом на Дария и ожидая его реакции. Он уловил её взгляд и потянулся рукой к хрупкой руке эльфийки, всё ещё не до конца осознавая её действий, в попытке, возможно, обменяться словами. Тогда она повела его рукой по полу клетки, начиная рисовать непонятные узоры. Она вывела на песке, покрывавшем пол камеры, несколько плавных, изящных символов на своём языке – языке эльфов. Дарий не знал этого языка, но он понял, что эльфийка пытается ему что-то сказать, пытается сообщить своё имя, не просто набор закорючек, а часть своей личности, истории и сущности, что-то, чего тёмные эльфы не могли у неё отобрать.

Он наклонился ближе, внимательно всматриваясь в символы.

Ли… Лирель? – неуверенно произнес он, силясь повторить незнакомые звуки. Всё же попытки читать на незнакомом языке никогда не входили в программу обучения гвардейцев.

Эльфийка слабо кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на улыбку. Итак, её зовут Лирель. Теперь она была не просто безымянной эльфийкой, а личностью, пусть и запертой в жутком месте в качестве жертвы извращенной расы ксеносов, ценящих боль превыше всего.

Дарий улыбнулся в ответ. Он показал пальцем на себя и четко произнес своё имя:

Дарий. Меня зовут Дарий.

С этого дня между ними возникла хрупкая связь, основанная не на словах, а на жестах, взглядах, прикосновениях. Дарий продолжал ухаживать за Лирель, но теперь он делал это с ещё большим рвением, видя, что его усилия не напрасны. Их общение в основном происходило безмолвно. Когда гвардейцу удавалось уловить на себе её взгляд – то Дарий не упускал возможность начать "диалог".

Дарий начал учить её своему языку. Он показывал на окружающие предметы, на себя, на Лирель, медленно и четко произнося слова. Он рассказывал ей о своем мире, о Кадии, о бескрайних просторах космоса, о звездах, которые казались сейчас такими далекими и недостижимыми. Лирель внимательно слушала, и Дарию казалось, что она понимает гораздо больше, чем может показать. Она начала повторять за ним некоторые слова, конечно, с сильным акцентом, но Дарий был на седьмом небе от счастья, слыша её слабый голос, как у других пленников в похожих ситуациях наступало отчаяние, безразличие и только покорность к мучителям, Дарий сумел разглядеть свет даже там, где, казалось, не осталось места ничему кроме тьмы.

Между ними росла незримая связь, непостижимая для окружающих, выходящая за рамки вражды их рас. Они были двумя узниками в аду, двумя душами, нашедшими друг в друге опору и надежду. И эта связь давала им силы жить дальше, бороться за своё существование в этом мрачном и жестоком месте. Эта дружба, зародившаяся в столь необычном месте, лишь начинала свой путь, который в будущем обернётся чем-то большим. Но это произойдёт далеко не сразу…

Глава 9: Неожиданная связь

Шли дни, медленно, мучительно, но для Дария и Лирель они были наполнены чем-то большим, чем просто ожидание и страх. Между ними крепла та самая, едва уловимая связь, сотканная из заботы, безмолвной поддержки и странного, почти невозможного в их положении взаимопонимания. Эта связь была их тайной, их оплотом против царящего вокруг безумия и жестокости.

Лирель, благодаря неустанным стараниям Дария, постепенно шла на поправку. Её тело, всё ещё хрупкое и израненное, обретало силу. Она начала самостоятельно есть, а иногда даже пыталась вставать, опираясь на стену клетки, всё ещё неуверенно, будто заново открывая в себе давно утерянную возможность. В такие моменты Дарий, преисполнившись переживанием, протягивал к ней руку, на случай, если та не удержит равновесие и упадёт, но всё обходилось, эльфийка упорно делала самостоятельные попытки размять затёкшие мышцы. Её бледная кожа обрела легкий оттенок жизни, а в глазах, глубоких и темных, как космическая бездна, затеплилась искорка надежды, искорка, которую Дарий бережно поддерживал своей заботой, мысленно кляня себя, если по какой-то причине у него не получалось "пообщаться" с эльфийкой или её состояние незначительно ухудшалось, даже от неизбежного стресса или общей слабости после пережитого.

Их общение по-прежнему происходило в основном без слов. Лирель ещё с трудом говорила на языке Дария, хотя и делала заметные успехи. Она уже могла произносить некоторые простые слова, понимала многие обращенные к ней фразы, но полноценного диалога пока не получалось. Но они и не нуждались в словах. Они научились понимать друг друга без слов, по взгляду, по жесту, по мимолетному прикосновению, когда Дарий помогал ей есть или размять запёкшиеся мышцы.

Другие пленники наблюдали за ними со смешанными чувствами. Кто-то не понимал поступков Дария, считая его заботу о эльфийке бессмысленной тратой сил и ресурсов. Кто-то испытывал нечто вроде зависти, видя, как эти двое, несмотря на все ужасы плена, обрели друг в друге поддержку и утешение. А кто-то, возможно, впервые за долгое время задумался о том, что даже в этом аду есть место для человечности. Но большинство молчало, боясь вызвать неудовольствие или ещё более страшные последствия от тёмных эльфов, стараясь как можно меньше взаимодействовать как с друг другом, так и с окружением.

Дарий же не обращал внимания на косые взгляды и перешептывания. Для него существовала только Лирель и та необъяснимая связь, которая возникла между ними. Он видел, как она меняется с каждым днем, как в ней пробуждается жизнь, как она борется за свое существование, и это наполняло его решимостью продолжать, несмотря на неизвестность, что ждёт в будущем, несмотря на безнадёжность положения, которое усугублялось нахождением на корабле, мчащемся в неизвестном направлении. А когда тёмные эльфы отлучались, оставляя узников на несколько часов, то Дарий начал петь тихие песни, что знал с детства. Он пел, чтобы как-то отвлечь Лирель от боли, заполнить чем-то светлым её мысли, дабы та чувствовала, что она не одна в этом тёмном и ужасном месте. Эльфийка сперва удивлённо, а затем благодарно вслушивалась в лиричный, пусть и слегка грубый мужской голос, открывая для себя неведомую ранее форму искусства, на которую были падки люди.

Всё чаще в её глазах Дарий видел не только надежду, но и что-то ещё, что-то более глубокое и необъяснимое. Благодарность? Привязанность? Нежность? Он не знал, да и не хотел знать. Ему было достаточно того, что она жива, что она рядом, и что между ними существует эта незримая связь, которая делает их сильнее, которая помогает им выжить в этом царстве боли и отчаяния, от одного факта нахождения в котором ломались, сходили с ума, умирали, но только не эти двое. Их связь была не просто чем-то, что помогало выживать. Эта связь начала переростать во что-то большее, неподвластное контролю тёмных эльф, способное изменить их обоих навсегда, при условии, что пленникам удастся пережить все уготованные им испытания. А они ещё только начинались…

Глава 10: Шепот тьмы

Идиллия, сотканная из заботы и безмолвного общения, не могла длиться вечно. Тёмные эльфы, чьи тени постоянно маячили за прутьями клеток, не были слепы. Они, чьи изощренные чувства были заточены на восприятие боли и страха, не могли не заметить ту аномалию, которая возникла между Дарием и Лирель. Их взаимодействие выбивалось из общей картины страданий, царящей на корабле, оно было чем-то чуждым этому месту, чем-то, что вызывало у друхари не гнев, а зловещее любопытство. Поначалу они списывали всё на очередной каприз и очередной "пунктик" гвардейца, который вздумал ухаживать за умирающей эльфийкой. Поначалу…

Одним из первых, кто обратил внимание на необычную связь между человеком и эльфийкой, был скульптор плоти – существо, чье искаженное тело и извращенный разум были посвящены изучению боли во всех её проявлениях. Для него пленники были не более чем расходным материалом, объектами для своих жутких экспериментов, а их страдания – источником вдохновения и извращенного удовольствия. Он проводил часы у клеток, наблюдая за Дарием и Лирель сквозь щели в своей маске, его глаза горели нездоровым огнем. Его посещения узников становились всё чаще. А от его пристального взора по телу то и дело пробегал холодок.

Смотри-ка, – прошипел он однажды своему помощнику, уродливому гротеску с телом, сшитым из кусков тел разных существ. – Человечишка проявляет заботу о нашей эльфийке. Необычно. Это достойно изучения. – Эльфийка – лишь очередная единица из биомассы. Не более ценна, чем этот орк. Зачем тратить на неё время? Позволь ей сдохнуть и дело с концом. – процедил гротеск.

В этом-то и суть, мой верный друг, – проскрипел скульптор плоти. – В этом нарушении естественного хода вещей. В этой аномалии. В этой заботе, которой здесь не место. Их связь – это дисгармония, а дисгармония должна быть изучена. И использована.

Вскоре о Дарии и Лирель заговорили и другие обитатели корабля. Тёмные эльфы, эти надменные садисты, которые считали себя высшей расой, с презрением и одновременно с растущим интересом наблюдали за развивающимися отношениями. Их забавляло видеть, как человек, существо низшей расы, проявляет заботу об эльфийке, пусть и не об их "высокородной" породы, ведь для них все остальные расы были лишь расходным материалом.

Занятная игрушка, – бросил один из воинов своему товарищу, указывая на клетку Дария. – Они – два разных вида, изначально враги друг другу. Но в узах боли они умудрились обрести то, чего нет у нас. Ха-ха. Какая ирония. Смотри, как он за ней ухаживает. Прямо как за своей самкой. Возможно, нам стоит подарить ему её труп, когда она наконец издохнет? Интересно, сколько мучений сможет выдержать столь примитивная натура, пока мы не препарируем и их, как прочих отбросов со звёзд?

Не спеши, – ответил другой. – В этом есть нечто большее, чем просто животный инстинкт. Гляди, как она смотрит на него. В её глазах больше нет страха. Только преданность. Возможно их можно использовать. Возможно, через эту связь мы сможем открыть новые грани боли, недоступные нам ранее, кто знает… – протянул тёмные эльфы. – Или же заставить выдать ценные сведения.

Шепот тьмы сгущался вокруг Дария и Лирель. Их необычная связь, рожденная из сострадания и заботы, стала объектом нездорового интереса со стороны тёмных эльф. Они видели в ней не проявление человечности, а лишь новый инструмент для своих извращенных игр, новый способ причинять боль, ведь разрушить хрупкую идиллию, по мнению тёмные эльфы, гораздо больнее физических мучений. И вскоре Дарий и Лирель должны были почувствовать на себе всю тяжесть этого интереса. Их тихое сопротивление, их безмолвная поддержка друг друга не остались незамеченными. И теперь над ними нависла новая угроза, гораздо более опасная, чем голод и болезни. Грядёт тьма. Ещё более липкая, ещё более страшная. И принесут её тёмные эльфы, только начавшие свою мерзкую и извращённую игру…

Глава 11: Поле битвы

Путешествие через варп подходило к концу. Корабль тёмных эльф, неся на борту свой груз страданий, вынырнул в реальное пространство среди поля астероидов неизвестного сектора. Поле Бран, как его называли местные контрабандисты и пираты, пользовалось дурной славой – скопление крупных астероидов, гравитационные аномалии и космические рифы делали навигацию в этом районе крайне опасной.

Именно сложностью в маневрировании и непроглядной "тьмой" для сенсоров, решил воспользоваться капитан корабля тёмных эльф. Он надеялся скрыться в этом лабиринте скал от погони, которая висела у них на хвосте с самого момента нападения на Аргос Прайм, прекрасно понимая, что не смотря на огромную огневую мощь, имперские крейсеры гораздо неповоротливее, а развернуться в строю, необходимом для абордажа, им не даст местный ландшафт из обломков скал, а перегруппировка займёт время – такое ценное в космическом бою. Одиночный корабль Имперского флота упорно преследовал их, не желая упускать добычу, ведомый жаждой мести за разоренную планету и похищенных гвардейцев. Хотя крейсеру сопровождения никак не удавалось сблизиться с пиратским судном, время от времени его орудия всё же наносили удары по хвостовой части корабля тёмные эльфы, перегружая щиты и нанося незначительные, но всё же ощутимые повреждения, не позволяя ему скрыться в варпе снова, пока тот не уйдёт из-под обстрела.

Капитан корабля тёмных эльф, опытный и жестокий друкари, чувствуя, как ускользает добыча, в ярости метал молнии в своих подчиненных, требуя от них невозможного. Он вел свой корабль по опасному курсу, маневрируя между гигантскими скалами, рискуя каждую секунду врезаться в одну из них. Каждый неверный маневр, каждое промедление, чревато было катастрофой, отколовшийся от неизвестного небесного тела булыжник мог запросто пробить слабозащищенную обшивку и нанести критические повреждения системам, вызвав разгерметизацию и гибель всех, кто был на корабле. А попасть под огонь пушек Империума, даже после выхода из боя с ослабленным корпусом, всё ещё было равносильно смерти, хотя и более быстрой, чем в первом случае.

Внутри корабля царила атмосфера напряжения и страха. Пленники, чувствуя, как корабль сотрясается от попаданий вражеских снарядов, как он резко меняет курс, пытаясь уйти от погони, с ужасом ждали развязки. Для них это был замкнутый круг: либо корабль разобьётся об астероид, либо будет уничтожен Имперским флотом, либо продолжит свой путь, неся на себе груз страданий к неведомой цели. В любом случае их судьба была незавидной. Дарий и Лирель не были исключением, от неизбежного крушения в любой момент гвардейцу и эльфийке становилось совсем худо, добавляя неопределённости к и так, казалось бы, безнадёжному положению.

Внезапно корабль сильно тряхнуло, тревога многократно усилилась, а затем ещё и ещё, отключилось освещение, вой сирены пронзил внутреннее пространство корабля, резкий, рваный гул доносился, вероятно, со стороны двигательного отсека. Казалось, что весь корабль, в единой агонии, отторгает собственные двигатели, бросая свой экипаж и пассажиров в неконтролируемый дрейф. Казалось, судьба их решилась самым печальным, но быстрым и неминуемым образом.

Мы падаем! – крикнул кто-то из пленников. – Похоже, нас подбили! Похоже, имперский крейсер достал-таки нас! Это шальной снаряд попал прямо в один из хрупких, незащищённых узлов, в то время как основная броня устояла!

Паника охватила клетки. Одни пленники молились своим богам, другие рыдали в бессильной злобе, третьи пытались выломать прутья клеток, наивно надеясь спастись в космосе, вне корабля, обреченного на гибель. Лишь орк молча хватал ртом воздух, да ещё не упокоенное существо хлюпало и пускало пузыри, всё так же лёжа в своём углу. Впервые за долгое время Дарий ощутил надежду, на избавление от страшного плена, на упокоение боли и ужаса, которые творились на борту… Пусть даже такой ужасной ценой. Лирель в соседней клетке судорожно вцепилась пальцами в рукав гвардейца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.