Астрахань. Это моя земля. #киберпутеводитель

Идущая сквозь пламя

Галина Шкирдова

Солнце… Это жизнь. Маленький, хрупкий росток из земли упрямо тянется вверх, туда, где тепло. Первые, осторожные лучики солнца идут на смену ночи и вдруг врываются в предрассветную мглу, и происходит чудо. Все вокруг просыпается. Птицы щебечут приветствие новому дню, рыба начала свои пляски на тихой глади озера, барсуки, бобры и бурундуки выскочили из нор на утреннюю разминку, смешно приподнимая лапки вверх. А из дупла высунули свои острые мордочки проворные белки, понежиться в теплых лучах восходящего солнца. Но светило может принести немало бед.

Караван медленно шел по пустыне. Нещадно жгло солнце. Его палящие лучи окружали людей плотной стеной и не давали расслабиться. Хотелось прохлады, хоть маленького залетного дождичка. Всего лишь на полчаса. А вместо этого ветер гнал горячий густой поток воздуха вместе с раскаленным песком. Люди устали. Они все чаще пили остатки воды из бурдюков, смачивали платки на голове и лице, старались как-нибудь отвернуться от нестерпимого жара солнца, но ничего не помогало.

Только верблюды и караванщик невозмутимо шагали впереди. При взгляде на них казалось, что мир вокруг не так уж и плох. Эти выносливые двугорбые животные невозмутимо жевали жвачку, степенно переступая своими длинными сильными ногами по жгучему песку, лениво хлопая белесыми ресницами, неся на себе необъятные тюки и людей. Груз на спине не особо их беспокоил – это была привычная работа. А проводник… Казалось, он сделан из другого теста. Жара ему нипочем. Шагает себе и шагает рядом со своим верблюдом. Воды пьет мало. Платок на голове не смачивает. Его белые одежды красивым парусом развеваются на ветру. В руках у него длинная палка. Это и посох, и орудие, чтобы подгонять верблюда. Но в этом нет нужды. Хозяин и верблюд понимают друг друга с полувзгляда. Проводника зовут Ильмес. Он водит караваны по торговым путям много лет. И всегда доводит их до места назначения целыми и невредимыми.

Он знает всех разбойников в округе, и они его уважают. Поговаривают, что Ильмес платит им дань, чтобы они не трогали караваны, которые он водит. Но это только слухи. На самом деле никто не знает, почему на его пути никогда не встречаются разбойники.

Дед Ильмеса, отец, а теперь и он сам – проводники. Все тропы, по которым ходят караваны, он знает как свои пять пальцев. Поэтому все купцы стараются заполучить его к себе в проводники, когда везут товары. И платят соответственно ему больше всех других проводников.

У него в Сарай-Бату есть хороший дом из обожженного кирпича на известковом растворе. Пара лавок, где от его имени торгуют доверенные лица в квартале ремесленников. Торговля идет хорошо. Единственное, что омрачает Ильмеса – это отсутствие семьи. Родители его давно умерли, а братья и сестры разъехались кто куда. И вот ему почти сорок лет, а он не женат, даже детей нет.

Караван идет из Китая. Купцы везут много товара: фарфор и металл, посуду, лакированные изделия и косметику, чай, рис, шелковые ткани, специи. За сохранность своих тюков они спокойны. Их караван ведет самый главный караванщик Золотой Орды. Верблюды медленно идут к оазису Мерчи. Это самый крупный оазис на этом пути. Сегодня к обеду должны дойти до него, там есть и хороший родник, и небольшое озерцо. Много раскидистых зеленых пальм, в тени которых хорошо отдохнуть.

Надо будет пополнить запасы воды. Отсюда до Сарай-Бату останется три дня пути. Самые тяжелые. Больше на пути не будет оазисов с водой.

Вот и долгожданная прохлада. Верблюды дружной прытью побежали к маленькому озерцу, даже не дав снять с себя тюки с поклажей. Ничего, сейчас утолят первую жажду, вернутся к людям.

Уставшие купцы расположились под развесистой пальмой. Лучи солнца кое-где пробивались сквозь листву, но их жар уже так сильно не доставал людей.

К колодцу выстроилась очередь. А Ильмес пошел в самый дальний угол оазиса. Там обычно располагались проводники. Еще не доходя до места, Ильмес услышал детское покряхтывание. Он оглянулся. Да нет, видимо послышалось. Двинулся дальше. Опять, уже всхлипывание. Мужчина ускорил шаг и неожиданно увидел сидящего на коврике младенца. Перед ним стояла кружка с водой и лежала свежая лепешка. Рядом – корзина, в которой, наверное, везли этого ребенка.

Ребенок кряхтел и всхлипывал. Он очень хотел пить. Но дотянуться до кружки, а тем более поднять ее и попить он не умел. Ребенку было от силы шесть-семь месяцев. Малыш выглядел здоровым, неистощенным. Значит, его здесь забыли (или оставили?) совсем недавно.

«Прошло, наверное, часа полтора-два», – подумал Ильмес, аккуратно поднимая младенца на руки.

– Ты кто, малыш?

Малыш, испугавшись чужака, скорчил гримасу, по которой можно было понять, что сейчас будут не слезы, а рев, громкий и испуганный. Ильмес тотчас же вернул малыша туда, откуда взял. Аккуратно поднес к его губам кружку с водой. Малыш начал жадно пить, хватая ртом край кружки. Показались молочные зубки: два сверху и два снизу. Наконец, напившись, ребенок оттолкнул от себя кружку, расплескав остатки воды, и потянулся к лепешке. Ильмес положил кусочек хлеба ему в ладошку. Малыш с радостью начал чмокать его. Через несколько минут потер ручками глазки, потом завалился на бочок и тут же заснул.

Ильмес стоял в раздумье – что делать? Чей это ребенок? Он посмотрел в корзину. В ней лежали пеленки, некоторые детские вещи, пара игрушек, а на самом дне он обнаружил узелок, в котором находилась бумага с гербовой печатью, свернутая в трубочку, перстень женский и медальон с цепочкой. В медальоне лежал кусочек красивой заколки для волос с янтарем.

Есть негласный закон пустыни: если кто-то первым что-либо нашел в пустыне и в течение двух часов не объявился хозяин этого, то находка остается тому, кто ее обнаружил.

– О, Аллах! Ты даровал мне ребенка! Благодарю тебя! Я буду достойным отцом.

Осторожно, чтобы не разбудить спящее дитя, Ильмес перенес его в корзину. Туда же сложил кружку и лепешку. Повернувшись к верблюду, сказал:

– Стереги! Слышишь меня? Никому не разрешай подходить.

А сам пошел к колодцу. Спокойно, не торопясь, наполнил бурдюки водой. Отнес обратно к верблюду и пошел в сторону купцов.

– Уважаемые! Выслушайте меня, пожалуйста.

Не спеша, сытые, довольные отдыхом, люди подходили к Ильмесу и садились вокруг него на песок. Когда все собрались, мужчина поднял руку, требуя внимания, и заговорил:

– Уважаемые, я собрал вас, чтобы спросить – если я нашел в пустыне чью-то забытую вещь, оставленную здесь другим караваном, который ушел несколько часов назад. Эта вещь будет моей?

– А что это за вещь, позвольте узнать?

– Если вы признаете эту вещь моей, я покажу ее. Если нет, я спрячу ее и никто никогда ее не найдет.

Все разом заголосили. Мнения были разные. Но тут встал самый пожилой и очень уважаемый из купцов – Навари. Споры разом прекратились.

– Люди! Вы забыли закон пустыни. Ильмес правильно поступил, рассказав нам обо всем. Теперь он законный владелец этой вещи. Неси, показывай!

Ильмес аккуратно нес корзину с малышом, боялся разбудить. А купцы начали спорить, что там в корзине, и делать ставки. Проиграли все, потому что никто не мог предположить, чтобы в пустыне могли оставить ребенка. Грудного, одного, на верную смерть.

Корзина осторожно пошла по рукам. Кто с умилением, кто с удивлением, а кто и с нескрываемым разочарованием смотрел на дитя.

– Кто это – мальчик или девочка? И как ты его назовешь?

– Это девочка. Назвал я ее Наргиз. Наргиз – идущая сквозь пламя. Пламя песков. Теперь это моя дочь.

Навари крепко пожал руку Ильмесу и произнес:

– Это поступок мужа! От меня лично два верблюда с товарами в подарок Наргиз. Теперь она будет моей внучкой.

Все закивали в знак одобрения и тоже поспешили к своим верблюдам, неся подарки к ногам Ильмеса. От неожиданности он растерялся. А куча возле его ног все росла и росла. Помимо вещей, ювелирных украшений, золотых монет, в отдельную корзину сложили продукты для малышки. Нашлось даже верблюжье молоко, чему мужчина очень обрадовался. Он кланялся во все стороны и не уставал говорить всем спасибо.

Наконец все угомонились и разошлись спать. Южные ночи короткие. Чуть только забрезжил рассвет, караван тронулся в путь. Впереди вместо одного верблюда проводника шли четыре, все тяжело навьюченные. Корзину с ребенком передавали всем по очереди. Каждый из каравана успел поиграть с малышкой, покормить ее в дороге. Отдохнувшие верблюды шли резво, как будто понимая, что нужно быстрее добраться до конечного пункта.

Вот и Сарай-Бату, столица Золотой Орды, крупнейший по тем временам город Евразии. Он являлся главным политическим, экономическим и торговым центром Золотой Орды. Город расположился на Великом шелковом пути. Караваны шли через город постоянно.

Ильмес нашел няньку для дочери, чтобы она кормила ее своим молоком. Много гулял с малышкой по красивейшим, утопающим в яркой зелени улочкам, на берегу искусственного пруда с изумрудной водой с интересом наблюдал за игрой золотых рыбок, горстями подбрасывал воду вверх, где она рассыпалась на миллионы ярчайших брызг. Ребенок довольный смеялся. Играл в прятки в тени чинар, пел ей колыбельные на ночь, частенько катал ее на спине, вставая на четвереньки. Ильмес испытывал огромное удовольствие, занимаясь с дочуркой. Он был счастлив! Сбылась его мечта – у него есть семья. Теперь, отправляясь в поход с очередным караваном, мужчина всегда знал, что его с нетерпением ждут дома.

Когда Наргиз исполнилось три года, Ильмес стал брать дочь с собой, так как она очень тосковала без отца. Девочке никогда не было скучно с отцом в походах. Он научил ее ночью ориентироваться на местности по звездам. Небо на юге по ночам так низко опускается к земле, что кажется – стоит протянуть руку, и вот уже звезда в твоей ладошке. Весь небосвод усыпан яркими жемчужинами созвездий. Они подмигивают людям свысока своими огромными глазищами. А как много интересных созвездий, напоминающих животных, человека, мифических существ, птиц: Большая и Малая Медведица, Гидра, Геркулес, Дракон, Павлин, Журавль, Центавр, Жираф.

Днем мужчина учил девочку искать следы тропинок среди горных перевалов, среди бескрайних степей, в сыпучих песках пустыни, на берегах быстрых и шумных рек. Во время привалов Наргиз, затаив дыхание, слушала рассказы купцов о дальних странах, где она еще не успела побывать, о морских приключениях на Каспии, Черном море, об африканской и египетской реке Нил, где водятся огромные кровожадные крокодилы.

Купцам нравилась смышленая, шустрая дочка проводника, и они с удовольствием учили ее грамоте, счету, письму. В полевых условиях девочка могла разжечь костер; поймать ящерицу, поджарить и съесть ее; быстро зарыться в песок и переждать песчаную бурю; голыми руками ловить рыбу в море; грациозно лазить по горным кручам и никогда не унывать. А еще она научилась виртуозно играть в нарды и шахматы, а уж игре в карты ей не было равных. С удовольствием участвовала в скачках на лошадях и верблюдах, постоянно завоевывая призовые места. Искусно владела луком и арбалетом, метко стреляя из любого положения что на земле, что верхом на лошади. В ночи бесшумно, незаметно могла проникнуть в стан врага и подслушать все, о чем они говорят. А потом просто раствориться в ночи, как черная пантера. Она могла сражаться как шпагой (научили русские из Московии), так и кривым кинжалом.

Купцы учили ее разбираться в тканях, различать брак, некачественный товар. Дарили ей косметику, ювелирные украшения. Рассказывали о нарядах разных стран, учили рисовать одежду, создавая неповторимые костюмы. Малышка впитывала всю информацию, как губка. Девчушка легко разговаривала на нескольких языках: фарси, арабский, итальянский, русский, булгарский, татарский, монгольский. К своим десяти годам девочка стала местной достопримечательностью. Ильмес гордился дочерью и в то же время понимал, что такая кочевая жизнь не годится подрастающей девочке. Скоро на нее начнут обращать внимание мужчины.

Наргиз носила мужскую одежду, на голове сооружала что-то, напоминающее чалму, а лицо укрывала платком, оставив одни глаза. Никто и никогда не видел ее в платье. Пора было приучать ее к домашнему быту, и Ильмес принял самое трудное решение в своей жизни – уйти с работы караванщика и посвятить себя воспитанию дочери. Да и годы уже брали свое. Все чаще хотелось дать отдых усталым ногам, подремать днем в тени чинар.

В Сарай-Бату их уже ждали. В доме все блестело, дышало чистотой. Во дворе благоухали заморские цветы. Водопровод починили, и воды было предостаточно, чтобы работала канализация. Да-да, не удивляйтесь. 700 лет назад здесь существовал город, имевший общемировое значение. Для сравнения – в Сарай-Бату жили примерно 75—80 (по другим источникам до 600) тысяч человек, в то время как в Лондоне – 50 тысяч, в Париже всего 30 тысяч.

Ильмес отдал дочку в школу при мечети. Пришлось долго уговаривать муллу, так как девочек на обучение не принимали. Договорились, что она будет ходить в мужской одежде и молчать на уроках. Наргиз проходила в школу ровно две недели.

– Я больше туда не вернусь, – заявила дочь. – Мне там делать нечего. Я читаю, пишу и говорю на фарси, арабском, русском и итальянском языках. Знаю разговорный булгарский и монгольский. А они там только один язык изучают – арабский. Да молитвы каждый день зубрят. Я хочу с тобой в лавке работать. Больше пользы будет.

И действительно, Наргиз каждый день стала с отцом ходить на работу. Ее интересовало все: как продают; почему по таким ценам; как подсчитывают доход, если кто-то испортил вещь или разбил; когда продавцу надо дать выходные, как насчитывается зарплата и многое другое. У Ильмеса голова шла кругом. Управляющий тоже не всегда мог дать ответы на неожиданные каверзные вопросы дочери хозяина. В бухгалтерских книгах тоже было проблемно разобраться.

– Ата (папа), а где мне найти купца Навари? Ты мне столько о нем рассказывал. Уж он точно мне поможет во всем разобраться.

Ильмес сходил на самый большой постоялый двор в городе и через знакомых узнал, что Навари болен. В прошлом году он достроил себе новый дом, похожий на дворец, и переехал туда всей семьей. Больше никуда не ездит за товаром. Адрес назвали.

Наргиз написала письмо купцу Навари с просьбой ее принять. В назначенный день, собрав подарки, дочь и отец отправились в гости. Приняли их радушно. Усадили на айван1 под виноградником. Слуги бесшумно, как тени, принесли зеленый чай, пиалы, щербет, миндаль в сахаре, фисташки, фрукты: персики, виноград, груши, арбуз. Через несколько минут появился хозяин с палочкой, припадая на левую ногу.

– Ассаляму аллейкам! Очень рад вас видеть! – Навари приложил ладонь к сердцу и поклонился. Выглядел он постаревшим и осунувшимся. – Сейчас принесут плов, шашлык из мяса молодого барашка. Вы кушайте, угощайтесь!

Когда все обычаи были соблюдены, Навари спросил:

– Что вас привело ко мне? Наргиз, я слышал, у тебя проблемы в лавках?

Девочка встала с достархана, обняла купца и не торопясь рассказала ему о проблемах в торговле.

– Не переживай! Ты захватила с собой бухгалтерские книги? Сейчас мой управляющий Абдулла поможет тебе во всем разобраться.

Из дома Навари отец с дочерью уходили поздно. Абдулла и Наргиз очень долго разговаривали, спорили, сердились друг на друга, но в итоге пришли к неутешительным выводам. Все эти годы, что управляющий работал у Ильмеса, он приворовывал, и очень искусно. Присвоил себе много денег. От этой новости Ильмес побледнел, схватился за сердце и начал медленно заваливаться набок. Началась суета, забегали слуги хозяина. Кто-то догадался послать за домашним врачом.

– Ата, ата, что с тобой? Пожалуйста, не умирай!!!

На похороны Ильмеса пришло много народа. Хоронили его, как предписывают правила, на мусульманском кладбище. Поминки помогли справить друзья, знакомые отца. Наргиз все эти дни ходила как в тумане. Она не могла поверить, что папы больше нет. Никто не скажет ей утром: «Цветочек мой, просыпайся!» или «Свет очей моих, идем завтракать!»

По законам шариата несовершеннолетняя девочка не могла жить одна, без родителей. Ей назначили опекуна. Им стал купец Навари. Он пригласил ее в свой дом, выделил ей правое крыло дома, приставил слуг. Семья Навари тепло встретила девочку. Ей ни в чем не было отказа. Но Наргиз замкнулась в себе. Из дома отца ей привезли все имущество, что там собрали. Но ни до чего ей не хотелось дотрагиваться. Управляющий их делами сбежал, благо лавки не разграбил. За его голову была назначена награда.

Прошел месяц. Надо было жить дальше. И Наргиз попросила продать лавки отца вместе с товаром, она доложит золотых монет (папа никогда не скрывал от дочери, где в их доме хранится золото), и построить один большой магазин, где она сможет торговать товарами, которые будет закупать у заходивших в Сарай-Бату купцов. Навари поразился просьбе девочки, но счел разумным ее предложение. И вскоре на одной из центральных улиц закипела работа. Строили из обожженного красного кирпича, с большими окнами, с высокими потолками.

Наргиз не теряла времени даром. Она пропадала в главном караван-сарае, где транзитом останавливались купцы из Византии, Италии, Китая, Московии. Расспрашивала их, какие в их странах магазины, какой ассортимент, как ведут торговлю, как разговаривают с посетителями. Сейчас бы сказали, что она проводила маркетинговое исследование. Все это скрупулезно записывалось в записную книжку, потом тщательно обдумывалось, рассортировывалось по направлениям, перечеркивалось и снова разбивалось на столбцы. Рисовалось что-то подобное современным графикам с цифрами, с надписями по часам, по дням недели. Итогом всего стал подробный план действий по работе отделов в ее магазине.

Наргиз шел уже пятнадцатый год. Из угловатой девочки она превратилась в юную, очень симпатичную девушку. Она вытянулась, округлилась грудь, которую невозможно было спрятать под балахонистой одеждой, что предпочитала носить девушка. Красивые бедра подчеркивали тонкую талию. Наконец окончательно сошел загар, который полностью покрывал ее тело. Из бронзовой девчушки Наргиз превратилась в белокожую барышню. Это очень смущало хозяйку нового магазина. Русые волосы толстой косой падали за спину. Пшеничного цвета брови и ресницы Наргиз красила сурьмой. Мраморную белизну лица девушка скрывала под толстым слоем пудры. Ей не хотелось лишних вопросов по поводу ее внешности. Папа был монголом. Коренастым, слегка кривоногим, с плоским лицом и маленькими карими глазами. Она любила его больше всего на свете. И никогда не задавалась вопросом, почему они такие разные. Пока был жив отец, ее все устраивало. А сейчас с помощью косметики и женских уловок Наргиз все искусно маскировала.

Наконец строительство магазина было окончено. Навари вместе с другими купцами в память об Ильмесе помогли Наргиз с товарами для магазина. В помощь ей выделили четырех смышленых подручных. А управляющим назначили доверенное лицо Навари – Абдуллу. Он стал вести бухгалтерию.

В магазине было четыре отдела: специи и восточные сладости, ткани и готовая одежда, ювелирные украшения, посуда. Всех продавцов одели в одинаковую одежду, аккуратно постригли волосы и бороды, выдали удобную обувь, научили улыбаться будущим покупателям, грамотно разговаривать. Наргиз лично обучала своих помощников правилам этикета за стойкой, проверяла знание языков. Обязала продавцов предлагать всем покупателям, независимо от того, купят они товар или нет, выпить пиалу свежезаваренного чая со щербетом, халвой, пастилой. Для этого она организовала в зале магазина зону отдыха, где поставила два айвана, постелила курпачи2, набросала разноцветных подушек. В центре на ляганах3 разложила фрукты, сладости, смесь орехов (кешью, каштан, арахис, миндаль, грецкие орехи, фундук, пекан), сухофрукты (финики, урюк, чернослив, белый и черный изюм). Поставила несколько чайников с зеленым и черным чаем. Отдельно кувшин со свежим молоком. И кругом положила свежеиспеченные лепешки.

– Не забывайте, что это все бесплатно для покупателей.

Магазин назвали «Баян Бүрд» – иначе же «Оазис». В первый же день открытия покупателям понравились внимательные, предупредительные, учтивые молодые продавцы, которые с интересом рассказывали о товарах. Кто покупал специи – давали хороший «поход» – добавку специй к основной покупке. Кто присматривался к тканям – им предлагали посмотреть, какие платья, рубашки, штаны можно было сшить из этих тканей. Кто хотел, мог сразу за ширмой примерить новую одежду и посмотреть на себя в зеркало со стороны. Ювелирные украшения лежали на бархатных красных подушечках и манили своими переливающимися камнями. Здесь были изделия на любой вкус и цвет, от не очень дорогих до самых изысканных и стоящих целое состояние. И всем покупателям, независимо от покупок, предлагали пройти в зону отдыха и немного перекусить. Наргиз сама выходила в зал, укутанная с головы до ног в изумительные парчовые ткани, на голову набрасывала легкий шелковый платок, завязанный искусным способом под подбородком, и разговаривала с покупателями. Все уходили из магазина довольные.

Весть о необычном магазине в Сарай-Бату быстро разлетелась по всему городу. Сюда стремился попасть и простой люд, и ремесленникам хотелось присмотреть в нем что-либо необычное, и люди побогаче прикупали себе здесь товары. Торговля шла бойко. К магазину сделали пристройку и посадили туда женщин заниматься шитьем по индивидуальным заказам, вышивать, ремонтировать старую одежду. Это тоже стало пользоваться спросом.

Прошел год. Наргиз открыла второй магазин в дорогой части города. Но посетители там оказались довольно капризными и ворчливыми. Они постоянно были недовольны товаром и услугами продавцов. Магазин в срочном порядке пришлось переделывать под чайхану4. Назвали заведение «Кухни мира». Там подавали монгольскую верблюжатину под чесночным соусом; итальянские макароны с овощами; черкесский шашлык из мяса молодого ягненка; молочного поросенка, зажаренного в специях на вертеле по-московски. Конечно же, и бухарский плов, ташкентский лагман, татарское азу и многое другое. Ароматные запахи витали в округе от всех этих невероятно вкусных блюд, тем более что многие из них готовили на улице в казанах. От посетителей не было отбоя.

А в магазин все чаще стали захаживать купцы, приезжавшие в Сарай-Бату из разных стран. Они предлагали свои товары для продажи, взамен покупая разнообразную продукцию в этом магазине. А в зоне отдыха за пиалой душистого чая купцы стали обмениваться новостями о своих поездках, о странах, где они побывали, рассказывали, что нового видели и слышали. И эти посиделки превратились в своеобразный клуб мужчин. Они собирались чаще по вечерам, чтобы не тревожить дневных покупателей. Все купцы знали, что хозяйка дома находится под покровительством купца Навари, и никто и никогда ее не обижал ни грубым словом, ни косым взглядом. Да и многие еще помнили ее отца – Ильмеса. Наргиз всегда была в курсе последних новостей. Это позволяло ей своевременно менять одни товары на другие, переставлять вещи и мебель в магазине, расширять ассортимент.

Однажды в магазин зашли русские купцы, которых она никогда раньше не видела. Они ввалились шумной толпой: русоголовые, с курчавыми бородами, громкоголосые, голубоглазые, косая сажень в плечах. Эх, развернись, Рассея-матушка! Долго все разглядывали, рассматривали, выбирали, примеряли. Продавцы слегка приустали от этих необычных посетителей. Предложили им передохнуть, переместиться на топчаны, попробовать восточные сладости, орехи, горный мед с горячими лепешками. Те с радостью согласились.

Когда гости немного угомонились, к ним вышла Наргиз.

– Добрый день! Мы рады приветствовать вас в нашем магазине. Все ли вам здесь понравилось? Есть ли жалобы, предложения?

– И вам хорошего дня! Нам бы с хозяином поговорить. Поблагодарить хотим его за оказанную нам честь. Долг платежом красен. Ждем его к нам в Московию.

– Уважаемый… – Наргиз вопросительно посмотрела на самого старшего из гостей.

– Ермолай Порфирьевич, – склонив голову, представился купец.

– Уважаемый Ермолай Порфирьевич! Я хозяйка этого магазина.

Наступило неловкое молчание. Гости смотрели на покрытую парчовыми тканями девушку и недоумевали – как же так, где хозяин?

– Я Наргиз, дочь Ильмеса, караванщика. Мой папа умер. Я нахожусь под опекой купца Навари. До своего замужества.

– Прошу у вас прощения за нескромный вопрос. Сколько же вам лет? – спросил Ермолай Порфирьевич

– В этом году исполнится 17. – Глаза девушки смеялись. Это было видно по искоркам в ее глазах.

– А кто вы по национальности?

– Монголка.

– Кто? Тогда у вас должны быть глаза цвета выжженной степи. А в ваших глазах плещется разнотравье русских полей. У вас серо-голубые глаза с примесью зеленого цвета. Можно увидеть вашу ладонь?