скачать книгу бесплатно
– Никакой Чернавский ко мне не приходил, – решительно ответила я, – по крайней мере ко мне лично. Ко мне приходил Кислицын, и не один раз. А фамилию Чернавский я впервые слышу.
– Кислицын приходил к вам? – медленно переспросил Петренко, и, заметив в его блеклых глазах искреннее удивление, я удивилась сама.
– Вы уверены, что к вам приходил именно Кислицын? – медленно, по слогам, словно говоря с идиоткой, спросил Петренко. – Зачем он к вам приходил? Что говорил?
– Да много чего, – пожала я плечами, не улавливая пока сути разговора. – Например, про свои изобретения рассказывал. Про вечный двигатель… А потом… – я хотела сказать, что потом пошел разговор об иностранных шпионах, но Петренко уже вскочил со стула и нервно затеребил пуговицу своего пальто. Я непонимающе смотрела на него.
– Про изобретения, значит, – повторил Петренко, – про эти изобретения я наслышан. Кислицын, Ольга Юрьевна, он же не просто Кислицын, он заслуженный изобретатель России, вы знаете это? Он долго работал на оборону… – Петренко резко замолчал и отрывисто спросил:
– Про тарелку он тоже говорил?
– Это вы о летательном аппарате, устроенном по принципу гироскопа? – я блеснула отнюдь не эрудицией, а хорошей памятью.
Петренко открыл рот, потом закрыл его и быстро проговорил:
– Мне, к сожалению, пора, Ольга Юрьевна. Вы сами даже не понимаете, какую ценную информацию дали мне. То, что Кислицын был у вас и рассказывал про тарелку, а Чернавский на самом деле не заходил… А вы уверены, что Чернавского не было?
– Да я от вас впервые слышу эту фамилию! – повторила я.
– Все, до свидания, мне пора! – скороговоркой бросил Петренко, распахнул дверь и, оглянувшись, сказал:
– Я позвоню, Ольга Юрьевна, до свидания!
– До свидания, – немного озадаченная, я вернулась к столу.
Поведение Петренко удивило меня какой-то, как мне показалось, нарочитой, даже киношной горячностью. Но что я заметила точно, так это его потрясение при моем упоминании про тарелку. В мыслях у меня крутились фамилии Чернавский-Кислицын, Кислицын-Чернавский.
Я пожала плечами, вынула из ящика стола пачку сигарет и закурила. Взгляд упал на кассету, отданную мне Маринкой. Я себя чуть по лбу не стукнула ладонью: забыла кассету-то отдать!
Получается, что придется отдавать ее в следующий раз, все равно вызовут на допрос, никуда от этого не денешься.
В кабинет вошла моя секретарша с подносом, на котором стояла джезва с кофе.
– Будешь? – спросила она.
– Давай, – согласилась я, – все равно сейчас совещание нужно начинать. Забрал у меня следователь фотопленку…
– А кассету оставил? – спросила Маринка, ставя поднос на кофейный столик.
– Да забыла я про нее, а он как-то быстро собрался, даже не поговорили с ним толком, – шутливо пожаловалась я. Одно понятно – не скоро мы получим разрешение публиковать материал об этом деле. С Петренко, чует мое сердце, так просто не договоришься.
– А ты кассету еще не смотрела? – быстро спросила Маринка, кивая на видеомагнитофон, стоящий в углу кабинета.
– Нет еще. Времени не было.
– Ну ты даешь! А если там не получилось ни фига? Давай включим?
Я уже несколько охладела ко всей этой истории: все равно статьи не получится в ближайшем номере, поэтому и не стала поддаваться ажиотажу.
– Вот все соберемся… – нудно проговорила я.
– Так все уже готовы! – выпалила Маринка и выскочила из кабинета собирать народ на традиционное кофепитие.
Все расселись по своим местам, и я, подав видеокассету Виктору, попросила вставить ее в видеомагнитофон.
– Кино будем смотреть? – попробовал пошутить Ромка, но никто не улыбнулся.
Виктор, взяв в руку пульт, сел за кофейный столик напротив меня.
Он протянул мне пульт, но я покачала головой:
– Рули сам, чего уж тут…
В полном молчании мы просмотрели запись. Маринка-зараза, получив в руки видеокамеру, не удержалась и сняла не только все возможные окрестности, но даже еще каких-то прохожих. Однако все, что нужно, у нее получилось неплохо.
Я снова увидела Кислицына, смешной походкой, как-то боком подходящего к убийце, потом их разговор и все, что последовало за этим.
В конце записи изображение запрыгало.
– Это я побежала за тобой, Оль, – пояснила Маринка. – Ты такого стрекача дала, что постоянно из кадра выпрыгивала.
– Выпрыгнешь тут, – проворчала я, глядя на себя, улепетывающую со всех ног через дорогу, – машин-то сколько!
– Вот я и удивилась, что ты прямо под колеса бросилась! – сказала Маринка. – Бегу и думаю: ну и репортажик классный получится! Кислицына убивают посреди города, а тут еще и наш главный редактор героически погибает под колесами какого-нибудь дришпака! Хит сезона, мне дают Оскара как лучшему документалисту года!
– Ах ты… – я не нашлась, что сказать, и даже задохнулась от возмущения. – Ах ты… банка кофейная!..
– Да я же шучу! – закричала Маринка. – Сергей Иванович, скажите вы ей, что я пошутила! Ты совсем, что ли, шуток не понимаешь?
– А если твоих дурацких шуток люди не понимают, не надо шутить! Не надо шутить! – проорала я и вскочила со стула. – Оскара ей!.. За режиссуру, что ли?
– Ну да, – успокаиваясь, ответила Маринка. – Конечно же, за режиссуру, за что же еще? И тебе Оскара. За исполнение главной роли. Посмертно.
Я открыла рот, чтобы высказать сразу все, что я думаю сейчас о Маринке и еще подумаю в будущем, но тут Ромка встал и выбежал из кабинета.
Я проводила его подозрительным взглядом и прислушалась.
Сюда в кабинет доносились голоса нескольких человек. Опять редакция была осчастливлена посетителями.
Глава 6
Вернувшийся Ромка принес на хвосте неожиданную весть.
– А к вам из милиции пришли, Ольга Юрьевна! – сказал он, пожимая плечами.
– Опять? – я переглянулась с Маринкой и встала посреди кабинета, раздумывая, что мне делать: выйти к гостям или принять их здесь.
Виктор выключил телевизор и видеомагнитофон и положил пульт на кофейный столик перед собой.
Сергей Иванович начал приподниматься, Ромка кашлянул, намекая, что ждет указаний, и мне стало как-то неудобно разгонять моих друзей-сотрудников из-за того, что кому-то захотелось со мною перекинуться парой слов.
– Я сама переговорю, – сказала я и вышла из кабинета.
В редакции топтались две подозрительные личности мужского пола.
Обоим приблизительно тридцать – тридцать пять лет, одеты в потертые кожаные куртки и грязные ботинки. Стоящий ближе ко мне – более полный и широкомордый, чем его товарищ, – еще держал в зубах незажженную сигарету и поигрывал зажигалкой. Таких клиентов в «Свидетеле» я еще не видела. Они даже на бандитов не тянули внешним видом, так, какие-то люмпены, бывшие работяги, а теперь честные предприниматели по цветным металлам.
Наверное, на моем лице отразилось впечатление от увиденного, потому что первый, тот, что с сигаретой, на секунду потупил глаза и потом, перекатив сигарету во рту справа налево, пробурчал:
– Здрасьте, мы бы хотели начальство ваше увидеть. Где оно? На обеде, что ли?
– Я главный редактор этой газеты, – сказала я. – Что вам угодно?
Посетители переглянулись, и тогда на авансцену выступил второй мужчина.
– Мы из милиции, – сказал он, осматривая меня веселыми глазками и взмахивая в воздухе красной книжечкой. – От вас звонили в шестую горбольницу по поводу одного пострадавшего. Откуда вы узнали о нем?
– Это наш сотрудник вызвал «Скорую помощь», – ответила я. – Естественно, он потом позвонил узнать, каково состояние этого человека. Кстати, мы так и поняли, что он там, хотя ответить прямо нам отказались.
– Естественно, отказались, потому что дело непростое, – сказал мордатый, – а с вашим сотрудником можно переговорить, он сейчас здесь?
– Переговорить-то можно, да зачем? – спросила я, и у обоих милиционеров удивленно дрогнули брови. – Буквально только что от нас ушел следователь, мы с ним обо всем переговорили. Он обещал позвонить, когда ему нужны будут подробности. Но, впрочем, если вы настаиваете…
– Хотелось бы, знаете ли, – настырно надавил мордатый, но его товарищ заинтересованно спросил:
– А кто, говорите, у вас был?
– Да, действительно? Это от кэпэясэшников, что ли? – спохватился мордатый. – Из какого отдела?
– Да нет же! – раздражаясь на человеческое недомыслие, проговорила я. – Сказала же вам, следователь приходил. Следователь по фамилии Петренко из Кировского РОВД. Мы с ним переговорили, и он ушел. Обещал и меня, и наших сотрудников вызвать на дачу показаний позже.
Оперативники переглянулись и синхронно пожали плечами.
– А какое отношение кировцы имеют к этому делу? – тихо спросил худощавый у мордатого.
– Рынок-то к Кировскому району относится, вот какое. Если там уже взяли дело в производство, то, получается, мы зря промотались, – ответил тот и пожевал сигарету. – Херня в общем, как обычно!
– Что-то вы, девушка, говорите вещи не совсем понятные, хотя и так бывает, к сожалению, – обратился ко мне худощавый. – Разрешите, я от вас позвоню?
– Конечно, звоните, – ответила я, чуть пододвигая к нему телефон, стоящий на Маринкином столе и досадуя на неповоротливость бюрократии МВД, можно сказать, убили человека в центре города, а они по одному и тому же делу посылают друг за другом целые табуны сотрудников.
Подумав так, я тут же со злорадством сообразила, что, когда выяснится принадлежность к убийству иностранца, все милицейские потуги станут тщетными: все равно дело передадут в ФСБ. Я тут же вспомнила, что, кроме меня и моих друзей и коллег, пока никто не знает о шпионе, а загнанный по жизни Петренко фактически и не поговорил со мной.
В это время отворилась входная дверь в редакцию и на пороге появился Фима. Он уже вошел, открыв рот для шуточного приветствия, но, увидев незнакомых людей, сразу нахмурился, изобразив занятость и суровость, отрывисто сказав:
– Здравствуйте, Ольга Юрьевна. Вы сейчас заняты?
– Это товарищи из милиции, – сухо сказала я.
– Значит, адвокат лишним не будет, – значительно произнес Фима и, кивнув обоим оперативникам, подошел ко мне.
– Уже наносят визиты? – тихо спросил он.
– Уже второй, – ответила я, – второй визит. Все из разных ведомств.
– Как это из разных? – Фима заинтересованно оглядел моих гостей.
Мордатый в это время что-то бубнил по телефону, прикрыв трубку рукой и отвернувшись к стене, худощавый, приветливо улыбаясь, хотя это выглядело несколько издевательски, смотрел прямо на Фиму.
– Я Резовский Ефим Григорьевич, адвокат госпожи Бойковой, – продекларировал Фима. – Нельзя ли посмотреть ваши документы, господа?
– Можно, если есть желание, – с ленцой ответил худощавый и вынул из кармана корочки. Он развернул их перед Фимой, и тот, потянув время, изучил документ.
– Спасибо, – поблагодарил Фима, – спасибо, не обижайтесь, пожалуйста, но, сами понимаете…
– Да ничего… – отмахнулся худощавый, – без проблем.
Мордатый оперативник закончил разговор и плавно положил трубку на рычаг.
– Разбираются. Тоже поругались немножко, – сказал он своему напарнику.
– О чем речь? – обратился ко мне Фима. – Или вас, Ольга Юрьевна, это не касается?
– Так себе, – ответила я. – Следователь приходил, но из другого отдела. Теперь вот ребята выясняют, кому заниматься этим делом.
– Сразу следователь пришел? – Фима на секунду задумался, и я заметила, как оба оперативника с беспокойством переглянулись.
– И чего хотел? – спросил у меня Фима.
– Спрашивал, – равнодушно ответила я и повернулась к оперативникам.
Те, словно ждали этого, сразу же изобразили на лицах радостное желание поскорее уйти, о чем и заявили практически одновременно.
Я с ними попрощалась, выслушала комплимент с надеждой на будущую встречу, и, когда дверь за ними закрылась, обратилась к Фиме:
– Что делать будем?
– В каком смысле? – Фима воровато осмотрелся и, подойдя ко мне, обнял за плечи.
– Переволновалась, Оля? – спросил он.
– Да причем тут переволновалась я или не переволновалась? Человека убили, у нас информация есть, а тут происходит какая-то ерунда…
– Ну-ка, ну-ка, – Фима опустил руку, и я пошла к кабинету. – Рассказывай!
Мы вошли с ним в кабинет, и я рассказала про свою встречу с Петренко.
Фима яростно чесал себе лоб, бросая на меня мрачные взгляды.
