скачать книгу бесплатно
В полный рост уже,
ясным голосом
звонкая синева.
Небо бездонно,
но синие воды, но светлые воды, но тёмные воды
кажутся – в это мгновенье – бездонней:
в это мгновенье – только сейчас – только всегда.
Море со звонкими волнами,
море с серебряными ладонями,
Это, твоё, море
движется, синее, движется, светлое, движется, тёмное,
и изменяется, так что недвижимым кажется,
синее, светлое, тёмное,
это, твоё, море,
это, твоё, тобою
напоённое:
тобою – вблизи, издалека – тобою
до краёв и до дна напоённое
море.
Голоса бури
Спутаны, перемешаны, опрокинуты горизонты —
звоном:
в колоколе воздуха черного
носится, бьётся, как сердце в безумной груди, —
ветер.
Бьётся, могучий, невиданный:
не в силах он справиться
с обретённой
своей
мощью —
с закованной в чёрные латы,
с запертой в абсолютной свободе.
Опрокинуты горизонты,
опрокинуты небеса – в голоса
бури.
Белое солнце
Вдруг – белое солнце, ты.
Вдруг – ясность надзвёздная всюду.
И голоса умолкают:
полнятся тем-же-иным серебром —
вновь —
и стелятся белыми волнами – новым покоем.
Так ты находишь меня —
белизной.
Так нахожу я тебя —
в белизне,
в каждой волне.
Белое солнце – над голосами.
Звёздная ночь над морем
Волны спокойные
ночью не спят.
И своим трепетом
волны вполголоса,
волны спокойные,
с ней говорят:
Все настоящее никогда не кончается:
не кончается: пребывает,
пре-бывает…
Уходит из моря ночь —
и вновь перед рассветом
звёзды ладоней твоих погружаются в синюю бездну.
Разное
Соне, моей племяннице
Воздух – ласковое море,
листья – рыбки золотые.
Ветер, сам с собою споря,
песни им поёт простые.
Вслед за ним они несутся —
чешуёю золотою
шелестят, блестят, смеются
нежной, тихой теплотою.
Вот такая осень, Соня!
Слышишь песни? Видишь блики? —
На твоей они ладони,
ты лови, лови их лики.
Зимнее
М.С.
Иногда нужно просто поднять глаза и посмотреть на падающий с неба снег.
Он просто падает и не печалится,
радуясь каждому прикосновенью – к чему? – не важно:
столько разных прикосновений! каждое – нежно, каждое – важно.
Посмотри, как он падает, радостный и спокойный.
И на губы твои – подними только глаза свои – он тоже тогда упадёт:
несколько – две, а, может быть, девять – снежинок.
Вот – на губах твоих – снег.
I
Беспощадно – так было, так есть и так будет —
я смотрю не на мир, а в себя.
Всех защитных давно я лишился орудий,
и последнее – нежность – я отдал, любя.
Ничего, проживу – как-нибудь – беззащитным:
жили же павшие в бездну! – и я проживу…
Сколько было их, будет – камней монолитных,
лёгких бабочек, окровавленных – в снег – наяву.
Я люблю эту зиму – мне дышится вольно,
осязательно: кажется, воздух обрёл —
этот снежный, прозрачный – и тело, и волю,
и со мной по бульвару в обнимку пошёл.
Мы идём, одинокие, трепетно, вместе.
Белый светит нам свет фонарей.
Ты и я, этот воздух, мы – в нежности, в песне,
в песне пьяной, хорошей моей.
До свидания!
Так неловко забыть попрощаться.
Говорит ли во мне земляничное Божоле?
Говорит ли безбрежно?
Ах, как хочется – навсегда – беззаветным остаться,
музыкантом последним и нежным,
на заснувшем в морях корабле.
II
У всего своя зима, родная.
У меня. И у тебя. У нас.
Белизна печалится, не зная,
отчего печаль на этот раз.
Но возрадуется золотое
на лазурном, синем, голубом,
и легко вдохнёшь тогда простое
счастье свежести – живым вином.
И, рассеянные незаметно,
как снежинки, разлетятся сны,
чтобы мысль, была что безрассветна,
золотом оделась белизны.
III
Зима, дыхание моё, какая нежность!
Белые поцелуи зимы – твои-от-тебя – заворожили воздух и неисчислимы,
неисчислимы как звёзды, заворожившие небо.
Соберём – каждую: будем сбиваться со счёта – не страшно.
Каждую, слышишь? – руками
Мы соберём и твоим-от-тебя поцелуем и словом моим обессмертим.
Дыхание моё, какая снежность!
Белизной, этой, – твоей-от-тебя – переполнен теперь я навеки, здесь-и-сейчас.
Здесь-и-сейчас в поцелуе твоём-от-тебя и в слове моём мы – навеки.
Слышишь, звёзды как смотрят на нас?
IV
Аллилуйя этому небу,
аллилуйя этому снегу.
Он идёт,
о печалях, о счастье о нашем не зная.
Он идет, милосердный,
белый-белый, с серого неба.
Оттого ли, что небо со снегом,
оттого ли что серое с белым,
я дышу, и дыханье моё —
часть меня, несказанная, – рядом
рядом—навеки со мной?
Аллилуйя этому небу,
аллилуйя этому снегу.
V
От мрака к свету и от ночи к дню
идут снега, и я их жизнь храню.
Идут, любые (без конца, без края
снега), ни ада нашего, ни рая
не зная и не думая о том,
что мир кому-то – путь, кому-то – дом.
Идут снега, сияют в небе звёзды
(ах, звёзды, всех снегов бессмертных гнёзда!)
и я их жизнь храню, в моих словах —
их белизна, как и в твоих руках,
дыхание моё, – дыханье звёзд,
