Берега озера Эри

Прошло уже пять дней с момента нашего прибытия в Америку.

Вечером мы попросили у Тани ноутбук на полчаса и стали вносить в SEVIS данные. Легли спать в этот день пораньше – завтра нам предстоял полноценный рабочий день.

Глава 2. «Поймай Луну»

Утром мы встали в девять, и, наскоро перекусив, спустились в кухню. У мойки возились Наташа и Лиза, а миссис Уилсон мы нашли возле бара, она сидела за своим столом и что-то считала на листке бумаги.

– Мы готовы, – сказала я, когда она заметила нас.

Памела замялась.

– Сегодня тоже будет много народу, – произнесла она, – и сегодня тоже нежелательно вас учить…

Брови Алены решительно съехались к переносице, она отодвинула меня в сторону и спросила, с возмущением в голосе:

– Мы работать сегодня опять не будем?

– Я дам вам еще один выходной, – сказала Памела.

Лучше бы она молчала – Алена свято блюла свои интересы, особенно – когда дело касалось денег.

– Мы хотим работать, – прямо сказала она, – нам не нужен выходной. Мы сюда приехали… – Алена глянула на меня и по-русски спросила: – зарабатывать?..

– Earn, – подсказала я.

– Зарабатывать деньги! – закончила она, прямо глядя на миссис Уилсон.

Хозяйка задумалась. Тем более, что и я, наконец, откашлявшись, тоже решила высказаться. Памела сообразила, что ей лучше что-то придумать, пока мы не устроили «бунт на корабле».

– У нас есть «джоб оффер», – добила Алена, – и там…

Я помогла:

– Там написано, что мы здесь работаем.

Памела смотрела то на Алену, то на меня.

– Подождите пару минут, девочки, – сказала она, на что-то решившись, – я сейчас позвоню своей подруге, может, вы поработаете на выходных у нее…

– Хорошо, – кивнула я, и мы с Аленой отошли.

– Какая наглость, – не выдержала Алена, – сегодня выходной, вчера выходной, мы ей просто не нужны!

– Похоже на то, – согласилась я, – у нее тут и так на кухне работников навалом… видела расписание?

– Нет.

– Я видела вчера. Они тут работают по пять часов в будние дни, а по понедельникам «Вест Док» часто закрыт.

Я не могла не согласиться, что дело плохо. Если так дальше пойдет, то мы вообще ничего не заработаем, даже не окупим поездку. Я знала, что Алене нужно вернуть какую-то часть денег родителям, так что ее негодование тоже было понятным. Мне же родители на этот счет не сказали ничего, но нам здесь надо на что-то жить, а это будет проблематично, если мы не начнем работать.

Из-за угла появилась Таня Дыбенко и сказала:

– Вас ищет Памела. Сказала, чтобы вы выходили на улицу.

И мы, мрачно настроенные, поплелись к черному входу. Памела стояла у своей машины и болтала по мобильному. Увидев нас, она кивнула на джип:

– Залезайте.

Убрав телефон, Памела объяснила:

– Я отвезу вас в даунтаун, там кафе моей знакомой. Вроде она не против, я еще переговорю с ней лично…

В центре даунтауна Памела остановила машину у длинного одноэтажного здания с узкой террасой и двумя кирпичными колоннами у входа. На вывеске рядом с названием были нарисованы домашние вафли с клубникой, а надпись гласила: «Catch the Moon». Алена тут же спросила у меня перевод названия, и я ответила: «Поймай луну».

Памела вошла в кафе, и мы поспешили за ней. Народу в «Поймай луну» было навалом, просто не протолкнуться. Некоторые даже стояли у входа и ждали, когда освободится столик. Памела тем временем уже стояла у бара и разговаривала с крупной женщиной лет пятидесяти пяти-шестидесяти. Судя по всему, женщина была хозяйкой этого кафе. Она была очень загорелая, и ее короткие светлые волосы эффектно смотрелись на фоне смуглого лица. В приятном, строгом лице женщины было что-то индейское – форма лица, нос. Мне она сразу понравилась. На ней были джинсовые шорты и синяя с белыми полосками майка. И, третий день наблюдая за тем, как одеваются Кит и Памела Уилсон, я поняла, что тут одежда и вправду не имеет никакого значения. Хозяева кафе в провинциальной Америке ходят как обычные курортники.

– Девочки, идите сюда, – позвала Памела. Она представила нас своей подруге, но из-за шума ни я, ни Алена не расслышали ее имени, и объяснила, что оставит нас тут. Эта самая загорелая блондинка готова предоставить нам работу – у нее как раз не хватает посудомоек. Посчитав свою миссию завершенной, Памела ушла, а нас повели на кухню.

– Это Алиса, – сказала хозяйка, указав на черноволосую худенькую женщину, стоявшую у мойки, – она вам все объяснит и поможет.

На кухне было форменное столпотворение. Суетились повара, туда-сюда бегали официантки, высокий седой мужчина ходил от холодильника к холодильнику, что-то считал и записывал на листке, мимо пробежали двое детей – мальчик и девочка; со двора появилась высокая статная женщина, лицом очень похожая на нашу новую хозяйку, и принялась пить кофе…

Алиса поправила очки, уточнила:

– Дина? Алена? – и стала показывать, как включать и выключать посудомоечную машину и рассказывать, какая тут вообще система мытья посуды. Официантки бросали грязные тарелки в большие подносы, стоявшие у дверей между кухней и залом для посетителей. Предварительно они слегка их чистили, стряхивая объедки в мусорные корзины. Мы должны были эти подносы приносить к мойке, ставить на железный стол рядом, выгружать чашки с тарелками, и нести поднос обратно. Дальше тарелки следовало погрузить в мыльную воду – периодически, по мере загрязнения воды в раковине, ее надо было менять, – затем класть в специальный поднос и засовывать его в посудомоечную машину. А уже после нее ставить чистую посуду на ее места. Со столовым серебром дело обстояло иначе. Его официантки сбрасывали в корытце, наполненное мыльной водой. Как нам объяснила Алиса – чтобы потом было проще отмыть. Грязные вилки и ложки нам надлежало перекладывать из корытца в пластмассовую коробку и мыть в ней, предварительно налив туда воды и растворив там средство для мытья посуды. Потом вилки складывались с вилками, ножи – с ножами, ложки – с ложками, и в специальных держателях помещались в ту же посудомоечную машину. В общем – целая наука.

Увидев, как Алиса голыми руками выгребает из корытца с мутной воды столовое серебро (в воде плавали всяческие ошметки от еды, а на пальцах у Алисы были кольца), я почувствовала отвращение. К горлу подкатил комок.

– Можете взять вон там перчатки, если вам нужно, – сказала Алиса низким прокуренным голосом, перехватив мой взгляд. Мы с Аленой дружно натянули перчатки и принялись за тарелки. Алиса тем временем перешла к соседней мойке (там было три раковины), и стала мыть всякие подносы, ухватки, противни и прочую железную утварь. К Алисе мы привязались практически с первого дня и, в свою очередь, пришлись по душе ей. На вид ей было около сорока пяти лет, но вела она себя как девчонка: бегала, часто смеялась, носила длинные, вьющиеся мелким бесом волосы. Она была невысокая, изящная, загорелая до черноты, любила короткие шорты и обтягивающие маечки. Поскольку наша хозяйка велела ей взять над нами шефство, Алиса стала нашим первым американским другом и наставником.

Вечером того же дня нас представили остальным работникам, из которых я сразу запомнила только Дэнни, и то, наверняка, не запомнила бы, не вздумай он попросить у меня номер телефона. Услышав фразу: «У тебя есть телефон?» я оторопела – первый рабочий день, а уже липнут!.. – и выдавила: «Что, прости?»

– Ну, мобильник, – объяснил Дэнни.

Я помотала головой и просипела в ответ:

– Нет. Я оставила телефон дома. Решила, что он мне не понадобится в Америке.

Дэнни недоверчиво хмыкнул, но отстал. Внешне он был симпатичный, глаза смотрели озорно и дерзко, только вот ростом он не вышел, был немного повыше меня. Я бы дала ему года двадцать два. Вел себя Дэнни как мальчишка: все время отпускал шуточки, задирал остальных, носил бейсболку козырьком назад.

С именами других коллег у нас вышел напряг. Их было очень много: повара, начальство, официантки, еще бармены… о том, чтобы запомнить всех в первый же день, не могло быть и речи. А вот имя нашей начальницы потребовалось нам ближе к вечеру, и я решила подойти с этим вопросом к Алисе.

– Могу я спросить тебя, как зовут вот эту даму? – спросила у нее я и указала на хозяйку.

– Эйприл, – ответила Алиса.

– Я имею в виду по фамилии, – принялась объяснять я, – не могу же я назвать ее по имени.

– Почему? – искренне изумилась Алиса, и я встала в тупик. Как ответить на вопрос, почему ты не можешь сказать боссу «Привет, Эйприл»? Как позже выяснилось, сказать начальнику «Привет» и назвать его по имени – это норма. По крайней мере, в провинции.

А тогда мы с Алисой стояли и молча таращились друг на друга. Я отмерла первой и попыталась объяснить иначе:

– Мы не знакомы.

– Ее зовут Эйприл, – ответила Алиса, наверное, поражаясь моей тупости.

Я вздохнула.

– А это нормально, она не обидится, если я скажу ей… а, ладно. Она ведь старше меня.

– Все нормально, – кивнула Алиса, видимо поняв, что я сомневаюсь, потому что в России все иначе. И я решила подтвердить это:

– У нас в стране мы не говорим боссу… – я хотела было сказать «ты», но вдруг осознала, что не смогу объяснить и это. В английском ведь только одно слово, обозначающее и «вы», и «ты» – «You».

Алиса с интересом слушала. И я, приходя в отчаяние от непонимания между нами и того, что мой английский беден для толкового объяснения ситуации, сказала просто:

– В России мы всегда говорим «Мистер» и называем босса по фамилии, – сперва я хотела сказать «по имени и отчеству», но вовремя вспомнила, что и отчества у них тоже нет.

– Алиса, – позвал начальник вечерней смены, тем самым спасая меня от тягомотного разговора. Я пошла обратно к мойке.

Кухня в тот вечер закрывалась в одиннадцать. Дождь только что закончился, но велосипедов у нас с Аленой не было, и как добираться домой, мы не знали.

– Пойдем пешком, – озвучила страшившую меня мысль Алена.

– Нет, – решительно отказалась я.

– Есть идеи?

– Да. Сейчас попросим кого-нибудь.

– Кого?

– Например, Алису.

Алена с сомнением покачала головой.

– Алиса, – спросила я, – в какую сторону ты едешь?

Она что-то ответила, но я не поняла, и решила упростить нам обеим задачу:

– По Ист Лейкшоа или Вест Лейкшоа?

– По Ист Лейкшоа.

– Как жаль!

– Почему? – удивилась Алиса.

– Ну, мы подумали, если бы тебе надо было ехать по Вест Лейкшоа, мы бы попросили подвезти нас домой, потому что у нас нет велосипедов, – скромно объяснила я.

– Я отвезу вас, – тут же сказала Алиса.

Я поблагодарила и пошла доносить эту хорошую новость до Алены. По дороге Алиса сказала:

– Эйприл сказала, что, скорее всего, вы будете работать у нее, а не в «Вест Доке». Так что она завтра начнет подыскивать вам жилье.

– Что? – спросила у меня из-за спины Алена, и я синхронно переспросила Алису:

– Что?

– Вам ведь надо где-то жить.

– Мы уже живем в «Вест Доке».

Алиса принялась объяснять:

– Жилье предоставляется только работникам. Если вы не работаете там, то не можете там жить. Поэтому Эйприл и думает, куда вас поселить. Я попросила ее поселить нас вместе, в Коттедже.

– Но ведь ты тоже уже где-то живешь, – совсем запуталась я.

– Я живу в Летнем доме, но там очень грязно, шумно, и ребята постоянно выпивают и курят прямо в доме! Я просила у Эйприл разрешения переселиться в Коттедж, но она не хотела, чтобы там жил один человек. А так мы бы там жили втроем. Девочки, вы не против жить со мной?

– Нет, – заверила Алена.

– Ладно, все ясно, – вздохнула я, – хорошо, что мы еще не разобрали чемоданы…

Алиса оценила мое чувство юмора, и на этом мы попрощались до завтра.

– Ты что-нибудь поняла? – спросила Алена, когда мы поднимались в комнату. Она сидела на заднем сиденье машины и половину не услышала, а вторую половину не разобрала.

– Нет, – призналась я, – я поняла только, что нам придется отсюда уехать. Куда – непонятно. В какой-то Коттедж. Не знаю я, что это такое, – предупреждая ее следующий вопрос, добавила я, – а сама она живет вроде в Летнем доме. Это, судя по всему, общага, раз там имеются некие ребята, которые курят и пьют. И она хочет жить с нами, потому что мы нормальные.

– Это я поняла, – вздохнула Алена, – опять с чемоданами туда-сюда…

– А в остальном без пол-литра не разобраться, так что и пытаться не стоит.

В комнате было холодно и сыро. Я переоделась, а Алена тем временем вытащила из чемодана растворимую гречневую кашу. Взяв чайные пакетики и чашки, мы спустились на кухню. Наташа засовывала грязную посуду в посудомоечную машину, Лиза мыла полы. Они поздоровались, но видно было, что общение с нами не доставляет им удовольствия. Мы не понимали, почему к нам холодно отнеслись. Мы ведь все русские… просто у нас несовместимость, решила я. В конце концов, они нам тоже не слишком-то понравились. Маша – грубиянка, Таня – заносчивая, Лиза и Наташа получше, но они держались настороженно, на расстоянии…

Мы заварили чай, разогрели воду для гречки и пошли обратно в комнату. На стороне лестницы для сотрудников фонарь не висел, ступеней было не видно вообще, и приходилось подниматься на ощупь. С горячими стаканами это было сделать нелегко, и двигались мы медленно, как во сне.

– Дина, – вспомнила Алена, – завтра с утра нам надо попробовать велики.

– Да, с утра пешком шагать сорок пять минут невесело, – пробормотала я. Когда-то давно, в детстве, я каталась на велосипеде, но совсем не была уверена, что сумею сейчас.

Снова пошел дождь… Спать мы легли в двух кофтах. Из коридора послышался громкий и нетрезвый смех поваров. Едва дыша своим заложенным носом, я подумала, что, это не такая уж плохая мысль – перебраться в более теплое и тихое место…

Глава 3. На новом месте

Пробуждение далось тяжело. Было больно глотать, а голос свой я совсем не узнавала. Он напоминал клокотание крана, когда отключают воду. У меня все внутри холодело при мысли, как бы он не остался навсегда таким сиплым. Съев несколько печенек и запив их водой (мы даже не могли выпить горячего чаю, потому что кухня в «Вест Доке» открывалась в девять), я сунула в рот таблетку «Септолете».

– Готова? – спросила меня появившаяся из ванной Алена.

– Готова, – просипела я. – Не выспалась, жуть. Ты слышала, какой концерт устроила Дыбенко в три часа?

– Нет, – удивилась Алена. Она всегда моментально проваливалась в сон и спала как убитая.

Спускаясь по лестнице, я объяснила:

– Они пьяные в дым пришли. Я сквозь сон слышала, как Таня верещала: «Да пошли вы, тогда я иду спать» и еще что-то в этом роде. А потом она рыдать начала.

– Рыдать?!

– Пьяными слезами, – уточнила я.

Три велосипеда, которые были собственностью «Вест Дока», стояли за мусорными контейнерами, у гаража. Оказывается, не мы одни встали так рано: у мусорки возился Стеван, упаковывающий отходы. Стеван был единственным парнем в «Вест Доке», чье имя мы запомнили – очень уж колоритная личность. Выходец из Сербии, высокий, худой, он был весельчаком и заводилой, а в кафе состоял на неопределенной должности: работал на «горячей кухне» (то есть, за комплексом плит), вывозил мусор, выгружал продукты, которые привозили с континента… Континент здесь, на острове, называли «Мейн Ленд» – Большая земля. Здесь никто не говорил: «Он поехал в Сандаски» или «Уехал в Кливленд». Здесь говорили: «Поехал на Мейн Ленд».

Мы с Аленой вытащили два ближайших велосипеда: желтый с черным и красный, смахнули мэйфлаев и паутину, и попробовали поехать. Пока я пыталась взгромоздиться на красный велик, Алена уже обкатывала на площадке желтый. После пары неудачных попыток я констатировала: у красного велосипеда сидение высоковато. Алена была выше меня, поэтому я позвала:

– Ален! Попробуй ты этот, а я – тот.

Мы поменялись. Я проехала несколько метров на желтом и почувствовала, что вполне смогу добраться на нем до даунтауна.

– Он и мне высокий, – констатировала Алена, слезая с красного велосипеда.

Время поджимало, и я, оглянувшись по сторонам, решила:

– Попросим Стевана помочь!

Стеван сперва не понял, чего мы от него хотим. За неимением времени и нужных слов в голове, мы тыкали в несчастный «байсикл» и что-то бормотали.

Наконец я сообразила вставить слово «high» и сформулировала:

– Этот велосипед слишком высокий для Алены.

– Неудобно, – добавила подруга.

Стеван, не тратя слов понапрасну, притащил ключ и в секунду сделал сидение как нужно. Мы поблагодарили, сели на велосипеды и поехали в «Луну».

На кухне уже кипела работа – шеф-повар жарил какие-то мясные кругляши, Дэнни смешивал в блендере нечто белого цвета, все остальные тоже что-то лихорадочно делали; даже в восемь утра над «лайном» висели желтые бланки заказов. Из зала прибежала официантка Стейси, прицепила прищепкой еще два заказа.

Мы тоже без дела не остались: три мойки для «железа» были завалены кастрюлями, сковородками, терками и другими приспособлениями для готовки, на алюминиевом столе у мойки для посуды громоздилась гора тарелок и чашек. Мы с Аленой торопливо натянули перчатки и принялись за работу. Скоро ее стало столько, что мы просто не могли перевести дух. Официантки принесли три здоровенных глубоких подноса с грязными тарелками, а повара продолжали бросать в мойки противни, контейнеры и миски. От постоянного полусогнутого положения над мойкой заболела спина.

– Почему вы не моете посуду? – заорал на нас седовласый мужчина, появившись со двора, и швырнул на стол рядом с мойкой пластиковый контейнер.

– Мы моем! – отозвалась я.

– Быстрее мойте!

А завал все не утихал. К половине первого мы с Аленой были никакие.

– Девочки, отдохните, – сказала Эйприл и протянула нам по тарелке с аппетитными золотистыми тостами, – можете есть их с сиропом, – она поставила на стол два маленьких пластиковых стаканчика с надписью «Syrup».

«Брать перерыв» по-английски звучало как «have break», и мы называли эти десять минут «Хэвать брейк». Сами того не замечая, мы понемногу втягивались в американскую атмосферу и американский английский. Я поняла это, когда через несколько недель после приезда даже в разговоре между собой мы стали говорить «байсикл» вместо «велосипед», «лэптоп» вместо «ноутбук» и «хэвать фан» вместо «веселиться».

Однако на тот момент, во второй рабочий день, я приходила в отчаяние от невозможности нормально объясниться с людьми и от их быстрой речи, пересыпанной незнакомыми словами – я, лучшая ученица в группе по английскому языку, дополнительно занимающаяся с репетитором четыре года, понимала не более двадцати процентов того, о чем они говорили между собой.

Даже фразы обращенные к нам – самые простые по построению – мне подчас приходилось переспрашивать по два раза. Репетитор предупредила перед отъездом: «Американцы произносят слова совсем не так, как вы учили в школе, и это не классический английский. „Hot“ они произносят как „хат“, „new“ – как „ну“. Будь готова, что сначала у тебя будет культурный шок». Я запомнила это, но все равно первое время уши резало «хат ватер» вместо «хот вотер», «лэст найт» вместо «ласт найт» и вариации наших имен, старательно произносимые нашими коллегами. Видимо, им поначалу было трудно воспроизводить такое сочетание звуков, и я была для них Тиной, а Алена – то Эленой, то Аленой с буквой «Е» вместо «Ё». Потом, правда, они приноровились, и звучать наши имена стали более похоже на их русские варианты.

В плане общения Алене было еще тяжелее, чем мне. Серьезно заниматься английским она начала только год назад, так что основная нагрузка по общению с коллегами легла на мои плечи. Я даже была рада этому – у меня было огромное желание улучшить свой английский. Я часто подходила к шеф-повару по прозвищу Большой Папа и донимала его вопросами: «Что ты готовишь?» «Из чего это?» «Давно ли ты работаешь поваром?» Когда он был занят, я болтала с Дэнни или еще с кем-нибудь, кто попадался под руку. Видя мой искренний интерес к их персонам (а мне всегда были интересны новые люди) и желание изучать язык, коллеги всегда охотно шли на контакт. Видя их улыбки и удовольствие от общения со мной, я вспоминала слова человека, из-за которого я ввязалась в «американскую авантюру»: «Даже не бойся, что не поладишь с работодателем или коллегами. Ты не можешь не нравиться»…

В тот второй рабочий день, в половине первого, мы с Аленой сидели в баре, рядом со служебным выходом с кухни и пили чай с тостами, которые дала нам Эйприл. Территория «Луны» была поделена на кухню, «floor» – то есть, обеденный зал, и бар, где помимо обычной стойки стояли несколько массивных столов, а у стен тоже было что-то вроде стойки с крутящимися стульями. Можно было сидеть лицом к стене, отвернувшись от всех. Для перерыва мы с Аленой облюбовали себе ближайшие к боковой двери кухни со стороны бара стулья, и обычно ели там.

– Ну и завал, – вздохнула Алена, хрустя хлебом.

Я полила свои тосты сиропом, отхлебнула чай и сказала:

– Если так будет каждый день, думаю, надолго нас тут не хватит…

– Это точно, – согласилась подруга, – спина болит.

– У тебя тоже?

– Угу…

После «брейка» мы вернулись к посуде, а в половине второго Эйприл отпустила нас домой. По расписанию у нас была «двойная смена» – так называемый дабл-шифт, так что обратно в кафе мы должны были вернуться в пять. Я любила дабл-шифты – работать приходилось по десять-двенадцать часов, но из-за перерыва между сменами это было не очень тяжело – разве что только поначалу. Неудобство заключалось в другом: лето выдалось довольно пасмурное, и каждое утро мы вставали с одной мыслью – только бы не было дождя, потому что хуже чем ехать двадцать минут на велосипеде под дождем мало что можно придумать… Так недолго и заболеть, а болеть в Америке было категорически нельзя. Заботиться о тебе там никто не будет, а больницы на острове нет, только небольшая станция первой помощи. Не сможешь выйти на работу – останешься без денег. А страховка – та самая страховка, которая входила в обязательный пакет документов – в действительности оказалась практически бесполезна. Это сказала нам Таня Дыбенко, когда в первый же вечер по приезду на Келлиз я принялась звонить в страховую компанию. Она рассказала, что в прошлом году один парень сломал палец, и они возили его в несколько больниц Сандаски, в Марблхед, в Порт Клинтон, словом, почти во все больницы, которые поддерживали соглашение по страховке, и только в одной ему оказали необходимую помощь, причем – небесплатно.

Моя простуда приводила меня в ужас и, если б не Алена, я бы ударилась в тихую панику. Нос дышал с трудом, глотать было больно, и вдобавок у меня начался сильный кашель, от которого слезы лились из глаз рекой, я не могла дышать и, задыхаясь, лежала с открытым ртом на кровати, пока это не проходило. Хорошо еще, что такие приступы не случались на работе.

Во вторник мы с Аленой поехали кататься на велосипедах. Поскольку по будням мы с ней работали в разные смены, то отдыхать вместе у нас получалось только в промежутки между сменами – с часу до пяти и по вечерам, после девяти.

Основное наше развлечение составлял велосипед. Мы катались по всему острову, не выбирая направлений, изредка ориентируясь по карте, которую дала Таня, если нам хотелось поехать в определенные места – например, посмотреть «Gracial grooves» – след от ледника, сходившего в этих местах, или посетить мемориал. В таких случаях Алена брала с собой фотоаппарат, и мы снимали пейзажи и друг друга на их фоне. Природа на острове Келлиз была потрясающая. Живописно изрезанные берега, лиственные деревья (а кое-где попадались и хвойные массивы), милые особняки и невероятно красивые приусадебные участки, талантливо украшенные яркими клумбами, статуэтками и декоративными фонтанами. Так сложилось, что я работала в утренние смены по понедельникам и средам, а Алена – по вторникам и четвергам. Расписание на неделю Эйприл вешала в воскресенье, и мы, увидев, что будем четыре дня в неделю работать не вместе, подошли к нашей хозяйке.

– Эйприл, – спросила я, – а нам нельзя работать в одну смену?

Эйприл объяснила, что работа на двоих одновременно будет только с пятницы по воскресенье, и ткнула пальцем в графу «Friday»: у обеих стоял дабл-шифт – с восьми до часу и – через слэш – с пяти до странной аббревиатуры «cl».

– Это значит – до закрытия, – объяснила хозяйка.

– Closing¸ – объяснила я Алене.

Та же картина была и в субботу, а в воскресенье мы должны были работать с восьми до трех.

– Почему они как странно пишут, «8—1»? – протянула Алена.

Ответ мы узнали через три дня, уже переехав в уютный деревянный Коттедж, и пояснение мне дал ни кто иной, как полисмен.

Очевидно, Эйприл позвонила Памеле и сообщила, что забирает нас и подыщет нам жилье, потому что Памела сказала:

– Вы ничего не должны платить за жилье, девочки – я имею в виду неделю, которую вы живете здесь.