Девичья память, или Апельсиновый кошмар

Алёна Василенко

Девичья память, или Апельсиновый кошмар

Мимолетные встречи и вновь расставанья.

Межсезонья разлук и снова свиданья.

Словно чей-то каприз, мы всё ходим по кругу.

С каждым новым витком, приближаясь, друг к другу…

Алёна Василенко

Мне надоело смотреть этой нудный американский боевик, в котором герой-одиночка, перестреляв полгорода, во имя справедливости, добивался освобождения своей племянницы. Я ушла на том, как он, приставив пистолет к сердцу бандита, допытывался, где девушка? Бандит от чего-то упирался. Предсказав бедняге тяжёлый финал, я пошла на кухню. Начало первого – время позднее, но спать совсем не хотелось.

В кухне было довольно светло, поэтому я не стала напрасно жечь электричество. Да! Кухня поистине магическое место! Как только туда заходишь, так сразу хочется чего-нибудь пожевать…

Пошарив в холодильнике, я решила ограничиться большим красным яблоком. Облокотившись на подоконник, стала разглядывать вечерний двор. На улице было тепло и сухо. Изредка проезжали машины, нарушая нависшую над домом тишину. В соседней пятиэтажке почти все уже спали. Завтра понедельник бедные трудящиеся пойдут зарабатывать деньги. Жаль их, по такой жаре целый день сидеть на работе! Хорошо, что у меня отпуск и неделя отгулов можно спать, спать и спать…

Во дворе никого. Даже обычных компаний полупьяных юнцов, всегда начинающих орать, как только ты ложишься в кровать.

Я уже почти доела яблоко, как во двор въехали милицейские Уазики и резко затормозили у второго подъезда соседнего дома. Из машины вышли два милиционера, один, из которых направился ко второй машине. Оттуда выскочили четверо молодых парней с автоматами. Другой милиционер, седой, прикрикнул, и парни рванули в подъезд. Мне было хорошо видно, как они поднимались по лестнице и остановились на третьем этаже.

Кусок яблока застрял у меня в горле. Боже, мой! Неужели…

В квартире было темно. Видимо, они позвонили. Я увидела, как, в коридоре зажегся свет, женщина промелькнула в проёме зала. Через мгновенье парни с автоматами рассредоточились по всей квартире. Во всех комнатах стало светло. Автоматчики обшаривали все углы. Я нервно кусала губы. Хоть бы они не нашли, хоть бы не нашли!

Один из военных вышел на балкон и сообщил, переминающимся с ноги на ногу милиционерам:

– Его нет!

У меня отлегло от сердца. Седой с досады хлопнул рукой о капот машины и приказал автоматчикам:

– Сворачивайтесь, уезжаем!

Парни быстро выбежали из подъезда и заскочили в машину. В ночной тишине эхом слышалось хлопанье дверей и шум двигателей. Они уехали.

С минуту я смотрела, как женщина выключает свет и закрывает в комнатах двери. Мысленно посочувствовав ей, я пошла спать. Всю ночь мне снились автоматчики, герой из боевика и его племянница, которая весь сон бегала, в чём мать родила.

Я проснулась оттого, что солнечный луч примостился на моём правом глазу. Потянулась… Хорошо-то как!

Сев завтракать, обнаружила, что нет хлеба. Перекусив кофе с печеньем, собралась в магазин.

Вот всегда так, как только ты идешь нагруженный продуктами, лифт ломается! Придётся взбираться на родной этаж пешком. Стоп! Надо забрать почту. Засунув газеты в пакет, начала восхождение.

Сидя в кресле, развернув очередную рекламную газету, я обнаружила серый листок бумаги пёрышком упавший на мои колени.

Это оказалось вызовом в милицию. Я так и знала, что Севочка допляшется! Сколько раз его предупреждала, не связываться с теми типами. «Это в последний раз, в последний раз! Только подзаработаю немного денег. И всё!» Что я должна говорить этим ментам?? Что Сева замечательный парень, один из перспективных инженеров нашего института? Это их мало интересует. Им, наверно, захочется узнать про ту сумку, которую Севка хранил у меня неделю. А ведь уверял – всё законно! Что же он не позвонил? Не предупредил? Ух-х! Ладно, пойду спасать его от виселицы…

Меня просили явиться завтра в двенадцать тридцать.

В таком месте как милиция мне, слава Богу, бывать, пока не доводилось. Не без труда нашла районное отделение милиции. Симпатичное желтенькое трёх этажное здание, с огромными деревянными дверями. Так и не догадаешься, что это местная каталажка, о чём гласила скромная вывеска на двухстворчатой двери. Одна половина двери приветственно открыта, и я, мысленно перекрестившись, переступила порог. Довольно чисто. Пахнет свежевымытыми полами. Хм, даже уютно. Это всё, что я успела разглядеть, оказавшись внутри.

– Девушка! – услышала рядом с собой мужской голос. Повернула голову и увидела молоденького милиционера, который приятельски улыбался мне. Я немного растерялась.

– Что?

– Ваши документы!

Неторопливо достала из сумочки паспорт и вызов. Пока он разглядывал документы, я разглядывала его. Довольно приятный, высокий только ямочка на подбородке портила весь вид. Не прошло и минуты, он вернул мне паспорт и серенькую бумажку.

– Вам налево, второй этаж, – это он проговорил с менее дружелюбной улыбкой на лице, видимо заподозрив во мне мошенницу. Я одарила его такой же улыбкой и пошла, искать двадцать седьмой кабинет.

Поднимаясь по лестнице, едва не столкнулась с той женщиной из соседнего дома. Мы встретились взглядами. Она на секунду остановилась. И с легкой дрожью в голосе произнесла:

– Девушка, прошу вас, не говорите им ни чего. Я прошу…

Я удивилась, а что собственно, не должна им говорить? Только я раскрыла рот, чтобы спросить у неё это. Но женщина, бросив на меня умоляющий взгляд, стуча каблуками, быстро спустилась вниз.

Она совершенно сбила меня с толку! Теперь я уже и не знала, что и подумать. Самое лучшее, это вообще не думать, «товарищ начальник» мне всё объяснит.

Вот кабинет под номером двадцать семь. Ну, гражданка, Валентина Кириенко, смелее!

Я решительно постучалась. Мужской голос за дверью прохрипел: «Войдите!»

Открыв дверь, вошла в комнату. В ней находились три человека, один в штатском, двое других в форме. Этих двоих я сразу признала, это они приезжали позавчера ночью. Ах, вот как… Значит, меня вызвали совсем не по Севиному делу! Ерунда, какая – то, я то тут при чём!?

Тот, что был в штатском встал и протянул мне руку: «Капитан Попов. Проходите, садитесь». Он жестом указал на стул, у небольшого полированного стола, за которым восседал Седой. Справа от него за таким же столом расположился второй участник недавнего налёта, мужчина лет тридцати пяти, неумело бритый и с мешками под глазами. Либо болеет, либо сильно пьёт, сделала вывод я. Мне он сразу не понравился. Мужчина грустно посмотрел нам меня. Неприятный тип!

Села на указанный стул, под ясные очи Седого и он буквально впился в меня глазами. Капитан Попов встал слева от Седого:

– Это майор Полищеев. И старший лейтенант Хагаев, – он кивнул в сторону унылого «алкаша».

– Вы, Кириенко Валентина Петровна?

– Да.

А этот капитан самый приятный из всей их компании, начищенный, причесанный. Видно, что жена за ним следит. Полищеев в упор смотрел на меня, его серые глазки, едва заметные на плотной физиономии, не потеряли юношеского блеска. Прошла минута в полном молчании.

Я вопросительно взглянула на мужчин. Попов взял со стола Седого папку, раскрыл её и положил передо мной фотографию.

– Посмотрите. Это Верещеев Юрий Михайлович. Он вам знаком?

Я с интересом стала разглядывать снимок. Черноглазый, черноволосый. Высокие скулы. Четко очерченный рот. Острый нос. Ого! Откуда у него шрам над левой бровью? Всё беглого взгляда, достаточно. Состряпав невинную физиономию, ответила капитану: «Впервые вижу». Майор ожил, ткнул толстым пальцем в фотографию: «Посмотрите внимательно!» До чего вредный мужик! Я вскользь посмотрела на снимок. Что ж! За дачу ложных показаний мне набавят срок.

– По-моему, я его где-то видела…

Все трое подались в мою сторону, ожидая чего-то невероятного.

– Знаете, я видела его у нас во дворе. Он живёт в соседнем доме, то ли во втором, то ли в четвертом подъезде. Точно не скажу.

Отлично! Не соврала и всей правды не выдала. Мужчины разочарованно переглянулись. Капитан Попов поджал губы, Полищеев откинулся назад, Хагаев кашлянул в ладонь. Да! Моё сообщение им явно не понравилось.

– Постарайтесь припомнить, когда вы видели Верещеева в последний раз, – сделал ещё одну попытку Попов.

Их настойчивость меня поразила. Я всё больше запутывалась. Почему об этом они спрашиваю именно меня?! Чего они ко мне привязались?

– Если бы знала, что меня будут допрашивать, вела бы за ним слежку! Почему вы думаете, что я должна что-то о нем знать?

Лейтенант Хагаев, доселе молчавший, тихо прохрипел: «У нас есть на то основания». У меня буквально отвисла челюсть. Я мысленно попрощалась с волей. Только не дать себя запугать!

Спустя мгновенье, спокойно взглянула на лейтенанта.

– Какие?

– По нашим данным вы учились с ним в одной школе, – он также, тихо почти не разжимая губ, пояснил.

– Я училась в школе с целым районом. Это не основание! И потом как я полагаю, он старше меня?

– На четыре года.

–Тем более. Это ещё раз говорит о том, что мы можем быть и не знакомы.

Лейтенант Хагаев почесал щеку и вопросительно посмотрел на красавчика Попова. Меня начала тревожить складывающаяся ситуация. Надо не прекращать оборону!

– Это и все ваши доводы? Ну, это же смешно!

– Девушка! Перестаньте отрицать. Лучше расскажите всё по порядку. У нас есть свидетельские показания вашего одноклассника. Из которых следует: что вы имели более близкое отношение к разыскиваемому, – это произнёс Седой, каждое слово он чеканил, словно вбивал гвозди.

Мне стало плохо… Бог, мой! О чём они? Какой одноклассник? Я стала лихорадочно соображать. Нет! Не может быть! Ни одна особь мужского пола на планете Земля не знает о моих романтических чувствах к Верещееву Юрию Михайловичу, тем более одноклассник. Это исключено! Это ловушка! Тряхнув головой, с недоумением спросила: «Какой одноклассник? Вы о чём? Чего вы от меня хотите?» Ответа на мои вопросы не последовало. Все трое переглядывались между собой, по очереди бросая на меня укоризненные взгляды. А я в свою очередь сгорала от нетерпения, какой такой одноклассник возвел на меня поклёп! Черт бы его побрал! И тут я опомнилась:

– Я имею право знать свою причастность к этому делу, и что такого ужасного натворил этот мужчина?

– Мы уже объяснили причины, по которым вы здесь оказались. Что касается, разыскиваемого это внутреннее расследование и ничего конкретного мы вам сообщить не можем. Только одно, – капитан Попов прошёл за спиной поедающего меня глазами майора и оперся о стул грустного лейтенанта, – только одно, этот человек довольно опасен и если вы что-то утаиваете, прошу вас! Расскажите нам сейчас, ваши показания очень важны для следствия.

Он выжидающе посмотрел в мою сторону. Я вздохнула, он почти убедил меня. Капитан знает, как давить на слабую девушку. Этим не громким завораживающим голосом он, вероятно, сразил немало дамских сердец! Ах! Красавец капитан! Почему мы не встретились с вами при других обстоятельствах?

Моё колебание длилось несколько секунд. В итоге, решила стоять на своём. Слишком смущали меня обстоятельства, в связи, с которыми я здесь оказалась.

– Повторяю, – слегка раздраженно начала я, – к тому, что я уже вам рассказала, добавить мне не чего. Не отрицаю, что училась с ним в одной школе, что могла видеть его во дворе. Когда видела этого человека в последний раз, не помню, это могло быть неделю, месяц, год назад. И, да, передайте этому однокласснику, если он, конечно, существует, что все его показания сплошной бред! Всё.

Я отвела глаза от Попова и вскользь взглянула на майора. Полищеев сидел, выпятив полные губы. Меня внутренне передернуло. До чего противный мужчина!

– Хорошо, – выдохнул капитан.

Унылый Хагаев протянул мне ручку и протокол. Я бегло ознакомилась с записями. Хм. Не смотря на не умелое бритьё, лейтенант обладает прекрасным почерком, чего мне всегда недоставало.

Расписавшись, ушла, забыв даже сказать: «До свиданья!». Ну и ладно, встречаться с этими типами больше не хотелось.

В полной растерянности я добралась до дома. Лифт до сих пор не работал, и мне опять пришлось, подниматься по лестнице. Взобравшись на свой этаж, обнаружила Надьку Курочкину. По красным пятнам на её лице, я поняла, что она сильно взволнована. Взвизгнув: «Ты должна мне помочь!!» Надька бросилась, ко мне… Курочкина была особой в метр восемьдесят высотой и в метр шириной. Поэтому, не смотря на моё собственное состояние, мне хватило ума отскочить в сторону. Надька чуть не влепилась в стену, резко затормозив, она остановилась и зарыдала.

Не теряя времени, пока на её дикие вопли не сбежались соседи, быстро открыла дверь. И чуть не пинками запихала Надьку в квартиру, а сдвинуть её с места, мог далеко не каждый!

В то время, как от Надькиного рева сотрясалась кухня, я готовила ей успокоительное. Курочкина залпом выпила сорок капель валерианы и затихла.

Я с интересом ждала, когда она придет в себя и будет в состоянии что-нибудь объяснить.

Прижав к необъятной груди полные руки, Курочкина с мольбой, уставилась на меня. Я в ответ с ожиданием посмотрела на неё. Мы молча глядели друг на друга минуты полторы. Наконец она тяжело вздохнула и запищала, срываясь на всхлип:

– Валечка! Валечка! – её руки безвольно упали на колени, – Вовика, лапочку отнимают! Я остаюсь! Что мне делать?? Я его отговариваю, а он не хочет! Я покончу собой!! Ва-ле-чка! У-у-у-у… Помогииии…

Ну вот! Она снова завыла! А я ровным счетом ни чего не поняла. Что же случилось с её драгоценным Вовиком. Я налила стакан воды. Курочкина в мгновенье осушила его. Всегда поражалась, её способности поглощать воду.

Стакан воды подействовал на неё лучше, чем успокоительное средство. Надька высморкалась в свой любимый желтый платочек, вытерла слёзы, и казалось, была готова прояснить обстановку.

Выяснилось, что её лапочку Вовика посылают на стажировку в Нигерию на год, и она боится, что за это время он её забудет. Вот и не знает что делать!

– Выходи за него замуж! – не задумываясь, брякнула я.

Курочкина чуть не свалилась со стула. Она кинулась меня обнимать, полезла целоваться. Всё пищала: «Ты, гений! Ты, гений!»

Вообще-то я всегда была более скромного мнения о своих умственных способностях. Но даже я смогла додуматься до такой простой мысли. Если уж отличница Курочкина не догадалась! Тогда я действительно гений. Приятно сознавать.

Надька ещё минут десять восторгалась моей сообразительностью. Потом, окончательно придя в себя, ускакала. Точнее сказать – улетела на крыльях любви.

Закрыв за ней дверь, я облегчённо вздохнула. Втайне надеясь, что сегодняшний вечер проведу спокойно. Но не тут то было!

Ровно в 17:00 в двери раздался нетерпеливый звонок.

Я нехотя встала из кресла и пошла открывать. Взглянув в глазок, я поняла, что пришел конец моему спокойствию! За дверью стояли Надька Курочкина и её Вовик Лопушков. Вот человек, фамилия которого полностью отражает его сущность! Ло-пу-шков! Нет, конечно, он был довольно не глуп, раз смог закончить престижный вуз и получить неплохое место, но во всём другом, что касается остальной жизни, он был полный профан! Вовик был высоким и более чем худощавым блондином с серыми тусклыми глазами и длинными руками-крыльями. Странный нескладный тип. И что Курочкина в нём нашла? Но любовь, как говорят зла, полюбишь и… такого!

Скрипя сердцем, я открыла дверь. И закрутилось колесо!

Курочкина с Вовиком наперебой стали уговаривать меня, помочь им в организации свадьбы. Они настаивали, чтобы я была свидетельницей. Хотела, было отказаться, но совесть не позволила, ведь я, как-никак пять лет просидела с Надькой за одной партой. Кто им ещё поможет?

Короче, я согласилась снести всё, что Господь не пошлёт!

Господь был ко мне щедр! До отъезда Лопушкова осталось две недели, а у них ещё ничего не готово!

Мы с Надькой в течение недели носились по городу, закупали продукты, договаривались с Загсом об ускорении их бракосочетания, собирали необходимые справки, пересмотрели более пятидесяти свадебных платьев, пока не подобрали подходящее.

Надежде, как многим полным женщинам казалось, что чем больше она оголится, выставляя напоказ свои прелести – тем лучше. И ещё она обожала рюши во всех их проявлениях. Поэтому у нас шла настоящая битва за платье.

– Курочкина! Прекрати! Ты же не перезрелая кокотка. Сними это не медленно, – шипела я при демонстрации очередного шедевра с вырезом до пупа и облаками рюш и оборочек. – Пожалей мои нервы и родителей Лопушкова.

Последний аргумент всегда действовал на Надьку мгновенно. Родители её драгоценного Вовика вызывали у неё священный трепет. И в который раз, тяжело вздыхая и опустив плечи Курочкина, шла в примерочную расставаться с мечтой. Порой я корила себя за чрезмерную резкость, но уступать её капризам я не собиралась! У Лопушкова достаточно консервативные родители, они, конечно, души не чаяли в Надьке. А как можно не любить эту мать Терезу с огромными голубыми глазами в обрамлении длиннющих чёрных ресниц? Надежда одним своим присутствием создавала в любом месте, где появлялась атмосферу доброты и благости. Но Людмила Георгиевна, мама Лопушкова, была крайне негативно настроена ко всему, что не соответствовало её высоконравственным идеалам. Не потому ли ее сынок вырос столь далеким от реальной жизни? Так вот вырез, из которого выпрыгивает грудь, это верх неприличия! Однозначно! Вспоминая худое и бесцветное лицо Людмилы Георгиевны с испуганным выражением, созерцающую проходящую мимо девушку в мини юбке, я отвергала одно за другим платье невесты. В итоге мы подобрали славное подвенечное платье, которое как нельзя лучше подчеркивало все достоинства и скрадывало недостатки Надькиной фигуры. Платье оказалось приятного бежевого отлива, его украшало скромное декольте и милые рукавчики, а ненавязчивые вышитые цветочки были разбросаны по юбке. Я надеюсь, этот наряд, полностью соответствует идеалу невесты для Людмилы Георгиевны! И даже скромная рюша, больше похожая на волан нисколько не портила вид, а скорее органично дополняла романтический образ будущей жены. Курочкина была вне себя от счастья, крутясь перед зеркалом, я же облегченно вздохнула.

«Наконец-то эта пытка белыми платьями закончилась!»

Но проблем не становилось меньше, нам нужно было сделать то одно то другое. Купить туфли, бижутерию, и ещё, и ещё, и ещё…

Дома я появлялась только часам к двенадцати и тут же засыпала мертвецким сном. За эти дни я похудела намного больше, чем за месяц полноценной диеты. При этом нервы мои были на пределе. И я уже с трудом могла выносить перепады Надькиного настроения: от буйной радости до глубокой меланхолии. Да ещё этот Вовик с полным незнанием окружающей его жизни.

15 июня. Сегодня в 12:30 окончатся мои мучения! Надька Курочкина станет женой Вовика Лопушкова. И сменит свою чудесную фамилию Ку-роч-ки-на на не менее чудесную Ло-пуш-ко-ва!

Даже не знаю, вначале мне было безразлично, за кого Надька выскочит замуж, а теперь после приложенных мною усилий удавлюсь, если этот брак не состоится!

11:15. Мы сидим, дома у Надьки, я уже закончила её причёсывать. Никогда не была мастером укладывать волосы. Но сегодня меня посетило вдохновение, и я изобразила неповторимое сооружение, которое как ни странно очень шло невесте.

Прошло пять минут, я уже начала нервничать. Надькина мама не отходила от окна. Где же этот драгоценный Вовик?

А незабвенный Лопушков в это время (что стало известно несколько позже) метался по городу в поисках носков! Вот именно, носков! Оказывается, он так разволновался, что забыл надеть носки! Это уже в машине заметил его друг и свидетель Алексей. Они были на полпути к Надькиному дому. Поэтому возвращаться было бесполезно. На беду откликнулась вся мужская половина Лопушковой свиты, предлагая свои разномастные чулочно-носочные изделия. Но Лопушков уперся, заявив, что не поедет жениться в чужих носках. И все бросились на поиски подходящих.

В рекордно короткий срок они облазили несколько магазинов, но бесполезно! Носки как корова языком слизала. В продаже были только на детей или 46 размера. Это в наш-то век забитых всякой всячиной прилавках!

Вовик пал духом! И вот в каком-то замызганном магазинчике был обнаружен подходящий размер. Только носочки оказались нежно розового цвета.

Всё это рассказал мне вышеупомянутый Алексей за бокалом шампанского в ресторане «Ривьера».

Надька с Вовиком смущенно улыбались при каждом крике: «Горько!»

Как здорово, что родители Надежды догадались нанять тамаду, впервые за эти дни я смогла немного расслабиться.

Тамада, надо сказать, была очень оригинальной дамой. Впервые увидев эту маленькую женщину, напоминающую коробочку со старомодным начёсом на голове и очками в толстой роговой оправе – я ужаснулась! Неужели, нас ждет свадьба в духе «привет шестидесятые»? Конкурсы вроде – «кто прочтёт больше стихотворений о любви?» Это, конечно, должно понравиться Людмиле Георгиевне, однако, мы все остальные самые обыкновенные приземленные люди. И такие пытки интеллектом не всем под силу. Но в процессе общения с Виолеттой Кузьминичной, так звали тамаду, мои опасения мгновенно улетучились. Виолетта Кузьминична оказалась на редкость современной натурой. Она фонтанировала идеями, предлагая нам разнообразные варианты проведения торжественного вечера. После бурного обсуждения Людмила Георгиевна, Вовик, Надежда, Алексей и я утвердили основные моменты праздника.

Гости веселились на полную катушку. Родственники и друзья с обеих сторон составляли пеструю и шумную кампанию, которая мгновенно реагировала на призывы ведущей поучаствовать в том или ином конкурсе. А обильное возлияние только способствовало отличному настроению.

Я практически упала на свое место, чтобы перевести дух после очередного танцевального марафона. Музыка гремела, заполняя всё пространство зала. Присевший рядом со мной Алексей почти прокричал в ухо:

– Пора невесту воровать! Поможешь?

Я посмотрела на танцующих молодоженов. Своровать Надьку? Он что шутит? Как же её такую громадину незаметно выведешь из помещения? Пышная фигура Курочкиной, тьфу ты! Лопушковой! Была под прицелом всех пятидесяти гостей.

– Как же я смогу это делать? – недоуменно спросила я. – С неё же Вовик глаз не спускает!

Алексей сфокусировался на влюбленной парочке. Несколько рюмок спиртного не лучшим образом сказались на его сообразительности.

– Ну, ты подойдешь, уведешь её!

– А если она не пойдёт со мной?

– А ты придумай что-нибудь!

Придумай! Легко сказать! Я в расслабленном состоянии и думать не хочу!

– У меня супер мысль! – неожиданно вскрикнул Алексей.

Я скептически посмотрела на него. Он способен на супер мысли? Интересно!

– Иди и пригласи Вовку на танец! А мы с парнями как-нибудь уведём Надежду.

Да уж отличная идея. Ничего не скажешь. Пригласить на танец Лопушкова! Это как же он себе это представляет? По сравнению с Вовиком я лилипутка! Буду болтаться где-то в районе его диафрагмы. Что-то не нравится мне эта идея. Хотя… Я задумалась на несколько секунд. Но, ничего другого предложить не смогла. Тяжело вздохнув, решилась. И на какие жертвы только не пойдешь ради подруги!

– Хорошо! Я согласна!

Выпив для храбрости бокал вина, повернулась к Алексею:

– Так, я пошла! И попробуйте только не своровать Надьку! Мстя моя, будет, страшна!

Нацепив обворожительную улыбку, я стала продираться сквозь толпу танцующих гостей. Как раз закончился быстрый танец, и зазвучала минорная композиция. Лопушковы никак не хотели отрываться друг от друга. Но меня уже было не свернуть с намеченного пути!

– Володя, – широко улыбаясь, начала я, – можно пригласить тебя на танец? Наденька, ты не против?

Лопушковы посмотрели на меня сверху.

Я продолжала преданно улыбаться. Надька, с обожанием взглянув на супруга, промолвила:

– Конечно, Валюша я не против! Ты так много для нас сделала! До встречи любимый.

Проворковав это, Надежда отпустила мужа и вверила его мне.

Пока я с Лопушковым пыталась крутиться по залу, старательно отворачивая его от жены, Алексей с сотоварищами сделал свое чёрное дело.

Надежда была благополучно спрятана в укромном месте. Так я подумала, когда заметила Алексея, который, скалясь во все тридцать два зуба, уводил под белы рученьки Надьку из зала.

Музыка затихла, и Виолетта Кузьминична хорошо поставленным голосом прокричала в микрофон:

– Уважаемые дамы и господа!

Она набрала воздуха, чтобы продолжить и тут!

Сначала раздался крик, а потом дикий хохот потряс помещение.

Гости недоуменно переглянулись. Заподозрив неладное, я поспешила к источнику шума.