скачать книгу бесплатно
Слова – «мой хороший» – колют сердце. Я уже забыл, когда кто-то еще, кроме пекаря, в последний раз обращался ко мне так ласково.
Я бегло смотрю на соседку. Впервые вижу ее так близко. У нее приятное лицо, узкий нос, крутой лоб и треугольный волевой подбородок.
От нее веет запахами настоящего дома: хорошим кофе, а не бурдой, которую пьет Нонна, свежевыглаженным бельем, мылом и цветами. Каково жить в доме, где так пахнет? Не знаю. А вот ее сын прекрасно знает.
Соседка пересекается со мной взглядом. Ее накрашенные ресницы такие же черные, как и волосы, а вот брови немного светлее. У нее светло-голубые глаза и фарфоровая кожа. А за рекламной улыбкой она сейчас едва скрывает боль.
– Все хорошо, правда. Я сама уберу, ты иди, иди… Спасибо.
– Нет, я вам помогу. И сам выброшу. – Я собираю весь мусор в пакет, кое-как завязываю дырявое место. Она все еще изучает мое лицо.
– Ты добрый и чуткий мальчик. Думаю, родители тобой гордятся.
Мне становится неуютно, я отвожу взгляд.
– Да… Наверное. Я выброшу. До свидания.
Выпрямившись, быстро иду прочь. Несколько шагов мучительно думаю, правильно ли поступаю? Может, стоило сказать что-то еще? Что-то ободряющее? Например, что все будет хорошо? Или спросить, все ли в порядке и не нужна ли еще какая помощь?
Я оборачиваюсь. Возле двери пусто.
По дороге в магазин я думаю об увиденной сцене. Злюсь на этого эгоистичного сынка. Закатить истерику просто из-за того, что мама за него беспокоится! Да если бы Нонна так беспокоилась за меня, я бы плясал от радости! Хорошо ему живется с такой-то мамой. И чего он бесится? Уж небось его-то не заставляют в пятнадцать лет пахать на заводе. Спорим, она его ни разу не наказывала? Он даже представить не может, каково это – когда в лицо прилетает пепельница.
Дома, бросая на сковородку нашинкованную капусту и нарезая новую порцию, я слышу за стенкой соседские голоса. Продолжают ругаться? Непонятно.
Думаю о соседях. Интересно, как выглядит комната этого Ярослава? Есть ли у него компьютер и MP3-плеер? Что мама готовит ему? Пока у меня не появились свои деньги и я не начал покупать продукты, мой рацион почти всегда составлял хлеб с маргарином. Маргарин невкусный, горький, но масло надо было заслужить.
Я злюсь и пытаюсь себя пристыдить: почему меня волнуют соседи? Но продолжаю о них думать. О чем они говорят за ужином? Какие подарки дарит Ярославу мама?
Стараюсь выбросить эти глупости из головы.
За готовкой проговариваю про себя столицы стран мира и формы неправильных глаголов английского языка. Но учебу навязчиво вытесняет из головы мысль о том, что я заслужил масло, только когда пошел на работу.
Глава 2
Вечером мне звонит Ксюша – моя подруга. Радостно сообщает, что билеты у нее. Речь не о театре и даже не о кино. Ксюша по связям смогла достать варианты билетов по математике в ГУЭФ за прошедшие четыре года.
Сейчас она собирается в «Убежище» – местный клуб по интересам, где тусуются неформалы. Там сходка старворцев – таких же сумасшедших фанатов «Звездных войн», как и она. Ксюша договаривается передать мне билеты по пути.
Вскоре, воодушевленный, я жду Ксюшу у овощного магазина недалеко от ее дома. Думаю о том, что, когда я решу все билеты, мои шансы на поступление значительно повысятся. Неважно, что в билетах собраны задания прошлых лет. Все равно каждый год они примерно одинаковые. Мне уже не терпится приступить к работе.
Наконец появляется Ксюша – низенькая, стройная, с темными вьющимися волосами. Большие карие глаза смотрят открыто, оживленно. На ней черный пуховик и большой шарф, сине-розовый с белыми точками, похожими на звезды в космической глубине.
Как всегда, Ксюша напоминает торнадо – вся в завихрениях планов, идей, смеха и историй. У нее мало времени, но за полминуты она успевает вылить на меня поток разрозненной информации. Так, я узнаю, что она вышила на новой сумочке рисунок с Энакином и Падме, купила наклейки с Джа-Джа Бинксом в «Союзпечати», а после вчерашнего посещения «Пиццы Хат» потолстела на килограмм.
Быстро вручив мне билеты, торнадо «Ксюша» улетает дальше.
Дома я считаю количество листов в билетах и задач на одном листе. Выходит шестьсот шестьдесят восемь листов и двенадцать задач. Значит, в стопке около восемь тысяч задач. Нужно решать в день по пятнадцать, чтобы за полтора года проработать все билеты, – это ерунда, и я легко справлюсь.
Но, взявшись за первую задачу, я вскоре прихожу в недоумение. Это логарифмическое уравнение совершенно не желает мне подчиняться! Я бьюсь над ним до поздней ночи, пока наконец не получаю ответ. Довольный, отправляюсь спать: у меня выходной. Но утром, посмотрев на решение, вижу в нем ошибку. Уравнение приходится решать заново, и оно мне снова не дается. На первый взгляд кажется, что тут ничего сложного, логарифмы – это ерунда… Но задача оказалась крепким орешком.
Похоже, это математика совсем другого уровня. Не та, к которой я привык в школе и которая подается в сборниках для поступающих в вузы. Она во много раз сложнее.
Я окончательно убеждаюсь в этом к концу каникул. Я решил только три задачи, и то в одном ответе я не уверен. Увы, я далеко не гений. Мозги у меня самые посредственные. Но математика, даже самая сложная, хороша тем, что ее можно взять упорством и зубрежкой, а это я умею.
Впереди полтора года, я справлюсь. Вот только не люблю впустую тратить время. С хорошим репетитором дело пошло бы легче и быстрее. Взять бы дополнительные уроки хотя бы на полгода… Наверняка задачи в билетах повторяются, и, если вместе с репетитором прорешать достаточно, потом я уже сам доделаю остальное.
Но где найти деньги? Почти три четверти зарплаты я отдаю Нонне.
«Ты живешь в моем доме как паразит. Я плачу за свет, газ, держу твою жопу в тепле и сухости, и ты вот уже четырнадцать лет сидишь у меня на шее!» Так мама год назад намекнула, что пора мне найти работу. И я нашел, и теперь возвращаю маме долг.
Оставшейся четверти ни на что не хватает, с нее репетитора не оплатишь, даже самого дешевого. Что ж, буду надеяться только на себя и заставлю свой глупый мозг трудиться усерднее. Нужно изучать больше учебников, искать решенные примеры.
* * *
До конца каникул я не пересекался с соседями, не слышал их ссор и вообще больше не думал о них – так увлекся новыми задачами. Но вот наступает двенадцатое января. Позади моя рабочая смена, надо собираться в школу.
Зевая и борясь со сном, я вожу утюгом по старым брюкам с блестящими от частой глажки полосами. Счищаю одноразовой бритвой катышки со старенького черного свитера. Достаю самодельную манишку – отрезанный ворот от белой рубашки. Сама рубашка давно пришла в негодность, но воротник еще можно носить. Я обожаю белые рубашки, и в будущем, когда разбогатею, у меня будет целый шкаф таких! А пока все, что я могу себе позволить, – надеть такой отрезанный воротник под свитер.
Долго расчесываю волосы – до прилизанности.
Все, я почти готов. Вид строгий и официальный – то, что надо для школы. Но затем позволяю себе единственную вольность: надеваю свой талисман – круглую сосновую шишку на цепочке. Она совершенно не вяжется с моим стилем, но очень дорога мне.
Собравшись, выхожу из дома.
Первым уроком стоит классный час. В кабинете уже много народу. Парни гогочут, девчонки визжат. Не класс, а зоопарк. Парочка одноклассников тут же меня замечают:
– Эй, здорово, Хмурь!
– Хмурь, улыбнись!
– Хмурь, как каникулы провел? У Адамсов гостил?
Одноклассники смеются, упражняясь в остроумии. Ненавижу это дурацкое прозвище, которое они мне дали, но избавиться от него никак не получается. Закатываю глаза и спокойным, размеренным тоном объясняю, что происхождение моей фамилии связано с рекой Хмара – в деревне по ее нижнему течению жили мои предки. А реке, в свою очередь, такое название дали из-за тумана, который постоянно…
Впрочем, меня уже никто не слушает. Вздыхаю. Ну вот всегда так.
С тоской и злостью смотрю на первые три парты третьего ряда – местный уголок позора, сейчас пустующий. Именно там я провел последние три года. Конечно, скоро меня снова туда сошлют, но пока я пару недель могу наслаждаться нормальным местом, поэтому сажусь на первый ряд.
Мой класс разделен на касты. Есть «высшая», есть «серая масса», а есть «изгои» вроде меня. От первых и вторых третьим частенько достается. Особенно мне. Нет, никто не макает меня головой в унитаз и не использует в качестве боксерской груши. Дело ограничивается в основном шутками, но некоторые довольно обидные.
Чаще всего я становлюсь объектом насмешек по двум причинам: из-за того, что у меня никогда нет денег, и из-за выражения лица, которое всегда кого-то не устраивает. А лицо у меня вообще-то нормальное. Просто раздражают эти введенные непонятно кем правила, что человек всегда должен выглядеть дружелюбным. А если мне не хочется?
По-моему, постоянная улыбка на лице смотрится ужасно глупо. Но почему-то так принято, и всем это нравится. В этом мире, чтобы тебя приняли в общество, ты должен выглядеть счастливым и дружелюбным.
Звенит звонок. В кабинет сразу входит Елена Андреевна – наша классная руководительница, она же учительница русского и литературы. Бесформенная, круглолицая, с темным каре. Как всегда, она увешана янтарем. На шее – несколько мотков бус, в ушах – массивные сережки, на каждом пальце по кольцу с булыжником. Не люблю ее. Под ее внешним дружелюбием прячется противная крысиная натура.
Она приветствует нас с широкой улыбкой. Окидывает класс взглядом, размышляя, все ли расселись как надо. Злополучные «позорные» парты все еще пустуют. Елена Андреевна озабоченно оглядывает их, затем переводит взгляд на меня. Будто раздумывает: может, посадить меня туда сразу, авансом? Все равно ведь я там окажусь.
Она ничего не успевает решить: вдруг с силой распахивается дверь. Отлетает в стену и издает глухой удар. На пороге оказывается…
Ярослав.
Вот кого совершенно не ожидал увидеть, так это его! Что он здесь делает? Одет он в свободную желтую футболку поверх зеленой кофты с длинным рукавом; широкие джинсы-трубы спущены так низко, что, если бы не длинная футболка, виднелись бы трусы. Рукава кофты закатаны по локоть, на запястьях – многочисленные разноцветные браслеты: кожаные, вязаные, из бисера. Ну и видок. Кто же так нелепо одевается в школу? У нас есть негласный дресс-код, нужно придерживаться делового стиля. А Ярослав просто клоун!
– Всем йоу! – Он бодро обращается к классу и поднимает руку, складывая указательный и средний пальцы буквой V.
Классная руководительница недовольно смотрит на него и хмурится:
– Можете и погромче, молодой человек, а то ваше появление осталось незамеченным!
По классу пробегают тихие смешки.
– Простите, опаздываю! – виновато говорит Ярослав.
– И куда это вы так опаздываете?
– К дереву познаний, уже не терпится вкусить его плоды! – Он отвечает шутливым тоном, четко и громко, словно отдает рапорт.
Смешки становятся громче. Лицо Елены Андреевны разглаживается, как будто она что-то вспоминает.
– А?а-а, это наш новенький. Водяко?в? Станислав?
– Почти. Вудико?в. Ярослав, – говорит он с вежливым достоинством, и это вызывает новый смех в классе.
– Ну, заходи, заходи. Дети, Ярослав будет учиться с нами.
Он проходит к пустующим местам третьего ряда и садится за первую парту. Смешки перерастают во всеобщее веселье. Ярослав недоуменно оглядывается. Он продолжает улыбаться, поддерживая общее настроение, но не понимая причины веселья. Конечно, не подозревает о здешних унизительных порядках.
– Тишина! – Елена Андреевна поднимает руку. А затем смотрит на новенького: – Ярослав, пересядь, пожалуйста, на другое место. За эти три парты мы обычно сажаем тех, кто… В общем, ты все позже узнаешь.
Он пожимает плечами и пересаживается за четвертую парту второго ряда – к Рысеву.
Классный час посвящен тому, кто с какими оценками окончил первое полугодие и кому что надо подтянуть. Все это время я сердито думаю о том, что теперь придется учиться с Ярославом. Совершенно не вдохновляет такая перспектива.
Я искоса смотрю на него. Он одновременно и отталкивает, и притягивает. Чем дольше смотрю, тем сильнее злюсь. Но отворачиваюсь – и становится еще хуже. Меня раздражает в Ярославе все: эта его вызывающая, показная небрежность, этот нахальный вид. Да что вообще со мной происходит? Почему я так реагирую на этого незнакомого парня? Он не стоит моего внимания. Я сержусь на себя… Но эти эмоции я контролировать почему-то не могу.
Глава 3
Ярослав быстро вливается в компанию одноклассников. В первый же день начинает участвовать в их развлечениях – хотя одно другого тупее. Я эти развлечения совершенно не понимаю. От этих гиперактивных, шумных парней мне хочется держаться подальше. Рядом с ними всегда слишком плотный воздух, в котором тяжело дышать. Только в стороне я могу нормально вдохнуть.
То, что смешно одноклассникам, совсем не веселит меня: ни их приколы, ни дурацкие игры – особенно в «монетки» или «слона». Наблюдая за этим всем, я чувствую себя туристом в диком африканском племени.
Играют обычно только парни – уж больно игры жесткие. В «монетках», например, кто-то запускает щелчком пальца монетку по столу; она начинает вращаться. Следующий игрок должен щелкнуть по монетке так, чтобы она продолжила крутиться, но не упала со стола. И так по очереди – все. Кто роняет монетку, тот проигрывает. Он упирает кулак в стол, а другие игроки по очереди, ставя монетку плашмя, запускают ее пальцем по поверхности так, чтобы она с большой скоростью врезалась в кулак проигравшего. Костяшки пальцев после такого обычно разодраны в кровь.
В «слона» играют двумя командами. Игроки одной выстраиваются в колонну, сгибаются пополам, каждый засовывает голову под мышку впередистоящего. Получается «слон». Вторая команда становится на расстоянии. Первый игрок бежит к колонне и прыгает на нее. Его задача – не свалиться. Затем то же делает каждый игрок. Задача второй команды – развалить слона, задача «слона» – сопротивляться и сбросить противников с себя. Синяки, ушибы и даже переломы обеспечены.
Я избегаю подобных «забав», поэтому кажусь одноклассникам странным, скучным занудой. Впрочем, меня это ничуть не расстраивает. Я знаю, что со мной все в порядке, просто все люди разные.
Уже на перемене после второго урока я вижу, как Ярослав запускает с парнями монетки. А после четвертого они все дружно играют в «слона» в коридоре.
На той же перемене я вижу Ксюшу. Она учится в параллельном классе, и у нее следующий урок в соседнем кабинете. Ксюша держится за руки с Антоном и что-то оживленно рассказывает собравшейся вокруг компании.
Антон учится в одиннадцатом, живет по соседству с Ксюшей. Они встречаются уже больше года. Антон давно в нее влюблен, а вот она обратила на него внимание, только посмотрев второй эпизод «Звездных войн». Дело в том, что Падме Амидала – ее идеал. Она всеми силами пытается слиться с образом любимой героини, буквально прожить ее жизнь. На сходках старворцев Ксюша устраивает ролевые игры, в которых, конечно же, всегда становится Падме. В «Атаке клонов» Падме влюбилась в повзрослевшего Энакина. И Ксюша поняла, что ей тоже нужен свой Энакин. Тогда она и обратила внимание на соседа. Внешне он правда чем-то похож на ее экранного возлюбленного: высокий, с узким лицом, серыми глазами и светлыми волосами. Антону надо сказать спасибо Джорджу Лукасу за удачный кастинг.
Ксюша замечает меня и радостно машет. Я подхожу. В компании все болтают про каникулы, кто как их провел. Решаю вклиниться в разговор. Рассказываю, как за каникулы просмотрел учебную программу на следующее полугодие. Углубляюсь в подробности: что успел изучить, а что нет, что далось мне легко, а что тяжело, и какие подводные камни нашел в программе… Толпа вокруг редеет. Не переставая говорить, возмущаюсь про себя: я тут, между прочим, даю такой ценный материал, о подводных камнях рассказываю! Да за мной записывать надо!
Вскоре рядом остаются только Ксюша и Антон, которые вежливо меня слушают, но между собой обмениваются странными, понятными только им взглядами и улыбками.
Звенит звонок на урок, и Ксюша с Антоном с радостным воодушевлением разбегаются по кабинетам. Я непонимающе смотрю им вслед. Что это с ними? Обычно так радостно бегут с уроков, а не на урок!
До конца учебного дня я пытаюсь приткнуться то к одной компании, то к другой, чтобы поделиться своими ценными знаниями о будущей учебной программе. Но как только я замечаю очередную группу ребят и делаю шаг в ее направлении, группа мигом распадается, и все расходятся в разные стороны. Да что это с ними со всеми? У меня для них такая важная информация, а они все разбегаются!
* * *
За две недели Ярослав полностью освоился. Одноклассникам оказалось сложно произносить его полное имя, и из него попытались сделать Славика. Но он стал всех поправлять: лучше Рик. Так Ярослав стал Риком.
С ним уже общается местная «элита»: недоступные красотки-стервы Маша и Лена, баскетболисты из школьной сборной Рысев и Фиалкин, «голливудская звезда» Никитин. Я уже даже замечал на запястье Лены несколько ярких браслетов Ярослава. Кажется, этой парочке недалеко до золотой свадьбы. А вообще наш новенький уж чересчур сильно пытается всем понравиться: вечно шутит, острит, привлекает внимание, собирает вокруг себя толпу. Боится, не дай бог, пару минут побыть в одиночестве.
Еще через неделю случается то неизбежное, чего я ждал с тоской. В первые же дни четверти классная руководительница объявила сразу два сбора денег: на дополнительную уборщицу и на покраску стен. Она объяснила это тем, что мы ходим без сменки, а в своих играх на переменах пинаем и грязним стены. Естественно, я ничего не сдал, чем подписал себе смертный приговор. И теперь на очередном классном часе Елена Андреевна громко, осуждающим тоном зачитывает фамилии должников.
Кроме меня, таких еще двое. Прекрасно зная, что нужно делать, мы плетемся занимать «места позора». Была бы воля классной, она бы повесила рядом с третьим рядом соответствующую табличку. Елена Андреевна организует сборы с завидной активностью, класс непрерывно скидывается на занавески, обои, подарки учителям и многое другое. Я не могу участвовать, но Елену Андреевну не волнует наше финансовое положение. Она выступает исключительно за равенство. В конце каждой четверти список должников обнуляется, а затем создается заново.
Идя к позорным партам, вижу, что Ярослав наблюдает за мной и хмурится. Он что-то спрашивает у Рысева, тот отвечает. Ярослав хмурится сильнее. Сцена ему явно не понравилась, и от этого я испытываю одновременно неловкость и раздражение. Прежде Ярослав не замечал меня, вел себя так, будто я тень. И надо же ему обратить на меня внимание именно в такой постыдный момент!
Пытаюсь сохранить невозмутимый вид, показываю, что меня как раз вся эта чушь совершенно не задевает. Но это не так. Мне ужасно надоело сидеть за «партами позора». Елена Андреевна специально придумала их, чтобы выделять должников и натравливать на них остальных. Она акцентирует на этом внимание изредка, как бы между прочим, но едко – сообщая классу, что «пока одни отлынивают от сборов, другим приходится платить еще и за них». И каждый раз из-за этого денежного барьера между мной и классом я испытываю ужасно паршивое чувство.
Мы, трое злостных неплательщиков, садимся за разные парты. В классе раздаются смешки. Я слышу гаденькое хихиканье Соколова – длинного, тощего, несуразного парня с темными волосами, бледным надменным лицом в веснушках и огромными руками-клешнями. С Соколовым в классе никто не общается, он входит в ту же касту, что и я. Он говорит тупые вещи, за спиной про всех сплетничает, а еще не моет голову. У него нет друзей, но он все время тщетно липнет к каким-нибудь компаниям. Родители у него обеспеченные, и он никогда не сидел на местах позора. Не выношу его: он все время подлизывается к учителям и поддерживает их вымогательства.
В мою спину что-то ударяется. Оборачиваюсь. Это Рысев бросает в нас копеечными монетками.
– Эй, бомжары! – шепчет он так, что его слышно на весь класс. – Ловите! Мы тут вам скинулись на хавчик!
Очередная монетка ударяет меня в лоб. Я закатываю глаза, показывая Рысеву все свое пренебрежение, и отворачиваюсь.
Елена Андреевна все видит, но не пытается пресечь. Наоборот, удовлетворенно улыбается, наблюдая за этой сценой. Но тут я слышу недовольный голос Ярослава:
– Ну чего ты делаешь-то? Чел, остынь! Ну камон, задолбал, дай сюда!
За их с Рысевым партой слышится возня, после чего обстрел монетками прекращается. Ярослав пресек это. Наверное, это его монетки, и ему просто стало жалко тратить их впустую. Довольная Елена Андреевна, закрыв тему долгов, переходит к обсуждению других вопросов.
После уроков на выходе из школы давка. Передо мной идут Игорь и Антон. Оба одиннадцатиклассники, и оба умные, планируют поступать в престижные вузы. Я невольно слушаю их разговор: Игорь так и лучится восторгом и гордостью.
– Я только два занятия отходил, а уже такой прогресс! У нее такой подход… Она прям мозги меняет, по-другому теперь смотришь на все эти производные и прочие. И те задачи, что раньше сложными казались, теперь щелкаешь как орешки.
– Да, я слышал про нее, сестра у нее занималась, правда, не на дому. Ездила в Москву, в универ, где она ведет курсы, – отвечает Антон. – Поступила в МГУ. Говорят, у нее все поступают куда хотят.
– Хорошо она переехала и сейчас рядом живет, можно домой к ней приходить…
