скачать книгу бесплатно
В каморке повисает тишина. Не дышу и я. Подглядывать и подслушивать – это, конечно, нехорошо, но, черт возьми, интересно ведь!
– Я поняла. Все нормально, Леш. – Голос девочки дрожит.
– И еще, Лесь… Называй меня Алекс. Я же тебя уже просил. Хорошо?
И я опять беззвучно кривлюсь. Алекс, ну конечно!
– Ну… это… Я пойду? – с надеждой интересуется Смирнов.
– Да, конечно. Я догоню. Мне здесь надо… доделать кое-что, – сдавленно шепчет девчонка.
А во мне гаснет всяческая надежда на то, что меня наконец оставят здесь одного. Потому что блондинчик, пробормотав что-то вежливое про «ты хорошая, но без обид», уходит, а вот Синичкина Олеся остается.
И я остаюсь. Все там же, за стеллажами. Жду, когда и она наконец уйдет. Но я слышу лишь тихие всхлипывания. Сцепляю зубы и зажмуриваюсь. Только не девчачьи истерики! Чувствую себя уже очень глупо, стоя там же, в углу подсобки. Особенно когда всхлипы становятся громче. Похоже, мне придется уйти отсюда самому. Зажав в руке лямку рюкзака, я делаю решительный шаг вперед из своего укрытия…
– Да не реви ты. – Я громко вздыхаю.
– Боже! Господи! – Девочка подпрыгивает на месте, как от разряда тока.
– Нет, всего лишь Максим Ольховский, – тяну широкую улыбку.
Огромные зареванные глаза смотрят на меня с диким испугом.
– К-к-как т-ты здесь оказался?
– Через дверь, – указываю на нее подбородком.
– Ты взломал замок?
– Чего его взламывать? Подергал ручку, и он сам взломался.
– И давно ты здесь? – Синичкина перепуганно засыпает меня вопросами.
– Если тебя интересует, слышал ли я ваш разговор, то да, – хмыкаю я и подпираю плечом стеллаж возле себя, – слышал.
– То есть ты подслушивал все это время? – Девчонка наспех стирает рукавом кардигана слезы.
– Так вы мне выбора не оставили. Пришли сюда, начали болтать…
– Здесь никого не должно было быть, – заявляет эта мадемуазель с укором в голосе.
– Облом, да? – усмехаюсь я.
На несколько секунд наши взгляды пересекаются. Девица с огромными голубыми глазами часто моргает и становится похожа на помидор, покрываясь красными пятнами. М-да, ну и видок…
– Ладно. Я пойду, – отталкиваюсь плечом от стеллажа и, закинув рюкзак на плечо, проскальзываю мимо Синичкиной на выход. Здесь мне уже явно не дадут уединиться.
– Ты же не будешь рассказывать о том, что услышал? – робко раздается за моей спиной.
Торможу у двери. Вздыхаю и все-таки оборачиваюсь.
– Слушай… Олеся, да? – Смотрю в ее зареванные глаза в упор, и, шмыгнув носом, девчонка нервно кивает. – Так вот, мне абсолютно пофиг на вашу со Смирновым мелодраму. Сплетни – чисто бабская прерогатива. Но мужской совет на будущее хочешь?
Она опять согласно трясет головой, а я еще немного сокращаю расстояние между нами и чуть склоняюсь над ней. Чувствую запах чего-то сладкого, и он приятно щекочет мой нос… Малина? Клубника? Всматриваюсь в лицо Олеси: темные бесформенные брови, широко посаженные глаза, вздернутый кончик носа и бледные сухие губы. Она испытующе смотрит на меня снизу вверх.
– Так вот, Олеся Синичкина, когда решишь в следующий раз пригласить кого-то на свидание, то соотнеси себя и объект своего обожания, чтоб потом не было мучительно больно, – подвожу я итог.
– Что ты имеешь в виду? – Девчонка снова хлопает ресницами, и на ее лице без следов какой-либо косметики отражается недоумение.
– Где ты, а где Смирнов? – Я уже не могу скрывать усмешку. – Ты правда рассчитывала, что этот мажорчик ответит тебе взаимностью?
– А что со мной не так?
Вижу, что девчонка совсем не понимает. Окей. Вызываю пояснительную бригаду.
– Честно? Все, – жестко чеканю я. – Лицо блеклое, прическа невзрачная, прилизанный хвостик, ты жутко сутулая и одеваешься как с чужого плеча… – дергаю пальцами ее дурацкие рюши на кардигане.
– То есть я… уродка? – Голос девчонки сипит, а сама она шарахается от меня.
И тут же этот аромат, не то клубники, не то малины, перестает щекотать мне нос.
– Да нет. Ты просто немного стремная, – пожимаю я плечами.
Олеся делает дрожащий вдох, а потом выдох. Глаза заполняются слезами.
– А ты… ты… омерзительный! Гадкий! Жестокий! Зазнавшийся придурок! – Она со всхлипом произносит каждое слово, а в ее широко распахнутых глазах сверкает обида. – Ясно?
– А я-то тут при чем? – удивленно таращусь на Синичкину. – Я здесь лицо вообще незаинтересованное. Просто со стороны ты выглядела жалко и…
Олеся вдруг резко подается вперед и с размаху впечатывает свои ладони в мою грудь. Освобождая себе дорогу к двери, отталкивает меня с такой силой, что я обескураженно отшатываюсь назад, ударяясь спиной о стеллаж. Коробки с грохотом летят вниз, а через секунду плачущей девчонки и этого сладкого запаха уже нет в подсобке.
Глава 3
Леся
(сейчас)
Осторожно выглядываю из-за угла. Университетский коридор практически пуст, но главное – на горизонте не вижу его… А значит, можно попробовать проскочить в аудиторию без приключений. Поправив рюкзак, висящий на плече, делаю осторожный шаг вперед, а потом как можно быстрее семеню по коридору к нужному кабинету на заседание студенческого совета. Надо же было так вляпаться! Ходи и оглядывайся теперь. И зачем я вообще решилась на эту авантюру? Всего один раз! Я не собиралась заниматься этим вечно! Я хотела лишь получить хоть какие-то так нужные мне копейки и забыть о своем «преступлении».
Все должно было быть просто. Зарегистрироваться в этом дурацком анонимном приложении и найти желающего упростить себе жизнь на экзамене по эконометрике. Никто не должен был узнать о моей шалости. Поэтому никакого открытого общения и номеров электронных карт. И ничего лучше я не придумала, чем попросить моего «клиента» оставить мне нужную сумму в конверте. Я должна была прийти в тот парк и удостовериться, что деньги на месте, а потом просто отправить ответы в чат. План казался мне идеальным. Но откуда мне было знать, что на эту встречу явится он?
Гад и самовлюбленный павлин. Другого мнения о Максиме Ольховском у меня и быть не может. До первой нашей встречи я вскользь слышала о нем от сокурсниц. Кто-то склеивал после него свои разбитые сердечки, а кто-то открещивался от всяческих контактов с ним. Мне же хватило того минутного пересечения с Ольховским тогда, в подсобке, чтобы точно отнести себя ко вторым.
«Ты просто немного стремная…» – эти слова как заноза до сих пор сидят у меня в голове. Как и тот день, в котором по мне словно катком проехались.
Я так долго готовилась к этому разговору. Раньше всегда теряла дар речи, когда со мной рядом оказывался Алекс Смирнов, второкурсник экономического факультета, а еще глава спорткомитета, глава нашего студенческого совета, в который я, конечно же, вхожу. Первый раз я столкнулась с Алексом на университетской линейке первого сентября. Наш куратор решил, что коробку с нашими зачетками и студенческими билетами должна нести до места их вручения именно я.
А я все лето перед поступлением качала не мускулы, а мозг. Поступить на факультет инноватики вообще-то было не так просто. Так что содержимое этой тяжелой коробки до сцены я не донесла. Уронила ее прямо перед ступеньками, а студенческие и зачетки разлетелись чуть ли не по всему актовому залу. Было ужасно стыдно, и никто из моих новоиспеченных одногруппников мне даже не помог.
Пришлось собирать все под их ехидные смешки, пока в актовом зале не появился Алекс. Он не только единственный, кто помог мне, но и пристыдил ржущих в голос парней, сидящих на галерке. И это было неожиданно приятно и волнительно. Потом, как глава студенческого совета, Алекс посвящал нас в первокурсники. С широкой улыбкой прикладывал к нашим головам устав нашего университета. А подойдя ко мне, даже подмигнул.
Я и секретарем в студенческий совет записалась, чтобы быть немного ближе к этому высокому, голубоглазому, лучезарно улыбающемуся блондину. И каждое заседание совета для меня стало праздником.
Два семестра я тихо наблюдала за Алексом. Да, на моем факультете полно парней. Он, собственно, и состоит из одних парней. В нашей группе я единственная девочка. Можно было приглядеться к вариантам попроще, но парни, с кем я хожу на занятия и сдаю зачеты, – это угрюмые, не всегда опрятные и вечно бурчащие себе под нос цифры и формулы люди. А вот Алекс… Как не обращать на него внимания? Всегда одет с иголочки, цитирует философов, начитан, успевает и в спорте, и в учебе, и в общественной жизни университета. На Алекса нужно и можно равняться.
Сначала скромно мечтала, чтобы он почаще смотрел в мою сторону, потом позволила себе мечтать о приглашении сходить с ним в кафе. И пускай это была бы даже наша университетская столовая. А если студенческому совету нужна была помощь в организации каких-либо мероприятий, то я всегда вызывалась первая. И Алекс одобрял это. Однажды даже приобнял меня на новогоднем концерте. В тот момент мне показалось, что мое сердце выпрыгнет из груди!
А еще иногда в переписке он отвечал мне смайликами в виде сердечек. И я посмела подумать, что это что-то значит. Я долго не решалась поговорить с Алексом. Намекнуть ему о своей симпатии. А вдруг он сам не решается? Да и двадцать первый век за окном как-никак. Девочки же могут позволить себе быть смелее? Вот и я позволила, а реальность быстро поставила меня на место. Реальность и Ольховский – два сапога пара. Взяли и растоптали все мои хрустальные мечты.
Поэтому, когда вчера в парке появилась его нахальная физиономия… О-о-о, меня как подменили. Я была готова отдать эти ответы кому угодно, но только не Ольховскому! Обида взыграла с такой силой, что помню, как со злостью давила на экран пальцами, набирая: «Сделка отменяется». И жаль, мне не удалось близко увидеть выражение лица Ольховского в тот момент. Наверно, оно было феноменальным.
Правда, оказалось, что махинации, обман и интриги – это явно не мое. Все испортил телефон, не поставленный на беззвучный. И мой вечер закончился на таком адреналине, что до сих пор трясутся руки. Я как в каком-то боевике побывала. А что теперь? Теперь я прислушиваюсь и приглядываюсь к тому, что происходит вокруг. Любой, даже мимолетный взгляд в мою сторону – и я паникую. Мне мерещится, что все обо всем уже знают.
Да, у нас половина вуза продает то курсовые, то готовые лабораторные. И все счастливы! Но со мной этот номер не пройдет. Если хоть кто-то поймет, откуда у меня эти билеты, мне конец… И не мне одной. Я подставлю не только себя, но и дедушку…
Внезапно кто-то хватает меня за руку и дергает в сторону, вырывая из собственных мыслей. Дыхание перехватывает, когда понимаю, чья ладонь крепко стискивает мое запястье. И эту надпись на спине черной ветровки того, кто тащит сейчас меня за огромный фикус в конце коридора, я уже видела. Буквально вчера. В парке… Но теперь бежать мне некуда. Втиснувшись со мной между стеной и цветком, Ольховский разворачивает меня к себе лицом, продолжая сжимать мою руку.
– Попалась птичка в клетку, – зловеще говорит он, а внутри меня все холодным комом летит куда-то вниз. Даже вчера его карие глаза не смотрели на меня так свирепо. – Живо рассказывай, что за цирк ты устроила, Синичкина!
Вдох. Выдох. Спокойствие. Ну не убьет же он меня, правда? По крайней мере, прямо здесь. За фикусом.
– Какой цирк? – стараюсь как можно невиннее хлопать ресницами, а заодно освободить свою руку из цепких пальцев Ольховского.
Но тщетно. Его жилистая клешня словно намертво въелась в мое запястье. Да и сам Максим выглядит очень недружелюбно. Широкие темные брови сведены к переносице, пухлые губы сжаты в одну линию, смуглое лицо напряжено.
– Не коси под дурочку, – фыркает он. – Я про нашу прогулку в парке. Ты специально все это устроила?
– А оно мне надо – что-то делать специально для тебя, Ольховский? – говорю строго, тогда как стук сердца нервно набирает обороты. Головой понимаю, вряд ли Максим настолько дурак, что решит учинить надо мной физическую расправу. Но само его присутствие рядом уже напрягает.
– Почему этим анонимом оказалась именно ты? – рычит мне в лицо Ольховский.
– Может, все-таки судьба твоя такая – быть отчисленным? – цежу сквозь зубы и каким-то чудом умудряюсь выкрутить свое запястье из его пальцев. И на всякий случай делаю от Ольховского шаг назад.
– Значит, зуб на меня точишь. Что я тебе сделал? – Максим округляет глаза. И на секунду мне даже кажется, что весьма искренне. Хотя… Это маловероятно.
– Совершенно ничего. Ты же белый и пушистый, а я вот немного стремная.
Максим театрально выгибает одну бровь и проходится по мне таким оценивающим взглядом, что хочется прикрыть себя, обняв руками. Это все как-то чересчур неприятно. Снова.
– А-а-а, вон оно что, – язвительно тянет Ольховский. – Это все из-за того нашего разговора в подсобке. Что я такого сказал? – Вальяжно сунув руки в карманы, он делает шаг, сокращая расстояние между нами, и слегка склоняется надо мной, окатив волной яркого мужского парфюма. Тяжеловатого, древесного, врезающегося в обонятельную память. – На правду разве обижаются? Ты ведь до сих пор все в том же жутком кардигане и с хвостиком.
Смазливая, но до безобразия нахальная морда Ольховского озаряется кривой усмешкой. Несколько секунд прямого взгляда, глаза в глаза, и меня снова накрывает обидой. Да с чего я должна терпеть подобное?
– Так… – Набираю полную грудь воздуха и выдыхаю: – С меня хватит, Ольховский! Ты еще противнее, чем я думала.
Резко огибаю его широкоплечую фигуру и быстро шагаю прочь от фикуса, насколько это могут делать мои ватные ноги. И под раскат звонка на пару направляюсь по коридору к нужному кабинету.
– Синичкина, стоять! – Хриплый бас Максима раздается за моей спиной, а через секунду у меня перед носом всплывает и его хозяин. – Я хочу знать, у тебя действительно есть эти билеты или ты просто издеваешься надо мной?
– Я вчера все написала в сообщении: сделки не будет, – твердо заявляю я и опять огибаю Ольховского, проскальзывая мимо. Но этот нахал вновь становится передо мной стеной.
– Ты вообще-то собиралась отдать их мне. – Поставив руки на пояс, он преграждает мне путь. – Я удвою сумму.
– Извини. Передумала, – пожимаю плечами, глядя в горящие от недовольства глаза Максима.
Неожиданно из-за его головы появляются две ладони с длинными ногтями, выкрашенными в ядовито-голубой цвет. И эти ладони ложатся прямо на глаза Ольховского, прикрывая их.
– Максик, – тут же слышится позади него приторный девичий голос, – угадай кто?
На секунду Ольховский замирает, потом кладет свои огромные ладони поверх чужих ладоней у себя на глазах и ощупывает их.
– Вика? – спрашивает он.
– Не угадал. – Голос из-за спины жеманно хихикает.
– Ника?
– Нет.
– Лена?
– Неправильно.
Я ошарашенно смотрю на эту угадайку. То есть кому-то совершенно нормально вести себя вот так: просто перечислять женские имена посреди коридора, когда на тебя накинулись сзади и закрыли глаза? Интересно, он всех лиц женского пола в университете сейчас перечислять будет?
– Так, все. – Ольховский наконец недовольно фыркает, оттягивая от своего лица пальцы с голубыми маникюром. – Мне сейчас вообще некогда.
Тут же из-за его спины выплывает миниатюрная блондинка.
– Максик, ну ты чего? Это же я, – хлопает она большими глазами с черными стрелками.
Ольховский разочарованно вздыхает:
– А, Эля. Слушай, давай потом, – и бросает многозначительный взгляд на меня.
Я сразу же делаю крохотный инстинктивный шаг назад. Вот дуреха! Я могла бы уже давно сбежать от Ольховского, а не стоять развесив уши.
– Ну когда потом? Ты неделю уже не звонишь! – Блондинка морщит нос. – Я соскучилась.
– Ага, я тоже, – небрежно произносит Ольховский, даже не глядя на эту Элю.
Он смотрит на меня, как хищник на добычу, которая вот-вот готова обратиться в бегство, – пристально и с прищуром. А я действительно собираюсь скрыться. И это нужно сделать сейчас, пока его внимание пытается привлечь эта блондинка. Она встала прямо перед ним, демонстративно уткнув руки в бока.
– Знаешь, Макс, мы так не договаривались! – Эля повышает голос, тем самым заставляя Ольховского все-таки взглянуть на нее. – Я жду тебя сегодня!
Я осторожно пячусь в сторону дверей аудитории в конце коридора. Выжидаю момента, когда можно дать деру.
– Эль… – закатывает глаза Ольховский, делая шаг в сторону.
