Тело

Приняв душ и переодевшись в строгий костюм, Марина спустилась на лифте вниз. У неё имелся автомобиль, но водить она не любила, предпочитала пользоваться метро либо вызывала такси. Вызвала и теперь.

Волков встретил её у входа в «Неокорп». Главный офис компании располагался в «Ладога-Сити» – сорокаэтажное здание в сотнями офисов, с подземной парковкойи со своей собственной энергоструктурой.

Артёма Гореварасположили в комнате, больше походившей на бокс для психически буйных: стены, обшитые мягким материалом, два кресла и тумба, тоже запрятанная под маты.

– Не буду мешать, – сказал Марат и вышел, закрыв дверь.

На секунду Марину оглушила непривычная тишина.

Она с любопытством посмотрела на молодого парня, сидевшего в кресле и качавшегося взад и вперёд всем телом. Тот в свою очередь бросил на Орлову рассеянный мимолётный взгляд, в котором не было ни надежды, ни любопытства.

– Здравствуйте, – сказала Марина.

Парень ничего не ответил.

– Меня зовут Марина Орлова. Я частный детектив, и мне хотелось бы обсудить с вами некоторые детали случившегося.

– Случившегося? – перестав качаться, переспросил Горев. – Как странно вы это определили. Случившееся… Действительно. То, что случилось, уже не повернуть вспять.

Артём первый раз решился посмотреть на Марину по-настоящему. Секунды три он сверлил её чёрными глазами, словно пытаясь узнать.

– Я убил человека, – сказал он. – Давайте называть это убийством.

Слава богу, подумала Марина, что не пришлось долго искать ключи для контакта – Артём внезапно сам проявил, хоть и странную, ноинициативу.

Лицо его было бледно, особенно в сочетании с густой щетиной, успевшей отрасти за то время, которое он провёл в этом изоляторе. Мешки под глазами, белки́ в мелких кровавых прожилках, слегка дрожащие пальцы. Парень явно пребывал в стрессе. Не того уровня он актёр, чтобы так убедительно отыгрывать подобную роль. Впрочем, не известно, какие методы использовали люди из «Неокорпа», успевшие, разумеется, его допросить.

– Обстоятельства требуют, – сказала Марина, – чтобы дело наше двигалось как можно быстрее. Я не прокурор и не адвокат. Моя задача – выяснить все нюансы, предшествовавшие этой трагедии.

– Убийству, – снова пробормотал Горев.

– Убийству, – повторила за ним Орлова. – Только ни вы, ни я не можем однозначно утверждать, что убийцей были именно вы.

– Не сама же себя она убила, – встрепенулся Артём.

– Поверьте, вариантов может быть много. Возможно, я покажусьвам чересчур молодой, чтобы утверждать, что в моей практике случалось и не такое. Но это так. Случалось. И не один раз.

– Я уже обо всём рассказал людям из «Неокорпа».

– Я не имею к «Неокорпу» никакого отношения. Я – человек со стороны, и мне не успели передать то, что вы им говорили. Мне, собственно, и не нужно. Хочу услышать историю из первых уст. Вы должны понимать.

– Да. Понимаю. – Артём тяжело вздохнул. – Но… Мне… Знаете… Я понимаю и ещё кое-что. Поскольку я нахожусь не в полицейском участке, то и адвоката у меня не будет. Получается, что, даже если и выяснятся какие-то иные детали убийства, я отсюда всё равно не смогу выйти. Так ведь? Для «Неокорпа» я, если и не убийца, то никому не нужный свидетель. А это одно и то же.

– Если не вы прямой виновник убийства, – сказала Марина, садясь в другое кресло напротив Артёма, – то я вас вытащу.

Горев болезненно усмехнулся.

– Кто вы? – сказал он. – Кто вы, чтобы тягаться с «Неокорп»? Это невозможно. Никак невозможно.

– Если вы не видите свет в конце туннеля, – промолвила Марина, – то это не значит, что туннель не имеет конца.

– Да-да, – чуть слышно сказал Горев и снова начал качаться.

– Так вы готовы со мной сотрудничать?

– Спрашивайте. С чего начать?

– Начните с начала. Что заставило вас пойти на этот шаг – сдать в аренду своё тело?

– Что за вопрос? Это так важно?

– Всё важно. Любая деталь.

Артём задумался.

– Я актёр. Вряд ли вы знакомы хоть с одной из моих ролей. Но всё же. Я заканчивал Щукинское. У меня были хорошие перспективы.

– Не сложилось?

– Можно сказать и так. Был самоуверен и ветрен. Это уж как водится. Успел сняться в трёх малобюджетных фильмах. А потом… По большому счёту актёры моего уровня, то есть без имени, не особо стали нужны. Нас просто заменяли цифровыми болванками. Сами знаете, как сейчас в этом бизнесе. Жена стала от меня отдаляться.

– Вы женаты?

– Был. Развелись полтора года назад. Но у меня дочка. И я должен ей помогать. Учёба, дополнительные занятия, кружки́, секции… Всё такое. Я сам этого хотел. С дочкой у нас сохранились прекрасные отношения. Вот, собственно, и все причины. Я ведь думал, что мне повезло. Меня заказали уже на третий день после того, как я пришёлв «Неокорп» со своей анкетой.

– Вы знали своего нанимателя?

– Воронцову? – Горев сморщился и помотал головой. – Нет. Этого, я предполагаю, и не положено знать.

– Как всё происходило?

– Вы имеете в виду сам сеанс?

– Да.

– Сначала вживили в затылок «якорь». – Артём машинально дотронулся до затылка. – Сказали, когда он включится, чтобы я был готов. В смысле, собран. «Якорь» включился ровно в назначенное время.

– Когда?

– Четырнадцатого мая. В шестнадцать со́рок.

– И что дальше?

– Дальше я ничего не помню. Не помню, как добрался до пентхауса Воронцовой. Может, сам. Может, меня доставили до её дома. Очнулся возле её тела. Все руки и рубашка были в крови. Из груди у неё торчал кухонный нож. Я был в шоке. Минут десять просидел около тела, не мог сосредоточиться ни на одной мысли. Потом начал немного соображать. Позвонил на номер, который мне оставили в «Неокорп» на случай непредвиденных обстоятельств.

– Позвонили со своего мобильного?

– Нет. Мобильного у меня не оказалось. С мобильного Воронцовой. Он лежал рядом с её телом, не был заблокирован.

– Тело было уже холодным?

– Что?

– Вы пытались проверить, жива ли она?

– Да что вы. Нож торчал в сердце по самую рукоятку. Полагаете, что при таких обстоятельствах кто-то мог выжить?

– Значит, не проверяли?

– Нет. Решил, что она… мертва.

– Вы в таком состоянии смогли вспомнить телефонный номер?

– Он простой. Три семёрки. Но даже их я вспомнил не сразу. Несколько раз набирал случайные цифры. А вы совсем ничего не знаете о процедуре?

– Для меня важнее, что знаете вы. Что произошло после?

– Приехали люди из «Неокорпа».

– Как быстро?

– Минут через пятнадцать. Может быть, через двадцать. Я не считал.

– Сколько их было?

– Четверо. Или пятеро. Не могу точно сказать. Один, видимо, их начальник, сразу стал осматривать все комнаты. Поднимался даже на террасу на крыше. Я так понимаю, искал видеозаписи.

– Нашёл?

– Этого я тоже не знаю. Это я задним числом говорю. В тот момент я не пытался анализировать.

– В пентхаусе Воронцовой много комнат?

– Два этажа. Мы были внизу. Там помню только входную дверь. Вернее, это был лифт. Я так понимаю, что он поднимается прямо с парковки. Была ещё одна дверь, но что за ней, я не знаю.

– Эти люди вам что-то говорили, когда вошли? И как вообще они сумели попасть в квартиру без магнитного ключа и без биометрии?

– Ничего не сказали. Двое из вошедших сразу надели на меня наручники и увели. Привезли сюда. Я не сопротивлялся и не задавал никаких вопросов. А как они сумели войти, это вы спроси́те у них. Я этому вовсе не удивляюсь.

– А что с телом Воронцовой?

– Что было дальше, не знаю. При мне тело не трогали.

– Вы говорили, что вас допрашивали. Что конкретно хотели узнать?

– Спрашивали, какие мотивы у меня могли быть. Встречался ли я раньше с теми, кто уже имел опыт аренды. Откуда узнал о боди-ренте. В общем, давили, чтобы я сознался в умышленных намерениях.

– И что вы сказали?

– А что мне сказать? Не было у меня мотивов. Я не знал нанимателя. И ни с кем никогда не встречался из тех, кто сумел с помощью этого заработать.

– Неужели не было интересно?

– Было. Но никто не любит о подобном распространяться. Даже если бы я попытался узнать, никто бы мне ничего не сказал. У меня не особо много друзей. Если не сказать, что вообще ни одного по-настоящему близкого. А узнал, как и большинство, из рекламы и громких обещаний.

– Жена знала о том, что вы собираетесь делать?

– Нет конечно. Зачем? Мы с ней редко общаемся. Дочка приезжает ко мне сама. Раз в неделю.

– И дочке не намекали?

– Боже упаси. Чем позже она узнает о существовании боди-ренты, тем лучше. Вы же наверняка знаете… – Горев остановился.

– Что знаю?

– Все эти слухи.

– Какие именно?

– Бросьте. Не можете не знать. Не стану озвучивать. Мы же с вами в логове «Неокорпа», и нас сейчас наверняка прослушивают.

– В этом я даже не сомневаюсь, – согласилась Марина. – Ладно. Упустим эти нюансы, поскольку они к вашему делу отношения не имеют.

– Не имеют.

– Может быть, попробуете вспомнить и другиедетали?

– Какие?

– Не знаю. Самые на первый взгляд незначительные. Пусть хотя бы запахи. Ощущения. Обрывочные воспоминания. Что-нибудь в этом роде.

Горев опять задумался. Зажал между коленями сложенные ладони.

– Помню привкус металла на языке в тот момент, когда отключился «якорь».

– Он отключился в положенное время?

– Да. При других обстоятельствах меня в пентхаусе уже не должно было быть.

– Вкус металла… Ещё что?

– Шум лифта.

– Он приближался или удалялся?

– Наверное, удалялся, потому что звук его пропал очень быстро. Впрочем, мне могло показаться. В голове шумело.

– Это всё? Совсем никаких воспоминаний о самом сеансе?

– Никаких.

– А «якорь» когда и где извлекли?

– Здесь же. Сразу пришёл человек с инструментом и вытащил эту штуку. Вы серьёзно думаете, что убийцей мог быть кто-то другой?

– Пока слишком мало деталей. Работы предстоит много. Не ждите от меня версий прямо сейчас.

– Извините, – сказал Артём, – я забыл ваше имя.

– Марина.

– Марина, – Горев умоляюще посмотрел на Орлову. – Пообещайте, что вытащите меня отсюда. Я должен хотя бы увидеться с дочкой. Я ей необходим. Чёрт с ними, с деньгами. Мне ничего не нужно. И я не убийца.

– Когда я только вошла, вы были уверены в обратном.

– Да, может быть, я и убил Воронцову. Но не по своей воле. Мне подобное не присуще. Поверьте. Это просчёт «Неокорпа». Сбой в их программе. Я, разумеется, ни словом никогда не обмолвлюсь об этом, даже под пытками. Я стану молчать. Вытащите меня отсюда!

– Успокойтесь, Артём! – повелительным тоном сказала Орлова. – Не паникуйте раньше времени. Так или иначе я докопаюсь до сути. А обещать могу только одно – я приложу все свои силы, чтобы распутать дело. Есть предчувствие, что всё сложится для вас хорошо.

– Правда?

– Если вспомните что-то ещё, любую мелочь, дайте знать через начальника службы безопасности. Его зовут Марат Волков. Договорились?

– Конечно. Я постараюсь.

Марина встала и протянула Гореву руку. Тот вскочил с кресла и крепко её пожал. Ладонь его была холодной и неприятно скользкой от пота. Марина постаралась ничем не выдать свою неприязнь к этому жалкому бедолаге. Всё время одно и то же – вечно сваливают свои проблемы на то, что старались ради детей. Глупые люди.

– До свидания, – сказала она, развернулась и вышла.

Глава 4

Оказавшись в коридоре, Марина достала из кармана салфетку и вытерла руки. Стряхнула с себя образ эмпатичного детектива, поискала глазами Волкова. Тот стоял в конце коридора возле приоткрытого окна и курил.

Ей не хотелось быть чёрствой ине хотелось до такой степени презирать Горева. Во-первых, требовалось быть объективной. А во-вторых, её истинная натура, если отбросить все успевшие нарасти колючки, была далека от цинизма. Однако, рано начав самостоятельную жизнь и всего добившись исключительно собственными усилиями, Орлова хорошо знала, что быть в этом мире мягкой и сентиментальной означало только одно – рано или поздно ты окажешься на обочине жизни. И всё же жалость к несчастному актёру, как цветок посреди ледяной пустыни, маячил яркими лепестками на белом фоне, и от этого Марине сделалось неуютно.

– Как? – бросил в её сторону Волков, когда она подошла.

– По первому впечатлению, Горев здесь такая же жертва, как и Воронцова.

– Ты не слишком спешишь?

– Это, – поправила себя Марина, – не вывод. Всего лишь ответ на твой вопрос. И было бы лучше, – добавила она, – если бы вы перевели Горева хотя бы в свой хостел. Ведь у вас же полно пустующих капсул. К чему все эти предосторожности, как в психушке?

– Мне показалось, что он способен себе навредить в таком состоянии. Перестраховался на всякий случай. Да и не много ли будет чести для убийцы?

– А ты сам с выводами не спешишь?

Марат улыбнулся.

– Помилосердствуй, Марат. Ничего он с собой не сделает. У него есть ради чего цепляться за жизнь.

– Уверена?

– Уверена. К тому же в нормальной обстановке он сможет вспомнить куда больше деталей.

Волков поморщился, выбросил в окно сигарету и протянул Марине чёрную папку, которую всё это время держал в руке.

– Что это?

– Досье Воронцовой. Ознакомишься. Там всё, что может пригодиться для дела. В обычной сетиэтого не найдёшь.

Марина пролистала первые три страницы и сразу же наткнулась на интересный факт.

– У неё есть брат? – спросила она.

– Да. Без него она была бы как без рук. Снимал, монтировал её видео, занимался всеми техническими вопросами. Эмоционально они не были особо близки. Воронцова полагала, что просто из благородства содержит никчёмного братца. Он, в свою очередь, на что-то большее не претендовал.

– Он знает?

– Нет. Но, думаю, уже в панике, потому что уже на три дня утратил с сестрой связь. Самое время устроить с ним встречу, пока он на взводе. Если, конечно, ему не известно больше, чем нам с тобой.

– Полагаешь, он может быть как-то причастен к её убийству?

– Единственный прямой наследник всех её миллионов.

Орлова посмотрела на часы.

– Где мне его найти?

– На Ваське. Там у Воронцовой отдельная студия. Формально. По факту – самый обыкновенный жилой коттедж. Хочешь прямо сейчас? Могу подбросить.

– Да нет. Спасибо. Поеду туда на своей. А ты как-то предупреди его, чтобы ждал часам к трём гостей.

– Хорошо. На вечер какие планы?

– Марат! – Марина строго посмотрела на Волкова. – Давай с этим повременим. Ты же знаешь, когда я в работе, то становлюсь стервой.

– Это мне и нравится в тебе больше всего. – Волков попытался прижать Марину к себе, то та отстранилась.

– Пока, – сказала она. – Я дам знать, когда буду готова.

– Сучка, – в шутку прошептал Марат.

– Подонок, – ответила ему Марина, но улыбаться не стала.

«Обычный» коттедж Воронцовой оказался трёхэтажным особняком, в котором можно было бы разместить целую школу. Все подходы к нему контролировались видеокамерами, по территории бегали два добермана и здоровенный охранник. Этому детине доставило удовольствие видеть, что собаки напугали Орлову.

Первый этаж дома целиком занимала непосредственно студия. Она была поделена на несколько компактных павильонов, в одном из которых Орлова и обнаружила брата Воронцовой, Дмитрия. Тот занимался съёмкой полуобнажённой девицы, настолько юной, что у Марины от удивления приподнялись брови.

– Дашульчик, – сказал Дмитрий девице, – на сегодня всё. Вечером я тебе вышлю файлы. Ну и… Как договорились. Поняла?

– Поняла, – тихо ответила девушка, сгребла руками свою одежду и выбежала из павильона.

Дмитрий оказался невысоким, рано начавшим лысеть мужчиной с тощим, слегка вертлявымтелом. Глядя на Орлову, он постоянно щурился, точно прицеливался внутренним объективом, чтобы сделать её идеальный снимок. В павильоне было довольно прохладно – в левом углу работал большой вентилятор, видимо, для создания иллюзии ветра. Однако лоб Дмитрия при этом блестел то ли от пота, то ли оттого, что он отполировал его, постоянно разглаживая руками.

В этот раз Марина решила одеться иначе, не как на встречу с Артёмом: чёрный замшевый бомбер, потёртые и рваные на коленках джинсы, небрежная причёска и небольшие ка́ффы на носу и на левом ухе. Она боялась не угадать, но, трижды перечитав характеристику брата, всё же рискнула. И, на первый взгляд, не ошиблась.

– Дмитрий, – протянул ей руку мужчина. – Кто-то из «Неокорпа» предупредил о вашем визите. Кажется… что-то хищное. Волков. Так?

– Да, – кивнула Орлова. – Марина, – она пожала его руку.

Ладонь Дмитрия была сухой и горячей, а само рукопожатие вялым.

– Где мы с вами поговорим?

– Да без разницы. Долго я вас не задержу. У меня только пара вопросов, касающихся вашей сестры.

Дмитрий на секунду замер и ещё пристальнейпосмотрел на Орлову.

– О сестре? Пойдёмте в гостиную. Здесь довольно прохладно.

– Как пожелаете, – согласилась Марина.

По винтовой лестнице они поднялись на второй этаж. Марина понимала, что вовсе не из-за прохлады Дмитрий пожелал сменить локацию, а лишь затем, чтобы дать себе время подумать, прежде чем начнётся разговор о сестре. Марат оказался прав – брат уже паникует, на три дня потеряв с Воронцовой связь. Довольно скользкий тип. И чересчур озабоченный своей безопасностью. Все эти видеокамеры и собаки… К чему такие предосторожности? У Воронцовой, конечно же, имелось много врагов, но брат, насколько успела понять Орлова, не был человеком публичным. Если и доставляло ему удовольствие фотографировать девочек, то это не повод, чтобы ему физически навредить. Эти модельки наверняка сами выстраивались в очередь к Воронцовой, чтобы та дала им шанс засветиться в нужное время и в нужном месте.

В гостиной, как её назвал Дмитрий, атмосфера была совсем другая: наваленные невпопад вещи, старые, ещё катушечные, магнитофоны, соседствующие с современными музыкальными центрами; даже граммофон, уткнувшийся рупором в стену, точно врач, стетоскопом проверяющий дыхание дома. В обстановке не наблюдалось никакого порядка и никакой логики. И если это то место, где Дмитрий чувствовал себя защищённым, то это многое о нём говорило: либо он был неразборчив и не проявлял интереса к внешнему лоску, либо умело скрывал от других за всем этим бардаком самые важные для себя вещи. Впрочем, могло быть и первое, и второе одновременно.

– А вы не похожи на детектива, – заметил он, когда они поднялись наверх.

– Зато, – Марина обвела руками комнату, – можно подумать, что вы тусили когда-то с самим Феллини.

– Мне нравится, – никак не отреагировал на комплимент Воронцов.

– Нравится беспорядок или работа?

– Нравится думать, что я занимаюсь настоящим искусством. Не подумайте, что я фанатею от девочек. У меня широкие взгляды. И знаете… Можете обращаться ко мне на «ты». Мы не французы.

– Как скажешь, – согласилась Марина, однако не предложила, чтобы и Дмитрий «тыкал» ей в разговоре. Образ образом, а дистанцию требовалось пока держать. Воронцов пытался взять ситуацию в свои руки, выстроить удобную для себя линию диалога.

«Ну уж нет, – подумала Орлова. – Ничего у тебя, лысый, не выйдет».

– Присаживайтесь. – Дмитрий показал на кресло, как раз возле того самого граммофона.

– Я, пожалуй, постою, – отказалась Марина. – А лучше похожу, осмотрю всё это богатство. Не против?

– Как пожелаете, – с неудовольствием, но без обиды ответил Дмитрий. – Так что там с моей сестрой?

– Когда ты контактировал с ней последний раз?

Дмитрий изобразил на лице задумчивость.

– Дня два назад. Может быть, три. А что?

– При последнем разговоре она не делилась с тобой никакими планами?

– Почему вы всё время повторяете это слово?

– Какое?

– Последний.

– Обычное слово. Так делилась или нет?

– Не помню. Она, собственно, никогда не посвящала меня в свои идеи. Я выполнял только техническую работу, когда идея была на стадии исполнения.

– Она часто пользовалась услугами боди-ренты?

– Думаю, да. И другим девушкам помогала с портфолио. Но ведь это законно. Разве нет? В чём дело? Не понимаю.