Империя под ударом

– Вот, – оперативник с торжеством показал на экран. – Обнаружено. Ника Викторовна, вам есть что сказать по этому поводу?

Она смотрела на эти файлы, и мир вокруг поплыл. Это была чистой воды подстава. Грубая, наглая, но беспроигрышная. Ее слово против слова сотрудника ФСБ, нашедшего «улик» на ее же компьютере.

– Это подброшено, – выдохнула она, понимая, насколько беспомощно это звучит.

– Конечно, конечно, – кивнул оперативник, выключая ноутбук. – Все всегда подбрасывают. Поехали, Ника Викторовна. У вас есть право на один телефонный звонок.

Чиж сделал шаг вперед, его тело напряглось, как у тигра перед прыжком.

– Вы не имеете права… – начал он, но главный оперативник холодно его остановил:

– Не мешайте исполнению служебных обязанностей. Иначе поедете тоже. За препятствование.

Ника встретилась с Чижом взглядом. В ее глазах был шок, ярость и приказ. Приказ стоять смирно. Не делать лишних движений.

– Найдите моего юриста, Максима, – тихо сказала она ему. – И разберитесь во всем здесь.

Ее повели к выходу. На пороге она обернулась и бросила последний взгляд на свой кабинет, на опустевший стол, на опечатанные шкафы, на верного Чижа, стоящего с сжатыми кулаками. Это был не просто арест. Это был ритуал унижения. Публичная порка, призванная показать всем, что королева мертва. Дверь закрылась. Щелчок замка прозвучал как приговор. Чиж остался один среди хаоса. Он подошел к окну и увидел, как Нику сажают в обычный, неброский седан. Его лицо не выражало ничего. Но внутри все горело холодным, беспощадным пламенем. Они пересекли красную линию. Они тронули ее. Он достал свой «чистый» телефон, купленный за наличные в случайном магазине, и набрал единственный номер.

– Это я, – произнес он без предисловий. – Началось. Включаем протокол «Крепость». И найдите мне Ярцева. Сейчас же. Я хочу с ним поговорить. Лично.

Следователь, ведущий допрос, был вежлив, почти отечески заботлив. Он предлагал чай, кофе, даже печенье. Его кабинет был уютным, пахло дешевым освежителем воздуха и бумажной пылью. Это была другая сторона системы – не грубая сила обыска, а тихое, методичное давление.

– Николь Сергеевна, давайте без эмоций, – он сложил руки на столе, глядя на нее с деланным сожалением. – Мы все понимаем. Большой бизнес, конкуренция, нужно как-то выживать. Не всегда получается играть по правилам. Помогите нам и мы поможем вам. Назовите тех, кто стоял за этими схемами. Ваших партнеров.

Ника сидела напротив, прямая как струна. Она не пила предложенный чай. Ее взгляд был устремлен в точку на стене позади следователя.

– Я ничего не знаю об этих файлах. Они были подброшены на мой компьютер. Я требую присутствия моего адвоката.

– Адвокат уже в пути, не волнуйтесь. Но пока мы здесь одни, по-человечески… – он вздохнул. – У нас неопровержимые доказательства. Признание смягчит вашу участь. Вы же умная женщина.

Она молчала. Ее разум лихорадочно работал. Они играли в хорошего и плохого полицейского, только хороший был один. Они хотели не признания. Они хотели, чтобы она сдала кого-то. Назвала имя. Воронкова? Или кого-то еще? Они создавали видимость диалога, чтобы потом в протоколе можно было написать, что подозреваемая давала противоречивые показания. Дверь открылась, и в кабинет вошел ее адвокат, Максим. Он выглядел бледным, но собранным.

– Мой клиент не будет больше отвечать на вопросы без моего присутствия. Все дальнейшие допросы только со мной.

Следователь развел руками, делая вид, что обижен.

– Как угодно. Но время идет, Ника Викторовна. Сорок восемь часов не такой уж большой срок, чтобы все обдумать.

Ее отвели в камеру временного содержания. Это была не тюремная камера, а скорее, комната для ожидания с железной дверью и лавкой, прикованной к стене. Чисто, холодно и бездушно. Именно здесь, в этой неестественной тишине, отрезанная от внешнего мира, Ника позволила себе то, чего не позволяла никогда – слабость. Она сжалась на холодной лавке, обхватив колени руками, и закрыла глаза. Не страх перед тюрьмой глодал ее изнутри. Не унижение. Это было чувство полнейшей, тотальной потери контроля. Ее жизнь, ее правила, ее империя – все это в одночасье оказалось карточным домиком, который один сильный толчок обратил в прах. Они не просто нападали на нее. Они демонстрировали, что ее сила иллюзия. Ее легальность бумажный щит, который они с легкостью прорывали. Она думала о Чиже. О том, что он сейчас делает. Он не сидел сложа руки. Он действовал. По своим правилам. По тем самым, от которых она так отчаянно бежала.

Мысль об этом была одновременно пугающей и… облегчающей. Она не была одна. За стеной этого казенного беспредела был человек, для которого не существовало ни законов, ни правил. Только она. Она провела рукой по лицу, смахивая несуществующие слезы. Нет. Она не могла позволить себе сломаться. Это была всего лишь тактика. Ее изолировали, чтобы лишить возможности управлять ситуацией, чтобы ее команда осталась без руководства и запаниковала. Она подошла к двери и громко постучала.

– Мне нужен телефонный звонок. По закону.

Через пятнадцать минут ее повели к автомату. Она набрала номер Чижа. Он ответил сразу же, после первого гудка.

– Ника.

Один только звук его голоса вернул ей почву под ногами.

– Максим со мной. Все под контролем. Как там? – ее голос был ровным, деловым.

– Работаем, – коротко ответил он. И в этом одном слове она услышала все. Он уже в движении. Идет по следу. Идет за Ярцевым.

– Хорошо. Держи меня в курсе. Я…– она запнулась, но быстро взяла себя в руки. – Я все понимаю. Делай что должен.

Она положила трубку. Ее руки больше не дрожали. Они с Чижом говорили на одном языке. Фраза «делай что должен» была для него всем. Разрешением. Доверием. Приказом выйти за рамки. Ее отвели обратно в камеру. Но теперь она сидела не сжавшись, а выпрямив спину. Она смотрела на голую стену, но видела не ее. Она видела улицы города, по которым сейчас шел ее верный солдат. Игру только что начали по-настоящему. И правила в ней диктовал уже не тот, кто сидел по ту сторону стола. Она позволила себе редкую, холодную улыбку. Сорок восемь часов? Они думали, что это время сломить ее. Они ошибались. Это было время, которое она давала Чижу, чтобы подготовить ответный удар.

Глава седьмая

Следователь, которого звали Виктор Сергеевич, смотрел на нее с плохо скрытым раздражением. Два дня допросов, а она была как скала. Не лгала, не огрызалась, не пыталась торговаться. Она просто отрицала. Спокойно, холодно, с ледяным достоинством, которое, казалось, било его по щекам краше любой брани.

– Ника Сергеевна, давайте еще раз, – он устало потер переносицу. – Ваш партнер, Олег Ярцев, подтверждает, что вы обсуждали с ним необходимость оптимизации финансовых потоков. В свете последних проверок.