Зачинается песня от древних затей (сборник)

…Федор Михайлович (Достоевский) прочел «Власа» Некрасова – и как прочел! Зала дрожала от рукоплесканий, когда он кончил чтение. Но публика не хотела еще расстаться с знаменитым чтецом и просила его еще что-нибудь прочесть. Федор Михайлович и на этот раз не заставил себя долго просить; он сам, видимо, был сильно наэлектризован энтузиазмом публики и не ощущал еще усталости. Он прочел маленькую поэму графа А. К. Толстого «Илья Муромец» и при этом очаровал своих слушателей художественною передачею полной эпической простоты воркотни старого, заслуженного киевского богатыря-вельможи, обидевшегося на князя Владимира Красное Солнышко за то, что тот как-то обнес его чарою вина на пиру, покинувшего чрез это его блестящий двор и уезжавшего теперь верхом на своем «чубаром» в свое родное захолустье, чрез дремучий лес. Когда Федор Михайлович читал финальные стихи поэмы:

И старик лицом суровымПросветлел опять,По нутру ему здоровымВоздухом дышать;Снова веет воли дикойНа него простор,И смолой и земляникойПахнет темный бор…

одушевление его, казалось, достигло высшей степени, потому что заключительные слова «и смолой и земляникой пахнет темный бор…» были произнесены им с такою удивительною силою выражения в голосе, что иллюзия от истинно художественного чтения произошла полная: всем показалось, что в зале «Благородки» действительно запахло смолою и земляникою… Публика остолбенела, и, благодаря этому обстоятельству, оглушительный гром рукоплесканий раздался лишь тогда, когда Федор Михайлович сложил книгу и встал со стула.

М. А. Александров

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ1Под броней с простым набором,Хлеба кус жуя,В жаркий полдень едет боромДедушка Илья;2Едет бором, только слышно,Как бряцает бронь,Топчет папоротник пышныйБогатырский конь.3И ворчит Илья сердито:«Ну, Владимир, что ж?Посмотрю я, без Ильи-тоКак ты проживешь?4Двор мне, княже, твой не диво!Не пиров держусь!Я мужик неприхотливый,Был бы хлеба кус!5Но обнес меня ты чаройВ очередь мою —Так шагай же, мой чубарый,Уноси Илью!6Без меня других довольно:Сядут – полон стол!Только лакомы уж больно,Любят женский пол!7Все твои богатыри-то,Значит, молодежь;Вот без старого Ильи-тоКак ты проживешь!8Тем-то я их боле стою,Что забыл уж баб,А как тресну булавою,Так еще не слаб!9Правду молвить, для княжогоНе гожусь двора;Погулять по свету сноваБез того пора!10Не терплю богатых сеней,Мраморных тех плит;От царьградских от куренийГолова болит!11Душно в Киеве, что в скрине,Только киснет кровь!Государыне-пустынеПоклонюся вновь!12Вновь изведаю я, старый,Волюшку мою —Ну же, ну, шагай, чубарый,Уноси Илью!»13И старик лицом суровымПросветлел опять,По нутру ему здоровымВоздухом дышать;14Снова веет воли дикойНа него простор,И смолой и земляникойПахнет темный бор.

Май 1871

* * *1Порой веселой маяПо лугу вертограда,Среди цветов гуляя,Сам-друг идут два лада.2Он в мурмолке червленой,Каменьем корзно шито,Тесьмою золоченойВкрест голени обвиты;3Она же, молодая,Вся в ткани серебристой;Звенят на ней, сверкая,Граненые мониста,4Блестит венец наборный,А хвост ее понявы,Шурша фатой узорной,Метет за нею травы.5Ей весело, невесте,«О милый! – молвит другу, —Не лепо ли нам вместеВ цветах идти по лугу?»6И взор ее он встретил,И стан ей обнял гибкий.«О милая! – ответилСо страстною улыбкой, —7Здесь рай с тобою сущий!Воистину все лепо!Но этот сад цветущийЗасеют скоро репой!»8«Как быть такой невзгоде! —Воскликнула невеста, —Ужели в огородеДля репы нету места?»9А он: «Моя ты лада!Есть место репе, точно,Но сад испортить надоЗатем, что он цветочный!»10Она ж к нему: «Что ж будетС кустами медвежины,Где каждым утром будитНас рокот соловьиный?»11«Кусты те вырвать надоСо всеми их корнями,Индеек здесь, о лада,Хотят кормить червями!»12Подняв свои ресницы,Спросила тут невеста:«Ужель для этой птицыВ курятнике нет места?»13«Как месту-то не быти!Но соловьев, о лада,Скорее истребитиЗа бесполезность надо!»14«А роща, где в тени мыСкрываемся от жара,Ее, надеюсь, мимоПройдет такая кара?»15«Ее порубят, лада,На здание такое,Где б жирные говядаКормились на жаркое;16Иль даже выйдет проще,О жизнь моя, о лада,И будет в этой рощеСвиней пастися стадо».17«О друг ты мой единый! —Спросила тут невеста, —Ужель для той скотиныИного нету места?»18«Есть много места, лада,Но наш приют тенистыйЗатем изгадить надо,Что в нем свежо и чисто!»19«Но кто же люди эти, —Воскликнула невеста, —Хотящие, как дети,Чужое гадить место?»20«Чужим они, о лада,Не многое считают:Когда чего им надо,То тащут и хватают».21«Иль то матерьялисты, —Невеста вновь спросила, —У коих трубочистыСуть выше Рафаила?»22«Им имена суть многи,Мой ангел серебристый,Они ж и демагоги,Они ж и анархисты.23Толпы их все грызутся,Лишь свой откроют форум,И порознь все клянутсяIn verba вожакорум.24В одном согласны все лишь:Коль у других именьеОтымешь и разделишь,Начнется вожделенье.25Весь мир желают сгладитьИ тем внести равенство,Что всё хотят загадитьДля общего блаженства!»26«Поведай, шуток кроме, —Спросила тут невеста, —Им в сумасшедшем домеУжели нету места?»27«О свет ты мой желанный!Душа моя ты, лада!Уж очень им пространныйПостроить дом бы надо!28Вопрос: каким манеромТакой им дом построить?Дозволить инженерам —Премного будет стоить;29А земству предоставитьНа их же иждивенье,То значило б оставитьПостройку без движенья!»30«О друг, что ж делать надо,Чтоб не погибнуть краю?»«Такое средство, лада,Мне кажется, я знаю:31Чтоб русская державаСпаслась от их затеи,Повесить СтаниславаВсем вожакам на шеи!32Тогда пойдет все гладкоИ станет все на место!»«Но это средство гадко!» —Воскликнула невеста.33«Ничуть не гадко, лада,Напротив, превосходно:Народу без наклада,Казне ж весьма доходно».34«Но это средство скверно!» —Сказала дева в гневе.«Но это средство верно!» —Жених ответил деве.35«Как ты безнравствен, право! —В сердцах сказала дева, —Ступай себе направо,А я пойду налево!»36И оба, вздевши длани,Расстались рассержёны,Она в сребристой ткани,Он в мурмолке червленой.37«К чему ж твоя баллада?» —Иная спросит дева.– О жизнь моя, о лада,Ей-ей, не для припева!38Нет, полн иного чувства,Я верю реалистам:Искусство для искусстваРавняю с птичьим свистом:39Я, новому ученьюОтдавшись без раздела,Хочу, чтоб в песнопеньеВсегда сквозило дело.40Служите ж делу, струны!Уймите праздный ропот!Российская коммуна,Прими мой первый опыт!

Июнь 1871

…Особенной любовью Есенина пользовался А. К. Толстой, даже во всех своих оперных, костюмерных балладах на былинные русские темы. Помнится, однажды завязался у нас по этому поводу дружеский спор.

– Нет! – кричал Есенин. – Не прав Чехов, когда говорит, что Толстой как надел боярскую шубу на маскараде, так и забыл ее снять, выйдя на улицу. Это не шуба, это душа у него боярская. Он своей Руси не выдумывал. Была, должно быть, такая.

Широкого он сердца человек! Ему бы тройку, да вожжи в руки, да в лунную ночь с откоса, по Волге, – так, чтобы только колокольчики да снежная пыль кругом!

Есть такая штучка у Толстого, «Сватовство»:

По вешнему по складуМы песню завели,Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!

– так я за эту штучку сердце отдам! А «Алеша Попович»! А «Садко»! Помнишь, там на дне, у царя водяного, готов Садко от всех сокровищ отказаться

…за крик перепелки во ржи,За скрып новгородской телеги!

А то, что он был выдумщик и мечтатель, это совсем не плохо. Поэту надо тосковать по несбыточному. Без этого он не поэт.

Вс. Рождественский

СВАТОВСТВО1По вешнему по складуМы песню завели,Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!2Поведай, песня наша,На весь на русский край,Что месяцев всех крашеВеселый месяц май!3В лесах, в полях отрада,Все вербы расцвели —Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!4Затем так бодр и веселВладимир, старый князь,На подлокотни креселСидит облокотясь.5И с ним, блестя нарядом,В красе седых кудрей,Сидит княгиня рядомЗа пряжей за своей;6Кружась, жужжит и пляшетЕе веретено,Черемухою пашетВ открытое окно;7И тут же молодые,Потупившие взгляд,Две дочери княжиеЗа пяльцами сидят;8Сидят они так тихо,И взоры в ткань ушли,В груди ж поется лихо:Ой ладо, лель-люли!9И вовсе им не шьется,Хоть иглы изломай!Так сильно сердце бьетсяВ веселый месяц май!10Когда ж берет из мочкиКнягиня волокно,Украдкой обе дочкиКосятся на окно.11Но вот, забыв о пряже,Княгиня молвит вдруг:«Смотри, два гостя, княже,Подъехали сам-друг!12С коней спрыгнули смелоУ самого крыльца,Узнать я не успелаНи платья, ни лица!»13А князь смеется: «Знаю!Пусть входят молодцы,Не дальнего, чай, краюЗалетные птенцы!»14И вот их входит двое,В лохмотьях и тряпьях,С пеньковой бородою,В пеньковых волосах;15Вошедши, на иконуКрестятся в красный кут,А после по поклонуХозяевам кладут.16Князь просит их садиться,Он хитрость их проник,Заране веселитсяОбману их старик.17Но он обычай знаетИ речь заводит сам:«Отколе, – вопрошает, —Пожаловали к нам?»18«Мы, княже-господине,Мы с моря рыбаки,Сейчас завязли в тинеСреди Днепра-реки!19Двух рыбок златоперыхХотели мы поймать,Да спрятались в кокорах,Пришлося подождать!»20Но князь на это: «Братья,Неправда, ей-же-ей!Не мокры ваши платья,И с вами нет сетей!21Днепра ж светлы стремнины,Чиста его вода,Не видано в нем тиныОт веку никогда!»22На это гости: «Княже,Коль мы не рыбаки,Пожалуй, скажем глаже:Мы брыньские стрелки!23Стреляем зверь да птицыПо дебрям по лесным,А ноне две куницыПушистые следим;24Трущобой шли да дромом,Досель удачи нет,Но нас к твоим хоромамДвойной приводит след!»25А князь на это: «Что вы!Трущобой вы не шли,Лохмотья ваши новыИ даже не в пыли!26Куниц же бьют зимою,А ноне месяц май,За зверью за иноюПришли ко мне вы, чай!»27«Ну, княже, – молвят гости, —Тебя не обмануть!Так скажем уж попрости,Кто мы такие суть:28Мы бедные калики,Мы старцы-гусляры,Но петь не горемыки,Где только есть пиры!29Мы скрозь от НоваградаСюда с припевом шли:Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!30И если бы две свадьбыЗатеял ты сыграть,Мы стали распевать быДа струны разбирать!»31«Вот это, – князь ответил, —Другой выходит стих,Но гуслей не заметилПри вас я никаких;32А что с припевом шли выСквозь целый русский край,Оно теперь не диво,В веселый месяц май!33Теперь в ветвях березыПоют и соловьи,В лугах поют стрекозы,В полях поют ручьи,34И много, в небе рея,Поет пернатых стай —Всех месяцев звончееВеселый месяц май!35Но строй гуслярный, други,Навряд ли вам знаком:Вы носите кольчуги,Вы рубитесь мечом!36В мешке не спрятать шила,Вас выдал речи звук:Пленкович ты Чурило,А ты Степаныч Дюк!»37Тут с них лохмотья спалиИ, светлы как заря,Два славные предсталиПред ним богатыря;38Их бороды упали,Смеются их уста,Подобная едва лиВстречалась красота;39Их кровь от сил избыткаИграет горячо,Корсунская накидкаНадета на плечо;40Коты из аксамитаС камением цветным,А бёрца вкрест обвитыОбором золотным;41Орлиным мечут окомНе взоры, но лучи;На поясе широкомКрыжатые мечи.42С притворным со смущеньемГлядят на них княжны,Как будто превращеньемИ впрямь удивлены;43И взоры тотчас тихоСклонили до земли,А сердце скачет лихо:Ой ладо, лель-люли!44Княгиня ж молвит: «ЗналаЯ это наперед,Недаром куковалаКукушка у ворот,45И снилось мне с полночи,Что, голову поднявИ в лес уставя очи,Наш лает волкодав!»46Но, вид приняв суровый,Пришельцам молвит князь:«Ответствуйте: почто выВернулись, не спросясь?47Указан был отселеВам путь на девять лет —Каким же делом смелиЗабыть вы мой запрет?»48«Не будь, о княже, гневен!Твой двор чтоб видеть вновь,Армянских двух царевенОтвергли мы любовь!49Зане твоих издавнаМы любим дочерей!Отдай же их, державный,За нас, богатырей!»50Но, вид храня суровый,А сам в душе смеясь:«Мне эта весть не нова, —Ответил старый князь. —51От русской я державыВелел вам быть вдали,А вы ко мне лукавоНа промысел пришли!52Но рыб чтоб вы не смелиЛовить в моем Днепру,Все глуби я и мелиОцепами запру!53Чтоб впредь вы не дерзалиСледить моих куниц,Ограду я из сталиПоставлю круг границ;54Ни неводом вам боле,Ни сетью не ловить —Но будет в вашей волеДобром их приманить!55Коль быть хотят за вами,Никто им не мешай!Пускай решают самиВ веселый месяц май!»56Услыша слово это,С Чурилой славный ДюкОт дочек ждут ответа,Сердец их слышен стук.57Что дочки им сказали —Кто может, отгадай!Мы слов их не слыхалиВ веселый месяц май!58Мы слов их не слыхали,Нам свист мешал дроздов,Нам иволги мешалиИ рокот соловьев!59И звонко так в болотеКричали журавли,Что мы, при всей охоте,Расслышать не могли!60Такая нам досада,Расслышать не могли!Ой ладо, диди-ладо!Ой ладо, лель-люли!

Июнь 1871

Примечания

1

Н. С. Лесков (1831 – 1895) – русский писатель.