Приключения Фильта. Книга 1. Черные Титаны

Когда юноша вернулся в «Жемчужину Кафтелии», приблизилось время обеда, но Фильт решил от него в этот день отказаться и заменить серьезную трапезу небольшим перекусом. От его величества вестей пока не было. Погода стояла замечательная, времени у разведчика имелось достаточно, и он решил прогуляться.

Ноги сами несли его к небольшой таверне «У седого сокола», расположенной в одном из десятков переулков в центральной части Кафтелии. Он туда частенько захаживал, но дело было не в какой-то превосходной кухне или изысканном сорте пива. В этой таверне работала Клэр, и Фильту ужасно захотелось ее увидеть, не дожидаясь вечера. Время было послеобеденное, так что посетителей внутри находилось немного. Юноша прекрасно знал, какие столики обычно обслуживает Клэр, и уселся за один из них.

Девушка подошла почти сразу, но не выразила свое удивление и лишь слегка подняла бровь. Выяснять в зале таверны, зачем он пришел сюда, раз они договорились встретиться вечером, было совершенно неуместно.

– Добрый день! – сказала она. – Вы уже знаете, что будете заказывать, или принести вам столовую карту?

– Здравствуйте, – так же вежливо ответил Фильт. – Да, знаю. Мне, пожалуйста, чашку имбирного чая и яблочный пирог с корицей.

– Сейчас принесу. – И Клэр как ветром сдуло.

Разведчик уже пожалел, что приплелся сюда, но уходить прямо сейчас было еще глупее. Он и сам не знал, зачем ему понадобилось увидеть Клэр и почему бы не выпить чаю в любом другом подобном заведении, коих в столице Сколладии было полным–полно.

Клэр вернулась через пару минут и поставила на столик тарелочку с пирогом, испускающим пряный аромат корицы, и чашку чая на блюдце. При этом она чуть задела ручку чашки, и юноша увидел, что под ней лежит маленький кусочек бумаги. Он не успел ничего спросить, так как девушка, пожелав ему приятного аппетита, уже метнулась к другим гостям.

Фильт осторожно огляделся по сторонам, откусил кусочек пирога и поднес ко рту чашку. На блюдце действительно лежал сложенный в несколько раз листок. Разведчик не стал читать его прямо в таверне, а незаметно положил в карман куртки. Затем он не спеша расправился с яблочным пирогом, допил чай и, оставив пару монет на столике, покинул «У седого сокола».

Он хотел было развернуть листок уже на выходе из таверны, чтобы сразу задать Клэр вопросы, ежели таковые возникнут, но потом решил, что это будет выглядеть как-то странно, и быстро зашагал прочь.

Желание прочитать послание от девушки было почти нестерпимым, однако Фильт пересилил себя и уселся на первую попавшуюся свободную скамейку, уже значительно удалившись от таверны. На листке он увидел циферблат часов с показывающими на восемь стрелками и полумесяцем рядышком, бутылку и рыбу. Под этим рисунком рукой девушки было выведено «Клэр». Фильт знал, что она почти не умеет писать, хотя читает без особого труда, поэтому не особо удивился. Ребус он разгадал сразу. Циферблат и месяц означали «восемь часов вечера», а бутылка и рыба – трактир «Пьяный карась», где Клэр работала раньше, он бывал там пару раз. Заведение располагалось в стороне от центральных улиц Кафтелии, и гуляющая там публика была довольно шумной и порой слишком наглой и приставучей, что и послужило, по словам Клэр, причиной ее ухода. Но кормили там вкусно, и пиво было превосходным, да и цены держались пониже, чем в центре столицы. Ломать голову над тем, почему девушка выбрала именно это место для встречи и к чему такая таинственность, Фильт не стал. Видимо, она передумала приходить сразу в гостиницу, но как бы она передала это послание, не заявись Фильт в таверну? Он подумал, что переживать на этот счет сейчас не стоит, а лучше обо всем расспросить саму Клэр. До восьми оставалось еще несколько часов, поэтому юноша направился на рынок, чтобы купить для продолжения вечера каких-нибудь фруктов и заодно забежать за хорошим вином к одному знакомому торговцу.

Центральный рынок Кафтелии располагался на площади Веселых картежников, которую прозвали так еще в древние времена, когда здесь находились целых пять игорных домов. Тут резались в кости и карты, играли в шахматы, шашки, тавлеи и массу других игр, однако где появляются высокие ставки, там начинается и криминал, и после ряда слишком бурно, то есть с трупами, закончившихся карточных партий, заведения стали одно за другим прикрывать. А название сохранилось. Игорные дома переоборудовали под склады и кафе, а так как площадь была весьма большой, то тогдашний градоначальник Кафтелии распорядился обустроить здесь центральный рынок столицы.

Основную часть рынка занимали продавцы всевозможной снеди. Здесь можно было купить практически всё, что росло или производилось в Сколладии. Картошку и лук, помидоры и огурцы, репу и свеклу, кукурузу и мед, зелень и специи, молоко и сыр, яйца и сметану, орехи и семечки. Были тут и фрукты из дальних и ближних стран, продавались мясо и птица, различные морсы и соки. Из-за резкого и сильного запаха на центральном не торговали рыбой, для которой был отдельный рыбный рынок на окраине города. Также здесь предлагались свечи и игрушки, горшки и вазы, плетеные корзины и стулья, платья и обувь, молотки и гвозди, так что по рынку можно было путешествовать целый день, так и не обойдя всю его территорию.

Кроме запрета на рыбу, существовал еще один: на оружие. Им торговали только в оружейных лавках, причем продавец обязан был иметь разрешение, подписанное градоначальником и главой секретной службы: всё оружие в королевстве строго учитывалось. Конечно, существовал и нелегальный черный рынок, который постоянно, но безуспешно пытались закрыть, так как он возникал стихийно в самых неожиданных местах, а знали о его местонахождении только посвященные. Там и вооружались различные разбойники, бандиты и прочий сброд, но и простые граждане могли воспользоваться его услугами для личных нужд, ибо цены на оружие в официальных лавках были весьма и весьма высокими. На черном же рынке торговали преимущественно награбленным, поэтому предпочитали сбывать убийственное добро поскорее. Но человеку с улицы туда ходу не было, так что приходилось запасаться поручительством соответствующих подозрительных личностей. За дополнительную, хотя и скромную плату.

Чего только не было в оружейных лавках! Кинжалы, мечи, сабли, стилеты, кистени, кастеты, палицы, копья, дротики, чеканы, боевые луки, булавы, секиры, шпаги, рапиры, клевцы. На черном рынке можно было найти также порох и небольшие бомбочки и прочие взрывные приспособления. Поговаривали, что при должном усердии, соответствующих денежных средствах и хороших связях там удастся договориться даже о пушках и катапультах, но этому мало кто верил: большинство жителей считало, что подобные орудия могут быть на вооружении только у армии Сколладии, а не у каких-то разбойничьих шаек.

Фильт купил кое-какие фрукты и орехи, перекинулся парой фраз со встретившимися знакомыми и уже собирался покидать площадь Веселых картежников, как у одной, весьма симпатичной смуглой продавщицы лимонов, апельсинов и мандаринов он заметил на кисти руки татуировку, когда девушка зацепилась за что-то длинным рукавом. Разведчик не поверил своим глазам. За те две-три секунды, пока обнажилась кисть торговки, он заметил лишь часть татуировки, но и этого было достаточно, так как такой рисунок мог быть только у одних людей: из клана Бешеных Скорпионов.

Клан Бешеных Скорпионов появился в Сколладии относительно недавно. Его ряды составили уцелевшие члены банды Ядовитых Пауков, которая существовала не одно десятилетие и была, наконец, разгромлена королевской стражей при активном участии секретной службы. На счету Пауков были многочисленные убийства, разбои и грабежи. Они нападали неожиданно, осуществляя свои налеты в любое время суток, и днем, и ночью. Их атаки были столь внезапны и стремительны, что подготовиться к ним не было никакой возможности. Пауки не выделялись среди остальных граждан королевства, но они все носили татуировку на кисти руки с изображением каракурта, страшного ядовитого паука, который, как говорили, водится только в дальних южных странах.

Среди преданных государству и короне людей нашелся один, который смог втесаться к Паукам в доверие и приблизиться к их лидерам. Это был разведчик Смоулси, сейчас он был бы раза в два старше Фильта. Не один год ему пришлось «вести» клан, участвовать в его набегах, порой самых жутких, и даже убивать людей самому. Но ставка была очень высокой, и рисковать было нельзя: в случае разоблачения шпиона его участи не позавидовали бы даже узники королевских подземелий, куда бросала свою добычу секретная служба, а вся многолетняя работа пошла бы насмарку. Смоулси дождался крупной операции Пауков по захвату банка и смог предупредить своего связного. В набеге участвовал почти весь клан, и в результате принятых мер треть разбойников угодила в тюрьму, а оставшиеся были перебиты. Но погиб и Смоулси: бандиты его все-таки раскололи во время неожиданного появления в банке стражей порядка и секретчиков и всадили в него с десяток кинжалов. Спасти парня не смогли ни доктора, ни маги. Однако в убежище Пауков осталось несколько женщин, которые не принимали участия в налете, это были жены или подруги бандитов. Поговаривали, что там также скрывались и дети, но Смоулси ни разу их не видел. Те женщины не носили татуировку каракурта, но, прознав о провалившемся набеге, тут же покинули убежище в неизвестном направлении: кто-то из плененных разбойников все-таки сдал местонахождение клана.

Когда история поутихла и люди уже привыкли к относительно спокойной и безопасной жизни, в Кафтелии и других городах стали появляться плакаты с изображением скорпиона и словами «Мы отомстим за наших друзей. Бойтесь Бешеных Скорпионов!». Большинство граждан восприняло это лишь как средство запугивания, и даже секретная служба не стала сильно напрягаться и искать расклейщиков. Однако через несколько недель началось примерно то же самое, что устраивали когда-то Ядовитые Пауки. Бешеные Скорпионы не занимались крупными налетами и действовали четко и точечно, словно укалывая тем самым скорпионьим жалом. Укусил – украл – исчез. Как показали многочисленные расследования, Скорпионы не пользовались обычным оружием, а стреляли иглами – возможно, из каких-то трубок. Иглы не были отравленными, но попадали точно в глаза и другие уязвимые места, так что несчастным выжить не удавалось. Кроме этих игл, бандиты не оставляли никаких улик, но на месте каждого преступления следователи находили небольшой листок с изображением скорпиона, в точности повторявший рисунок с плакатов, которым тогда не придали должного значения.

Фильту и другим разведчикам показывали это изображение во время учебы, обязав их сообщать в секретную службу любую мелочь по данной теме. Соответствующая татуировка на руке продавщицы фруктов не могла быть сделана просто так: за подобное могли убить без всяких разбирательств стражи порядка, с одной стороны, и настоящие бандиты, если ты воспользовался рисунком без права ношения, с другой. Так что юноша направился прямиком на почту.

Здание почты находилось в центральной части Кафтелии и было единственным подобным учреждением в городе. Жители столицы и Сколладии вообще охотно переписывались со своими знакомыми по всей стране и даже за ее пределами и для простых писем могли воспользоваться многочисленными почтовыми ящиками, расставленными в каждом районе. Правда, им всё равно приходилось покупать марки, что можно было сделать либо в самом здании почты, либо в некоторых магазинчиках, где цена была чуть выше. Обеспеченные жители предпочитали услуги курьеров, и в таком случае, во-первых, им не были нужны марки, так как сама почтовая служба в данном процессе не участвовала, и, во-вторых, эти письма нигде не регистрировались, что было важно для тех, кто хотел сохранить переписку в тайне. Но ходили слухи, что среди курьеров вертелось немало внештатных агентов секретной службы, так что это тоже была палка о двух концах. Для отправки и получения посылок гражданам Кафтелии приходилось идти на почту и заниматься этим лично. Если же посылка была слишком тяжелой или объемной, почта предоставляла услуги по ее доставке – разумеется, за отдельную плату. Так что в этом здании обычно было немало народа. Однако Фильту повезло: войдя в здание, он сразу увидел скучающего за своим столиком сотрудника, к которому разведчик и отправился быстрым шагом.

– Добрый день, чем могу быть полезен? – осведомился сотрудник почты, время от времени отгоняя свернутым в трубочку старым плакатом назойливую муху.

– Здравствуйте, – так же вежливо сказал Фильт. – Мне нужно отправить срочное донесение.

– Кому? От кого? Насколько срочное? – буднично и лениво начал задавать вопросы сотрудник.

– Главе секретной службы господину Кальниклу. От королевского разведчика Фильта. Код срочности «три».

Скука, лень и некоторое высокомерие слетели с лица приемщика донесений в один миг. Код «три» означал «очень срочно», а имя адресата тем более говорило о том, что сообщение надлежало отправить немедленно: Кальникл вполне мог обвинить почту в неоказании должного содействия поддержанию безопасности королевства, и страшные слова «государственная измена» холодным ужом впились в голову почтового служащего.

– Сию секунду, господин Фильт, – засуетился сотрудник. – Диктуйте, я готов.

Юноша на пару секунд задумался и произнес:

– Уважаемый господин Кальникл! Как сознательный гражданин Сколладии и ссылаясь на пункт 7 Кодекса королевских разведчиков, я, королевский разведчик Фильт, довожу до вашего сведения, что мной случайно был обнаружен возможный участник клана Бешеных Скорпионов, что я определил по татуировке на кисти подозреваемой в лице продавщицы апельсинов, лимонов и мандаринов на центральном рынке Кафтелии в его юго-западной части. Данное лицо носит красную косынку, зеленую блузку с вышитыми белыми цветами, другие детали одежды я разглядеть не смог. Выделяется привлекательной внешностью и смуглой кожей. Да хранят боги государство и корону.

Пока служащий стремительно записывал за Фильтом, у него чуть не перехватило дыхание. Вопрос был исключительно серьезным, и следовало выполнить доставку сообщения как можно быстрее, и если данное обстоятельство сыграет потом свою положительную роль, то, возможно, ему дадут премию. Так что любых обычных проволочек и издевательств по отношению к отсылающим письма или донесения допускать было никак нельзя. Подобные срочные сообщения подавались в почту редко, но в здании всегда находился курьер, который доставлял такие отправления со всей возможной поспешностью. Правда, для самой почты в этом был минус: эти донесения она была обязана оформлять бесплатно, а вот курьеру, большинство своего рабочего времени валявшему дурака, приходилось платить. Но почта не жаловалась. По понятным причинам.

Фильт перечитал написанное сотрудником под его диктовку сообщение, удовлетворенно кивнул, подписал его и с чувством выполненного долга покинул здание почты. Теперь дело было за Кальниклом, а он, Фильт, займется более приятными вещами. Насвистывая какую-то легкомысленную песенку из репертуара заезжих артистов, которые постоянно колесили по стране, разведчик двинулся по направлению к лавке Твейкиля, торговца вином.

Твейкиль был владельцем поместья Твейкиль-Гап, которое лежало сильно южнее Кафтелии. Большую часть территории поместья занимали знаменитые твейкильские виноградники, известные по всей Сколладии и даже за ее пределами. Твейкиль подходил к своему виноградному делу с усердием и тщательностью, и его продукты пользовались успехом, как в деревушках и маленьких городках, куда он поставлял более дешевые вина, так и в Кафтелии и других крупных населенных пунктах, где жил народ побогаче и требовал более изысканные сорта. Фильт не особо любил хмельное, но перед «Молодым твейкильским» устоять не мог. Легкий, словно воздушный сорт этого белого вина с тонкими фруктовыми нотками и потрясающим послевкусием был его любимым напитком, если речь шла о чем-то крепче пива. Разведчик не первый год знал виноградаря, и тот всегда хранил в прохладном погребке своей лавки несколько плетеных бутылей из темного стекла для Фильта и других постоянных и уважаемых им клиентов, не выставляя их в свободную продажу.

Юноша поприветствовал хозяина, традиционно осведомился о его здоровье и спросил, чего интересного слышно в столице и за ее пределами: Твейкиль был неиссякаемым источником слухов и сплетен, нужно было лишь отделять правду от ложных сведений, каковых, разумеется, всегда имелось больше.

Но в этот раз винодел только развел руками:

– Не поверишь, Фильт, какое-то прям затишье. Ничего интересного не происходит. Никто никого не убил, никому не изменил, никого не обокрал. Всё идет своим чередом, и такому человеку, как я, такая нормальность даже где-то противна.

– Затишье перед бурей? – улыбнулся разведчик.

– Как знать, как знать… – отозвался Твейкиль. – Тебя-то, конечно, такое состояние дел больше устраивает, но мне скучно. Я сижу в своих лавках в разных городах, получаю новости, делюсь или обмениваюсь ими с другими, и обычно у меня полно материала, если так можно выразиться. Но сейчас, сударь мой Фильт, всё тихо. Даже из королевского дворца ничего не слышно, а уж там, поверь мне, постоянно происходит какая-нибудь кутерьма.

– Может, еще услышишь, – похлопал Фильт по плечу хозяина. – А что с этими, как их там, Черными Титанами? Вроде шума много было.

– А, – махнул рукой Твейкиль. – Шума-то много, а по делу один пшик. Пришли, постояли да ушли. Говорит, походу какую-то магическую птичку Сельвьенны прибили, но туда ей и дорога.

– Чем же птичка тебе насолила? – вновь улыбнулся Фильт.

– Да неуютно мне из-за таких магических придумок. Вот сидишь себе за столиком с кем-нибудь, попиваешь винцо, ведешь неспешную философскую беседу, а на соседнем дереве сидит такая вот пичуга. Смотрит, чирикает, по ветке прыгает. Вроде птица как птица. А вдруг она подсматривает да подслушивает, а потом всё магичке докладывает?

– Да брось, Твейкиль! – рассмеялся юноша. – Кому нужны твои разговоры? Если ты даже поминаешь недобрым словом волшебников или самого короля – так такой болтовни в Сколладии пруд пруди. Не будут же всех в темницу сажать. Или ты… – Фильт с нарочитой подозрительностью огляделся по сторонам, хотя в лавке, кроме него и хозяина, никого не было, – что недоброе замышляешь?

– Ай, хватит чепуху молоть! – прыснул винодел. – Конечно, скажу тебе по секрету, я бы с радостью отравил пару мерзавцев из дворца, поставив им вино с ядом, но мне моя репутация дороже.

– Неужели кто-то обидел поставщика королевского двора? – искренне удивился юноша.

– Ну как обидел… Налоги тут намедни подняли. Можно подумать, мне этот виноград даром достается. Надо растить, ухаживать, присматривать, вредных насекомых изводить, глупых птиц отгонять, затем собирать ягоды, изготовлять и поставлять продукт… Да, у меня есть работники, но им же надо платить. А откуда брать деньги, если моя прибыль тает прямо на глазах? Увеличу цены – клиенты не поймут, уйдут к другим виноделам, конкуренция у нас немалая. А эти гады сидят во дворце, заняться им нечем, так чтобы оправдать свои безумные оклады, они и придумывают для нас, честных тружеников, дополнительное бремя, забери их Юмнор.

– Да ладно тебе прибедняться-то, – подмигнул ему Фильт. – Не могу себе представить таких налогов, чтобы ты остался внакладе. Кстати, о прибыли и клиентах: парочка «Молодого» у тебя найдется для старого друга?

– Для тебя точно. Только ты один и навещаешь старика, скрашиваешь его одиночество и выслушиваешь нытье и жалобы. Сейчас притащу.

Твейкиль, усиленно вздохнув, встал и поплелся в погребок. Дела его шли куда лучше, чем у остальных конкурентов. Он был грузным, но еще нестарым мужчиной, имел семью, в которой начитывалось трое детишек, но, как поговаривали, в своих длительных отъездах «по делам» не гнушался прелестями прекрасных дев, так что насчет одиночества и старчества винодел явно привирал. Но Фильта это совершенно не волновало. Сам он не тяготился семейными узами и считал, что каждый свободен в своем поведении, если только не давал какую-то клятву, а юноша присягал лишь королю и клятвы в любви не признавал чем-то серьезным.

Через пару минут хозяин вернулся с двумя плетеными бутылями «Молодого твейкильского», вручил их Фильту в обмен на монеты, и они распрощались. Фильт с фруктами и вином потопал в гостиницу, где намеревался поспать пару часов перед вечерней встречей с Клэр. Солнце только начинало клониться к закату, пока еще ярко освещая улицы Кафтелии, и настроение у юноши было отличным.

Отдохнув в «Жемчужине Кафтелии» и распорядившись поместить вино и фрукты в прохладное место, Фильт засобирался на свидание. Путь до таверны «Пьяный карась» занимал около получаса обычным шагом, но юноша решил выйти с запасом, чтобы немного побродить по вечерним улочкам Кафтелии, на которых в этот погожий денек гуляло немало народа. Фильту здесь нравилось. Отовсюду слышался смех и устраиваемый детьми шум, в некоторых заведениях подпившие гости уже затянули нестройными голосами песни, и столица казалась самым спокойным, безопасным и счастливым местом на свете. По одной из улочек шествовала симпатичная продавщица сахарной ваты, которая, по мнению юноши, была не менее сладкой, чем предлагаемый ею товар. Тут он заметил трех мальчишек, которые жались к стенкам какого-то домика и горящими глазами смотрели на вату. Беспризорников в Кафтелии было немало, но за ними никто не гонялся и не присматривал, пока те не начинали безобразничать, и тогда уж стража не церемонилась. Не пойман – не вор, таков был негласный закон улиц, и Фильт с ним был, в принципе, согласен. Он считал, что лучше отпустить виноватого, чем посадить невиновного. Но глава секретной службы Кальникл с ним бы не согласился. Юноша взглянул на троицу, купил у милой продавщицы сразу три сахарных лакомства и вручил их пацанам. Те бросились благодарить его, перебивая друг друга, но быстро переключились на вату.

Продавщица улыбнулась Фильту:

– Как вы добры, господин. Но вот так они приучаются получать всё за спасибо.

– Уж лучше так, чем они через пару минут всё равно их сперли бы у вас, – отозвался юноша, послал не успевшей ответить девушке воздушный поцелуй и продолжил свой путь к «Пьяному карасю».

В этой части города Фильт не бывал уже давно. Здесь улочки были освещены хуже, на брусчатке нередко встречался мусор, а горожане столицы с детьми старались в вечернее время избегать этих мест. Нет, тут не убивали и не грабили, но постоянно попадались сильно поддатые личности – из того же «Пьяного карася», например – ссориться с которыми было противно, а порой и опасно, ибо не на шутку разошедшийся выпивоха мог сдуру ткнуть в тебя ножом, а там уж как повезет. Однако подобные происшествия случались совсем нечасто. Фильта, впрочем, такие мелочи не интересовали: если кто-то захочет с ним подраться – милости просим, всегда готовы. Юноша был в школе разведчиков лучшим в рукопашной драке и лучшим во владении почти всеми видами холодного оружия: многочисленные тренировки не пропали даром.

Приблизившись к трактиру, Фильт слегка удивился. Все фонари тут вообще не горели, а в самом здании «Пьяного карася» даже не светились окошки, лишь наверху, как раз над дверью в заведение, висела довольно яркая лампа, чуть покачиваясь от ветра и издавая при этом неприятный скрежет. Каких-либо других звуков слышно не было: ни криков, ни смеха, ни песен, чем всегда славился этот трактир. Домик напротив тоже казался неживым, и Фильт припомнил, что там находилась лавка с товарами для рыболовов. И, что еще более странно, нигде не было ни души.

Разведчик пожал плечами и стал подниматься по лесенке, ведущей к входу в таверну. Но дверь оказалась закрытой: на ней висел тяжелый замок. И повесили его, похоже, не только что. Фильт машинально подергал за ручку, но, разумеется, безуспешно. Трактир был закрыт, притом не первый день. Слева и справа от лестницы располагалась летняя веранда, но и она пустовала, даже столики и стулья были куда-то убраны. Юноша повернулся спиной к двери, раздумывая, что это еще за дурацкая выходка Клэр, как что-то внутри него дало молниеносную команду: падай! Фильт еще ничего не успел сообразить, как натренированное тело устремилось вниз.

Потом Фильт десятки раз прокручивал в голове этот малоприятный эпизод своей жизни, но так и не пришел к однозначному выводу, что его спасло в тот миг. Он еще не достиг дощатого пола веранды, как уловил нарастающий и столь громкий в царившей вокруг тишине звук, звук летящей стрелы. Она пронзила воздух, где юноша находился долей секунды раньше, с характерным визгом впилась в бревенчатую стену таверны и недовольно загудела, входя в дерево.

Разведчик лежал на полу веранды, боясь пошевелиться. Только теперь он осознал, что лишь чудом остался жив. Гудение дрожавшей в стене стрелы понемногу затихло, Фильт напрягал слух, но вокруг по-прежнему не раздавалось ни звука. Он вроде бы заметил метнувшуюся где-то сбоку тень, но не был уверен, видел ли он ее или ему просто померещилось. Секунды текли медленно, но никто пока не собирался доводить дело до конца. Или же убийца притаился в другом месте и просто ждет, пока Фильт начнет подниматься? Надо было что-то делать, но юноша медлил.