Карболитовое сердце

И так же, как это обычно бывает, один брат-Демидов, Григорий Акинфиевич Демидов, удался потише прочих, но и побезумнее. На дармовом тепле своих Соликамских соляных варниц он выстроил избы с большими окнами, даже в крышах окошки наладил. В тёплых избах вдохновенный солевар, млея душой, принялся разводить всяческие фикусы и гибискусы. Так в Империи возник первый нормальный ботанический сад, не бедняцкий аптекарский огород, а именно ботсад.

Вскоре во глубине Сибирских руд кустилось уже с полтысячи разных растений, были и такие редкости, от которых все ботаники плакали навзрыд. Григорий активно менялся гербариями с другими учёными и переписывался даже с самим Карлом Линнеем. Ну и если кто из местных бабок попросит саженец или отросточек – разве же Григорий Акинфиевич откажет? Нет, не откажет, это всем известно.

Но всё хорошее когда-то заканчивается. Хозяина выписали в Питер. Не прошло и ста лет, как однажды зимой подзабытые оранжереи вымерзли – разом и навсегда. Скажем, форточку не закрыли, у нас это очень даже просто. Ещё через десяток лет уже никто толком и не помнил, где тот сад находился.

Лишь в советское время в Соликамск приехал некий краевед, мечтая отыскать у старожилов что-нибудь о ботаническом Демидове. И краевед нашёл нечто невиданное: на южных подоконниках чуть ли не каждой избы, там, где бабкам предписаны уставные фикусы, герань и алоэ, здесь вились, кустились, торчали и шевелились те самые невероятные растения, от которых все учёные вновь заплакали навзрыд.

Так к чему же это всё? Да к тому же, что бабульки крутят этим миром как своим хвостом!

Самые длинные спасы

01. Собачий час

– Четыре часа ночи. Собачий час. – Ваня Филин отвечал на звонок ровно и спокойно сразу по трём причинам: (а) он был очень хорошо воспитан, (б) ни в коем случае нельзя было будить так хорошо его воспитавшую и крайне чуткую бабушку и, наконец, (ц) он и не думал просыпаться.

– Открывай сова, диггер пришёл – голос Рамена звучал… даже сложно высказать как. Вот, говорят, «словно призрака увидел». Так вот Рамен, похоже, призрака не только увидел, но и попил с ним кофейку. По вычурности метафоры Ваня понял, что проснулся, и отвечал уже грубее:

– Четыре часа ночи, повторяю, четыре часа ночи! Что тебе открывать, двери восприятия или шкатулку с люлями?

– Двери, Ваня. И скорее. Я у тебя под дверью и мне кранты, а звонок почему-то не работает! – От такой предъявы Филин проснулся в десять раз сильнее чем обычно.

Через три восьмых секунды он убедился, что у мусоропровода и вправду вжался в угол старичина Рамен и меленько заполошно дышит. В комбезе поверх пижамки, в обвязке с железом, пецлёвой каске с фонарём, с мотком репшнура, опершись на болторез вместо клюки. В заснеженных махровых тапках. То есть диггер спасался, захватив лишь самое необходимое. Губы синие, сам бледный, как поганка. Старик на миг опередил кинувшегося к нему товарища, рухнул плашмя со звуком несгораемого шкафа.

02. Звонок другу

Ещё через несколько колов времени чуть порозовевший Рамен сиротливо грел ладони о бадью сладкого чая и жевал неизбежную оладушку. На ногах у него были толстые шерстяные носки. Шагами судьбы из коридора приблизилась бабушка с градусником и, критично осмотрев фронт работ, повелела:

– Коленька, открой рот.

– Нет! – буркнул дед, не открывая рта.

Чего-то подобного бабуля и ожидала и, не лагая ни такта, перешла к плану «Б»:

– Коля, ляг животом на кушетку!

– Хватит, Борисовна! – взвился Рамен, стремительно пряча выхваченный градусник под мышку. – Ты меня своей заботой в гроб вгонишь!

Не став спорить, удовлетворённая бабушка села на край табуретки и стала сверлить старичину взглядом. А то, мол, намеряет себе не знамо что и завтра в школу не пойдёт.

Филин обожал смотреть такие сценки а-ля «вспомним детский садик». Поначалу ждал, что старые поженятся, или съедутся, или ещё что-то такое, но те всё ходят кругами, хвост торчком, глаза востры, и всех всё устраивает, покуда в ящик не сыграют. В общем мудро. Но! Дело в другом!

– Давай, Рамен. Рассвет уже всё заметнее…

– Ладно. Где-то с час назад мне позвонила старая боевая подруга, Стрелка. Знакомы по подземной тусовке. – старый диггер хрустел костяшками пальцев, хмурил брови, соображая, как сказать.

– Блин, ну поздравляю! И что мне эта встреча старых друзей в ночи? – это Филин для порядку сказал («Не ругайся!» – скрипнула из угла бабушка), чтоб мысль старому направить. Ясно, что не всё так ясно.

– А Стрелка пропала двадцать пять лет назад. Ушла под землю где-то в центре – и всё. В розыск объявили – тогда ещё был всероссийский розыск. Диггера по всей Московской подземле спасы устраивали, одних жмуров пять штук нашли, а её нет… – Глаза Рамена отсырели, паучьи пальцы обминали бока чайной бадейки. Видно, поучаствовал он в тех спасах.

– А сейчас она где?

– В темноте. Говорит, всё нормально, но темно. Мол, давай вниз, помощь нужна, а Ворону и нашим скажи, что всё пучком. Если спросит. А Ворона ещё в первую смуту монтеры на Таганке в старый ствол скинули. Да и наши все того… Кроме меня да дурака Мельхиора – Диггер аккуратно поставил чашку, поднял на собеседников выцветшие стариковские очи. – Это просто срок мне вышёл. Зовёт она меня к себе.

– Что, прямо на тот свет звала? Куда конкретно-то?

– А вот не ясно. Она в офлайн ушла.

03. Лошадь и дрова

Как рассвело, товарищи решительно шагали в Князинькину администрацию, в бывший вавилон-центр «Принц-Плаза» у метро, как раз к открытию. Князю предстояло расплатиться за знакомство с диггерами: либо поддержкой, либо психиатрической помощью. На Рамене были Филиновские берцы на четыре размера больше нужного, в связи с чем сам Ваня вновь рассекал в валенках.

Из ажурных жестяных корон на трубах девятиэтажек поднимались десятки столбов дыма, серых, белых и тёмных. Одни тянулись прядями высоко, мечтая стать облаками в ярко-синем небе, другие постепенно таяли в воздухе, наполняя его запахами смолы и хлеба. Хоть и тёмное время зима, но только зимой есть такие пронзительно светлые дни, когда Солнце искрит через висящий в небе иней, и кругом сияют мелом горы-сугробы, а деревья стоят в крахмальном кружеве, эх! В такие дни вокруг Солнца нередки ореолы, и ложные Солнца, и небесные явления, но сейчас ничего эдакого не показывали.

И слава Богу, а то бы Рамен стал туда тыкать пальцем и шептать, что это Знак. Он и сейчас, солнечным утром, украдкой озирался и свой титанический болторез не выпускал из рук ни на мгновение. Филин решил, что никогда более не поверит в легенды о слабосильности старого диггера – в болторезе было никак не менее пуда.

Особо подозрительно старичина глядел в спину впереди идущей бабке. У бабок есть особо тайное умение плестись посреди широкого тротуара так, чтобы их не обойти и не объехать. Настроение у старой было отличное: судя по пустой авоське, шла она на рынок, и пела что-то людоедски-казацкое меховому шарику на санках позади. Шарик одобрительно попискивал и махал лопаткой.

По колеям от метро мимо идущих весело разбежалась лошадь, снег почуя, с цоканьем, ржанием и лязгом полозьев по проглядывающей брусчатке, да под горочку. В санях поверх груды дров косо примёрз невозмутимый мужик с цигаркой и кнутом.

Тёплый Стан жил под рукой Князя, а Князь, как известно – добро, тепло и свет. Его высокопревосходительство относился к своему девизу серьёзно, сея коммунальные услуги всюду, где длины рук хватало, и не забывая брать добро, то есть коммунальную дань. Немалую. Поэтому мещане предпочитали пользоваться княжей добротой по минимуму, добирая на стороне дровами, ветряками и постоянной готовностью что-нибудь стырить. Как бы ни менялась Россия – она не меняется.

В конце спуска улица сворачивала под прямым углом, и коняка на радостях в тот поворот не вписалась. Под некоторым косвенным углом, подняв искристые волны снега, собачьего кала и дров, упряжка вошла в огромный сугроб-отбойник, копившийся тут всю длинную зиму. С лихим запоздалым «Тпру-у-у!» возница рыбкой нырнул в снежные недра. Через мгновение повсюду звонко запрыгали дрова.

Рамен впервые с начала суток выпустил болторез. Под лязг упавшего инструмента он схватился за колени и стал неудержимо тоненько ржать. Басом хохотала бабка, колокольчиком заливался её укутанный потомок, гыгыкал Ваня Филин, тщась сохранить лицо, ибо тут же прохожая девица-педагогица интеллигентно хихикала в платочек, иногда срываясь на хрюканье. Даже лошадь сдержанно улыбалась, выглядывая из снежно-дровяного бархана.

– Вот значит, из сугроба и расторгуется! – с трудом успокаиваясь, утёр слёзы Рамен. – надо будет потом дров оттуда накопать. – и снова прыснул, не удержался.

Даже не верилось, что в одном пространстве со всем этим сверкающим жизненным великолепием происходит та тягучая странная муть, о которой они собираются бить чело князю.

04. Небольшое отступление

о Тёплом Стане

Пятак у метро Тёплый Стан – это стык цивилизаций. Встань на самом перекрёстке Профсоюзной и Новоясеневского, под транспортной эстакадой. На самой эстакаде встать не получится, там торчат для внушительности зенитки, садятся коптеры безопасников и грозно ходят туда-сюда городовые, целеустремлённо так. Лицом ко МКАДу встань, а спиной к бывшему центру города. Теперь представь себя будильником, но никому не говори. С двенадцати до трёх часов на твоём циферблате окажется сам Тёплый Стан, скрытый за стеной из домовых панелей, за колючей проволокой и датчиками Термена. Город тянется до самого Ленинского Проспекта.

От трёх до шести – старый кинотеатр «Аврора», а за ним гостевые кварталы. Там, по идее, селятся неместные, но охочих до дешевизны мещан тоже хватает. Широкая полоса обжитых земель между Профсоюзной улицей и Тропарёвской пущей постепенно переходит в санитарную зону перед выселенными районами. Заграждения стоят аж за Коньково.

В секторе от шести до девяти – метровокзал, конторы, склады, мастерские. Деловое сердце города. Там же городская жемчужина – Теплостанский рынок, он же – Тош-Толкин Базар. Наше торжище славно от Новосибирска до Бангора, непрерывная бодрая ярмарка с купцами, менялами, мошенниками, падшими женщинами и ассирийцем, починяющим сапоги. В самом сердце этих вавилонов обитает в своей резиденции Князь Теплостанский Игорь I. Сидит, как ясный сокол на яйцах.

Ну и с девяти до двенадцати – всё сплошь особо важное. ТЭЦ, автовокзал, гаражи, недоделанный бункер связи и водопроводные резервуары. Гигантские резервуары: стратегический объект ещё 70-х годов ХХ века.

На случай ужасной московской катастрофы здесь, на самой макушке города, в ста тридцати метрах над Москва-рекой, хранился миллион тонн воды, чтобы несколько суток самотёком снабжать город. Или много миллионов тонн – информация не только засекречена, но и надёжно искажается заботливо распускаемыми сплетнями. После гибели столицы вся вода досталась одному Тёплому Стану. Не будь её – здесь бы тоже все повымерли, не от дрища, так от запора. Первейшая забота любого Теплостанского владетеля есть приращение водяных запасов вкупе с чисткой артезианок и резервуаров. Однажды летним утром за умыванием горожане поняли, например, что водопровод зацвёл – и через два дня Ганзейский союз вылетел с района, как птичка ошпаренная. А до того момента немцы три года были уверены, что держат общество в строгости. Тогда-то князиньку и призвали на княжение.

Так, теперь самое время перестать быть будильником и покинуть перекрёсток. Вон, городовые уже волнуются.

Кстати, на Теплаке нет нищих. Уличный аск запрещён законодательно, и попавшийся на нём тотчас прилюдно получает в левую задницу укол фантогена, а в правую задницу – укол фантоцида. После чего стекает на носилки и бывает уносим прочь. На следующее утро любитель халявы получает свободу и работу. Он выходит на улицу с глазами навыкате от двойственных впечатлений и с метлой в руках, за которую держится, как за последнюю соломинку реальности в этом изменчивом мире. В Тёплом Стане очень, очень чисто.

Правозащитные организации регулярно ставят на вид Князю Игорю, что фантоцид, фантоген, метаэсквилин, поликвиринал, а также их дженерики, дети и внуки до седьмого колена признаны бесчеловечными и подлежат сожжению и дефенестрации согласно постановлению Второго Пражского Учредительного Собора Психиатров, и мы просигнализируем в Новосибирск!

Князь, тяжело вздохнув, исторгает речь про то, что (а) психиаторы были либо под тем же фантогеном, либо в припадке Румынского смеха, так как (б) детей, внуков и колен у фармпрепаратов не бывает, посему (в) дефенестрировать психоактивные препараты расточительно, а (г) жечь костёр из указанного психотрэшкоктейля без химзы и изолирующего противогаза он лично отказывается, и вам не советует, и вообще, (д) извольте оставить меня в покое, я князь, мне работать надо. И сигнализируйте хоть в Новосибирск, хоть сразу в Катманду! Правозащитные организации не любят князиньку и при упоминании о нём нервно протирают запотевшие очки.

05. Оборотень Рома и дрова

Некоторым образом получилось так, что на Принцеву площадь Ваня и Рамен вышли лишь через сорок минут, делясь мнениями о пережитом.

Человеческое участие в наше время – редкая и ценная вещь, восхищённо вещал Ваня. Стоит лишь немного помочь человеку с рассыпанными дровами – и тот тебя и накормит, и напоит, и с собой отсыплет. Он же из лесу вышел, а там всё проще и чище!

Румяный Рамен соглашался, мелко кивал головой, но восхищался другим. По его выходило, что для кучера употребить на троих под камерами после ДТП – отличное решение. Мол, это всё от шока. А до того – ну ни вот столько!

На входе в Принц-Плазу стакан вертящейся двери с ними внутри замер на пару колов времени. Невидимая ангелица с потолка бездушно советовала не трогать движущихся частей, потому что это приводит к их остановке. Queen в тот же динамик тихонечко играли We will rock you, но стоило Рамену потопать в такт, как ангелица вполне живо рявкнула: «Дед, не сбивай сканер, до вечера простоим!»

Красноглазые друзья послушно сделали умные лица, давя ржач, но на выходе из стакана не сдержались. В огромном полупустом фойе взрыв хохота вызвал немую, прости Гоголь, сцену. Враз из ниоткуда нарисовался опасный безопасник в чорной пиджачной тройке, резкий, как понос. Для создания рабочего настроя за ним неуклюже топтался кубический громила за два метра ростом с прикрытыми глазами на широком бесстрастном лице.

– Молодые люди, прошу вас… – угрожающе начал опасный, однако громила за его спиной, за миг неуловимо перетёкши лицом, по-иному заполнил свой мешковатый костюм. Он нежно положил лопату ладони на плечо начальника и сказал голосом Князя:

– Спасибо, товарищ Соколов, дальше я сам.

Товарищ Соколов, не завершая речи, ушел прочь – словно продолжил давно начатое движение. Только с лица чуть сбледнул. Железный мужик. А кубический мегавариант Князя расцвёл в улыбке, наслаждаясь произведённым эффектом:

– Крайне рад вас видеть, мои подземные друзья. Давайте-ка сразу наверх ко мне. Отпустим яроволка, и он вас проводит.

– Здесь яроволк? – шуганулся было Филин, но кубический, вновь перетёкший во что-то новое в себе, устало прогудел:

– Яроволк – это я. Разноверское имя. – Он открыл печальные карие глаза и помассировал себе затылок. Из-под воротничка выглянул край битого на шее солнцеворота. – Можно просто Рома. Только на минус первый зайдём, там автомат с пепсиколой. И заодно эти все, – он с ненавистью обвёл глазами отмель канцелярского планктона, – не поймут, что вы на княжьем лифте уехали. Вон там справа травелатор вниз. Только он не работает.

Внизу Яроволк Рома действительно пошёл к пепсикольному автомату, накормил его карточкой и, получив ледяную банку, со стоном облегчения приложил себе в затылочную складку:

– Какая же дрянь это ваше воодушевление… Перегорю когда-нибудь.

Вызванный ключом лифт увёз их ввысь, потом ещё долго шли мраморными галереями. Широко жил Князь Игорь. Потом ещё по лестнице спустились на этаж. У самого порога Княжьих покоев охранник-оборотень вдруг поинтересовался у Филина:

– А дрова вам нужны?

– Нет… – оторопело ответил тот.

– Ну тогда я приберу их пока в камеру хранения. – Рома аккуратно отобрал у Филина оба полена, почти скрыв их в кулачищах. – Положу в камеру хранения на минус первом у «Виктории». Вы там позовите меня, я открою. Меня видно. До скорой встречи, дорогие друзья.

Ваню накрыло жаркое осознание: всё это время он бродил с дровами. «…!» – подумал он, входя в высокие княжеские двери.

06. Расследование

За дверьми огромной залы царил полумрак. Вдали мощные лучи высвечивали силуэт Князя в длинной мантии. Донеслось: «О кабель не споткнитесь!» и Филин сразу запутался ногами в проводах. Наступившая тьма через миг проворчала: «Пилот обратно врубите уже!».

Вблизи стало ясно, что его величество вполне величественен, однако вместо мантии одет в халат поверх термобелья и в целом несколько помят. Отстёгнутая борода висела на старинном трюмо. Великосветски касаясь затылка запотевшей бутылочкой «Адского Дьявола», владетель бесшумно увлек гостей ковролинными полями к пёстрой стае кресел, стульев, пуфиков и столиков с нарзанами, стаканами, пепельницами, салфетками, печеньицем – всё это водило хороводы посреди помещения, словно в штабе батьки Махно. Говорит, чувствуйте себя как дома – а у стеночки на каталке скромно круглится длинный синий мешок на молнии. Как бы намекая.

– Вообще-то я из-за вас с полпятого утра на ногах. Падайте, кино смотреть будем. – Пробурчал несвежий князь, первым оседая в слабые обьятия кресла-мешка с пенопластовыми шариками. В руках его появился неровно отрезанный ломтище многопиксельного планшета с торчащими флэшками и проводками.

«Перечить князю – дело кислое,» – заинтригованно подумал Филин, присаживаясь на краешек стула. Рамен, утонувший в пуфиках, с каменным лицом тихонько открывал пиво – в ящике под столом помимо пепсиколы нашлась пара бутылок неплохого калужского.

Вокруг потемнело, и на огромном стенном экране проступило тусклое видео с регистратора. По большей части кадра моталась крепкая лошадиная задница в оглоблях, а над ней было видно, как вниз по пустынной улице, оскальзываясь по снегу и сверкая тапками в лучах фар, улепётывает дедок, влекомый болторезом. Старичина Рамен хрюкнул в пиво.

– Это дорожный патруль в 4:27, – ровно откомментировал Князь Игорь, – А вот в 4:30, более выгодный ракурс.

Теперь камера была стационарная и хорошая, глядела она от школы вдоль длинного подъёма к метро – как раз под ней они только что помогали извозчику с дровами. Рамен набрал под горочку внушительную скорость и, развеваясь сумками, лопатками и ремнями, нёсся прямо на зрителя, подобно испанскому быку. Князинька убавил скорость, включил грозную музыку и продолжил:

– А за десять минут до вот этого ты, Рамен, пообщался с майндфроговским аккаунтом диггерши Стрелки, в миру Стрельниковой Зои Максимовны. Аккаунт молчал четверть века. Ночная собака-барабака давно майндфрога не встречала и очень заинтересовалась. Обнюхала все цепочки прокси, всё пометила и теперь получит много-много вкусных ресурсов. За любопытство.

Под эту админскую дичь на экран выплывал кусок космокарты города с вполне обитаемой Солянкой. Во дворы у Бульварного кольца уткнулась кривая рукописная стрелочка. Судя по наложенной геоподоснове, совсем рядом на глубине Ада таилось что-то круглое.

– Вот до этой стрелочки барабака добежала, понюхала старую циску и свежий фаервол. Что там такое страшное, дядя Коля? не томи!

Дядя Коля Рамен, в какой-то момент повествования облившийся пивом, уже взял себя в руки, отряхнулся от пены и иронично покачал головой:

– Ну ты змей, товарищ Князь… Всё рассказал – а на самом интересном месте сдулся! Да ты впятеро больше меня знаешь!

Князь Игорь сделал сложное лицо и со значением свернул шею бутылочке энергетика:

– Рамен, я монарх просвещённый, мне фантогена не жалко. Могу и квиринальчика внутрипопочно вмазать. Расширим сознание – мало не покажется. А вот ещё пуэрилин есть! Детство вспомнишь, в штаны сходишь…

– Ну ладно, ладно. Видишь, я готов к сотрудничеству? Ты забыл досказать ещё несколько очевидных штук. Судя по карте – там стандартный бункер-поплавок на двух сотнях. Один блок, этажей на пятнадцать. Четыре подходняка, один к стволу, это к связистам, четвёртый… Артезианка, наверное… А это что за домик? Ну-ка дай сюда планшет… Ёлки, что с царёвым домом сделали. Так она мне из домика или из бункера звонила? Слушай, Филин, – Вдруг расцвёл Рамен, – а ведь мы этот бункер пропустили тогда. Я вот его не знаю, а он есть. И Стрелку последний раз у Героев Плевны видели. Точно говорю, там она! Всё, я побёг! Княже, что я тебе должен?

Под грозно мутнеющим потоком диггерского сознания князинька всё больше хмурился, даже встал, ходить начал, но тут уже не стерпел, взревел архиерейским командным басом:

– Должен? А ну-ка сядь, Николай Семёныч, никто никуда не идёт! Ты хоть понимаешь, что когда ночью по городу в панике бежит олдскул-диггер с болторезом – население волнуется? Потому что примета дурная! Да по хорошему ты давно уже должен мастеру пяти веществ душу открывать, сам себя перебивая! Но давай всё-таки разберёмся как воспитанные люди. Что за гражданка, где её носило всё это время? О чём говорили? Где запись разговора? Ну?

Присмиревший Рамен задумался, но не сел, как было велено, а рассеянно побрёл в угол, к белевшему на горизонте холодильнику. Князь сделал ему вслед множество проклятий жестами, рожами и даже пинком ноги. Подумал немного и крикнул:

– Возьми мне там ещё банку злых ядов! На дверце!

– А мне пивка, пожалуйста, если холодное есть… – Ваня Филин, пересев в необъятный пуфик, отрешённо кайфовал от очередных извивов хитрого субботнего утра. На часах ещё десяти не было. И тут до него дошло, что князинькины хоромы – это просто один из залов местного кино-мультиплекса. В соседнем зале взвод визгливых деток смотрел «Тома и Джерри». «Аффигеть.» – подумал Филин. Князь обессиленно рухнул на хрустнувшее десятью суставами директорское кресло:

– Наглые вы, диггеры. Трудно с вами.

– Это вы с ним диггеры, – благодушно махнул рукой Ваня, – и это мне с вами трудно.

– А может всё-таки пару кубов квиринала? Кристаллы – вообще прозрачные.

– Ой да ну… Я ж не знаю ничего. И вообще, я не из этих. У меня, между прочим, выходной сегодня, первый за две недели.

– А князьям выходные не положены?

– Нет.

– Ну, блин.

Минуту джентльмены курили в блаженной тишине. Дым уплывал вверх, тая во мраке. Наконец, не сговариваясь, ткнули пальцем в угол, где в чреве двустворчатого холодильника хищно рылся Рамен:

– Это всё он виноват.

И стали сидеть дальше.

07. Четыре контакта

– Я так не согласен! – даже на операционном столе старый диггер не терял боевитости. Из-под простынки сиротливо торчали когти в дырках носков. – Нельзя общий наркоз! Я же ж пьяный! Вдруг кони двину?

– А никто тебе общего наркоза и не предлагает. Хотя так даже удобнее было бы. – Князь терпеливо нависал над Раменом с молитвенно воздетыми руками в синих перчатках. – Есть масса других забавных веществ. Или давай новокаином обколю! А можно ещё заморочиться и замутить периферическую анестезию по Войно-Ясенецкому.

– Я не переношу уколов!

– Давай Роме позвоним, – навис со второй стороны Филин в хирургической маске и белой шапочке, – он придёт и ударит тебя по голове поленом.

– Стакан спирта дайте! – воззвал старичина с тем же самым жаром, с каким однажды было сказано: «Моя фамилия Сусанин. Где польская делегация?» Это было приемлемо. Воды, сто спирта, воды, огурчик и ещё три воды пролетели в диггера мелкой пташечкой. Старого успокоили, уложили.

Проектор рисовал на стене гигантский изгиб Раменова позвоночника, сиротливую клетку рёбер, и вообще, много полупрозрачных костей с шурупами, штифтами, проводами, тягами, коробочками модулей – всё металлическое сияло огнём, как плоть ангела. Всё мажь олдкаином, тут надо отсчитать, значит, ребро, ещё, ещё, ого, да вот они, прямо блямбы прощупываются… «Э-э-эх!» – залихватски крикнул Рамен, когда Князь решительно рассёк ему кожу на четырёх рёбрах. Хирурги-энтузиасты отошли на шаг.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.