Инклюзиция

Данила видел женщину с ребёнком, пытавшихся пересечь дорогу. Черви набросились на неё, и один из них вонзился в шею. Через мгновение она встала, и её движения вскоре синхронизировались с остальными заражёнными.

Данила понял, что больше не может оставаться в квартире. Черви начали проникать внутрь через щели в дверях и окнах. Он быстро надел куртку, бросил в рюкзак воду и нож, и направился к выходу.

Но, когда он приблизился к двери, снаружи раздался голос:

– Даня, открой, это я – Люда.

Это была соседка. Но Данила видел, как её захватили несколько часов назад. К тому же её голос звучал слишком спокойно, слишком обманчиво.

– Нам нужно поговорить, Даня, – раздался голос Людмилы за дверью. Но в нём что—то изменилось. Интонация стала странной, неестественной, будто её голосом говорило нечто чужое.

Данила замер. Черви теперь могли не только управлять телами, но и говорить через своих жертв.

Его сердце заколотилось, но он заставил себя не издавать ни звука. Осторожно, стараясь не шуметь, он направился к балкону. Это был его единственный шанс на побег.

С улицы доносился гул – черви шевелились, извиваясь во дворе, но несколько человек, напуганных не меньше его, пытались пробраться к эвакуационным машинам.

Данила перелез через перила балкона и начал спускаться по пожарной лестнице. Каждое движение казалось громким в тишине, нарушаемой лишь приглушёнными звуками снаружи.

За дверью Людмила продолжала ходить взад—вперёд. Её шаги были размеренными, а голос периодически звал его:

– Даня… Мы просто хотим поговорить…

Он не мог позволить им найти себя. Затаив дыхание, Данила двигался вниз, стараясь не смотреть на ползающих по двору редких червей.

Когда он спустился на землю, его взгляд упал на группу людей. Они прижались друг к другу, словно надеялись, что вместе им будет безопаснее.

Их бледные лица полнились страхом. Они перешёптывались, а их глаза беспокойно бегали, будто они искали опасность в каждом неожиданном движении.

Данила узнал некоторых из них: старушка с третьего этажа, молодая пара с первого, мальчик лет десяти, живший по соседству. Они казались такими же потерянными, как и он.

В этот момент телефон Данилы завибрировал. Пришло сообщение из университета:

«Всем студентам необходимо немедленно явиться в университет. Мы обеспечим безопасность и эвакуацию. В случае угрозы помощь гарантирована».

Сообщение было подписано лично деканом.

Данила замер, держа телефон в руках. Город больше не был безопасен. Университет был последним местом, куда он хотел бы отправиться, но слова о защите давали надежду.

Он глубоко вздохнул. Он не мог больше просто бежать, прячась и надеясь на чудо. Нужно было действовать. С тяжёлым сердцем он принял решение: рискнуть и отправиться в университет.

Глава 2

Аудитория лекционного зала погрузилась в хаос, словно корабль, тонущий в шторм. Панические крики, обрывки фраз, топот – всё смешалось в безумный гул. Студенты метались между рядами, хватая сумки и пальто. Их лица были бледными от страха, а глазами они беспокойно искали выход. Окна внушали ужас – казалось, вот—вот и черви ворвутся внутрь. Тогда спасения уже не будет.

Профессор Николаев, обычно собранный и уверенный, теперь выглядел потерянным, как и все остальные. Его серебристые волосы растрепались, а лицо исказила гримаса страха. Голос, прежде внушавший уважение, звучал пронзительно и отчаянно:

– Все сохраняйте спокойствие! Пожалуйста, не создавайте давку! Направляйтесь к выходам!

Но толпа не слушала. Паника нарастала.

Данила стоял в центре зала, будто парализованный. Мысли в голове хаотично метались. Ноги отказывались двигаться. Он поднял глаза – вокруг царил хаос, не затронувший только одного человека.

Мила. Она стояла у стены, скрестив руки на груди, и наблюдая за происходящим с ледяным спокойствием. Её лицо было полностью лишено страха или паники. Напротив, губы тронула насмешливая улыбка, словно это был спектакль, а она – зритель.

Её взгляд… Данила знал его слишком хорошо. Презрительный, оценивающий, уничтожающий. Она смотрела на него так, словно он был жалким и ничтожным.

– Данила! – резко окликнула она, и её призыв прозвучал, как удар хлыста.

Полный насмешки и презрения тон заставил его сжаться. Данила поднял голову, твёрдо встретив её взгляд. Внутри закипела странная смесь обиды, гнева и горечи. Он хотел отвернуться, но не мог.

– Почему ты стоишь, как статуя? – продолжила она, делая шаг к нему. Её движения были плавными, как у хищника, подкрадывающегося к добыче. – Ты думаешь, что кто—то придёт и спасёт тебя? Хотя это в твоём стиле – стоять в стороне и ждать, пока другие всё решат.

Каждое слово било в цель. Данила молчал, стиснув зубы. Любая реплика стала бы поводом для нового укола.

Мила подошла ближе. Он уловил знакомый аромат её парфюма. Когда—то этот запах казался притягательным, но теперь обжигал и отталкивал.

– Что теперь? Собираешься остаться здесь? Или надеешься, что черви тебя пожалеют? – Она приподняла бровь, словно ожидая увидеть на его лице слёзы или мольбу. – Хотя это логично. Ты всегда был трусом.

Его кулаки сжались. Он избегал смотреть на неё, но слова застревали в горле, разрывая его изнутри. Мила наслаждалась моментом, и её глаза сверкали от удовольствия.

– Почему ты здесь? – хрипло спросил он наконец.

Мила фыркнула, словно вопрос был настолько глупым, что не заслуживал ответа.

– Почему я здесь? А что? – Она вздёрнула голову. – Моя семья не успела забрать меня. Решили, что ждать некогда. А ты? Ты просто решил остаться, чтобы ещё раз подчеркнуть свою никчёмность?

Её слова были холодны, как лёд, но Данила заметил нервные движения её руки – она теребила ремешок сумки. Её глаза иногда на миг становились менее уверенными.

– Мила, – тихо сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Нам нужно уходить. Здесь небезопасно.

– Спасибо за новость, капитан Очевидность, – усмехнулась Мила. Улыбка на её лице была натянутой, будто приклеенная маска. Она оглянулась на толпу, потом снова посмотрела на Данилу. – Ты правда думаешь, что мне нужна твоя защита? Ты решил, что я не знаю, что здесь небезопасно? Не смеши меня.

Её слова прозвучали резко, но спустя несколько мгновений её голос изменился. В нём послышался оттенок страха, который она пыталась скрыть.

– Я видела их, – тихо сказала она, когда её глаза задержались на окне. – Червей. Они… захватывают людей. Я видела, как одного схватили на улице. Они как паразиты, Данила. Это хуже смерти.

Её слова прозвучали глухо, как удары по пустому металлу, повиснув в воздухе тяжёлым облаком. Парень молча смотрел на неё. Впервые он заметил в её глазах не презрение, а боль. Настоящую, глубокую боль, которая вырывалась наружу, несмотря на её привычную маску высокомерия.

После паузы Мила добавила:

– Они съели Люсю. – Её нижняя губа дрогнула, а голос стал тише.

Эти слова будто раскололи что—то внутри Данилы. Сердце сжалось, мысли спутались.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он хрипло, как будто чужим голосом.

Она вздохнула, с трудом справляясь с охватившими её эмоциями:

– Я видела это, Данила. Я шла сюда, когда заметила их… этих червей. Они были повсюду, извивались, ползли. А потом я увидела Люсю. Они сбили её с ног и… они её сожрали. Она кричала, Данил. Он кричала, пока… – её голос сорвался, она замолчала, с трудом сдерживая рыдания.

Данила почувствовал, как холодный, тяжёлый комок образовался внутри него. Люся, их староста в группе. Исчезла. Эта мысль билась в его сознании, как похоронный звон. Он посмотрел на Милу. Её испачканное слезами лицо казалось одновременно хрупким и отчаянным. Светлые волосы спутались, а широко раскрытые глаза выражали смесь страха и горя.

В груди Данилы поднялась волна гнева. Но он понимал, что её причина – не Мила. Это были черви. Эта новая пугающая, неизбежная реальность.

– Нам нужно уходить, – твёрдо сказал он. Его голос звучал неожиданно уверенно, несмотря на бурю внутри. – Мы не можем оставаться здесь, если никто не дождётся помощи! Нужно найти безопасное место.

Мила кивнула, сжав губы в тонкую линию.

Тем временем аудитория, ещё недавно наполненная обычным шумом лекций, наполнилась новыми звуками. Низкий, гулкий рёв прорезал воздух, нарастающий, как предвестник катастрофы. А затем раздался новый звук – влажный, скользкий шелест, от которого становилось дурно. Данила вскинул голову и посмотрел на окна.

Снаружи мелькали тени. Сначала медленно, затем быстрее. Из—за угла здания появился червь.

Его склизкое тело блестело в тусклом свете, словно покрытое маслом. Он двигался целеустремлённо, а рот, похожий на гигантскую мясорубку, внушал первобытный ужас. Следом за ним выполз второй. Затем третий. Они извивались, передвигаясь с пугающей скоростью, и постепенно заполняли двор университета. Их были десятки. Сотни.

Чей—то крик разорвал напряжённую тишину. Он обозначил начало хаоса. Люди бросались врассыпную, оставляя сумки, книги, забывая обо всём. Профессор Николаев пытался перекричать шум толпы, но даже его голос звенел от отчаяния:

– Сохраняйте спокойствие! К эвакуационным выходам! Немедленно!

Но толпа не слушала. Паника охватила всех.

Данила стоял неподвижно, словно прирос к полу. Его сердце бешено колотилось, а тело отказывалось подчиняться. Он смотрел, как один из червей добрался до окна аудитории. Существо ударилось в стекло, оно треснуло, но выдержало. Червь отступил, а затем снова бросился в атаку. Стекло разлетелось на осколки.

Существо ворвалось внутрь. Его движения были резкими, как у животных, что могут чуять страх.

– Данила! – странный голос Милы выдернул его из оцепенения.

Она стояла в стороне, скрестив руки. На её лице не было ни страха, ни паники – только холодное презрение. Её взгляд скользнул по нему, как по чему—то незначительному.

– Ты собираешься сидеть здесь, как идиот? Или у тебя всё—таки хватит смелости что—то сделать?

Её слова резанули ножом по живому. Данила устремил взгляд на приближающегося червя.

– Нам нужно уходить, – сказал он, но его голос звучал пусто – действия сейчас не имели особого смысла.

Мила фыркнула, и уголки её губ тронула усмешка.

– Спасибо, капитан Очевидность. А я думала, мы могли бы остаться и дождаться, пока нас сожрут.

Он хотел что—то сказать, но не успел. Червь рванул вперёд. Его пасть распахнулась, обнажая влажные, зубчатые края. Изнутри его тела выскользнул длинный извивающийся отросток, который вдруг изменил направление и целеустремлённо устремился к лицу одного из студентов.

Тот испуганно открыл рот, чтобы закричать, но именно в этот момент скользкий и мощный червь вонзился внутрь. Его тело проникло в горло с ужасающей быстротой, заполняя собой каждый свободный участок. Крик студента оборвался на полуслове, превратившись в хрип, а глаза расширились от ужаса и боли.

Вены на его шее набухли. НЕЧТО двигалось внутри. Тело начало судорожно дёргаться, и эти конвульсии выглядели как борьба между двумя сущностями: человеком и захватчиком. На мгновение казалось, что студент сопротивляется, но вскоре его движения замедлились, и он застыл.

Его голова дёрнулась, глаза закатились, а затем медленно открылись снова – уже не человеческие, а стеклянные, лишённые какой—либо жизни. Губы искривились в странной пародии на улыбку, а затем разжались, выпуская короткий вдох, будто червь проверял возможности своего нового тела.

Студент, теперь полностью подчинённый воле паразита—захватчика, сделал первый шаг. Его движения были дёргаными, неестественными, как у марионетки на верёвках. Голова наклонилась под странным углом, а затем он медленно, но уверенно пошёл к толпе, двигаясь с механической точностью. Червь внутри полностью овладел телом и разумом, превратив его в очередное орудие в своей армии.

– Они… – Мила замялась, и её лицо исказилось от ужаса. – Они захватывают людей.

– Беги! – крикнул Данила, схватив её за руку.

На этот раз она не сопротивлялась. Они бросились к двери, уворачиваясь от мечущихся в панике студентов. Черви прорвались внутрь, и за ними следовали… люди, или то, что от них осталось. Лица этих существ были пустыми, но тела их двигались с пугающей скоростью, преследуя тех, кто пытался сбежать.

Когда Данила и Мила выбежали из университета, их встретил настоящий кошмар. Двор превратился в хаос. Черви заполнили пространство, превращая людей в своих марионеток. Данила потащил Милу за собой, стараясь держаться в тени и избегать открытых мест.

– Куда мы идём? – прошептала она. Её голос впервые прозвучал неуверенно.

– Подальше отсюда. Куда угодно, – ответил он, не останавливаясь.

Они пересекли район университетских общежитий и выбежали на пустую окраинную улицу. Город позади словно замер. На дорогах стояли брошенные машины, из некоторых доносились обрывки радиоэфира. Везде были следы паники – разбитые окна, перевёрнутые лавки, оставленные вещи.

На горизонте виднелся одинокий дом. Старый, обветшалый, он казался заброшенным, но сейчас это было единственным укрытием. Рядом не было ни людей, ни червей.

– Туда, – указал Данила рукой.

Прячась за машинами и киосками, они добрались до дома. Перед входом Данила остановился, прислушался. Тишина. Он осторожно толкнул дверь но она предательски заскрипела.

– Заходи, – сказал он, пропуская Милу вперёд.

Внутри пахло сыростью и старым деревом. Пыль лежала повсюду толстым слоем. Данила наспех закрыл дверь и задвинул ржавый засов. Мила, молча оглядев помещение, опустилась на пол, обхватив колени руками.

– Думаешь, мы выживем? – её голос прозвучал тихо, почти сломленно.

Данила присел у стены, пытаясь отдышаться.

– Это только начало, – произнёс он, глядя куда—то в сторону.

Мила взглянула на него. В её глазах больше не было презрения. Теперь там поселился страх. Сырой, настоящий страх, отражавшийся и в душе самого Данилы. Он отвёл взгляд, не выдержав её молчаливого укора.

– Нам нужно отдохнуть, – прошептал он, голос дрожал. – Мы не знаем, что там сейчас снаружи. Если мы будем измотаны, то ничего не сможем сделать.

Мила лишь кивнула, но её глаза не отрывались от двери. Она с трудом сдерживала слёзы, а её руки слегка дрожали.

Данила видел это, но не знал, что сказать. Всё, что приходило в голову, казалось бессмысленным.

Дом утонул в тишине, нарушаемой лишь скрипом старых досок под ветром. Пыль плавала в лучах света, едва пробивавшихся через грязные окна. Данила с Милой сидели в углу комнаты, стараясь не издавать лишних звуков. На полу перед ними лежал смартфон парня – единственная связь с внешним миром.

– Думаешь, есть ещё кто—то, кто сопротивляется? – вдруг спросила Мила, уставившись на телефон.

Данила ничего не ответил. Он медленно листал экран, открывая новость за новостью. Интернет ещё работал, но в социальных сетях было больше паники, чем информации. В ленте мелькали снимки разрушенных городов…

Захваченные улицы и люди с пустыми глазами, двигавшиеся, словно марионетки, не выходили из головы Данилы.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Посмотрим, что говорят в официальных новостях.

Он открыл один из новостных порталов. Видео загружалось медленно, каждая секунда ожидания казалась вечностью. Наконец изображение вспыхнуло, и на экране появилась студия новостей. Ведущая в тёмной одежде выглядела измученной, её голос дрожал.

– Это специальный выпуск, – начала она, с трудом сдерживая эмоции. – Сейчас подтверждено, что черви захватили главные правительственные здания в Москве, Санкт—Петербурге и нескольких других крупных городах страны.

Картинка сменилась кадрами с улиц Москвы. Камера, дрожавшая в руках оператора, показывала Кремль. Но сейчас он выглядел зловеще. Десятки червей заполнили Красную площадь. Их скользкие тела блестели в свете прожекторов, которые каким-то чудом работали. Вход в правительственное здание был разрушен, двери выбиты. Изнутри доносились непонятные, пугающие звуки.

– Правительство не смогло оказать сопротивления, – продолжала ведущая. – Последние подтверждённые данные говорят о массовом заражении людей в этих зданиях.

Мила сжала кулаки.

– Вот и всё. Ни армии, ни правительства, – прошептала она. – Они разом забрали всё.

Данила ничего не ответил. Экран снова сменился. На этот раз показали Останкинскую телебашню. Она тоже выглядела неузнаваемой.

На её вершине располагалась огромная структура, похожая на гигантский кокон. Поверхность кокона покрывали пульсирующие мембраны. Вокруг извивались черви, будто охраняя и обслуживая эту жуткую конструкцию.

– На Останкинской телебашне установлен командный пункт червей, – прокомментировала ведущая. – Эксперты предполагают, что это их центральный блок управления. Его установка сопровождалась атакой, полностью уничтожившей телевидение и радио. Мы больше не можем передавать сигналы через эту инфраструктуру.

Мила буквально вперилась в дисплей телефона:

– Они не просто убивают нас, – сказала она, её голос был тихим, но наполнялся горечью. – Они контролируют нас. Людей, информацию, города… всё.

Она закрыла лицо руками. Её плечи задрожали. Данила хотел сказать что—то утешительное, но слова застряли в горле. Вместо этого он осторожно положил руку ей на плечо. Мила не отстранилась. Для неё это было непривычно – принять его жест.

Видео продолжалось. Ведущая говорила о противодействии червям:

– В настоящий момент известно о нескольких очагах сопротивления. Однако большинство групп распадается из—за нехватки ресурсов или угрозы заражения. Черви способны захватывать тела людей, превращая их в послушных носителей. Эти носители полностью подчиняются воле червей и выполняют их приказы, координируя захват новых территорий.

– Вот и всё… – снова пробормотала Мила. Она не закончила, но Данила понял, что она имеет в виду.

– Они используют нас против нас же самих, – добавил он, хмурясь.

Следующие кадры показывали массовую эвакуацию в одном из европейских городов. Люди бежали, таща за собой детей, сумки, всё, что могли унести. На заднем плане виднелись черви, двигавшиеся с пугающей скоростью.

– Черви распространяются с угрожающей скоростью, – объясняла ведущая. – Их появление не ограничивается одной страной. Вчера первые случаи были зафиксированы в Лондоне, Париже и Берлине. Пока неизвестно, возможно ли их остановить.

Мила резко выдохнула, и её дыхание стало сбивчивым:

– Это конец, – прошептала она слабым, дрожащим голосом.

– Нет, – сказал Данила, глядя ей в глаза. Впервые он видел в них страх. Но помимо страха там виднелся слабый отблеск надежды. Возможно, она сама ещё не осознавала этого. – Это ещё не конец. Пока мы живы, это не конец, – повторил он.

Она смотрела на него с сомнением. Но не возразила.

– Нам нужно двигаться дальше, – сказал Данила, убирая телефон в карман. – Они найдут нас здесь. Надо искать других. Тех, кто ещё не заражён.

Мила ничего не сказала, но, когда её спутник поднялся, она последовала за ним. Её руки всё ещё слегка дрожали, но в движениях появилась твёрдая решимость.

Они осторожно выглянули в окно. Снаружи стояла обманчиво густая тишина. Каждый силуэт вдали теперь казался врагом.

Данила сжал кулаки. Он не знал, как долго они смогут продержаться, но внутри уже принял решение: он не сдастся и, если потребуется, будет бороться до конца.

В заброшенном доме не было кромешной тьмы, как он ожидал. Нащупав выключатель на стене и щёлкнув им, Данила с удивлением увидел, как в коридоре ожила лампочка. Мягкий свет осветил запылённое, но на удивление уютное помещение.

– Электричество работает? – с недоверием спросила Мила, словно боялась, что свет погаснет в ту же секунду.

Данила кивнул, оглядывая стены и пол. Дом выглядел давно покинутым, но кто—то явно позаботился о его сохранности. Возможно, это были прежние владельцы или те, кто скрывался здесь после них.

– Нужно осмотреть дом, – сказал он, кивнув на дверь, ведущую вглубь. – Если есть электричество, может, найдём и воду.

Мила, всё ещё настороже, пошла за ним. Их ждал сюрприз на кухне: из крана текла вода. Она была чистой, без ржавчины и запаха. Данила включил воду, подставил ладонь под струю и попробовал.

– Вода нормальная, – сказал он, обернувшись к Миле. – Это уже что—то.

Мила подошла к окну и выглянула наружу. Штор не было, только грязное стекло. Она убедилась, что их невозможно заметить с улицы.

– Ладно, – наконец сказала она. – Вода есть. Но надолго ли? А еда? Мы ведь не сможем жить только на воде.

Данила начал осматривать кухню. На первый взгляд она казалась пустой: пыльные банки, обломки посуды, открытые пустые шкафы. Но в углу он заметил массивную деревянную дверь с тяжёлым замком.

– Похоже, тут есть и подвал, – сказал он, подходя к двери.

Мила осторожно подошла ближе.

– Думаешь, там что—то есть?

– Возможно.

Замок не был заперт, но заржавел от времени. Данила с усилием открыл дверь. За ней обнаружилась узкая лестница, ведущая вниз. Свет из кухни едва освещал ступени. Данила нашёл на стене выключатель и щёлкнул им. Тусклая лампочка мигнула несколько раз, но зажглась.

Они осторожно спустились. Подвал оказался настоящим сокровищем. Вдоль стен стояли полки, аккуратно заставленные консервами, мешками с крупами, бутылками воды и несколькими ящиками сухих пайков.

В углу гудел старый холодильник. Данила резко открыл его. Внутри лежали овощи, завернутые в бумагу, и пакеты с замороженным мясом.

– Ты это видишь? – ошеломлённо спросила Мила.

– Вижу, – кивнул Данила. – Кто—то явно готовился к такому развитию событий.

– Или оставил всё это, когда сбежал, – задумчиво добавила она, осматривая полки.

Данила взял одну из банок, открыл и понюхал. Консервы оказались свежими, а крышка – без следов ржавчины.

– Этого хватит на несколько недель, – сказал он, возвращая банку на место. – Даже если придётся делиться с кем—то ещё.

Мила осторожно коснулась одной из бутылок с водой, словно не веря в реальность происходящего.

– Это сокровище, – тихо произнесла она, обретая уверенность в завтрашнем дне. Её голос звучал мягче, чем обычно. – Но почему оно здесь? Кто это оставил?

– Это не важно, – ответил Данила. – Главное, что оно здесь.

Они поднялись наверх, взяв несколько банок консервов и бутылку воды. Данила выложил всё на стол. Впервые с момента побега Мила выглядела заметно спокойнее.

– Это место… – начала она, оглядывая комнату. – Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Данила усмехнулся, открывая банку фасоли.

– Может, нам просто повезло, – сказал Данила, не оборачиваясь. – Или это место жило своей жизнью до нас. Главное, что теперь оно наше.

Они ели в тишине. Напряжение между ними постепенно спадало, но каждый оставался погружён в собственные мысли. После еды Данила снова взял смартфон. Интернет всё ещё работал, и он открыл новости.

На экране появились фотографии Останкинской телебашни. Над её вершиной возвышалась та самая странная структура – командный пункт червей.

– Это их центр, – тихо повторил он, показывая экран Миле. – Может быть, они управляют всем отсюда.

Мила всматривалась в снимки, и её глаза с подозрением сузились.

– Если это правда, то это их слабое место, – сказала она, и в её голосе прозвучала твёрдость, несмотря на усталость, накопившаяся за день.

– Мы ничего не можем с этим сделать, – напомнил Данила. – Но кто—то может. Кто—то должен.

Она посмотрела на него, и её взгляд тут же стал серьёзным:

– Мы в безопасности здесь, но мы не сможем прятаться вечно.

Эти слова будто эхом прозвучали в его голове. Дом, который ещё недавно казался неожиданной находкой, больше не внушал ощущения абсолютной защиты. Теперь, зная о командном пункте червей, Данила начал сомневаться в их собственной безопасности.

Он медленно ходил по гостиной, размышляя о том, что делать дальше. Остановившись у окна, он выглянул на улицу. Свет, пробивающийся из дома, отбрасывал на тротуар длинные тени.

Мила сидела на старом диване и наблюдала за ним. Наконец, она нарушила тишину:

– Данила, – мягко позвала она.

Он обернулся. На его лице читалась внутренняя борьба.

– Что? – резковато спросил он.

– О чём ты думаешь?

Данила замешкался, прежде чем ответить. Он снова перевёл взгляд на окно.

– О червях. О командном пункте. О… о чём ещё думать? О выживании, Мила. О том, как остаться живыми в этом перевёрнутом мире. О том, как бороться, несмотря на то что шансы крошечные.

Но она продолжала смотреть на него с задумчивым, вытянувшимся лицом.

– Что мы будем делать дальше? – тихо спросила она. – Мы не можем оставаться здесь, Данила. Здесь небезопасно. Здесь нет… жизни. Нам нужно найти других, сражаться, что—то делать.

Данила отвернулся от окна и посмотрел ей в глаза.