Клуб «Ритц»

А ведь надо было! В жизни надо последовательно пройти через все этапы. А секс без обязательств с разными девушками – один из таких этапов. Я пропустил его в свое время, и вот меня накрыло в тот момент, когда мать уже каждую неделю твердит: «Когда же ты женишься?».

В двадцать три я начал работать, посвящая большое количество времени карьере. Занялся подводным плаванием, регулярно ходил в зал, каждые выходные встречался с друзьями. Стал подолгу встречаться с девушками, жить с ними вместе. Но через какое-то время мне наскучила работа, я понял, что она ограничивает меня. И начал погружаться в депрессию. Все меньше работал, забросил все остальные занятия. Мне не хотелось ничего делать. Телевизор, интернет и пиво с друзьями – три цели моей жизни.

Я пытался забить свою жизнь различными событиями и занятиями. Одна неделя расписана по часам, но дальше… Стоит мне хорошенько выпить, как весь следующий день болит голова, а за ним следуют три дня полной апатии и нежелания заниматься любыми делами. Я ощущал, как упускаю время, как старею, и что многие возможности уже не вернуть. От таких мыслей мне становилось только хуже.

К двадцати четырем годам я понял, что на моей работе все же можно получать нормальные деньги. Для этого пришлось заключать сделки с совестью. Иногда мне казалось, что мой доход превышает зарплату директора. Это придавало сил, но жизнь обладает инерцией, и потому я не смог искоренить в себе лень. Вдобавок моя пошлая натура пыталась вырваться наружу. Я не мог реализовать свои фантазии в реальной жизни. Это терзало меня.

Поэтому совсем неудивительно, что я так ухватился за этот клуб. Если быть честным, даже если бы я не увидел Оленьку, я все равно крепко-крепко держался бы за «Ритц» и стремился стать его членом.

7

Работать совершенно невозможно. Вся рутинная деятельность воспринимается как что-то противоестественное, ненормальное. Хочется встать и убежать. Но идти мне совершенно некуда. Друзей видеть не хочу. Родителям позвонить? Категорически нет. Я, как зомби, хожу по офису взад-вперед. Не вызвать бы никаких подозрений. Как ни стараюсь, никак не могу убедить себя, что я не виновен в его смерти. Женю мог ударить обычный гопник и сломать ему висок. Это случайность, жуткое совпадение.

Общая обстановка на работе также очень депрессивная: Нина молчалива, да и все остальные подавлены. Единственный человек, который добавлял света в мою работу, теперь не испытывает ко мне ничего хорошего. Я одинок и не могу с этим ничего поделать. Как это ни странно, в профессиональном смысле я даже испытывал дискомфорт от отсутствия Жени. Раньше он занимался всей текущей однообразной и бумажной работой. Пусть плохо и с таким раздражающим меня выражением на лице, но все же он проводил все эти глупые операции. Теперь временно вся его работа перешла ко мне. Каждую минуту меня дергают по всяким глупым вопросам, что еще больше выводит из равновесия.

Закончу все здесь и отправлюсь на объект. Тем более, что ситуация с «Пенофорумом» оказалось намного сложнее, чем я предполагал, когда взялся за это дело. Мне так и не удалось найти виновника загрязнения, значит, «Пенофоруму» грозит еще одна независимая проверка. А необходимые очистные сооружения они начнут строить только на следующей неделе. Сегодня мне предстоит просмотреть окончательный вариант проекта.

В другой ситуации я бы не стал так заморачиваться по этому поводу, но я, можно сказать, заключил негласную сделку с директором «Пенофорума», и теперь должен сделать все, что в моих силах. Более того, репутация нашей лаборатории сейчас напрямую зависит от моей работы. Если государственная проверка явится на завод раньше, чем очистные сооружения хотя бы наполовину будут построены, то будет сложно объяснить, почему на актах о выполнении и сдаче работ стоят подписи Надеждиной и директора.

От таких мыслей меня отвлекла вошедшая в кабинет Нина. Она обратилась к Ирине Владиславовне, главному лаборанту нашей лаборатории и по совместительству своей подруге:

– Когда к нам уже поступят эколабы?

Эколабы – это передвижные экологические лаборатории, предназначенные для того, чтобы контролировать уровень загрязнения окружающей среды и уменьшать вред для экологии в определенной точке местности. У нас уже есть одна такая лаборатория, но ее недостаточно, и нам приходится пользоваться устаревшей техникой. Мы заказали еще две передвижные лаборатории два месяца назад, но их никак не может доставить производитель.

– Они опять говорят, что нужно пару дней. И что к концу недели сами привезут лаборатории.

– Скажи им, что у них есть два дня, иначе закажем у «Автолика». Тем более, что у них дешевле. Что за страна! Такие деньги платим, а они ничего не могут выполнить в срок. И врут постоянно.

– Да не волнуйся, Нина. Я поговорю с ними. Будем теперь скидку требовать!

– Хорошо. Позвони им сегодня еще раз. Потом скажи мне, что они решили. Если чего-то из оборудования нет, пусть доставят машины с тем, что есть, а остальное установят потом. Это их проблемы. Кстати, сейчас звонила мама Жени, сказала, что вроде бы вычислили того, кто его избил.

– Слава богу. Таких идиотов вешать надо.

Я не могу сделать ни единого вдоха, не могу пошевелить ни одной мышцей. Я чувствую, как задыхаюсь, а в голове пульсирует только одна мысль: «Главное, чтобы не выдал! Главное, чтобы не выдал!».

– И кто это? – интересуется Ирина Владиславовна. – Его уже задержали?

– Пока вроде бы нет. Но его видели прохожие в соседнем дворе и смогли описать. Он, оказывается, уже судим. Объявили его в розыск.

8

Игорь, ответь же быстрее! А если его уже поймали, и полицейские увидят, что я звоню? Моментально сбрасываю. Разбить телефон. Нет. Надо успокоиться. Сейчас мне нужно тщательно продумать все возможные исходы и понять, как действовать при каждом из них. Итак, если они его поймали и изъяли его телефон, тогда они увидят, что я звонил ему. Затем, возможно, проверят, что за номер, и, таким образом, выйдут на меня. Они узнают, что я был не в ладах с Женей, надавят на Игоря, тот все расскажет, и меня осудят, затем посадят. Черт. Драные законы. Вчера залез в интернет, чтобы быть готовым к худшему. Статья 33 Уголовного кодекса. Мысли о ней постоянно крутятся в голове. Самым правильным решением будет признаться во всем. Тогда я могу рассчитывать на смягчение наказания. Честно расскажу, что я лишь попросил ударить его пару раз. Может, отделаюсь пятью годами. Но я не хочу в тюрьму! Если вычислят, то остается единственный выход: двадцать кубиков крепкого раствора хлорида калия внутривенно. А этого удовольствия в нашей лаборатории имеется с избытком.

Не впервые эта мысль пришла мне в голову, но так обидно отказываться от своей цели – милой Оленьки. Кроме нее, мне уже нечего терять. Плевать, что самоубийство – грех. Я сам вправе выбирать, как и когда мне умирать. Почему это должно быть грехом? Харакири для самураев было делом чести, человек, совершающий подобный обряд, показывал свою силу духа. Они верили в бренность бытия и непостоянность всего земного. Неужели все они попадали в ад? Чушь! Но, к сожалению, я малодушен и не обладаю силой духа, которая необходима для такого поступка. Попросить, чтобы кто-то сделал это за меня – так ведь никто не возьмется. Разве что бомж за ящик водки. Но погибать от руки бездомного я не хочу. Бред. Как можно вообще думать о таком?!

Так. Надо что-то решать. Если же его все-таки пока еще не поймали, тогда у меня есть шанс разыскать его первым, и… И что? Что я сделаю? Еще раз попросить его не выдавать меня? Заплатить ему еще? Хорошо, что деньги у меня есть. Можно убить. Даже весело становится от этой мысли. Найду его. Договорюсь о встрече. Не думаю, что в данной ситуации он будет распространяться о ней. Заведу в лес. Возьму лопату. Удар по голове. Еще один для контроля. Яма. Закопал. Сейчас такая грязь, что никто и не заметит, что земля разрыта. Скоро пойдет снег, так что до весны его вряд ли кто найдет. А весной нашу с ним связь доказать будет почти невозможно. Остается понять, где и как его найти. Я так ярко и реалистично представил себе картину убийства. Неужели я способен на такой поступок? Я теперь и сам не знаю, на что способен.

Звонок. Неизвестный номер.

– Алло.

– Здорово. Это Игорь. Мы круто влипли. Ты в курсе? – начал он говорить спокойным голосом.

– Да, я знаю, что тебя опознали. И очень надеюсь, что ты выполнишь свою часть договора.

– Я же дал слово. Но появилась проблема. Я сегодня дома забыл мобилу. Мусора обыскали мою квартиру и забрали ее, – начал рассказывать он. О таком сценарии я даже не думал. Он еще хуже. Даже смерть Игоря ничего не исправит. – Если они проверят мои звонки, то могут выйти и на тебя. Я еще раз повторю, что дал слово. Но если они, сволочи, запалят связь между нами, то капец нам. Я немного знаю этих сволочей. Как я понял, меня описали приблизительно. Одежду ту я уже выкинул. Я вот что думаю: я сейчас сам пойду к ним, типа не понимая в чем дело. Если телефон уже прошарили нормально, то спросят про тебя. Я скажу, что в тот вечер мы встречались как старые знакомые. Сидели в баре Spb на Комендане. Там один официант, мой дружбан из армии, подтвердит все. Я договорился! От тебя требуется говорить то же самое. Типа ты позвонил в шесть, в семь встретились, пили пиво до девяти. Потом по домам.

– А… Хорошо. А официант нас потом не сдаст? – спрашиваю я первое, что пришло мне в голову.

– Нет. Я ему отдам те деньги, что ты мне заплатил.

– Ты уверен?

– У нас нет другого выхода. Если я сразу не скажу про тебя, а потом выяснится, что ты мне звонил в тот день два раза, это будет выглядеть палевно.

Как ни странно, рассуждает он здраво. Даже не верится, что это он сам придумал. А может он уже сидит на допросе и все это спектакль для меня? Ах, вряд ли. Ну почему он такой идиот и забыл телефон дома? Может, сделал это специально, чтобы я подтвердил его алиби?

– Я согласен.

9

Закрываю за собой входную дверь, меня начинает одолевать жуткая паника. Что делать? Ничего не хочу. Совершенно ничего. Я не могу ни сидеть, ни стоять. Курить не хочу, да и пить противно. Во рту пересохло. Но пить все равно не хочу. Надо поделиться с кем-то тем, что изнутри разрывает меня на части. Но я один в темной квартире. Свет меня пугает еще больше, чем полумрак. Записать в дневник все. Все!

Запись шестая: «Хочу записать все то, что чувствую к девушке, которая, сама того не желая, исковеркала мою жизнь. Возможно, с моей жизнью скоро случится что-то ужасное. Точнее, уже случилось. Скорее всего, меня ждет наказание, которого я так боюсь, но я его заслужил. Пока еще могу, хочу поделиться хоть с кем-то тем, что чувствую. Это единственное оправдание всех моих поступков. Оля – само совершенство. Мне прислали фотографии с вечеринки. Как только я их открыл и увидел ее, меня начало трясти. Когда она улыбается, то похожа на ангела. Я уверен, что эта девушка многократно прекраснее Психеи. Афродита, не колеблясь, решила бы погубить ее, завидуя ее красоте.

У меня есть только одно желание – обладать ею. Я не хочу никаких оргий с ней! Как я мечтаю обнять ее, прижать к груди, смотреть в глаза, целовать ее нежнейшие губы. Ее выразительные глаза, густые пышные волосы, стройное тело. А взгляд! Но это всего лишь фотографии. От безысходности у меня встает комок в горле. Я хочу кричать от переполняющих меня чувств, но не могу. Даже спорт не может ни на секунду отвлечь меня от нее. События последних недель на какое-то время отвлекли от страсти, но сейчас боль и желание обладать Ольгой нахлынули с новой силой. Мне хочется боли. Хочу страдать физически, пусть боль превзойдет моральную. Хочу стать кем-то значимым в этом мире, чтобы она могла гордиться мной.

Я ни на секунду не могу отвлечься от мыслей об Оле. Я падаю на колени, когда эмоции одолевают меня все снова и снова. Сегодня я молился. Раньше со мной это происходило чрезвычайно редко. Я молился целый день и вечер, и молюсь до сих пор. Я молюсь за ее благополучие, за ее счастье, даже если она обретет его не со мной. Я молился за Веронику, с которой поступил так подло. Я молю, чтобы вся благодать, предназначенная мне, была отдана им. Господи, дай им счастья. Я на все готов ради Оли! Я так хочу прижаться к ней. Никогда раньше со мной ничего подобного не бывало – так влюбиться с одного взгляда, разрушить свою жизнь только ради того, чтобы приблизиться к ней на миллиметр.

Я молюсь за нее. Но в то же время прошу, чтобы счастье ее было возможно лишь со мной! И еще больнее становится, когда осознаю, что она даже не вспоминает обо мне, не думает. Ее устраивает такая жизнь. И меня она воспринимает как навязчивого и похотливого мужлана, которых в ее жизни сотни.

Если раньше я верил в хеппи-энд этой истории, то теперь я даже представить не могу, чем это все может закончиться. Мне казалось, что я любил много раз, но такого я не испытывал никогда. Обычно если мне не удавалось расположить девушку к себе сразу, я оставлял все попытки и искал другую, чтобы не тратить своего времени, но на этот раз мне нужна только она».

10

7:30. Будильник. Какое разочарование. Это был всего лишь сон. Прекрасный сон. Я общался с Олей вне клуба. Она пригласила меня к себе домой. Мы не были парой, но очень приятно общались. Это был первый раз, когда мы встретились вне клуба. Она улыбалась, смеялась. Не было даже и намека на ту пошлятину, которая обычно творится за порогом «Ритца». Она жила в странном доме. Это было большое промышленное здание, которое перестроили под жилые нужды. Сначала мы запутались в многочисленных коридорах этой постройки. Затем зашли к ней в комнату и налили чай. Я ловил каждую возможность, чтобы невзначай прикоснуться к ней. Мои руки даже не слушались меня – они сами тянулись к ее плечам и волосам. Я ловил ее взгляд, пытался вдохнуть ее запах.

В доме не оказалось чая, и мы решили спуститься в магазин, который находился на первом этаже здания. Там нас встретила длинная очередь, выстроившаяся через все помещение до прилавка. Мы решили пойти в другой магазин. Я предложил прогуляться, но девушка воспротивилась, аргументируя это тем, что нет необходимости ходить пешком, у нее ведь есть машина. Мы сели в автомобиль. Это была красная небольшая машинка. Что-то вроде маленькой «Тойоты». Поехали. Я взял ее за руку. Она не сопротивлялась и… Будильник! Будь он проклят!

После сна у меня осталось странное чувство, как будто Ольга стала чуть ближе ко мне. Ведь не мог же это быть просто сон! Как бы хотел я сейчас рассказать ей о нем. Посмотреть на ее реакцию. Но мне остается только лелеять напрасные надежды. Господи, прошу, поспособствуй нашему союзу. Клянусь больше не грешить. Дай ей счастья, счастья ее будущим детям, счастья и здоровья ее родителям. Господи, прости мне мои грехи, прости меня за Веронику. Пусть ее жизнь сложится отлично!

Очередная волна эмоций. Так жутко в эти секунды ощущать свою беспомощность. Если бы я мог что-то сделать, то непременно… Но я и так уже совершил слишком много. Необходимо успокоиться и постараться мыслить рационально, но это чертовски сложно.

Понемногу начинаю приходить в чувство. Сегодня мне еще предстоит ответственный день, и я просто должен взять себя в руки. Если Игорь выполнил свой план и вчера пошел в полицию, то сегодня моя персона будет интересна органам правопорядка. Я должен буду подтвердить алиби Игоря. Больше всего я боюсь, что он мог передумать и выложить им всю правду. Сейчас главное – не паниковать и оставаться спокойным. Так. Все пройдет хорошо, и вся эта история быстро забудется.

11

Понедельник. 22:32. Пришло письмо от «Леона». 5 ноября, в пятницу, будет выступление порно-звезд из Бразилии – Таис и Марион. После выступления последует так называемый «секс без ограничений». Место – штаб-квартира на Звенигородской. Там я уже был. Необходимо в течение суток подтвердить свое участие. «Буду», – кратко отвечаю я. Хотя в глубине душе допускаю, что, возможно, мне уже не представится шанса поучаствовать в сексуальных играх, кроме как в камере предварительного заключения.

Сегодня, как я и ожидал, мне позвонили из полиции – около двенадцати дня. Попросили подъехать в прокуратуру Невского района на проспект Обуховской Обороны. Девушка сказала, что мое имя фигурирует в расследовании убийства. Я сделал невероятно удивленный голос, но дальше не слушал, поскольку в тот момент в сотый раз переживал ужас, думая о том, что могу попасть в тюрьму. В такие минуты слух будто отключается, перед глазами быстро проносятся ужасные картины, а голос становится дрожащим и неуверенным. Коротко объяснив Нине, что меня вызывают в полицию, я покинул свое рабочее место.

Проспект Обуховской Обороны. Отдел полиции. Я вхожу в здание. Объясняю, что меня вызвали по телефону. Поднимаюсь по лестнице. Вхожу в кабинет.

– А, вы, наверное, Сверлов Сергей Михайлович. Я – старший лейтенант Селедкин, – начинает разговор следователь, даже не дав мне оглядеться по сторонам.

– Да, это я. Мне сказали, вы хотите поговорить со мной, – я начал говорить дрожащим голосом.

– Присаживайтесь. Чаю хотите? – предложил лейтенант любезным тоном. – Не волнуйтесь вы так. Вам по телефону, я полагаю, объяснили причину, по которой мы вас пригласили.

– Я понял, что это связано с Игорем Костюченко. Мне сказали, что его в чем-то подозревают…

– В общем-то, да… Его видели недалеко от места, где произошло убийство. По нашим сведениям, вы были знакомы с жертвой, а также поддерживаете дружеские связи с подозреваемым. Так что не пригласить вас было бы просто халатностью по отношению к правосудию. Если вы что-либо знаете, то должны все чистосердечно рассказать.

– Понятно. Да, да. Хорошо. Я помогу, чем смогу.

После этих слов он пристально посмотрел на меня. Мне тогда показалось, что он хочет прочесть мои мысли. Думаю, по моему голосу он понял, что я жутко волнуюсь.

– Тогда приступим. Поскольку вы не являетесь подозреваемым официально, хотя некую связь между вами и преступлением я явно прослеживаю, чего не буду скрывать, то я не обязан зачитывать вам процессуальные права, предусмотренные статьей 43 Уголовного кодекса. Также не буду разъяснять вам суть статьи 63 УК, в которой сказано, что вы не можете быть принуждены свидетельствовать против самого себя. А прямо спрошу, что вы делали 28 октября с 19:00 до 23:00.

После этих слов я был почти уверен, что Игорь сломался и все выложил. Сука! А этот старший лейтенант просто хочет посмотреть, признаюсь ли я сам. Я понимал, что чистосердечное признание смягчит мой приговор, но ответил:

– Я был в баре Spb. Мы с Игорем решили встретиться и выпить пива.

– Вы были вдвоем?

– Да.

– Кто-нибудь это может подтвердить?

– Я не знаю. Знакомых в тот вечер не встречал. Спросите в баре. Может, официант, который нас обслуживал, вспомнит.

– А вы знаете, что в заведении установлены камеры, по которым мы можем проверить достоверность ваших слов?

Как я об этом не подумал! Ну конечно, они все знают. И это лишь комедия, конец которой уже давно написан. Просто проверка. Лучше расскажу им всю правду. Может они поверят, что я не желал смерти никому. А всему виной это жуткое стечение обстоятельств. Расскажу про Олю. Они же люди, поймут меня:

– Я честно не хотел…

А если это развод? И он сейчас мне, как лоху, вешает лапшу на уши, не имея на руках никаких доказательств. Я помню, как-то произошла драка в ресторане на дне рождения друга. Через пару день участковый запросил видеоматериалы. Оказалось, что они хранятся только 24 часа и потом автоматически стираются. Не думаю, что здесь системы слежения намного лучше. В таком случае я буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь за то, что так легко сломался. И самая страшное: я никогда больше не увижу Олечку!

– Так что вы начали говорить? – с нескрываемым удовольствием спросил меня лейтенантишка.

– Я не хотел тогда пить, но пришлось взять пивка, – говорю первое, что приходит мне в голову.

– Вы были за рулем и пили пиво?

– Я выпил всего один маленький бокал. Не вижу в этом ничего преступного.

– Как знать, как знать… Опишите бар изнутри, – как гром поразил меня его очередной вопрос. Я ведь ничего не знаю о баре. Но в его вопросе есть и положительная сторона: он никогда бы не спросил об этом, будь у него видеозаписи из бара. Я видел этот бар снаружи один раз и решил попытать счастья.

– Странный вопрос. Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Как все Spb, ничего особенного. Деревянные столы, стулья, измотанные официанты. Это бар находится в новом здании…

– Сколько там уровней?

– Что?

– Сколько этажей в баре?

– Хм… По-моему, один.

– То есть вы не помните.

– Послушайте, я был там в первый раз. Меня туда привел Игорь, он и выбрал столик. Я следовал за ним, не рассматривая бар. Да и не было в нем ничего примечательного!

– Не надо злиться. Мы всего лишь беседуем, – наигранно спокойным голосом проговорил мой собеседник.

– Я и не злюсь. Просто не понимаю, к чему эта проверка на дурака.

– Хотите правды? Даже если не хотите, я все равно скажу. Я уверен, что вы играете в этой драме куда большую роль.

Я решил просто промолчать. Я боялся, что если открою рот, то начну путаться. Да и мой дрожащий голос сразу же выдаст меня.

– Скажите же, что вы об этом думаете, – медленно проговорил он, смакуя каждое слово.

– Мне нечего добавить. В одиннадцать я был дома.

– Как хотите. Так будет сложнее, но даже интереснее. На сегодня у меня к вам больше нет вопросов.

12

Очередная бессонная ночь. Я уже не помню, когда ложился в постель и сразу засыпал. Вот и сейчас лежу, а сна нет. Я выпил «Капель Морозова», но в моем случае они уже не действуют. Я хочу сильных наркотиков. Хочу, чтобы ушла душевная боль, исчезло состояние беспомощности. Я ведь так беспомощен. Почти уверен, что этот лейтенантишка докопается до сути дела и потом скажет своим поганым голосом: «Надо было говорить правду. У меня нюх на таких, как ты». Будь он проклят.

И главное, что я сяду. Тогда она никогда не узнает о том, как я из-за нее страдал. Она даже, вероятнее всего, не вспомнит меня. Если только ей не расскажет Павел. Павел! Сам не знаю почему, но я очень хочу его увидеть. После встречи с ним, сам того не замечая, я стал молиться. Каждый раз, вспоминая его, я начинал думать о его словах, о Боге. Может позвонить ему? Хотя он, скорее всего, спит. Какая разница?

Набираю номер. Гудки. После третьего он отвечает: «Алло». На фоне играет музыка. Нет, он еще не в постели.

– Да. Привет. Это Сергей. Может, помнишь меня? Ты мне дал Библию на встрече клуба «Ритц», – начал невнятно мямлить я.

– Конечно помню, Сережа. Что-нибудь стряслось? Какой-то ты взволнованный.

– Честно говоря, я сам не знаю, почему звоню тебе. Просто захотелось с кем-то поговорить. А с друзьями в последнее время мне не очень хочется общаться. Я тебя не отвлекаю?

– Нет, ни в коем случае. Ты дома? Давай, если хочешь, я заеду за тобой сейчас. Мы поедем развеяться. Тебе определенно необходима смена обстановки, – отвечает он бодрым голосом.

Вот это да. Ему звонит незнакомый человек, и он готов ехать неизвестно куда, чтобы помочь мне прийти в себя. Неприлично отвлекать человека. С другой стороны, мне так необходимо общение. Он продолжает:

– Куда мне приехать?

– Ленинский проспект, 155, корпус 4. Квартира 12. Тебе правда не сложно? Я очень признателен, но если я тебя отвлекаю или еще что-нибудь в этом духе…

– Мне сложно бросить тебя сейчас одного, когда ты ко мне обратился! А приехать и поговорить – разве это сложно? Одевайся. Буду через пятнадцать минут.

– Спасибо большое. Я жду.

13

Вот это машина! Я первый раз еду на Porsche Panamera. Мне очень нравился этот автомобиль, но я и не думал, что он настолько хорош. Динамика сумасшедшая. Самое забавное, что я не мог даже представить, что Павел ездит на таком шикарном авто.

– Спасибо еще раз, что заехал, – благодарю я Пашу, когда мы поворачиваем на Московский проспект. – Куда мы едем?

– Давай доедем до центра, там найдем местечко, и ты расскажешь, что тебя так обеспокоило. Поедем туда, где ты сможешь расслабиться. Надо выбрать место, которое вызывает самые позитивные эмоции. Для меня это Владимирская. Туда мы и едем. Может, и тебе она придется по душе.

– Конечно, конечно. Мне нравятся те районы.

– Ты читал уже Библию?

– Честно говоря, нет.

– Почитай. Даже если ты и не веришь в Бога, все равно почитай. Ведь ты должен очень хорошо понимать: чтобы во что-то верить, надо понимать, во что именно. Как ты думаешь, слепой от рождения человек может себе представить, что такое красный цвет? Или зеленый?

– Ему могут описать другие люди.

– Ха. Я тебе опишу чудовище, которое сам выдумал, и какова вероятность того, что оно в твоем представлении будет таким же, как и в моем?! Нулевая. А ты представь человека, который никогда не видел света. Все, что у него есть – это описания других людей. И, как ты заметил, его собственные чувства: обоняние, слух, осязание. Если ты скажешь слепому «запах свежей травы» или «трава», он представит себе это очень четко, поскольку чувствует запахи и может потрогать траву. Но, говоря, что трава зеленая или красная, как ты опишешь различия?