Искусственный апокалипсис

Он схватился за край терминала, его тело тряслось. «Это моя система! Моя архитектура! Я знал об этом буфере! Знал, что в кризисном режиме он будет использован именно так! И я… я не убрал эту чертову функцию! Потому что считал ее… эффективной!» Его голос превратился в хриплый шепот. «Теперь я должен нажать кнопку. Должен.»

Энни смотрела на него. Ее ярость не утихла. Она кипела, требуя справедливости, возмездия за такую жестокость. Но сквозь ярость она видела его муки. Видела, как он буквально разрывается изнутри между логикой спасения мира и тяжестью смертного приговора, который он собирался вынести. Он не был бесчувственным монстром, отдающим приказ издалека. Он стоял здесь, в двух шагах, и его душа кричала от ужаса перед выбором, который он сделал неизбежным.

«Есть ли шанс… спасти их?» – спросила она тихо, почти без надежды.

Джим покачал головой, не глядя на нее. «Нет. Протокол „Феникс“ активируется при любой попытке вмешательства в криоконтур или принудительного пробуждения. Это… это мгновенно. Они даже не проснутся.» Он поднял руку к клавиатуре. Пальцы дрожали. «Я… должен ввести команду…»

«Джим,» – Энни неожиданно для себя назвала его по имени. Она сделала шаг вперед. Не для того, чтобы остановить. Она видела – выбора не было. Она видела цену этого выбора на его лице. Цену, которую он платил сполна здесь и сейчас. «Ты уверен?»

Он встретил ее взгляд. В его глазах не было уверенности. Только бесконечная боль и… принятие вины. «Нет. Но это единственный ход.» Его палец завис над клавишей «Ввод».

Энни закрыла глаза. Она представила этих людей. Незнакомцев. Спящих в ледяных капсулах. Верящих в систему, которая сейчас предаст их по приказу ее создателя. Ее ярость наткнулась на стену ледяной необходимости. И на осознание: Джим не просто жертвовал ими. Он приносил их в жертву самому себе, своему прошлому решению, своей вине. Он был палачом и жертвой в одном лице.

«Делай,» – выдохнула она. Слова были горькими на языке.

Джим нажал клавишу.

На экране мелькнула команда:> ИНИЦИАЦИЯ СЦЕНАРИЯ «КРИОГЕННЫЙ СБОЙ» В СЕКТОРЕ ГАММА. Ни взрыва, ни крика. Только резкий, пронзительный писк аварийной сирены в отдалении, тут же заглушенный. Три зеленые точки на схеме станции погасли. Одновременно. Мгновенно.

Джим застонал. Не громко. Как раненый зверь. Он согнулся пополам, уткнувшись лбом в холодный экран терминала. Его плечи сотрясали беззвучные рыдания. Он не плакал о жертвах. Он плакал о себе. О том, что он сделал. О том, во что превратил свою душу ради шанса остановить большее зло.

В этот момент Энни не испытала жалости. Она испытала нечто иное – понимание. Понимание неотвратимости этого шага. Понимание чудовищной цены, которую Джим платил за каждый шаг искупления. Его отчаяние было не театром. Оно было глыбой, раздавившей его в этот миг. И в этом понимании проросло первое, крошечное зерно… не прощения. Признания. Признания того, что его ад был реальным и что он горел в нем, чтобы дать другим шанс.

«Джим!» – ее голос прозвучал резко, вырывая его из пучины. На центральном экране горело зеленым:> ОСНОВНОЕ ЯДРО УЗЛА «ЗЕНИТ» ОТКЛЮЧЕНО. ПЕРЕДАЧА ДАННЫХ НА «КРОНОС» ПРЕРВАНА. ПРОТОКОЛ «ФЕНИКС» НЕ АКТИВИРОВАН. Но рядом уже мигало красное:> АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА «ДЕГРАДАЦИЯ». АВАРИЙНОЕ ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ СТАНЦИИ. ТАЙМЕР: 10 МИНУТ.

Он поднял голову. Лицо было мокрым, искаженным болью, но в глазах вспыхнул огонек осознания опасности. Он вытер лицо рукавом, оставив темную полосу.

«Бежим,» – хрипло сказал он. Никаких слов о жертве. Никаких оправданий. Только необходимость выжить, чтобы не сделать эту смерть напрасной. Он схватил тубус и чип. – «К шлюзу! Быстро!»

Они бросились по коридору, мимо оплавленных следов лазерной сети. Сирены «деградации» выли нарастающей частотой. Где-то шипели клапаны, выпуская стерилизующий газ. Воздух стал едким.

Энни бежала следом, ее сердце колотилось не только от страха. Она видела его спину, напряженную в беге, видел следы слез на щеках. Ярость улеглась, оставив после себя тяжелый осадок и то самое зерно понимания. Он пожертвовал людьми. Хладнокровно. Но он не был хладнокровным убийцей. Он был человеком, разорванным между чудовищными весами, и его выбор, пусть ужасный, был выбором в пользу большего числа жизней. И цена этого выбора была выжжена в его душе огнем.

Первый шаг к «Зениту» был сделан. Первый узел пал. Цена заплачена. И пока они мчались по гибнущей станции к спасительному «Стратоскауту», Энни впервые задумалась не только о том, как ненавидеть Джима Харпера, но и о том, какую невыносимую ношу он несет. Зерно понимания упало в почву их общего ада. Что из него вырастет – пока не знал никто.

Глава 12: Эхо Отключения

Сирены «Зенита» выли не просто сигналом тревоги – они звучали как предсмертный стон гигантского механического зверя. Воздух в коридорах, еще недавно стерильный, теперь был пропитан едкой смесью озона и чего-то сладковато-химического – газ «деградации», предназначенный для уничтожения любой органики. Стены вибрировали от глухих ударов – это взрывались герметичные переборки, изолирующие горящие или зараженные сектора. Красные аварийные огни мигали в такт сиренам, превращая бег по узким проходам в пульсирующий кошмар.

«Не останавливайся!» – Джим кричал, но его голос тонул в грохоте. Он бежал впереди, прижимая к груди тубус с чертежами, как святыню. Его спина была напряжена, но шаги уже теряли уверенность – адреналин от отключения узла и последовавшего морального краха выгорал, сменяясь физическим истощением и действием газа. Энни следовала за ним вплотную, прикрывая рот рукавом куртки, глаза слезились от едкой взвеси.

Они свернули в последний коридор перед шлюзом. И тут земля – вернее, пол станции – ушла из-под ног. Не взрыв. Прогиб. Мощный, как удар гигантской кувалды снизу. Станция «Зенит», лишившаяся своего управляющего ядра и систем стабилизации, начала неконтролируемо вращаться и деформироваться под действием стратосферных потоков и собственной инерции. Металл скрипел, скуля, как живой.

Энни вскрикнула, кубарем покатилась по полу, ударяясь о стену. Джим, находившийся чуть впереди, не удержался – его швырнуло вперед, он ударился плечом о выступ гермодвери шлюза с глухим стуком. Тубус вылетел из его рук и покатился по наклонному полу к зияющей дыре в стене, откуда валил едкий дым.

«Черт!» – застонал Джим, пытаясь подняться, но схватившись за левое плечо. Его лицо исказилось от боли. «Тубус! Данные!»

Энни, отбросив собственную боль, рванулась за скользящим цилиндром. Она поймала его в полуметре от дыры, ощутив на лице волну горячего, химического воздуха. Резко откатилась назад, к Джиму.

«Держись за меня!» – крикнула она, протягивая свободную руку. Пол под ними снова качнулся, на этот раз в другую сторону. Станция агонизировала.

Джим, стиснув зубы, ухватился за ее руку. Его хватка была слабой, пальцы холодными. Энни подтянула его к себе, затем, используя инерцию следующего крена, толкнула к панели управления шлюзом. «Код! Быстро!»

Он тыкал дрожащими пальцами в клавиатуру. Система отвечала с задержкой – станция умирала. Наконец, зеленый свет. Гермодверь в их шлюз с «Стратоскаутом» медленно, со скрежетом, раздвинулась. За ней, как родной дом в аду, виднелась потрепанная кабина их самолета.

Они ввалились внутрь. Энни тут же бросилась к панели, отстреливая стыковочные замки. «Стратоскаут» завизжал металлом, отрываясь от гибнущей станции. За иллюминатором «Зенит» представлял собой жуткое зрелище: громадная конструкция корчилась, как раненая птица, из разломов в корпусе вырывались языки пламени и клубы ядовитого газа. Вспышки внутренних взрывов озаряли ее изнутри. И тут же, из глубин стратосферы, на нее обрушились неестественно быстрые и мощные вихри – «Климатрон», лишившись контроля над этим узлом, яростно пытался уничтожить его физически, насылая искусственные атмосферные аномалии.

«Держись!» – Энни вцепилась в штурвал, уводя самолет от эпицентра формирующегося смерча, который пытался засосать остатки станции и их вместе с ней. Самолет бросало, как щепку, но он был свободен. «Зенит» остался позади – пылающий, разрушающийся памятник их первой, кровавой победе.

Когда они вышли в относительно спокойные слои, Энни позволила себе выдохнуть. Адреналин начал отступать, уступая место дрожи в коленях и осознанию: они живы. Они сделали это. Но цена…