
Полная версия:
Якудза из другого мира 6
Оборжаться… Особенно смешно тому, кого будят таким вот нетривиальным образом. Но показывать гнев и ярость нельзя – тогда ещё больше подкалывать будут. А тот герой, который устроил сие представление, может нарисовать себе огонёк на койку или, как в случае с майором, на дверь.
Один раз и я не избежал подобной участи… Но одного урока хватило чтобы потом, когда затевалась новая поездка на велотренажере, я удачно заехал пяткой в глаз очередному шутнику. Проснулся тогда моментально, выждал момент и насладился сладкой местью.
Зато, после этого случая с огненным пробуждением, бдительность повысилась в разы. Вот и сейчас тело среагировало на изменение потоков воздуха и послало в мозг сигнал, что творится какая-то неправильная херня. Мозг тут же дал пенделя глазам, а те, в свою очередь, уставились на тануки. Всего мгновение понадобилось на то, чтобы определить уровень угрозы и расслабить напрягшиеся было мышцы.
Киоси застыл в дверях с блестящей звездочкой-сюрикеном в руках. С отверстия в четырехлучевой звезде свисала черная ленточка с белыми иероглифами. Похожая на одну из полос ткани, которыми обклеивались тренировочные залы для работы над оммёдо.
Тануки уставился на меня:
– Босс, доброе утро! Как ты меня услышал?
– Ты топочешь, как стадо слонов, – буркнул я в ответ и поймал себя на мысли, что отвечаю точь-в-точь как ответил бы сэнсэй.
Неужели я превращаюсь в Норобу?
– Ладно-ладно, босс, я ещё подкрадусь, как стадо тануки, – хмыкнул Киоси в ответ и показал на сюрикен. – У нас вон что…
– Что это за предмет народного творчества? – поднял я бровь, садясь на кровати. – Сам полночи делал?
– Ну нет, я бы сделал лучше, а это… Это воткнулось у меня над головой, когда я утром вышел на порог дома.
Я протянул руку, а Киоси отдал мне сюрикен. Обычная метательная звезда, но с необычным рядом иероглифов на ткани.
Приходи в деревню, скрытую в бамбуке.
Вот и всё, что было выведено каллиграфией на черной ленточке. То есть ни координат, ни улицы, ни дома. И как такой адрес забить в навигатор?
Понятно, что нас приглашают на стрелку. И понятно, кто приглашает. Непонятно только одно – чего так долго тянули и выматывали нервы своей неумелой слежкой? Собирали информацию?
– Ладно, это подождет до пробуждения сэнсэя. Мы столько ждали новости от ниндзя, что и они пусть пока покурят. Ну что, помчались на пробежку, Киоси?
Тануки кивнул и помчался одеваться. Норобу смилостивился и пустил его жить с нами. После сражения с заклятым врагом Ёсимаса Сакураем с Киоси словно сняли проклятие неуклюжести. За две недели проживания с нами, он не разбил ни одной пиалы, не сломал ни одного стола и даже не повредил ни одной палочки-хаси. Да, всё такой же непоседа, но стал более ловким и ответственным.
Возможно, именно поэтому я и спихнул на него тренировку двух амбалов – Тигра и Малыша. Дополнительная нагрузка в виде ответственности дает о себе знать. Даже оценки в школе улучшились. К тому же, два лба, встречающих Киоси после школы, добавляли ему веса в глазах одноклассников. Тануки уже опасались задирать.
На наших глазах он, из зачморенного сироты, превращался в сурового и строгого начальника. Только бы не поймал звезду и не стал подобием одного из мажоров, которые прожигают заработанные отцами деньги, а сами из себя ровным счетом ничего не представляют.
– Босс, я готов! Ого, ты побежишь в этом? – в дверях снова показался Киоси.
Он удивился, когда увидел мой наряд. Ну да, вы бы тоже удивились, если бы увидели – жакет-утяжелитель, браслеты-утяжелители, ножные браслеты… Я довел общий вес до семидесяти килограммов и сейчас казалось, что на мои плечи закинули здорового сенбернара, с которым и надо было пробежать обычные десять километров.
Да, ребята… Это необходимость. Это уже необходимость. Когда появились такие враги, как ниндзя, то нужно быть готовым ко всему. И тренироваться нужно гораздо упорнее. Тем более, что новое тело ноппэрапона только радуется возрастающим нагрузкам.
– Да, Киоси. Я побегу в этом. И если ты от меня отстанешь, то я погоню тебя пендалями, – хмыкнул я в ответ.
– Ага, босс, ты догони сперва, – улыбнулся Киоси, ловко увернулся от моего пинка и помчался вон из дома.
Все десять километров он держался чуть впереди, иногда покрикивая на ранних прохожих, чтобы те смогли увернуться от двух бегущих школьников. Потом последовали обычные отжимания, пресс, приседания, подтягивания. Всё в быстром темпе, чтобы не снижать ритм сердечных сокращений.
После такой тренировки футболку можно было выжимать от пота. Впрочем, остальные предметы гардероба тоже вряд ли можно назвать сухими. Надо ли говорить с каким удовольствием я сбросил все утяжелители?
Да после них я не шел – летел!
И мой полет споткнулся о гэнкан – возле порога дома стояли женские гэта. Деревянные сандалии с изящным изгибом и розовыми ленточками так негармонично смотрелись рядом с мужскими кроссовками, ботинками и шлепками, что у меня даже возникло желание выбросить гэта прочь. Забегая вперед, могу сказать, что не раз потом сожалел, что не сделал этого, выбросив хозяйку этих гэта вместе с обувью.
– У нас гости? – уставился на сандалии Киоси.
В нашу мужскую обитель из женского пола заходила только вакагасира Казено-тсубаса-кай Мизуки Сато, но она предпочитала туфли, а на худой конец кроссовки, но никак не деревянные гэта. Так что кто бы это мог быть?
– Похоже, что так. Кто из твоих знакомых носит такие? – спросил я.
– Фу, девчонки… – тут же сморщил нос Киоси. – Они такие надоедливые и противные! Последнее время вообще начинают приставать и угощать разными вкусняшками. Даже старшеклассницы… Эй, босс, не смотри ты так – я никуда от вас не уйду. Мне тут нравится…
Надо ли напоминать, что у тануки есть такая маленькая изюминка в натуре – если кто их угостит едой, то они могут привязаться к этому человеку и душой, и телом. Да-да, так у меня с Киоси и произошло, когда я отбил его от атакующих мальчишек, после чего он напрочь отказался уходить из дома сэнсэя. А если грохнуть такого надоедливого засранца, то он вернется в виде духа и будет потом грохотать посудой на кухне да ссать по углам. Мы предпочли оставить его в живом виде, о чем потом не раз пожалели. Но… это всё дела минувших дней, а сейчас перед нами вставала новая проблема. Правда, о настоящих масштабах трагедии ещё не догадывались.
– Ну что, как всегда, я первый? – спросил Киоси, когда мы разулись на гэнкане.
– Когда это ты первым-то был? Всегда я сначала на лихом коне залетал, а потом уже ты… за конем навоз убирал.
И снова я себя поймал на том, что разговариваю как сэнсэй. Надо вспомнить – когда же этот пройдоха умудрился меня покусать?
– Ладно-ладно, босс, вот выпадут у тебя зубы, я тебе суши жевать не буду, – пробурчал мне вслед Киоси, когда я открыл дверь.
Я только ухмыльнулся в ответ.
– Небесный захват, – прозвучал негромко женский голос.
Не успела ещё улыбка сойти с моих губ, как в шею тут же вцепились невидимые стальные клещи. Меня аж приподняло над полом. Рядом захрипел Киоси. Даже пнул от усердия высвободиться. Хотя, возможно, пнуть меня он задумал давно, а сейчас выдался такой удобный случай…
– Петля Времен… – прохрипел я сквозь удушающий захват и метнул лассо из молний в тощую фигурку в зеленом кимоно.
Петля описала в воздухе дугу и легла точно на шею, аккурат под линией седых волос. Я тут же дернул лассо, и петля затянулась. Мы оказались в связке – непонятная худая женщина с седыми волосами держала нас обоих в удушающем захвате, а я держал её и затягивал петлю в ответ.
Да, не таким я представлял себе возвращение домой…
Женщина походила на седую курицу, которая дожила до преклонных лет и собиралась умереть собственной смертью, а не пускаться в последний заплыв по бульону. Её небольшой нос очень сильно напоминал клюв и этот клюв сейчас даже покраснел от усилий, которые она применяла, удерживая нас. Небольшие черные глазки сверлили меня таким злобным взглядом, словно я был владельцем «МММ», а она год за годом отдавала в эту компанию свою пенсию.
Пауза затягивалась. Произнести что-либо мешал захват. Тощая женщина явно берегла силы и ничего не произносила. Только руки в старческих пятнах чуть подрагивали, когда она выставила их в нашу сторону, удерживая в магических захватах.
Киоси снова отвесил мне пендаля. Я не разобрал – то ли он побуждал меня к действию, то ли собрался выместить все накопленные обиды перед смертью.
Легкие начинали гореть, требуя обычную долю кислорода. В ушах появился далекий шум – признак приближающегося кирдыка.
– А вот и наш чай! – донесся со стороны кухни голос Норобу. – Сейчас мы насладимся не только радостной беседой, но ещё и чудесным вкусом напитка…
Женщина тут же сбросила наши магические захваты и захрипела, вцепившись в моё лассо. Киоси шлепнулся на колени, не удержавшись на ногах. Он так удачно шлепнулся, что повалил и меня.
А мне в этот момент хотелось только вдохнуть воздуха в горящие легкие, чтобы хотя бы чуточку их остудить. Чтобы снова почувствовать себя живым… Понятно, что я даже не думал отпускать лассо из молний. Оно как прежде, охватывало тонкую шейку. Из этой шейки всё также продолжали нестись хрипы, когда сэнсэй показался в дверях.
– Да что вы тут устроили? Изаму! А ну немедленно отпусти Шизуки! Нефритовая Катана Печали! – сэнсэй выронил небольшой поднос, на котором дымился чайник и стояли две пиалы, а в его руках возник зеленый меч.
Во мгновение ока сэнсэй оказался возле женщины. Меч рассек воздух, а вместе с ним и лассо из молний. Старушка закашлялась и картинно упала в объятия сэнсэя.
– Что вы себе позволяете? Как вы смеете так себя вести с гостьей? – вскричал Норобу, обмахивая женщину платком и вытирая её чуть вспотевшее лицо.
Я видел взгляд Шизуки, холодный, расчётливый, довольный произведенным эффектом. Она тяжело дышала, как будто затащила холодильник на седьмой этаж без лифта.
Нужно было срочно оправдываться, а не то…
– Она первая напала! – звонко воскликнул Киоси. – Мы ничего не сделали, а она…
– Не ругай… Не ругай своих учеников, Норобу, – проговорила слабым голосом Шизуки и скользнула ладонью по морщинистому лицу сэнсэя. – Они очень любят тебя и хотели защитить. Ведь невозможно не любить такого мужественного человека, как ты… Не ругай их… Я вот уже простила удавку на своей шее, которая едва не задушила меня…
– Как едва не задушила? – снова вскинулся Норобу.
– Не ругай… Это пустяки, ведь я бы умерла с улыбкой на губах. Последний мой вздох произошел бы рядом с мужчиной моих грез. Я хотела всего лишь увидеть тебя, так что мне не о чем больше мечтать…
Вот же разливается соловьем! И ведь не поспоришь. Говорит так, что не отрицает своего нападения, но почему-то виноватыми оказываемся мы!
– Сэнсэй, произошло недоразумение, – я тоже попытался вставить слово, но куда там…
– Конечно, всего лишь недоразумение, – тут же перебила меня женщина. – Ребята вошли и подумали, что я воровка или грабительница. Ведь возле тебя, Норобу, всегда ошивались опасные женщины, – при этих словах на губах сэнсэя возникла самодовольная улыбка. – Разве стоит их упрекать в излишнем рвении? Они очень любят тебя и поэтому такое недоразумение и произошло…
– Исикава-сан, ты всегда умела всё так хорошо объяснить, – покачал головой сэнсэй, а потом метнул в нашу сторону гневный взгляд. – Вы должны немедленно извиниться перед госпожой Исикава!
– Но она… – начал было Киоси.
– Вы заставляете меня краснеть. Неужели достоинство не присуще моим ученикам? Имейте мужество признать свою ошибку и извиниться перед госпожой Исикава!
– Не нужно заставлять ребят делать то, чего они не хотят, – тут же взяла слово старушка, взяв Норобу за руку. – Они всего лишь хотели уберечь тебя. Разве достойно императора ругать свою охрану за излишнее рвение?
Императора!
Улыбка снова расплылась на плотно сжатых губах Норобу. Эх, эта женщина умеет сыграть на тонких струнах мужской души!
И сейчас, как бы ни пытались оправдаться, но всё равно останемся виноваты. Лесть закрыла уши сэнсэя для правды. Этот бой мы проиграли, но зато не проиграли войну!
– Сэнсэй… – снова начал было Киоси, но я дернул его за рукав.
Тануки недоуменно взглянул на меня. Я постарался сделать выразительный взгляд. Не знаю, насколько хорошо у меня это получилось, но Киоси в итоге замолчал и превратился в слух.
– Сэнсэй Норобу, госпожа Исикава, мы приносим свои извинения за доставленные неудобства и нашу ошибку, – склонился в поклоне и заставил поклониться Киоси. – Мы были слишком взвинчены и расстроены произошедшим рано утром, поэтому излишне перестраховались…
– Я принимаю ваши извинения, мальчики, – тут же сказала Исикава, едва видимо скорчив недовольную мину. Она явно рассчитывала на наши попытки оправдаться, на фоне которых могла стать в ещё более выигрышную позу. – Я бы тоже за сэнсэя могла глотку порвать…
– Вот, видите, а вы на неё нападаете! – буркнул сэнсэй. – Госпожа Исикава из-за землетрясения попала в трудное положение, поэтому я, как старый друг и товарищ, хотел подставить плечо, а вы…
– А пусть она тогда пообедает с нами, а потом идет на все четыре стороны? – спросил Киоси. – Чего вы на меня так смотрите? Вы же говорили, что человек только сам может помочь себе. Фудзивара Сато отправился вчера на поиски своего пути, так пусть и…
Хлоп!
Узкая ладонь прервала монолог Киоси. Тануки полетел кубарем от резкой затрещины и остановился возле порога. Он недоуменно уставился на сэнсэя.
– Господин Фудзивара нам чужой человек, а госпожа Исикава далеко не чужая. Друзьям и родным всегда найдется место в доме Норобу, – с пафосом произнес сэнсэй.
– Нет, если я мешаю, то конечно же сразу уйду, – женщина прижала к груди узелок с одеждой. – Мальчик прав, я…
– Мальчик уже получил своё за дурные слова, – сказал сэнсэй. – Госпожа Исикава, пока я хозяин в этом доме – я решаю, кому здесь быть, а кто может отправиться спать в палатку!
– Но, сэнсэй! – вскрикнул Киоси.
– Да, молодые люди, пришла пора вам поспать на свежем воздухе. Не может же дама находиться в обществе молодых мужчин по утрам, пока не привела себя в порядок! – нахмурился Норобу. – Госпожа Исикава, вы можете оставаться тут, сколько пожелаете. Мой дом – ваш дом!
– Благодарю вас за заботу, сэнсэй Норобу. Мне, право, неловко… – она злорадно зыркнула на нас и тут же ласково уставилась на сэнсэя. – Ведь я причиняю столько неудобств…
– Никаких неудобств вы не причиняете. Я приготовлю вам комнату, а вы… – сэнсэй уперся в нас взглядом. – Собирайтесь в школу, а то опоздаете!
– Сэнсэй, нам ещё прислали вот это, – я прошел в комнату и принес сюрикен с запиской на ленте. – Поэтому мы и приняли госпожу Исикава за ниндзя.
– Ага, – прочитал Норобу. – Что же, займемся этим после вашей учебы. Днем увидимся, а сейчас… Бегом в школу!
– Ох, я бы им приготовила бэнто, если бы знала… – притворно вздохнула Исикава.
Сэнсэй не видел, как она скорчила нам злобную рожу, а потом провела большим пальцем по дряблой коже шеи. Зато видели мы и это вряд ли подняло нам настроение.
Мы быстро собрались и вышли, поклонившись напоследок. Сэнсэй не обратил на нас никакого внимания, полностью поглощенный беседой с гостьей.
– Что скажешь, босс? – спросил на улице Киоси.
– Чувствую, что настают трудные времена. И всё, что было прежде, нам покажется легкой сказкой. Ладно, Киоси, мы с такими уродами справлялись – неужели с какой-то бабой не справимся?
– Как раз с бабой-то нам справляться и не приходилось, – философски вздохнул тануки. – Чего-то я очкую. Чую, что эта война окажется самой тяжелой…
Время показало, что его слова оказались пророческими.
Глава 6
Дела в школе шли как обычно. Учителя преподавали, ученики отвечали, я валял дурака. А чем ещё заниматься на уроках, которые помнишь по предыдущей жизни?
Со сменой тела ко мне вернулась почти вся память из прошлой жизни. Если в теле Изаму его мозговые клеточки приходилось тренировать, как и пухлое тело, то сейчас я мог почти слово в слово повторить то, что написано в учебнике, всего лишь раз взглянув на страницу. Да-да, память мы тоже тренировали, находясь в условиях экстренной ситуации. Ведь никогда не знаешь – в какой момент пригодятся нужные знания. А так, как мы были молодой порослью, только-только покинувшей школьный порог, то и тренировались в основном на знакомых предметах и учебниках.
В качестве примера одного из упражнений могу привести следующее занятие. Сначала на занятиях нам давали листок бумаги, на котором были фигуры, состоящие из точек и черточек. Минуту мы пялились, стараясь запомнить, а потом листок с фигурами убирался, а на его место ложился чистый лист. И вот взвод должен был повторить запомненные фигуры точь-в-точь. За возникающие ошибки следовала расплата – отжимания до седьмого пота.
Когда пять раз подряд взвод смог воспроизвести фигуры без ошибок, то лимит времени уменьшался на десять минут. И так довели до пяти секунд. Потом включали сирену, мигали огнями – задействовали отвлекающие элементы. В этих условиях мы должны снова запоминать и записывать. Снова время сокращалось…
Апофеозом этого всего удовольствия была ночная побудка, когда выла сирена, когда над ухом раздавались автоматные очереди, когда с потолка лилась ледяная вода. За пять секунд бойцы должны запомнить информацию, а потом воспроизвести её в точности.
Причем информацией были не только фигуры – иногда это были листы из учебников. Так что текстовые объемы тоже щелкались семечками. После блокировки мозговой активности гормонами Изаму, когда думалось в основном о сексе, чистый мозг ноппэрапона с радостью поглощал новые сведения и собирал в багаж новые материалы и знания.
Я давал ему эти знания походя, вспоминая из предыдущей жизни множество фактов. На уроках в основном наблюдал и раздумывал о сложившейся ситуации.
После смерти сайко-коммона на Сэтору было одно удовольствие смотреть. Он осунулся, сгорбился. Теперь это был уже не высокомерный сын старшего комиссара полиции, а по совместительству оябуна большого клана. Теперь он напоминал кота, которого злые люди выбросили на улицу после смерти хозяйки. Всегда прилизанный и одетый с иголочки, Сэтору мог появиться с пятнами на пиджаке, растрепанный или же с почерневшими мешками под глазами.
В среде якудза ходили слухи, что верхушка Хино-хеби трещит по швам, а со смертью Оды Кабунаги треск стал слышен далеко за пределы Токио. Мизуки как-то сказала, что у Хино-хеби потихоньку начали откусывать куски территории, а клан Мацуды только слабо огрызался. До того момента, как произойдет внутриклановый взрыв оставалось не больше месяца-двух.
Зато пятым уроком была физкультура. Надо ли говорить, с какой радостью я её ждал? Не самой физической нагрузки, а встречи с учительницей Икэда. Мне нужно было кое-что проверить и эта проверка должна была стать приятной.
Хоть что-то приятное в этот день. Но, как оказалось, не только проверка была приятной вещью, которая со мной сегодня произошла.
Как всегда на большой перемене мы поменялись бэнто с Кацуми. Так как погода была хорошей, то мы вышли на улицу и уселись на лужок. Травка – изумрудная, небо – аквамариновое, девушка – бриллиантовая. Кругом одни драгоценности. С Кацуми рядом было приятно находиться. Её улыбка отгоняла мрачные мысли, а пригоняла наоборот – светлые и воздушные.
– Изаму-кун, вот ты как-то говорил, что хорошо владеешь приемами этикета? – сказала Кацуми, когда после опорожнения половины бэнто. – Так ли это на самом деле? Или ты просто хвастался? Ну, про императора и его манеры?
Я порылся в памяти, ну да, вроде как-то ляпнул, что могу и при дворе императора вести себя достойно. Но это было в пустяковом разговоре, я даже тогда не придал этому значения – трепался и трепался. А Кацуми это запомнила… Идти на попятную уже поздно, так что надо или всё обратить в шутку, или же идти до конца.
Но какой мужчина не захочет слегка прихвастнуть?
Просто в тот момент я не думал, что Кацуми интересуется этим не просто так. Я думал, что мы продолжаем наш незатейливый разговор. Жевал булочку, думал о хорошем и даже не подозревал о той пакости, какую она мне приготовила.
– Да было такое. И могу подтвердить, что император сгорит со стыда, когда мы с ним разделим трапезу! – улыбнулся я в ответ.
Вроде бы пошутил, но вот японская ментальность вовсе не чета российской. Кацуми мою шутку приняла за чистую монету. Она радостно оскалилась и ударила меня счастливой новостью:
– Тогда я приглашаю тебя к нам в гости на дружеский обед. Завтра, после школы. Я так рада, что ты согласился! И так здорово, что ты знаешь этикет и мне не придется краснеть перед родителями! Так всё здорово складывается! Папа и мама будут рады твоему обществу. Мама давно спрашивала, что за молодой хинин так храбро держится среди аристократов? Так что они тебя ждут в гости…
Глядя на её счастливую мордашку, я ощутил где-то глубоко внутри холодок. Похоже, что мне устраивают смотрины…
И как теперь отмазаться? Сказать, что у меня дела? Что как раз завтра запланировано спасение мира и я смогу освободиться не раньше шести?
Тогда обед просто перенесется на другое время, но мне рано или поздно придется предстать пред ясные очи семейства Утида…
Так, стоп! А с хрена ли я очкую? Не съедят же меня там, в самом деле. А посидеть сегодня вечерок и промуштровать всяческие экивоки да реверансы я смогу. Где наша не пропадала?
– Я согласен. Завтра в четыре часа буду как штык, – улыбнулся в ответ и постарался, чтобы улыбка вышла не очень кислой.
– Тогда я приготовлю свои любимые вкусняшки, а ты попробуешь и решишь как я готовлю – лучше твоего повара, или хуже?
– А если скажу, что хуже – что меня ожидает? Надо будет накидывать Доспех Духа или он тебе не помеха?
– Да ну тебя, – Кацуми шутливо толкнула меня в плечо. – Подумаешь, скажешь неправду… За такое сильно не накажу!
– Ух, вот ты уже драться начала, а если я тебя в ответ толкну? – "грозно" нахмурился и надул щеки.
– У тебя не получится, – подняла кулачки Кацуми. – Не веришь?
– Конечно же не верю, – тут же принял я вызов и резко выбросил вперед руку.
Кацуми чуть пригнулась, пропустила руку над плечом и дернула её за область локтя. Меня невольно повлекло вслед за рукой. Чтобы удержаться, я растопырил ноги, изогнулся и… рухнул на Кацуми всем весом. Мы прокатились пару метров, шутливо борясь между собой, пока я не остановился.
Она оказалась подо мной, а я невольно уперся рукой в левую грудь. Тут же отдернул и вызвал краску на лицо, чтобы показаться крайне смущенным. Хотя, ощущения мне очень понравились. Настолько понравились, что даже пришлось резко повернуть бедро. Чтобы не упереться… мобильником…
Губы Кацуми оказались напротив моих. Глаза в глаза, нос в нос. Романтическая ситуация, ничего не скажешь… И черт побери, она была такой… такой… Головокружительной, что ли? Я и в самом деле едва не потерял над собой контроль, вовремя успев отдернуть потянувшиеся было губы…
И это в новом теле. Что бы произошло, если бы я остался в теле Изаму?
– Извини, – пробурчал я, бочком слезая с Кацуми и стараясь, чтобы мой пах не сильно выпирал вперед. – Я не рассчитал.
– Да это я не рассчитала… Ничего. Всё же нормально?
Я посмотрел на Кацуми. На её щеках возник румянец, дыхание стало более бурным, глаза заблестели. Похоже, что не только я один возбудился от нашей борьбы…
– Да, всё нормально. Я просто…
Губы Кацуми не дали мне договорить. Она неожиданно подалась вперед и поцеловала так горячо, что на миг я даже растерялся. Её глаза заполнили всё пространство, вся окружающая реальность перестала существовать, а в голове взорвалась Сверхновая.
Сколько времени длился этот поцелуй? Я не могу сказать, так как потерял счет времени. На мгновение я вернулся в то время, когда в своём мире в первый раз поцеловался.
Я тогда провожал девушку домой после фильма. С Невы тянул пронизывающий ноябрьский ветер, швырял нам в лицо мелкие капли питерской мороси. Мы продрогли до нитки, зонтики скорее мешали, чем помогали скрыться от непогоды. На Наташку было жалко смотреть и в то же время она была такой красивой и желанной, что я бы прошел вечность под ударами непогоды – лишь бы идти рядом.
А уже потом, забежав в парадную, мы остановились возле лестницы первого этажа. Тогда-то и случился этот неумелый первый поцелуй. Сначала было неловкое молчание, напряженная работа ума – чтобы ещё ляпнуть, а потом… Потом я взял Наташку за руку, появилось легкое покалывание в пальцах. Она опустила глаза вниз, а я подался на встречу мокрому лицу… Наши губы соединились…
И тогда тоже вспыхнула чистая энергия, осветившая старый подъезд ярче трехсотваттной лампочки. Колени чуть ослабели, а сердце попыталось проломить грудную клетку, колотясь со страстью пленника, который проснулся в неизвестном месте.