Тени древних. Битва за реальность

Алексей Зайцев

Тени древних. Битва за реальность

Пролог

1.

Из записей Йезекиила, Хранителя Первого Храма, писано в год трехтысячный от Сотворения Мира

В начале не было ничего, кроме Хаоса и Тьмы. И в этой Тьме обитали они – Предвечные, существа столь древние, что само время содрогается от их присутствия. С ними были те, кого мы называем Древними – их слуги и последователи, чьи тела были сотканы из материи, неподвластной законам бытия.

В своей гордыне Древние возомнили себя творцами реальности. Они строили миры из снов и кошмаров, искажали саму ткань существования, пока их вселенная не начала распадаться под тяжестью их безумных экспериментов. Их мир был поглощен Хаосом, который они сами же и породили.

И тогда явился Создатель, Единый и Истинный. Узрев разрушение, причиненное Древними, Он отделил Свет от Тьмы, Порядок от Хаоса. Создатель начертал границы между измерениями, чтобы оградить новое творение от скверны Предвечных.

Он создал два царства для Своего творения: мир физический, где тела из плоти и крови живут свой век, и мир духовный, куда души праведных восходят после смерти. И поставил Он хранителей – малых богов, каждому дав свой удел: кому воды, кому ветры, кому плодородие земли. Не для поклонения создал их Творец, но для поддержания порядка в мироздании.

Но за пределами этих царств, в измерениях противоестественных, продолжают существовать Они. Древние и их повелители – Предвечные – ждут во тьме, жаждая разрушить барьеры, возведенные Создателем. Их агенты – культы безумцев и еретиков – проводят богомерзкие ритуалы, пытаясь ослабить стены между мирами.

Внемлите моему предупреждению, ибо я, Йезекиил, видел в откровении то, что случится, если эти культы преуспеют. Видел я, как рушатся стены реальности, как сливаются миры в единый поток безумия. Как искажаются души и тела, как гибнет все созданное Творцом в пасти Хаоса.

Знайте же – те, кто поклоняется Древним, не просто еретики. Они – враги самого существования, предатели не только веры, но и самой жизни. Их учения – не просто ложь, но яд, разъедающий саму основу творения. Их обряды – не просто грех, но преступление против замысла Создателя.

Храните же печати, которыми Творец запечатал врата между мирами. Истребляйте культы Древних, где бы они ни прятались. Ибо их существование – угроза не только душам верующих, но и самому существованию мира физического и духовного.

Помните: нет силы превыше Создателя, нет власти превыше Его воли. Но есть зло древнее самого творения, и оно ждет во тьме. Да хранит нас Создатель от этой тьмы, да пребудет Его защита над мирами, которые Он создал для нас.

Здесь заканчиваются слова Йезекиила, записанные кровью на пергаменте из кожи неизвестного существа. Последние строки написаны дрожащей рукой, словно писавший боролся с неведомым ужасом.

2.

Найдено среди личных вещей брата Михаила, служителя древнего монастыря в горах. Рукопись датирована примерно 1200 годом.

Я пишу это в келье, стены которой покрыты защитными символами. Свеча мерцает неестественно – иногда пламя замирает, словно время останавливается. Они близко. Они знают, что я храню одну из Печатей.

Всё началось, когда в наш монастырь прибыл странный путник. Его одежды были покрыты символами, которые заставляли глаза слезиться. Он принёс древний свиток, написанный на языке, который существовал до Вавилонского столпотворения. Настоятель провёл три дня, переводя его, а на четвёртый заперся в часовне и не выходил оттуда, пока не умер от голода. В его руках нашли Печать – кристалл, который словно существовал в нескольких местах одновременно.

Перед смертью настоятель успел рассказать мне правду. Оказывается, наш монастырь построен не просто на святом месте. Под ним находится один из Узлов – точек, где ткань реальности особенно прочна. Здесь, в горах, первые служители Создателя установили барьер между нашим миром и измерениями Древних.

Печать – это не просто реликвия. Это ключ, запирающий одни из врат. Есть и другие – рассеянные по миру, хранимые в местах силы. Некоторые спрятаны в катакомбах древних церквей, другие – в пещерах отшельников, третьи – в забытых храмах посреди пустынь.

Культисты приходят каждую ночь. Я слышу их песнопения – слова на языке, от которого трескается камень. Они взывают к своим хозяевам из-за грани реальности. Вчера один из послушников сошёл с ума, увидев их ритуал. Перед смертью он бормотал о существах, чьи тела состоят из углов, которых не может быть.

Я начал видеть странные сны. В них я брожу по галереям невозможного храма, где гравитация течёт как вода, а время закручивается спиралями. Древние говорят со мной. Показывают миры, которые они создали и разрушили до того, как Создатель начертал границы реальности. Обещают мудрость, превосходящую человеческое понимание.

Но я помню учение. Помню слова Йезекиила о том, что было до начала времён. Их обещания – ложь, их дары – яд для души. Они не могут войти в наш мир физический напрямую, не могут проникнуть в мир духовный, защищённый Создателем. Им нужны проводники среди людей, нужны предатели, готовые открыть врата.

Вчера я нашёл в библиотеке труды древнего схимника. Он описал ритуал, способный укрепить Печать. Но цена высока – ритуал требует жизненной силы проводящего его. Не смерти, нет – чего-то более страшного. Тот, кто проведёт ритуал, останется жить, но его душа будет навеки привязана к Печати, станет частью барьера между мирами.

Я слышу их шаги на лестнице. Они уже внутри монастыря. Большинство братьев мертвы – те, кто не успел сбежать. Печать пульсирует в моих руках, словно живое сердце. Я должен принять решение.

Прости меня, Создатель, за то, что я собираюсь сделать. Я знаю, что после ритуала моя душа не сможет упокоиться в мире духовном. Я стану стражем, вечным часовым у врат, которые никогда не должны открыться. Но лучше такая судьба, чем позволить им войти.

Я начинаю читать слова ритуала. Символы на стенах загораются древним огнём. Печать раскаляется в моих руках. Я чувствую, как реальность вокруг уплотняется, становится прочнее. Мир физический и мир духовный отдаляются от измерений Древних.

Если кто-то найдёт эти записи – знайте: битва не окончена. Они всё ещё ждут во тьме, всё ещё ищут пути вернуться. Храните веру, храните барьеры. И если услышите голоса, обещающие запретные знания – вспомните обо мне, о цене, которую приходится платить за сохранение границ реальности.

Дальше текст обрывается. На последней странице – только странный символ, похожий одновременно на печать и на крест.

Из дневника Элеоноры Трент, исследовательницы Отступников

Запись датирована пятью днями до ее исчезновения

День 157. Экспериментальная фаза "Проекции Эфира" завершена. Мои догадки подтвердились: физический мир многослоен, как луковица, но слои эти существуют не последовательно, а одновременно, перекрываясь и пронизывая друг друга.

Материальный план, который мы воспринимаем обычными чувствами, содержит лишь крошечную часть информации. Благодаря модифицированной сыворотке на основе экстракта из артефакта "Глаз Нечистивого" я смогла воспринимать астральные течения непосредственно наяву. Сначала это было мучительно – видеть одновременно плотные физические объекты и пронизывающие их струи астральной энергии. Но мозг адаптировался на удивление быстро.

Самое поразительное открытие: астральный план не является хаотичным, как утверждают фанатики из Ордена. Он подчиняется собственной логике, просто невообразимо сложной для обычного восприятия. Я видела, как мысли людей порождают крошечные вихри в астральном потоке. Как эмоциональные связи формируют структуры, похожие на нейронные сети. Как места, где происходили значимые события, сохраняют "память" – сгустки информации, которые можно считывать.

Но настоящий прорыв произошел вчера, когда я активировала установку "Резонатор Тьмы". Удалось не просто наблюдать, но и манипулировать эфирным планом – той сферой, где чистая энергия обретает первичные шаблоны формы. Я до сих пор дрожу от осознания масштаба открытий. Если мы научимся стабильно взаимодействовать с эфирным уровнем, мы сможем перепрограммировать саму реальность!

Орден Света называет эфирный план обителью демонов и искусителей. Какая ирония – они настолько близки к истине и одновременно бесконечно далеки от нее. Да, там есть сущности. Нет, они не похожи ни на что, имеющее аналог в нашем опыте. Это не "демоны", это… архитекторы. Инженеры. Я чувствовала их любопытство, когда мое сознание коснулось эфира. Они изучали меня так же, как я изучала их.

Меня не покидает ощущение, что физический мир подобен компьютерной программе, работающей на древнем, невообразимо сложном оборудовании. И мы, Отступники, нащупали способ заглянуть в исходный код.

Завтра перехожу к фазе 2: попытаюсь установить стабильный канал коммуникации. Если что-то пойдет не так, все мои записи зашифрованы в последовательности ДНК культуры бактерий, которую я отправила в три независимые лаборатории. Пусть Орден сжигает бумаги – истину им не удержать.

PS: Странно. Уже третью ночь я чувствую запах соли и водорослей в своей спальне. Должно быть, последствия экспериментов с восприятием.

Глава 1 Искаженные

Старинные часы в прихожей пробили полночь, когда Алекс Мёрсер наконец решил, что с него довольно. Полусгнившие фолианты профессора Вебстера, которые он обещал каталогизировать к утру, источали затхлый запах разложения и тления. Последние четыре часа он провел, задыхаясь от древней пыли и переписывая полустертые названия в блокнот. Профессор не предупреждал, что многие из них написаны на языках, которых Алекс не знал – возможно, даже на языках, которых не знал никто из ныне живущих.

Надевая пальто, он заметил странный том в истрепанном кожаном переплете, который каким-то образом пропустил. Обложка, покрытая тонкими бороздками, напоминала одновременно и кожу рептилии, и нечто неуловимо чуждое. Алекс провел пальцами по поверхности и почувствовал легкое покалывание, словно слабый электрический разряд пробежал по коже. Он хотел бросить книгу обратно в ящик, но почему-то не смог. Вместо этого он сунул ее во внутренний карман пальто и поспешил к выходу.

Улицы города были окутаны необычно густым туманом, который искажал очертания зданий и превращал фонарные столбы в размытые жёлтые ореолы. Ночной ветер нес с собой соленый запах реки Мискатоник, смешанный с чем-то ещё – сладковатым ароматом, который Алекс не мог идентифицировать, но от которого у него сжималось горло.

Он выбрал кратчайший путь к своей съемной квартире на окраине университетского квартала. В этот час улица была совершенно пуста. Только шорох его собственных шагов по влажному тротуару нарушал тишину. И книга – книга в его кармане стала теплой, почти горячей, как будто она жила своей жизнью.

Где-то вдалеке прозвучал крик – не человеческий и не животный, а нечто среднее, исполненное невыразимой боли и древней тоски. Алекс застыл на месте. Звук доносился со стороны заброшенной текстильной фабрики, зияющей разбитыми окнами в конце улицы. Его разум настойчиво советовал идти прочь, но что-то другое, более глубокое и иррациональное, тянуло его к источнику звука.

«Может быть, кто-то ранен», – сказал он себе, зная, что это ложь. Ни один человек не мог издать такой звук. Но он всё равно пошел вперед, каждый шаг давался с нарастающим трудом, словно гравитация вокруг него искажалась, становилась нелинейной.

Тяжелая дверь фабрики поддалась с протяжным скрипом. Внутри пахло ржавчиной, стоячей водой и тем же сладковатым запахом, который он уловил раньше. Сейчас этот запах был сильнее, почти одурманивающий, и Алекс почувствовал легкое головокружение. Он достал телефон, активировал фонарик и осторожно двинулся вперед, проходя между ржавыми станками и обрывками гнилых ткацких нитей.

Крик раздался снова, теперь ближе, из глубины здания. Книга в его кармане пульсировала в такт этому звуку, как если бы они были связаны невидимой нитью. Разум Алекса пытался найти рациональное объяснение происходящему, но ужас первобытной интуиции уже проникал в его сознание.

Луч фонарика выхватил из темноты лестницу, ведущую в подвал. Капли воды с потолка падали на металлические ступени с ритмичным звоном. Кап. Кап. Кап.Алекс начал спускаться, держась за влажные перила и чувствуя, как холод металла проникает сквозь его перчатки.

Подвальное помещение оказалось обширнее, чем можно было ожидать. Луч фонарика не достигал дальних стен. Пол был залит водой высотой до щиколотки, и каждый шаг сопровождался плеском. В воздухе висел запах сырости и разложения.

А затем он увидел… нечто. Сначала это показалось ему лишь странным отражением в воде, игрой теней. Но когда он навел луч фонарика прямо на фигуру, то понял, что никакие тени не могли создать это.

Существо стояло, склонившись над неподвижным телом, полупогруженным в воду. Оно было похоже на человека и одновременно абсолютно нечеловеческим. Кожа, если это была кожа, имела бледно-серый оттенок и казалась слишком тонкой, почти прозрачной – сквозь нее просвечивались тёмные вены и нечто, что могло быть органами, но не соответствовало ни одной известной анатомии. Руки существа были неестественно длинными, с тонкими пальцами, заканчивающимися не ногтями, а чем-то похожим на маленькие присоски.

Оно повернуло голову к Алексу, и он увидел его лицо – почти человеческое, но с непропорционально большими глазами без век и ртом, который растягивался слишком широко для человеческого черепа. В этот момент Алекс понял значение слова «неописуемый», потому что его разум отказывался фиксировать особенности этого лица, как если бы они существовали вне известных ему категорий восприятия.

Существо издало тот самый крик, который привлек его сюда – звук, который теперь, вблизи, напоминал одновременно плач младенца и скрежет металла. Затем оно выпрямилось, и Алекс увидел, что неподвижное тело на полу принадлежало человеку – молодому мужчине, чья кожа имела странный сероватый оттенок, а глаза были широко открыты в выражении абсолютного ужаса.

Цепенея от страха, Алекс сделал шаг назад, споткнулся о что-то под водой и упал, выронив телефон. Фонарик погас, погрузив подвал в кромешную тьму. Он услышал плеск воды – существо двигалось к нему. Сейчас, в темноте, ужас стал почти осязаемым. Алекс полз назад, его руки судорожно шарили по воде в поисках телефона или чего-нибудь, что могло бы стать оружием.

Книга в его кармане внезапно стала обжигающе горячей. Он вытащил ее, не зная, зачем, и раскрыл. В кромешной тьме страницы излучали тусклое синеватое сияние, освещая пространство вокруг. И существо замерло, словно сияние причиняло ему боль. Теперь Алекс мог лучше рассмотреть его. Кожа не просто казалась прозрачной – она постоянно менялась, пульсировала, как если бы форма существа не была окончательно закреплена в этой реальности.

«Уходи», – произнес Алекс, не узнавая собственный голос. – «Уходи прочь!»

К его изумлению, существо отступило, его конечности сжались, а тело, казалось, частично растворилось в воздухе. Через несколько секунд оно полностью исчезло, как если бы никогда и не существовало. Только тело на полу и книга, пульсирующая в его руках, доказывали, что всё это не было галлюцинацией.

Дрожащими руками Алекс нащупал в воде свой телефон. Тот, как ни странно, всё ещё работал. Он набрал 911, но сигнал не проходил. Экран показывал отсутствие сети, хотя обычно в этом районе связь была отличной.

Он подполз к неподвижному телу и коснулся запястья – пульса не было. Но что-то было не так. Кожа мертвеца была не просто холодной – она была иссушенной, словно из тела извлекли всю влагу. И тогда Алекс понял, что это был не просто труп – его лишили чего-то более существенного, чем жизнь.

Вдруг где-то наверху раздался звук открывающейся двери и луч света прорезал темноту.

«Эй! Кто здесь?» – голос был резким, властным.

«Помогите!» – закричал Алекс, впервые осознавая, насколько он испуган. – «Здесь человек… он мертв!»

По лестнице быстро спускался мужчина средних лет с фонарем в одной руке и чем-то, похожим на пистолет, в другой. Его лицо было суровым, с глубокими морщинами вокруг глаз и рта. Он остановился, увидев Алекса, сидящего в воде рядом с трупом.

«Что произошло?» – спросил он, и в его голосе не было ни удивления, ни шока, только усталая настороженность.

«Я… я не знаю», – пробормотал Алекс. – «Я услышал крик и пришел сюда. Здесь было… что-то. Не человек. Оно…»

Мужчина прервал его, направив луч фонаря на лицо мертвеца.

«Бескровник», – произнес он тихо, почти про себя. Затем перевел взгляд на книгу, которую Алекс всё ещё сжимал в руках. – «Откуда у тебя это?»

«Это… из коллекции профессора Вебстера. Я каталогизировал его библиотеку».

Мужчина неожиданно выхватил книгу из рук Алекса и быстро пролистал страницы. Его лицо помрачнело.

«Вставай», – сказал он. – «Здесь небезопасно. Оно может вернуться».

«Но… полиция…»

«Полиция не поможет», – отрезал мужчина. – «Не с этим. Меня зовут Виктор Рейнхарт. И, похоже, ты только что столкнулся с чем-то, чего не должен был увидеть. Пойдем со мной, если хочешь жить достаточно долго, чтобы понять, во что ты влип».

С этими словами он протянул руку, помогая Алексу подняться на ноги. И впервые за этот кошмарный вечер Алекс почувствовал проблеск надежды – не потому, что верил этому странному человеку, а потому что, наконец, столкнулся с кем-то, кто, казалось, понимал происходящее.

Они поднялись по лестнице, оставив позади тело человека, лишенного не только жизни, но, как подозревал Алекс, и чего-то более фундаментального – возможно, самой его сути. Книга в руках Виктора продолжала слабо пульсировать, как если бы она была частью чего-то гораздо большего – фрагментом головоломки, которую Алекс только начинал различать.

Покидая заброшенную фабрику, он не мог отделаться от ощущения, что пересек невидимую границу. Что-то в самой структуре его реальности изменилось безвозвратно, и пути назад больше не существовало.

От лица Брата Серафима, Экзекутора Третьей Ступени Ордена Света

Отрывок из наставления для новопосвященных

Физический мир – первая и последняя линия обороны против мерзости, что скребется из-за занавеса реальности. Воистину благословенно невежество обычных людей, ибо узрев истину, разум их раскололся бы, как хрупкий сосуд.

Материя, что кажется столь прочной и незыблемой – всего лишь тонкая корка льда над бездонной пропастью. Наш материальный план, видимый глазу и осязаемый рукою, суть первый уровень реальности, доступный каждому смертному. Но даже здесь, братья и сестры, проступают следы влияния Их.

Помните о местах, где ткань реальности истончается. Кольцевые структуры камней на пустошах севера. Пирамидальные сооружения, чьи углы никогда не образуют правильный треугольник, сколь точно бы вы их ни измеряли. Пещеры, где эхо возвращается раньше, чем должно. Места, где образуются узоры из сухих листьев в безветренные дни. Всё это – свидетельства проникновения астрального плана.

Астральный план – второй уровень, доступный лишь во сне и безумии. Там царят тени и отголоски, там формы текучи и непостоянны. Именно оттуда приходят видения и пророчества, но также оттуда просачивается и скверна. Будьте настороже, когда сон ваш становится слишком ярким. Если видите повторяющиеся образы или лица незнакомцев, что узнают вас, немедленно наносите надрезы большим пальцем, чтобы пробудиться. Астральный план – преддверие искажения.

Но есть еще эфирный план – третий уровень, где материя и энергия неразделимы. Древние тексты говорят, что там обитают сущности, не имеющие формы, лишь намерение. Они шепчут тем, кто способен слышать, предлагая знания в обмен на… разное. Орден запрещает любые попытки проникновения в эфирный план. Слишком многие братья, опьяненные гордыней, считали себя достаточно сильными, чтобы противостоять соблазну, и теперь их останки хранятся в запечатанных урнах в подвалах Цитадели.

Запомните: физический мир – это не просто камень, вода и плоть. Это система защиты, созданная Светом против Тьмы. Каждая молитва укрепляет барьер. Каждое очищение огнем латает прорехи. И каждый еретик, утверждающий иное – предатель человечества, заслуживающий лишь меча милосердия.

Да прибудет с вами Свет.

Глава 2 Тонкая грань реальности

Виктор вёл свой потрёпанный «Форд» по пустынным ночным улицам с той уверенностью, что даёт лишь многолетнее знакомство с каждым поворотом и тупиком. Алекс сидел на пассажирском сиденье, обхватив себя руками – отчасти от холода влажной одежды, отчасти от непреходящего ужаса.

– Не смотри назад, – произнёс Виктор, когда они отъехали на несколько кварталов от фабрики. – Есть некоторые вещи, за которыми нельзя оглядываться.

Книга, изъятая у Алекса, лежала между ними в потёртой кожаной сумке. Даже сквозь плотную ткань было заметно, как пульсирует её слабое свечение – синхронно с глухой болью, которая теперь пульсировала в висках Алекса.

– Что это было? – наконец выдавил он. – То… существо. Что оно сделало с тем человеком?

Виктор на мгновение оторвал взгляд от дороги, внимательно изучая лицо Алекса, словно оценивая его готовность к правде.

– Бескровник, – ответил он после долгой паузы. – Ему не кровь нужна. Ему нужно то, что течёт под кровью. То, что учёные не могут измерить своими приборами. Жизненная сила. Годы, которые могли бы быть прожиты.

Машина свернула на узкую улочку, которой не было на картах города. Древние клёны нависали над ней, образуя тоннель из переплетённых ветвей. Фары выхватывали из темноты необычные символы, вырезанные на стволах деревьев – слишком геометрически правильные, чтобы быть делом случая.

– Куда мы едем? – спросил Алекс, заметив, что ни на одном из домов нет номеров, а на перекрёстке отсутствует табличка с названием улицы.

– В место, где тебя не найдут, – Виктор резко затормозил перед неприметным двухэтажным зданием из серого камня. – По крайней мере, в ближайшее время.

Дом был лишён каких-либо архитектурных изысков, кроме массивной дубовой двери, на которой был вырезан тот же символ, что Алекс видел на деревьях. Рейнхарт извлёк из внутреннего кармана старинный железный ключ, вставил его в замочную скважину и трижды повернул – сначала вправо, затем влево, затем снова вправо.

Внутри дом оказался неожиданно просторным, с высокими потолками и минималистичной обстановкой. Центральное место в гостиной занимал длинный стол, заваленный картами, древними фолиантами и странными приборами, напоминающими гибрид астролябии и компаса. На стенах висели географические карты с нанесёнными на них непонятными символами, диаграммы созвездий и схематичные изображения человеческих силуэтов с отмеченными энергетическими точками.

– Сними одежду, – приказал Виктор, бросая Алексу стопку сухих вещей. – Всё, что было на тебе в подвале, нужно будет сжечь.

Алекс безропотно подчинился. Только сейчас он заметил, что подол его пальто покрыт странными пятнами – не водой, а чем-то более густым, с перламутровым отливом.

– Это…?

– Не спрашивай, – оборвал его Виктор. – Просто сними и положи там, в медный бак.

Переодевшись в сухую одежду, Алекс почувствовал, как нервная дрожь постепенно отступает. Виктор тем временем развёл огонь в камине и поставил на плиту старинный железный чайник.

– Травяной отвар, – пояснил он, заметив взгляд Алекса. – Поможет очистить сознание. То, что ты видел сегодня… оно оставляет следы не только на одежде.

Они сидели у камина, сжимая в руках кружки с горьковатым напитком, от которого слегка покалывало язык. Книга лежала на столе между ними – закрытая, но всё ещё излучающая ту же пульсирующую энергию.

– Ты не первый, кто чудом уцелел после встречи с ними, – наконец нарушил молчание Виктор. – И не последний. Но ты первый за много лет, кого защитила Книга Границ.

– Книга Границ? – переспросил Алекс. – Но она была просто… в коллекции профессора. Он коллекционер редких изданий, но никогда не упоминал…

– Он не знал, – перебил его Виктор. – Или знал, но не всё. Эта книга – одна из Семи Печатей. Семи ключей, которые удерживают реальность… в рамках.

Алекс попытался рассмеяться, но смех застрял в горле. Ещё вчера он счёл бы такой разговор бредом сумасшедшего, но образ существа из подвала стоял перед глазами слишком отчётливо.

– В рамках? – переспросил он. – О чём ты говоришь?

Виктор поднялся и подошёл к одной из карт на стене. Но это оказалась не географическая карта – скорее, причудливая диаграмма концентрических кругов, между которыми были начертаны странные символы.