Петр. Или как Донские Казаки помогали в становлении Московского Государя

Голицын и Софья, победив всех своих противников, враз остановили этот кровавый переворот. Из церковных средств были выданы ранее обещанные деньги по 10 рублей на каждого стрельца. Но этого некоторым было маловато, и старослужащие стрельцы требовали «служенные годы лет за 20 и за 30 имать жалование». Из Стрелецкого приказа принесли бумаги и по указам боярина Ивана Андреевича Хованского были розданы все долги. Взамен этого стрельцы по договорённости с Софьей быстро очистили Красную площадь от трупов «телеса побиенных с площади свезены и погребены быша от сродственников их».

Через неделю, 23 мая 1682 года, выборные представители от стрельцов пришедши к Красному крыльцу в Кремле, под руководством князя и воеводы Ивана Хованского, обратились к Софье Алексеевне и всем думным боярам с предложением «чтоб на Московском царстве были два царя, яко братия единокровнии: царевич Иоанн Алексеевич, яко брат больший, и царь да будет первый; царь же Петр Алексеевич, брат меньший- и царь вторый». Если это требование будет не выполнено, то они обещали «мятеж не малый». Срочно был созван Московский Собор и в Грановитой палате Патриарх Иоаким и митрополиты, архиепископы и архимандриты и другие московские люди утвердили это предложение.

Венчание на царство царей. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

«И желая всему государству тишины, чтобы смущения и мятежу в народе не было» Иоаким велел бить во все колокола и в Соборной церкви «поставивша государей на царском месте ровно: во-первых, царя Иоанна Алексеевича, также царя Петра Алексеевича» провозгласил двое царствие. Это событие можно видеть на старинных гравюрах того времени, «Венчание на царство» Царей Иоанна и Петра Алексеевичей, за их спинами стоит Царица Софья. Далее она призвала к себе «выборных, по человеку от полка» и велела готовиться к присяге Царям, было всё исполнено вскоре «учинили веру и целовали крест». После церемонии два Царя «солдат пожаловали, велели их поить и кормить по два полка в день».

В Разрядной книге 29 мая 1682 года была сделана запись и составлен акт, о том, что Великие Государи «посоветовавшись с матерью своей Натальей Кирилловной и со своими государскими тетками и с сестрами и благородными царевнами и своим богомольцем патриархом Иоакимом и всем освященным собором» вручить правление всего Московского государства благородной Государыни и Царице, и Великой Княжне Софии Алексеевне (ей 25 лет): «…со многим прошением, для того что они в юных летах, а в великом их государстве долженствует ко всякому усмотрению многое правление… упремудрити паче инех, и кроме ее правити Росийское царствие никому невозможно». Софья конечно немного как говорят ныне «повыделывалась» и после настоятельных просьб всего окружения «…той превеликий труд восприяти изволила». Царица приказала всем думным чиновникам дела докладывать только ей «…и за теми делами изволила она, государыня, сидети з бояры в палате».

Во всех указах было приказано упоминать обязательно её имя и писать только так: «Великие государи Цари и Великие Князья Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и сестра их, Великая Государыня благородная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна всеа Великия и Малыя и Белыя России».

Царевна Софья. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

5 июня 1682 года посланы Похвальные грамоты на Днепр и Дон казакам о принятие присяги «на верность своей службы учинили обещание… служить постоянно и подданство свое сохранили… служили так же как нашему блаженному брату Феодору Алексеевичу». В Киев на усиление посланы два Белгородских полка под руководством стольников Бориса Гавриловича Леонтьева и Максима Лупандина, а в Запороги к кошевому атаману Трофиму Волошенину послано царское жалование по 10 рублей на человека.

27 июня 1682 года послана из Москвы c подполковником Борисом Васильевичем Головиным «Окружная известительная грамота Государей Царей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича Донским Атаманам и Казакам». Привезена была «крестоприводная книга» в которой каждый из казаков ставил собственноручную подпись на верность Царям. Приказано было дать Головину 4 казаков в помощь и направить на верхний Дон и на Хопер в казачьи городки «для привода к крестному целованию». Позже летом этого года на Перекоп в Крым приходили калмыки под командованием Шатыр Кошки и взяли в плен 15 человек и много «животины и овец», на что Крымский хан Мурат Гирей пожаловался молодым Московским Царям.

Софья, Иоанн и Петр. Гравюра 18 века. Неизвестный художник.

Войсковому атаману Фролу Минаеву пришлось писать «отписку» прямиком Крымскому хану, где тот пишет, что Донские Казаки этим летом в «поиск» не ходили. Он требует так же унять азовского Сюин бея, который делает периодически набеги на казачьи юрты. Казаки с атаманом Иваном Лукьяновым ходили на Волгу и на Ахтубу против «диких калмыков» и был у них бой и один пленник был послан в Москву.

В столице после первого стрелецкого бунта князь Иван Андреевич Хованский приверженец старой веры, как и боярыня Морозова, приобрел среди стрелецкого войска и так называемых «раскольников» большую популярность. Он становится высшим стрелецким начальником и непосредственным посредником между правительством, православной церковью и старообрядцами. Он подаёт «челобитную» Патриарху Иоакиму от раскольников о восстановлении настоящей старой веры, которая была до Никона. Жестокие гонения на них были неоправданны со стороны церковной власти. Староверы ни разу не оказали сопротивления властям ни раз не брали в руки оружие их протест был всегда пассивен. Они уходили из деревень в леса и степи, бежали за пределы Руси и не выступали против Царя. Они занимали оборонческую позицию, как например так называемое «соловецкое сидение» 1676 года, когда они 8 лет выдерживали осаду царского войска в Соловецком монастыре. Среди стрельцов было много сторонников старой веры и видя, что царская власть на данное время слаба решили уговорить молодых Царей вернуться к исходной вере, прося восстановить на Руси «древлее благочестие». Сам Патриарх как-то сказал «…я не знаю ни старой веры, ни новой, но что велят государи, то и готов творить и слушать их во всем».

5 июля 1682 года в Грановитой палате состоялись прения «пря о вере». Староверов возглавлял священник Никита Добрынин из Суздаля, прозванный дьяками Пустосвятом, так же нижегородец Сергий, расстрига Саватий, поселянины Дорофей и Гавриил. Хованский хотел, чтоб прения вели только церковные служащие, но Софья решила так же присутствовать. В «государскую Переднюю палату» архиепископ Афанасий и епископ Леонтий принесли старые греческие книги и «словенские на харатиах», т.е. на пергаменте. Патриарх боялся выходить к народу без Царей и говорить о вере, так же уговаривал Софью Алексеевну не вступать в спор. Князь Иван Хованский придя в Царские палаты и обратился ко всем правителям со словами «…есть ли патриарх от вас, государей, к народу, его ожидающему на площадь со властьми не пойдет, то народ, яко же и прежде, к ним, государям, в Верх хощут идти со оружием и всего освященного чина на убиение». Видя такое напряжение Софья решила выручать тихого Иоакима и выйти к народу. Она сказала: «И того ради аз, грешная, за святую православную церковь и за патриарха нашего пастыря готова душу свою днесь без всякого страха положити. Иду к народу в Грановитую палату. И аще кто со мною хощет идти, той ми да последует». Все тетки и сестры царские и Патриарх спустились в низ и сели на Царские места «седоша сице на дву государских местах: на едином тетка их государская Государыня Царица и Великая Княжна Татиана Михайловна, на втором их царская сестра Государыня Царица и Великая Княжна София Алексеевна. Под ними же на креслех Государыня Царица и Великая Княжна Наталия Кирилловна, Государыня Царица и Великая Княжна Мария Алексеевна. На креслех же, вране, святейший Иоаким патриарх». Князь Хованский велел впустить раскольников «со светилы и свещами, со аналогиами и с камнами, со иконами и с тетратками и книгами». Расставив всё это, они не просили благословения Патриарха, это считалось своевольем, начали громко говорить. Стали читать челобитную с обличениями нововведений Никона, церковники не могли ничего возразить, тогда Софья громко и с напором сказала: «…если патриарх Никон еретик, то и отец наш, и брат так же еретики стали? Выходит, что и нынешние цари-не цари. Патриархи и архиереи не правители церкви. Мы такой хулы не хотим слышать, что отец наш и брат-еретики, мы пойдем все из царства вон».

Князь Иван Хованский. Гравюра 18 века. Неизвестный художник

Бояре и сам Хованский ответили «зачем царям-государям из царства вон идти, мы рады за них головы свои положить». Почти все стрелецкие капитаны и раскольники начали молиться по-старинному «двумя перстами» и отвергая Святую Троицу упоминая учения апостола Павла вышли из Палаты с криками победили, веруйте: «Победихом, победихом! Сице, сице! Тако, тако!».

Все Государыни сошли в зал со слезами «с престолов царских, на них сидеша, снидоша плачущеся». Сама Царевна со слезами обратилась к выборным стрелецким людям, хоть как-то утихомирить раскольников. Те выйдя на лобное место. расставили свои иконы и начали учить простой народ. Всем показывали, как надо креститься двумя перстами «…тако веруйте. Мы всех архиереев препрехом и посрамихом! Тако творите!». Позже Софья, подкупив большим жалование некоторых стрелецких полковников, которые тайно арестовали Никиту Добрынина и быстро без суда приказные люди казнили его «отсечена бысть глава его на Красной площади». Остальных раскольников захватили и выслали в дальние монастыри.

У Сильвестра Медведева находим такую цитату: «…и от того времени раскольники по царствующему граду ходити явно по площадям и по торгу престали доселе-тайно же и ныне по дворах блядословят». Это глагол употребляли русские люди уже в года, у Медведева он встречается дважды.

Обстановка в Москве оставалась не стабильная и Царевна Софья Алексеевна принимает решение убрать из столицы молодых Государей в село Коломенское в хорошо укрепленную Троице-Сергиеву Лавру пока всё не утихнет. Там же Софья получила «подметное письмо» из столицы в котором приближенный к Хованскому полковник докладывал, что тот хочет убить молодых царей «царский корень известь… и назвать вас Государей еретическими детьми и убить обоих и царицу Наталию Кирилловну и царицу Софью и патриарха, и властей… а на одной царевне князь Андрею жинитца, а остальных царевен постричь и разослать в дальние монастыри… и на царя избрати, егда не князь Ивана ли Хованского хотяху на царство посадити».

Бояре и Хованский хотели назначить Патриархом такого, «который бы старые книги любил… а дали нам всем по 200 рублев денег человеку и пожаловать гостиным имянем и торговать вовеки беспошлинно». Это всё предполагали исполнить в августе месяце на празднике пресвятой Богородицы при крестном ходе в Донской монастырь.

В сентябре наступил новый 1683 год, Царей в Москве не было и командовал всем боярин Иван Хованский «…и детям своим названным, служивым, зело во многих делах угождая, потакал, делал по их воли мимо всякие правды, собою, многия дела без доклада великих государей». Сильвестр Медведев наблюдал, как вел себя Хованский «…а около его кореты в города ходили стрельцы человек по 50 и больше с ружьем, чего никогда не бывало и караул у себя ради своего бережения ученил на дворе-стрельцов стояти непрестанно человек по 100».

Видя такое положение дел Софья от лица Государей разослала тайные грамоты во Владимир, Суздаль, Юрьев Польский и другие города с призывом к стольникам прийти на помощь к молодым Царям. Хованскому был приказ от Царей выйти на встречу к селу Воздвиженское на встречу войскам гетманского сына, вышедшего из Малороссии. 17 сентября 1683 года он был захвачен вместе со своим сыном Андреем на дороге в селе Пушкине. Был издан срочно приказ с перечислением всех вин Ивана Хованского и вынесли решение «за все такия ваши великие вины и за многия воровства и за измену-казнить смертию». Сильвестр Медведев пишет: «…и абие в той час в селе Воздвиженском на площади при всех боярех и при всем тамо народе отсекоша им главы их. И по их кажнении в нощи под 18 число сын князь-Иванов, князь Иван же. из Воздвиженского села во град Москву и сказал стрельцам, что отца его бояре убили». Он, будучи свидетелем этих обстоятельств сказал: «И тогда паки наста велие смущение в служивых людех. Паки неукротимая ярость и беды несказанныя объяша весь царствующий град». Везде начали звонить колокола, по всей столице прошел ропот среди народа, что бояре решили уничтожить всё население. Они как бы задумали сжечь посады и слободы вокруг Москвы. Все люди начали бояться своих соседей. Стрельцы были в замешательстве, так как привыкли что есть руководитель, который думает и даёт команды.

Патриарх Иоаким остался один и к нему в Крестовую палату начали постоянно приходить различные граждане Москвы прося помощи и совета. Народ выливал ему всю боль и злобу «противно же глаголати им, яко несмысленным, отнюдь было невозможно: такое бедство, что молчати трудно, глаголати же что-бедно». Заставляли его писать грамоты в Запороги черкасам чтоб те пришли «на помощь против бояр». Восставшие стрельцы протрубили «в барабаны в сбор и начаша вси собиратися в поход со всяким ружьем на бой и с пушками». Иоаким всячески отговаривал полковников вести войска против молодых Царей и Цариц. Ему грубо отвечали «есть ли ты мыслишь с ними заодно-убием тя и не пощадим никого же».

Народ московский просил спрашивал в недоумении и слёзно оставшегося правителя «…почто государи Москву покинули и ныне у нас правителя нет!? Изволь государем отписать, чтоб пришли к Москве». 18 сентября прибыл к Патриарху от государей стольник Петр Петрович Зиновьев с грамотой, где было описано все дела изменника Хованского и решение о его казни. Эту грамоту читали неоднократно в Крестовой палате всем людям, приходившим узнать правду. Сын казнённого Иван Хованский младший призывал «пойдем за бояры и их победим».

В Троицком монастыре, Царевна Софья Алексеевна назначила дворовых воевод в походе: боярина Михаила Ивановича Лыкова, думного дворянина Алексея Ивановича Ржевского, думного генерала Агея Алексеевича Шепелева. Они собрали все войска и сделали укрепления вокруг монастыря, поставили стражу и караулы по стенам, разместили пушки по башням «…и всякий полковой стой устроили». Так же начали укрепляться к осаде в Москве. Из государственных хранилищ выдали оружие и порох. С Пушечного двора свезли пушки и поставили на нужных местах. Хоть и противника не было видно, но все стали стрелять и день и ночь, как бы стращая неприятеля и никого из Москвы не выпускали. В простом народе нарастал страх «…и от тех страхов начало было быти великая скудность убогим людем в хлебе и в дровах».

От Царей по прошению Патриарха в Москву прибыл боярин Михаил Петрович Головин с небольшим штабом, на которого пало много тяжестей «стяжав терпение и досаждение немало». 21 сентября прибыла новая грамота к Патриарху с думным дворянином Лукьяном Тимофеевичем Голосовым. В ней приказано было служилым людям идти к Царям на покаяние и снять военные посты со стен Кремля. Все боялись того что во время похода их поубивают без всякого суда как бунтовщиков. Московские сидельцы послали парламентариев по 20 человек от полка к царскому двору. Парламентариев приняла Софья Алексеевна и долго их знатных воинских людей упрекала и стыдила, те плача на коленях просили прощения. Царица приказала прекратить всякую стрельбу в Москве, разоружиться и только тогда Цари прибудут в столицу. В октябре месяце из Москвы прибыли парламентарии с челобитной. Царевна Софья приняла их слезные заверения «…восставшие обещася совершенно служити без всякого злохитрства верно вся дни живота своего». Послана была грамота в Москву «с объявлением восставшим полного прощения за смятение», которая была зачитана перед народом и всеми пехотными полками Патриархом Иоакимом. Грамота была со многими статьями, которые потом долго разбирались в полках и все согласные ставили подписи под присягой. Вот такая статья, например, в этой грамоте была «…никаких сборов не чинить и с ружьем в город и никуды не приходить и кругов по-казачью не заводить и воровских ясаков не вымышлять и каланчей не именовать и мимошедших дел не всчинать и не делать и тем не похвалятися и никому не уграживать».

Началась слякотная осень и в народе начался голод и разруха, а в Троицком монастыре всё ополчение, прибывшее по зову к Царице и Царям, было щедро награждено и велели всех поить из царских запасов. Также получили премию и земли разные государственные чины и больше всех получил боярин и дворовой воевода князь Василий Голицын.

6 ноября 1683 года Цари и Великие Князья Иоанн и Петр Алексеевичи со всем своим Двором «…ис похода своего из Троицкого Сергиева монастыря в царствующий град Москву внидоша мирно». Самых решительных стрельцов выслали из Москвы, некоторых казнили, многие спасаясь от власти бежали в украинные городки в крестьянском платье.

В декабре месяце издан указ, по которому к 7 малочисленным полкам, оставшимся в Москве из других городов велено быть в столице ещё 5 ново организованным полкам: из Киева 3, и из Батурина и Переяславля по одному. Всего численность новых подразделений дошла до 9512 человек, против прежних 14 198, сократили старых стрельцов и повысили жалование новым, так же были выделены средства на строительство домов и благоустройство. «И те, которые будут на Москве, и не были в большой шатости, государственной милости будут благодарны и станут простиратца на всякое добро и свою братию тому обучать станут».

Вот так прошла зима в столице, а на Волге в марте 1683 года собрались казаки с Дона и пришли на защиту Царицына с походным атаманом Фомой Савостьяновым. Один отряд под руководством походного атамана Максима Лащенова и станичного атамана Дмитрия Мухина ходил «поиском» на луговую сторону Волги на разведку к калмыцким улусам, «многих побили и в полон взяли одного колмычанина». Сам Мухин позже привез этого пленника в Москву и был пожалован «царского величества жалованием». Далее в мае месяце под крепость Красный Яр приходили «калмыки, едисаны и енбулуки войною». Вместе с гражданами и воеводой Красноярским Григорием Тараковским казаки с атаманом Иваном Тимофеевым в бою «многих переранили». У этой крепости на Волге находились казаки походного атамана Любима Архипова, которые ходили «под калмыцкие шляхи и выше Бончака, против Толоконных гор взяли 5 человек татар и прислали в Москву 2 человек». Казаки докладывали Царям о том, что Астраханский воевода Алексей Головин не справляется со своими обязанностями и был указ князю Андрею Голицыну завести дело на этого начальника и «воеводу с Астрахани переменить». В мае месяце Государи направили Похвальную грамоту на Дон.

Летом из Черкаска вышел другой отряд казаков численностью в 3000 человек под руководством походного атамана Максима Скалозуба. Они решили перейти Волгу и взять город Терек и потом перезимовав идти на Персидские владения. Всё это войско подошло к Царицыну на 60 лодках. Из крепости была послана разведка, с требованием показать грамоты от Царя на этот поход, но таковых у казаков не было и гарнизон принял оборону как против бунтовщиков. Проплывая мимо казаки были атакованы артиллерией и бой продолжался 5 часов, было убито много царицынских воинов. Комендант Царицына начал переговоры с казаками и пугая царским гневом многих переубедил вернуться назад на Дон, но 1000 человек со Скалозубом поплыли вниз по Волге. Разгневанные государи дали команду атаману Фролу Минаеву поймать его и отправить в Москву. Скалозуб отправился от устья реки Урал вверх мимо Гурьева городка и встретил кочующих калмыков улус Аюкина брата Замсы, Разгромив этот улус, взяв в плен 30 человек и пошли далее по Яику к улусу Аюки-тайши и разгромили его и захватили земляную крепость. В этом кровопролитном бою был убит Скалозуб и на его место избран Иван Романова сына Беркулата. Аюка хан, собрав свои основные войска в 40 000 всадников приступил к этой крепости и 15 дней её осаждал. Казаки отбивались очень удачно, стреляя из пушек и пищалей, в итоге калмыки, потеряв 5 000 человек отступили к Волге. Была уже осень и казаки пошли дальше вверх к Яицкому городку. Оттуда они направили в Москву «станицу» о действиях своих против калмыков, испрашивая дальнейшие повеления.

Летом 1683 года, не смотря на заключенное перемирие, азовцы продолжали набеги на верховье Дона. Вот цитата из грамоты молодых Царей Крымскому хану Мурат-Гирею взятая мной из книги В.Д.Сухорукова, о боях при речке Лиски и освобождении русских пленников:

Фрагмент из книги историка В.Д.Сухорукова. «Историческое описание земель Войска Донского».

В сентябре на Дону выбрали нового Походного атамана Ивана Семенова, Войсковым Атаманом остался Фрол Минаев и московские правители отправляют к казакам через Волуйки на подводах в Черкаский городок стольника Михаила Федоровича Арсеньева с грамотою. Цари просили собрать Войсковой Круг и довести до всех информацию о мятеже.

В своей грамоте Цари Иоанн и Петр Алексеевичи выражают похвалу и милость всему Войску, что они верны были своей присяге в отличие от московских стрельцов. Они просят найти на Дону беглых воров, староверов и бунтовщиков: серебряного ряда торгового человека Гришку Раскащика и Елецкого кузнеца Кузьму Долгошея, которые подложными грамотами в народе «мутят воду» подбивая на «смуту». Для утверждения новой веры Государи присылают на Дон церковных служащих: меня Михаила и подьячего Кузьму.

Весной Государи Иоанн и Петр Алексеевичи приняли станичного атамана Ивана Размачева. Они простили самовольные поступки казаков на Волге под Царицыным и велел им идти на Дон. На Самаре им были приготовлены 4 больших струга, но этот поход был для казаков атамана Ивана Беркулата очень тяжелым, им пришлось даже оставлять больных и раненых в волжских деревнях. Летом этот поход завершился в Паншинском городке.

В октябре 1684 года в столицу отправляется станичный атаман Яков Черный с товарищами. С ними возвращается стольник Михаил Арсеньев и везут они «вора Костку Леонтьева с воровскими прелестными и возмутительными письмами». Государи пожаловали казакам премию 1000 рублей денег, да 500 ведер вина и благодарность. Вора Костку в столице пытали и выяснили, что «те письма велел свезть на Дон для смуты москвитянин церковный расколщик Басманной слободы тяглец Васка Симонов с товарищем Савкою Грешным». Цари и в их лице Царица Софья Алексеевна приказали далее отыскивать «церковных расколщиков» и «имать и держать у себя в Черкаском за крепким караулом… а пристанища им вором у себя в войску и в верхних городках по рекам Хопру и по Медведице отнюдь не давали… пристанища их разбить и пожечь… и всему Войску Донскому учинить крепкое и радетельное остерегание… а служба ваша у нас, великих государей. забвенна не будет, в том бы вам на нашу государскую милость быть надежным». Вместе с Черновым и есаулами в ноябре Государи отправили «многое нескудное и излишнее жалование, деньгами и сукнами, и соболями за ваши же службы паче прежнего».