Звёздная Кровь. Изгой VI

Квен, сидящая за столом, излучала непререкаемый авторитет и холод, её взгляд был проницательным, словно она пыталась заглянуть в самую суть моего существа. Она слегка наклонилась вперёд, в её глазах зажглось холодное любопытство.

– Клянусь, что не имел общения с теми, про кого знал, что это бунтовщики… – произнёс я, чувствуя, как слова даются с большим трудом.

– Значит, вы можете принести Звёздную Клятву перед лицом Наблюдателя, что не общались со сторонниками Дома Стерн? – продолжала она, её взгляд стал ещё более пронизывающим.

– Я не намерен давать никаких Звёздных Клятв, – отрезал я.

– Значит, вы признаёте, что не можете доказать свою невиновность? – её голос прозвучал холоднее, чем обычно.

Я стиснул челюсти, не желая поддаваться на провокации, но молчание только усиливало напряжение. Один из мужчин с короткой стрижкой и квадратным подбородком, его суровые черты лица выражали презрение, буквально сверлил меня взглядом, словно пытался вгрызться в душу.

– Вам стоит понимать, что ваше молчание может сыграть против вас, – произнёс он с ненавязчивой угрозой.

– Мне не в чем оправдываться. Не перед вами, – ответил я, стараясь сохранить уверенность в голосе. – У вас нет никаких доказательств, чтобы обвинить меня в измене. Я не свергал власть до этого и не намерен делать этого впредь.

Квен фыркнула, и на её лице мелькнула усмешка, словно она сдерживала смех.

– Вы действительно думаете, что имеете право на выбор? – её слова были как удар кнута.

Я знал, что это правда. Я был в ловушке, и любые попытки сопротивляться могли лишь усугубить ситуацию. В глубине души понимал, что мне следовало бы сдать Серафину и её ячейку сопротивления. Но что я на самом деле знал о них? Правильно, ничего. Мне могли не поверить. Да и почему бы они должны были мне верить?

– Вы не можете обвинить меня, основываясь на сплетнях. Вы не представили ни одного доказательства, – сказал я, надеясь, что у меня ещё есть шанс. – На следующий день половина города будет знать, что вы осудили Восходящего, да ещё и ветерана к тому же.

Квен сдвинула бумаги на столе, и я заметил, что на одном из листов были записаны имена. Лишь мельком взглянув, я увидел имя Серафины, выделяющееся среди остальных, ничего мне не говорящих.

– Этот документ – доказательство вашей связи с бунтовщиками. Это свидетельские показания, – произнесла Квен, указывая на лист. – Если вы отрицаете эту связь, вам следует объяснить, как ваше имя оказалось в этом списке.

Что мне было на это ответить? Я понимал, что они могут использовать любые средства, чтобы заставить меня признаться. Мысли метались в поисках способа выбраться из этой ситуации.

– Я не знаком с этими людьми, – наконец сказал я, стараясь говорить как можно убедительнее. – Я не связан с ними. Я лишь исполнял свои обязанности и выполнял приказы вышестоящих офицеров, когда служил в легионе. Служебный долг свёл меня с Леди Стерн и остальными.

– Обязанности? Приказы? – усмехнулся мужчина с квадратным подбородком. – Но вы ведь не станете отрицать, что устроить резню на Фермерском Острове вам никто не приказывал? Это была ваша инициатива – перестрелять безоружных мужиков…

– Если вы настолько хорошо осведомлены, то должны знать, как это произошло, – ответил я, удерживая маску ледяного спокойствия. – Это была моя инициатива, но перед этим я силами вверенного мне подразделения захватил арминумский воздушный корабль, который вёз этим «безоружным мужикам», как вы выразились, винтовки, чтобы поднять вооружённый мятеж в тылу воюющей армии. Мы посадили парусник в условленном месте и устроили засаду, чтобы взять всех на борту под стражу…

– … Но капитан арминумского парусника предупредил толпу криком, и вы решили расстрелять безоружную разбежавшуюся толпу в спины. Я ничего не путаю? – снова припечатал меня вопросом обладатель квадратной челюсти.

– Всё верно, – кивнул я.

– Что вас побудило отдать приказ стрелять на поражение по безоружной толпе подданных Поднебесного Аркадона? – задал он вопрос снова.

Я почувствовал, как по спине сбежала одинокая холодная капля испарины.

– Пришлось действовать исходя из текущей ситуации. В тех обстоятельствах этот приказ показался мне правильным, – ответил я, чувствуя, как внутри закипает гнев. – Какое это имеет отношение к текущему разбирательству? Если желаете оспорить мои решения, можем сделать это в порядке фионтара. Я не враг Поднебесного Лорда Альтары. Я не противник Поднебесного Аркадона.

– Нам также известно, что вас нанимали ван дер Джарны, чтобы устранить неудобного человека. Я не сошёл с ума, чтобы выходить на фионтар против бретёра, – усмехнулся он, показывая открытые ладони. – Вопросов больше не имею.

Квен наклонилась к столу, и я почувствовал, как её холодный взгляд изучает меня, словно я был открытой книгой.

– Если вы действительно служите правому делу, вам не следовало бы так легко попадаться в ловушки.

Я не мог сдержать усмешку.

– Леди Квен, может, вы и правы, но, как и любой из нас, я тоже человек…

Она встала, и её великолепная фигура, обтянутая стройным платьем, как рука перчаткой, контрастно выделялась на фоне светильника.

– Человек, который не понимает, что игра уже началась и какие в ней правила – это пешка, Кир из Небесных Людей. А пешки… Пешкой можно легко и пожертвовать.

Впервые за всё время я ощутил, что могу потерять всё, в том числе и жизнь. Про презумпцию невиновности здесь не слышали.

– У вас есть возможность продемонстрировать свою лояльность, – произнесла Квен, её голос стал холодным, как лезвие ножа. – Если вы хотите избежать приговора, вам нужно будет сделать выбор.

– Какой выбор? – спокойно спросил, стараясь сохранить невозмутимость.

Квен посмотрела на меня с интересом, а затем, склонившись, проговорила на тон ниже:

– Принесите Звёздную Клятву, Кир. И мы расстанемся если не друзьями, то и не врагами.

Я почувствовал, как пульс учащается.

– Нет, – отрезал я, как будто это могло защитить меня от неминуемого. – Звёздных Клятв я давать не буду.

Она кивнула, и её губы изогнулись в ухмылке, которая не предвещала ничего хорошего.

– Иного я от вас и не ожидала… – её голос стал ещё более холодным и угрожающим.

Если Квен решила сломать русского офицера, то силёнок у неё для этого явно маловато. Я молча пожал плечами, стараясь сохранить самообладание, но внутри нарастало беспокойство.

– Увести! – рявкнул стриженный с квадратной челюстью.

Меня снова вели под вооружённым конвоем. Через четверть часа я снова оказался в камере. Похоже, теперь мне придётся обживать это новое жилище. По крайней мере, до приговора.

Я присел на холодный пол и стал размышлять о своих перспективах. Темнота вновь окутала меня. Интересно, каковы мои шансы на спасение.

Что будет дальше? Вопросы крутились в голове, но ответов не было. Ждать справедливости от этих людей не имеет смысла. В прошлый раз меня спасло личное вмешательство Лорда Альтары, который меня попросту отпустил. Сейчас же ситуация другая. Каждое моё слово, каждое действие могли быть использованы против меня. Я оказался в ловушке, столь тщательно расставленной, что даже вариантов не было видно. Одно было очевидно, если будут угрожать смертной казнью или пытками, буду драться и применю вообще всё, что у меня есть.

В глазах и словах Квен не было места жалости, лишь хладнокровная уверенность в том, что она контролирует ситуацию. Я был фигурой на игральной доске, и она не собиралась позволять мне сделать ни один неверный ход.

Внезапно послышались шаги. Дверь с громким скрипом открылась, и в проёме появился силуэт. Это был страж, его мускулистая фигура выделялась на фоне тусклого света.

– Вставай, Кровавый Генерал, – произнёс он грубо. – Тебя вызывают.

Я поднялся.

– Идём, – приказал гвардеец.

Внешне спокойно я шагнул вперёд, только разум продолжал метаться в поисках выхода.

268.

Воздух в полумраке тесного металлического кунга отдавал резким запахом сырой смазки, смешанной с кислым запахом пота, дымтравы и ржавчины. Меня и других заключённых везли в закрытом кузове паромобиля. Машина была старой, но в прочности стен стальной коробки с зарешеченными оконцами по бокам сомневаться не приходилось. Как и все произведения дигского сумрачного гения машина была выполнена с избыточным запасом прочности. Выглядела, может, неказисто и угловато, но можно быть уверенным, что прослужит при соответствующем обслуживании не одну сотню лет.

Я разместился на лавке, около одного из окошек, чтобы иметь не только обзор, но и доступ к свежему воздуху. Сквозь решётку, то и дело, были видны, рвущие густой сумрак, огни небольших поселений и кантин. Древний тоннель камнееда, казалось, тянулся бесконечно.

Моя пятая точка, то и дело подпрыгивала на твёрдой скамье, ощущая каждый ухаб подземной дороги. Я сидел, скрестив руки на груди – кандалы, прикованные к полу цепью, стянули запястья. Если бы моя кожа не была преобразована Руной-Навыком, то, скорей всего, уже была бы растёрта до кровавых мозолей.

Пара лейбгвардейцев расположились напротив за мелкой решёткой. Каждый из них сидел с постной физиономией, молча уставившись в одну точку. Их лица были застывшими, словно высеченные из камня: прямые носы, тонкие губы, оловянный взгляд. Временами мерцание фонаря под потолком выхватывало из темноты их небритые скулы, жёсткие стриженые затылки, смутные блики знаков различия на мундирах. Они не говорили друг с другом, и это глухое безмолвие длилось с самого начала этой поездки.

Ровный и ритмичный шум парового двигателя за стенкой отдавался небольшой вибрацией через металлический пол. Паромобиль тряхнуло вправо, и я вздрогнул, вскользь глянув в зарешечённое окошко. Там, в полумраке тоннеля, промелькнула сеть ветхих рёбер-свай, поддерживающих древний свод. Где-то сверху сочилась вода, и капли, стекая, сверкали в свете фонарей желтоватыми вспышками. Снова короткая тряска – мы миновали наплыв грунта, и кузов содрогнулся от удара. Я почувствовал, как по коже пробегает волна мурашек.

Вспомнилось, как ещё недавно стоял на палубе «Золотого Дрейка» рядом с Соболем, Ами и Чором, как вместе мы таскали и грузили разбитые капсулы. Мог ли я вообразить, что через пару дней окажусь в кандалах, под конвоем в этом чёртовом кузове?

Тут же перед мысленным взором встали ещё более ранние воспоминания.

Как после путешествия по Кровавой Пустоши, которые пришлось пересечь, чтобы спасти Хатанаба Гриви, мы двигались этой же подземной дорогой. Естественно, шли мы тогда в обратном направлении. И настроение тогда было у нас всех другим. Мы проделали опасный путь и избежали смерти. Обжора катал дигскую детвору. И ведь тогда мне казалось, что все беды уже позади…

Но нет, прошло совсем немного времени, и меня объявили персоной нон грата, то есть фактически поставили вне закона на территории столицы. Леди Квен не пожелала слушать мои доводы, и согласно приговору поднебесного трибунала меня депортируют за Золотую Стену. А за Стеной начинается Кровавая Пустошь, край хоть и формально принадлежащий Аркадону, но фактически являющийся фронтиром. По большому счёту никому не нужный унылый край. Ничего удивительного, что там орудуют банды отступников, нелюдей да порождений Ночных Земель, вроде Червей и других чудовищ. А ещё – суровые законы пустошей, без единого шанса на милосердие.

Лейбгвардейцы по-прежнему молчали. Один из них, тот, что повыше, равнодушным взглядом окинул меня. Я старался не смотреть ему в глаза – не хотел провоцировать. За время военной службы я научился понимать опасные сигналы в поведении людей, и сейчас язык его тела говорил громче и ясней любых слов. Было видно, что он не прочь отыграться на ком-нибудь из заключённых. А мне только драки с конвоем не хватало в и без того длинный послужной список. Но вроде обошлось…

Мы ехали долго. Паромобиль то сбавлял скорость, то снова набирал ход. Слышались лязг металла, посвист пара, глухие голоса других заключённых позади. В какой-то момент резкий, холодный сквозняк дохнул в лицо, я понял, что тоннель до подножия тех самых скал, за которыми высится Золотая Стена совсем недалеко. Наше неказистое транспортное средство выбралось на поверхность.

В очередной раз заглянув в окошко, я увидел боковым зрением, как слева вдалеке замаячил знакомый выступ скальной гряды. Значит, мы уже у самой Золотой Стены, за которой начнутся бескрайние просторы «ничейных» земель. Оказаться в Кровавой Пустоши, где я несколько раз уже бывал, не худший из вариантов, смущало только то, что меня выдворяли без права вернуться назад. И всё это невзирая на мои заслуги в легионе. Неприятная горечь разлилась внутри, будто глотнул дешёвой карзы.

Хотелось сопротивляться, но я понимал, что здесь силой ничего исправить не получится. Мне по силам убить конвой, завладеть паромобилем, но… Дальше что? Что мне это даст? Правильно. Ни-че-го.

Пора признавался себе в главном: мне не хватило личной мощи. Если бы у меня были иные возможности, если бы я продвинулся в процессе Восхождения, то это заставило всех уважать и считаться с силой и ступенью Восхождения. Но сейчас я оставался лишь чужаком, бывшим космопехом, за которым не стоит могущественная семья или клан. Восходящий с кое-каким потенциалом, стремящийся сохранить независимость…

А ведь я знал, как быстро набрать силу, и даже место подходящее было отмечено в моём Атласе: в Мёртвом Городе, там, где я потерял Импа и сразился со сфинксом. Что бы не рассказывали старатели и скитальцы, место это проклятое, опустевшее, зато хранило древние неразграбленные реликвии и множество некросов, которых там в последний мой визит было в изобилии.

Со всех сторон место для набора Звёздной Крови перспективное. Вот только почему внутри всё сжимается при мысли о том, что я собираюсь в эти руины?

Тем не менее я уже отписался Алексею, используя вокс-сеть, поделился своими злоключениями. Мы с ним долго беседовали и решили, что он оформит патент на создание наёмного отряда, раз уж я больше не могу рассчитывать на покровительство Аркадона. Когда это аукнется остальным моим товарищам, решили не ждать, а потихоньку перебираться в выбранное место. Это и так было в наших планах, просто мы их решили немного форсировать.

Договорились, что Ами и Чор примкнут ко мне в Деревне Старателей – небольшом пристанище, ютившееся за Золотой Стеной. А потом я выйду к нашему десантному боту и начну там понемногу обживаться. Особенно понравились рассуждения Соболя о том, что если хотим выжить и процветать в Единстве, то должны держаться вместе.

Наконец, где-то во время этих ленивых размышлений тюремный паромобиль затормозил. Мои мысли прервал грохот тяжёлой задвижки.

Гвардейцы поднялись отстёгивать кандалы и поднимать осоловевших от долгого пути заключённых на ноги, кого окриками, а кого и пинками. Выбираясь из вонючего кунга, ощутил, как струя раскалённого воздуха ударила в лицо. Что же, здравствуй, Кровавая Пустошь, я вернулся. Давненько не виделись.

Выйдя из кузова, я увидел пыльную улицу небольшого городка – придорожный посёлок с редкими постройками из побитых временем камней и досок. Из подворотен тянуло прогорклым дымом и запахом помоев. Где-то позади дребезжал колокол.

– Проваливайте, – буркнул один гвардеец, снимая с меня кандалы. – Дальше ваша безопасность – не наша забота.

Я едва удержался от колкости. Но сейчас выяснять отношения было себе дороже. Сдуреть от вынужденного безделья очень легко, а мне нужно продолжать жить. И жить, желательно, долго и процветать.

Впереди бескрайняя пустошь, равнина с жидкими клочьями степной травы кустиков; вдалеке позади высилась тёмная линия – Золотая Стена, величественная громада аркадонских укреплений.

Вместе с десятком таких же «счастливчиков» я остался стоять на жаркой улице, не особо представляя, чего ждать дальше и с какого конца начать. Ясно было только одно: они выкинули неудобного меня подальше, чтобы сгинул, исчез и больше не мешался, пока сильные мира сего делят власть. И теперь моя жизнь снова зависела лишь от меня самого. Как и всегда, впрочем. Раз кое-кто считает, что от меня можно так просто избавиться, – они крупно просчитались. Я вгляделся вдаль и ощутил, как в груди нарастает холодный гнев.

269.

Все депортированные как-то незаметно разбрелись кто куда, ещё не успела осесть пыль, поднятая гусеницами. Поняв, что остался один, я медленно пошёл по пыльной улице, словно охотник на незнакомой территории.

Стоял хмурый жаркий полдень, из пустоши дул пыльный ветер. Я не искал гостеприимства – всего-то требовалось, что найти того, кто продаст мне тауро или цезаря, чтобы на следующее утро отправиться в Посёлок Старателей. У меня имелся Обжора, но он не способен нести меня круглые сутки, время его призыва ограничено. Живой скакун тоже не сможет, но так я смогу пересаживаться с уставшей животины на свежую. Спросить дорогу было не у кого, местные все попрятались по жалким хибарам, служащим им жильём. Неплохо, конечно, сразу было бы приглядеться к местным, жившим здесь, потому что доверие к незнакомцам никогда не было моей сильной стороной.

Остановившись перед огромным сараем с обшарпанной древней вывеской, поскрипывавшей на двух цепях, я прищурился. На ней было грубо выведено: «Тауро и цезари Лукса Грита».

Войдя через приоткрытую створку, я оказался внутри. Здесь пахло прелым сеном, навозом, пеплом и чем-то ещё, неуловимым, будто напоминавшим о том, что здесь бывало много животных и чужих, и своих. Но к запахам в Единстве я уже успел если не привыкнуть, то притерпеться уж точно: хуже было, что внутри царила гнетущая тишина.

– Чего надо? – раздался недовольный голос. – Ты из тех, кого привезли? Работы нет!

Я обернулся и увидел босоногого паренька, что стоял передо мной, с небрежно заломленной шляпой. На нём были старые штаны, державшиеся лишь благодаря потрёпанному куску верёвки. Вид у него был откровенно скучающим, а в глазах отчётливо читалось безразличие.

– Нужен тауро или цезарь. Есть?

Пацан с сомнением посмотрел на меня.

– Есть, – ответил он, сдерживаясь, будто ему не терпелось ответить как-нибудь погрубей. – От пятидесяти до ста ун…

– Покажешь?

– В конце сарая.

Земляной пол бы утоптан до твердокаменного состояния и был завален сеном, эти органические остатки гасили звук шагов. В стойлах длинного сарая действительно нашлись три нахохлившихся, по виду больных цезаря и тауро с почти метровыми рогами.

Я знал, что у тауро рога растут на протяжении всей жизни. Этот экземпляр был уже в почтенном возрасте. Но если задуматься, он и нужен мне ненадолго, доехать до Посёлка Старателей, выстроенного вокруг оазиса. Это несколько дней верхом вглубь Кровавой Пустоши. После встречи с Ами и Чором, уже пересяду на свой броневик, специально заказанный мной для таких вот вылазок. После этого от тауро можно и избавиться. Больных птиц в качестве транспорта лучше не рассматривать вовсе.

– Сколько за тауро? – спросил я.

– Сто ун…

– Животное старое, я столько платить за него не буду. Давай сойдёмся на шестидесяти?

– Сто ун… Этот тауро стоит сто ун, – упрямо проговорил паренёк, протягивая руку.

– Больше шестидесяти я не дам за него.

– Семьдесят пять.

– Семьдесят, – отрезал я. – И ты назовёшь своё имя, чтобы я знал, с кем больше никогда не торговать в ваших краях.

Парень недовольно поджал губы.

– Мокари Кут, – представился юный грабитель в шляпе. – Семьдесят ун и забирайте своего тауро.

– Почисти его и хорошенько и накорми. Завтра до обеда я за ним зайду.

– Пять ун. Плати вперёд.

– Послушай, мне нужно, чтобы быка кто-нибудь очистил от навоза, сказал я негромко, стараясь держать себя в руках, – а не отвёл его в баню и парил с вениками и мыл с шампунем.

– Пять монет, – упрямо насупился он. – Плата вперёд.

Захотелось усмехнуться, но я не показал этого. В глазах юного бизнесмена отражалась негодующая наглость, которую я привык встречать у юнцов, знающих, что любой пришлый вынужден платить по их правилам. Городок на периферии освоенных краёв жил по собственным законам. Звякнув, местные дырявые монеты ссыпались ему на ладонь.

– Хотел бы сказать, что с тобой приятно иметь дело, но это не так, – сообщил я малолетнему пройдохе.

Паренёк приоткрыл рот для ответа, но не успел сказать и слова: в дверях конюшни показался крупный мужчина с тяжёлыми чертами лица. На нём были кожаные штаны, на голом торсе бугрилась впечатляющая мускулатура, взгляд его не обещал ничего хорошего. Мокари заметно напрягся, стоило гиганту подойти ближе.

– Что он уже наговорил вам, сударь? – буркнул здоровяк, косясь на меня настороженно.

– Мы договаривались, что он продаст мне тауро, вычистит и накормит его до завтра, – пояснил я. – А вы… ?

– Моё имя написано на вывеске, – здоровяк кивнул и представился. – Звать меня Лукс Грит. Он не взял с вас больше шестидесяти пяти монет?

– Меня устроила цена, – кивнул я, не став вдаваться в подробности о жадности этого юнца.

Мокари вжал голову в плечи, взглянув на меня, потупился. Его лицо выдало смущение, смешанное с лёгким страхом перед хозяином.

– В сестру мою пошёл, – пояснил Лукс расстроено. – Слишком мечтательный. Уже два года вколачиваю в него уважение к старшим. Видать, уродился таким.

Затем он повернулся к парнишке и прикрикнул:

– Чего уши растопырил? Займись тауро.

– Да, сударь, – буркнул Мокари.

Лукс указал мне на сёдла и седельные сумки, развешенные по одной из стен сарая.

– Можете у меня приобрести за пару-тройку ун…

– Благодарю, – кивнул я. – Не требуется.

Я бросил короткий взгляд за ворота, выходящие на задний двор. Там виднелся вполне себе крепкий и опрятный дом, хозяйственные постройки и колодец. Ветер лениво шевелил сухую траву, над пасторальным пейзажем разливалась тишина, будто затишье перед грозой.

– Где здесь можно найти ночлег? – обратился я к хозяину.

– Да у нас выбор-то небогатый, – Лукс махнул рукой вдоль пустынной улицы. – Видите то трёхэтажное здание? Кантина Марчи Нори. Заведение для тех, у кого водятся уны. Хорошие комнаты без насекомых, горячая вода и стряпня хорошая. Если пойти дальше, на самой окраине будет кантина Фрура. Там можно за одну уну заночевать в общем зале. Других мест здесь нет.

– Понятно, – кивнул я. – Спасибо. До завтра.

Мужчина не ответил, лишь проводил меня насупленным взглядом, когда я зашагал в указанном направлении. Чуть не забыл: здесь не любят чужаков, а особенно тех, кого выгрузил тюремный транспорт. Но меня это не удивляло. Вероятно, депортированные уже успели себя показать во всей красе. Оказавшись на пыльной улице, я оглянулся по сторонам и не заметив никого, достал из криптора шляпу и ремень с кобурой, где покоился полностью готовый к бою мой старый спутник «Головорез». Ощутив на бедре привычную тяжесть оружия, я облегчённо выдохнул и пошёл по узкой главной улице. Дома прижимались друг к другу почти вплотную или вообще смыкались, словно выпили и, смутившись перед пешеходом, поддерживают один другого. Я чувствовал на себе косые взгляды из-за дощатых ставен. Здесь люди жили напряжённо, будто в любой момент ждали выстрела, который разрушит обманчивое спокойствие этого места.

Меня не заботило чёрствое гостеприимство местных. Даже зоргхи, жившие в подземельях под Туманной Долиной, принимали меня теплей, чем здесь. Но я здесь не на курорте. Переночую и в путь.

Я шёл в кантину Марчи Нори. Навык звериного инстинкта нашёптывал: что-то в этом месте не слишком безопасно, и видимое спокойствие может быть разрушено в любой момент. Возможно, я зря так подозрительно отношусь к местным, но своя рубаха ближе к телу.

Наконец, я остановился у главного входа отеля. Подняв из-под полы шляпы взгляд на блёклую вывеску, сделал глубокий вдох.

Казалось, что это строение десятки лет не знало заботливой руки хозяина: краска облезала клочьями, а ветхие доски фасада местами рассохлись от перепадов температур. Девять двойных окон, затянутых весёленькими синими занавесками, выходили на улицу, и во все эти оконные проёмы лениво проникал ветерок, приоткрывая взгляду полутьму внутренних помещений. Впереди предстояла ночь, которую я намеревался провести в относительном комфорте перед переходом через пустошь в седле. Я толкнул скрипучую дверь и вошёл внутрь.

270.

Кровавя Пустошь беспощадна. Мне казалось, что в эти места жара вползала, словно злобное чудовище, высасывая из всего вокруг даже намёк на свежесть. От редкого ночного ветерка оставалось лишь обманчивое воспоминание прохлады. Липкая, вязкая духота этих мест почти забылась.

Я чувствовал капли пота, скатывающиеся по моей шее. Сняв шляпу, помахал ей на манер веера. Провёл ладонью по лицу, стирая испарину, потом пригладил отросшие волосы, пропитавшиеся жарой, и казавшиеся маслянистыми от пыли и пота. Наконец, я водрузил шляпу обратно и заставил себя шагнуть вперёд. В тот момент я уже слышал, как в глубине кантины скрипят половицы.