Полная версия:
Княжич в дороге. Книга 2
Санко откликнулся вновь. А потом ещё и ещё. Столь же осторожно и чуть смущённо.
От деревьев к мальчишкам потянулись синие тени. Стекая со склонов и путаясь в голых ветвях, меж стволов начала стелиться прозрачная дымка.
– Пошто мне нельзя с вами? – услышал Олешка отчаянный шёпот славона. – Куды вы путь держите?
– Сам не знаю, – глухо отозвался росс. – Арборис нынче сказал, что Светозар велел зайти куда-то.
– То-то, я дивился, шо вы со шляха свернули!
Княжич подсел к Санко:
– Ты как нас нашёл?
Славон хмыкнул:
– А шо тут мудрёного?! Вы знатно натоптали. И дурень бы выследил… Я б раньше нагнал, да в завирюху7 попал. Ховаться довелось.
– Ты ж замёрзнуть мог!
– Не-е… Я вже зимой в лесу ночевал!
– Я б, наверное, не выдюжил, – признался Олешка.
Он глянул на Санко. Тот мрачно смотрел в сторону, быстро моргая ресницами и часто облизывая пересохшие губы. Из-под шапки выбился клок слипшихся волос. Костяшками славон выстукивал по коряге возмущённую дробь.
«Да ведь он тоже переживает!», неожиданно понял княжич. И уже совсем спокойно решил: «Ничего, что-нибудь да придумаем. Главное – мы вместе!». Но сказать это вслух почему-то не отважился.
А Санко вдруг выпалил:
– А ну, сбежим! – и, не дав возразить, прибавил: – Жратвы хватит!.. Волотка помог. Зараз заподозрил, шо я с Академии навострился. Держать не стал. Спасибо ему! – славон приложил ладонь к груди. – Платок вот подарил. И плащ на меху. Лука дал, сала. А лепёшек я с обедов насобирал… Давай, а? Сами до дому допёхаем.
– У тебя ж никого! Куда пойдёшь? – с замиранием сердца спросил княжич. Но Санко не заметил его волнения:
– Я? Да в деревню! Куды ещё?! Там родовичи. Охотиться буду, куницу бить, соболя. За шкуры справно плотят… Ну, её, учёбу энтову, – скривился он. – Шо мне треба, я давно от деда ведаю. Ну?
Олешка разочарованно протянул:
– Я… Я не знаю.
– Боишься? – насторожился славон.
– Сам ты!.. – разозлился княжич. И, подхватив парочку увесистых дровеняк, пошёл обратно к лагерю.
– Эй, погодь! – крикнул Санко. Олешка обиженно дёрнул плечом. Не успел явиться, а уже насмехается. Друг, блин!
Стемнело быстро. В сгустившихся сумерках громко ворчал ручей, заглушая прочие лесные звуки.
Справившись с ужином, Арборис пожарче распалил костёр. Мальчишки натаскали целую гору хвороста – довольный наставник даже пожурил их за излишнее старание: «Эгей, хватит, нам тут лишь ночь ночевать».
Похоже, учитель вконец успокоился. И снова принялся нести какую-то весёлую чушь. Что-что, а рассказчик он был знатный. Олешка, позабыв о переживаниях, слушал его с раскрытым ртом. Но всё ж изредка и украдкой бросал взгляды на славона.
Скрестив ноги и укутавшись в плащ, тот неподвижно смотрел на огонь. Красные блики играли на насупленном лице, отчего казалось, что Санко сильно рассержен.
– Не оголодал, братец? Пожиток у тебя не густо, я смотрю, – покончив с очередной байкой, Арборис обратился к славону. – Эй, заснул, что ли? – наставник с усмешкой ткнул отрока в бок косой рогатинкой.
Тот нехотя ответил:
– Лес завсегда прокормит.
– И зимой?
– И зимой, – подтвердил Санко и поднял на учителя глаза. – К тому ж я траву колдовскую маю. Она силу даёт.
– Во как! Что за травка?
– Угостить могу, – нежданно заявил славон с хитрым прищуром. Олешка поразился перемене, случившейся с товарищем: куда только угрюмость девалась?!
– Угости, коли не жалко.
Лицо приятеля растянулось в простодушной улыбке. Санко резво вскочил. Зачерпнул кожаным кубком кипяток из котелка. Покопавшись в своём мешке, извлёк знакомый туесок, а из него – несколько засушенных листочков.
«И не трава вовсе!» – пробурчал Арборис, внимательно следивший за мальчиком. Славон не ответил: перетерев листья между пальцами, высыпал получившийся порошок в воду. Даже сквозь дым костра Олешка почувствовал сладковатый аромат.
– Нехай настоится малость, – велел Санко.
– Чудной отвар, – заметил учитель, принюхиваясь. Но отказываться не стал. Выждав, отпил несколько глотков и добавил:
– На вкус приятственно… Так что за трава, говоришь?
Олешка не выдержал:
– А мне? Мне дашь попробовать?
Арборис протянул кубок через костёр. Санко опередил княжича: вроде как помочь хотел, да неловко выпустил из рук, и сосуд бухнулся оземь, расплескав содержимое. Громко ойкнув, славон быстро сказал:
– Я тебе опосля заварю!
– А, горе – не беда! – воскликнул повеселевший учитель. Санко испытующе уставился на Арбориса. Потом ухватил Олешку за рукав:
– Мне по нужде… Одному боязно.
– Далеко… того… не отходите, – напутствовал их Арборис и шутливо помахал рукой. Княжичу показалось, что у наставника слегка заплетается язык. Однако Санко уже тянул его прочь от костра.
Они снова очутились в подлеске. В кромешной тьме Олешка не сразу расслышал негромкий, но решительный голос:
– Напослед пытаю: пойдёшь со мной?
Росс не видел лица, но ощутил, как напрягся Санко, ожидая ответа, почувствовал его взволнованное дыхание.
– С вами не останусь, – ещё тише прошептал Санко и как-то обречённо произнёс: – Без подачек обойдусь!.. Шо молчишь?
Олешка заметался в мыслях. Варок! Ну, почему опять пристало выбирать?!
Домой, ох, как хочется… Аж невтерпёж!
Но Светозар ведь не зря отправил их с Арборисом… Куда?! С какой стати слушаться этого старикашку? Санко дело говорит! Да и с другом-приятелем лучше, чем с надсмотрщиком. Ни словечка ему поперёк не скажи!
Ой, что будет!?
Княжич сглотнул и вымолвил:
– Пойду.
– Добро! Зараз и тронемся.
– А как же?.. – удивился Олешка, недоговорил и просто махнул рукой в сторону их небольшого пристанища.
– Я ему дурман-траву дал, – ухмыльнулся Санко. – Зелье сонное. До утра проспит, як твой покойник. А мы вже далече будем.
Мальчишки воротились к костру. И верно: Арборис мирно похрапывал, привалившись к седлу. Славон обошёл учителя и осторожно вытащил из-под него свой мешок. Крепко перевязал и обернулся к застывшему в нерешительности княжичу:
– Кого чекаешь? Сбирайся!
Олешка медлил. Страх липкими пальцами заполз за шиворот. По телу вскачь понеслись мерзкие леденящие мурашки. Мальчик невольно съёжился, уставившись на спасительные языки пламени в догорающем костерке. А затем принялся судорожно подкидывать в огонь сухие ветки… Нет, это всё ему снится. Сейчас он проснётся и окажется в обители. Какой долгий и дурацкий сон!
– …Леший, не спи! – росс очнулся от крепкого толчка в плечо. – Пора нам!
Олешку по-прежнему окружал мрачный лес. Чёрные стволы молчаливыми стражниками выстроились вдоль опушки.
Княжич запрокинул голову. Тусклые весенние звёзды по очереди нерешительно заглядывали в разрывы между бежавшими по небу тучами.
Нет, всё взаправду!
А раз так – поступай, как решил! «Обратной дороги тебе отныне нет», вспомнил он слова Арбориса.
Олешка тряхнул головой, прогоняя сомнения, подхватил дорожную суму и направился к коновязи.
– Ты куды? – окликнул Санко. – Мы… того-ентова… пешими уйдём.
– Я Ветерка не брошу! – взревел княжич. – И не думай!
– По конским следам Арборис нас вмиг сыщет, – тихо, точно извиняясь, пояснил Санко.
Да… Конечно, он прав.
Росс огорошено оглянулся. Тяжёлый мешок выскользнул из рук и шумно упал на землю. На ослабших ногах княжич проковылял к Ветерку. Обнял скакуна за шею, прижался к тёплой щеке. Всхлипнул:
– Прости… – погладил по носу, взъерошил жеребцу чёлку. Тот тревожно зашевелил ушами и легонько куснул Олешку за плечо: мол, ты чего?
– Прости, – повторил мальчик. – И прощай! Даст Варок – свидимся…
Полуночные горы,
Месяц вьюг и стужи
Узкая, еле приметная тропка, убегала от основной дороги в запорошённые снегом кусты и терялась среди голых деревьев, спускавшихся по склону в ущелье.
Россы миновали её, не обратив внимания: сколько таких случайных стёжек видали по пути – на тайных перевалах Срединного хребта, в густых вечнозелёных лесах Лавриона… Скоро, скоро они доберутся до цели – спрятавшейся в Полуночных горах обители.
Измученные многодневным переходом кони то и дело жалобно всхрапывали, спотыкаясь о камни. Их не менее измученные седоки хранили молчание, угрюмо и беспрекословно следуя за предводителем – дородным боярином, кутавшимся в тяжёлую медвежью шубу.
Чуть отстав, ехали ещё трое, одеяниями и внешностью совсем не походившие на россов: смуглые, раскосые, коренастые. В коротких чёрных армяках8 из верблюжьей шерсти, таких же чёрных пимах9 и островерхих лисьих малахаях10. Из оружия у каждого – лишь кривая сабля за спиной да кинжал за поясом: ни луков, ни щитов, ни кожаных панцирей.
Приметив тропу, один из чужаков, с властными чертами на лице, осадил скакуна и поднял руку, веля соплеменникам остановиться.
Дождавшись, когда последний всадник-росс исчез за поворотом, он, по-прежнему не говоря ни слова, жестом указал на едва различимые, но всё же достаточно чёткие следы, уходившие в заснеженную чащу.
Ближайший из его спутников проворно спешился и, не отпуская поводья, принялся разглядывать отпечатки конских копыт на застывшей земле. Наконец, он выпрямился:
– Найто сан то аруите хитори. Кодомо11.
– Ицу12? – лицо вожака не отразило никаких чувств.
– Сан маэ-ни цукимасита курай13.
– Мо14?
– Хесики Гардари-куни15.
Главарь удовлетворённо покачал головой и, махнув рукой в сторону леса, приказал:
– Соко16!
С ветки, пронзительно каркнув, сорвался воронёнок и скрылся в чаще…
В лесу
НА ВОСХОДЕ окрасилось чермным17. Набежавшие за ночь тучи растаяли, словно испугавшись скорого пришествия дневного светила.
– Свезло нам. Денёк пригожий, – заверил Санко, вглядываясь в разрумянившиеся небеса.
Мальчишки взобрались на лысый холм, у подножия которого начиналось густое разнолесье. Дымчато-серым морем оно простиралось до самого окоёма18. Белые ночные туманы плыли над верхушками застывших как в сказке деревьев.
У Олешки слипались глаза, сбитые ноги саднили, а в животе урчало от голода. Однако княжич не показывал вида. Воспользовавшись краткой передышкой, привалился к покрытому мхом огромному валуну. И ухнул в забытье…
Сборы были недолги. Санко велел взять только плащ и смену крепкой одёжи. Да ремней и верёвок про запас. Княжич ещё сунул за голенище нож.
Перебирая пожитки, росс наткнулся на добротный кожаный чехол19, подаренный отцом. Осмотрев друга, проворчал:
– У тебя ж под сермягой нет ничего, – и сунул её славону. Тот ломаться не стал, лишь благодарно кивнул.
Припасы учителя Санко трогать не захотел:
– И так прокормимся, – уверенно заявил он. – А там, дивись, и до людей выйдем. – И, видя сомнения княжича, пояснил: – С набитым брюхом топать тяжко.
– С пустым не легче! – возразил Олешка и, буркнув: «Сам потащу!», отсыпал себе в мешок сухарей и сушёного мяса.
– Готов? – спросил, наконец, Санко. – Пошли, чи шо…
Княжич в последний раз оглянул крохотное становище: кони, пофыркивая, спали у низкорослой осинки, к которой их привязали на ночь; у затухающего костра сонно ворочался Арборис. Мирно так, безмятежно.
А их что ждёт впереди?
Росс вздохнул и шагнул в темноту. Как в омут головой.
Пуща встретила могильной сыростью и безмолвием. Палая листва чавкала под ногами. Мохнатые ветви скрюченными лишайными пальцами норовили сбить шапку или сорвать с шеи платок. А потерпев неудачу, разочарованно хлопали в ладоши, отчего сочившаяся по коре вода разлеталась окрест чёрными брызгами.
В мутном лунном отсвете меж стволов клубилась такая же чёрная мара20. Но почему-то ничуть не страшная.
Санко торопил. До зорьки он хотел отойти подальше от стоянки.
Чтобы сбить преследователя с толку, беглецы устремились к полуночи. Рассудили так: Арборис решит, что они двинули домой, и прежде всего будет искать их к югу. А когда поймёт ошибку, друзья успеют сделать круг и затеряются в здешней глухомани – ищи-свищи!
Славон пёр напролом, не выбирая дороги. Мальчики то увязали в колючих кустах, то срывались по склонам буераков, то продирались через скользкие ото мхов ветровалы.
Под утро Санко наткнулся на звериную тропу, которая и вывела усталых путников на плешивый холмик посреди бескрайних лесных просторов.
– Эй, вставай! Ранёхо устроился. Я клёвую заманку нашёл – там отоспимся, – Санко растолкал княжича.
Олешка с трудом продрал глаза – неужели заснул?
Солнце поднялось, но висело низко.
«Здравствуй, Дарбог Варожич! Как я рад, что ты вернулся…», росс упал на колени и подставил лицо светилу, кожей ощутив слабое, по-весеннему нерешительное тепло. Эх, хорошо! Словно и не было этого ночного перехода.
Санко хмыкнул, однако повторил за дружком нехитрый обряд. Но долго засиживаться не стал:
– Айда покажу!
Стараясь не следить, они спустились в небольшую ложбинку. В зарослях медвежьей ягоды спряталась укромная расселина, в которой можно было уместиться вдвоём. Здесь уже валялся мешок славона.
Завернувшись в плащик, Санко сладко потянулся:
– Теперича и покемарим малёк.
Олешка пристроился рядом, но сон к нему не шёл. А потому княжич лежал, любуясь чистой голубизной, которая пробивалась сквозь паутину сцепившихся над его головой веточек, и прислушиваясь к щебету просыпающихся птах.
Где-то вдали расточал барабанную дробь дятел. Потом вдруг принялся токовать глухарь – чуть ближе. А вот и сорока голос подала… Сорока?!
Олешка осторожно привстал и легонько толкнул приятеля в бок:
– Слышь, Санко, воровка кричит.
– И шо? Дурная птица! Кто идёт, чуешь?
Славон, опершись на локоть, прислушался:
– Не-е, не похоже.
– Думаешь, отыщет он наш след?
– Думаю, сыскал вже.
– Чего ж мы сидим тогда? – подскочил росс.
– А куды поспешать? Не каплет, – зевнул Санко. – Верхом, да два коника на привязи – долгонько ему по куширям лазить. – Приятель довольно засмеялся. – Не скоро нагонит… Давай спать, а?
Санко повернулся на другой бок и накрылся плащом с головой.
Олешка тоже сомкнул очи.
Теперь он слышал только тонкий посвист ветра, запутавшегося в ветвях. Пронзительный и неприятный. Даже дятел перестал стучать по дереву. Всё смолкло, как перед бурей. Бр-р-р! Не по себе.
Неведомая птица, захлопав крыльями, пролетела прямо над ними.
Княжич рывком сел. Нет, небо по-прежнему ясное – ни тучки, ни облачка, лишь стылая синева от края до края. Отчего ж так знобит это непонятное затишье?
Росс высунулся из гущи и окинул взором тропку, по которой они сошли с холма. Пусто. Покойно. Будто вымерло всё.
«Так быть не должно!», холодея, подумал княжич.
Неужто злобная Морёна пакость замыслила напоследок? Ой-ей! С неё станется. Что ей какие-то мальчишки, затерявшиеся в непролазных чужеземных дебрях? Мураши под ногой дровосека… Ох, зря они удрали от учителя. Как пить дать – зря!
Росс невольно вздрогнул. Ему почудилось, что кто-то смотрит прямо на него, со спины. Пристально, не мигая, недобро.
Точно елман21вонзили с размаху промеж лопаток.
Медленно, силясь не делать резких движений и отчаянно труся, мальчик повернул голову.
Тьфу! Никого!
Лишь ветка ближней берёзки с едва проклюнувшимися нежно-зелёными листочками на ветру колеблется. Бесшумно и копотливо.
Спать! Скорее! Чтобы не ошалеть от жути.
Проснулись они, когда солнце, набрав силу, перевалило вершину неба. Лес снова заполнился звуками, и ничто не напоминало княжичу о внезапном утреннем ужасе.
Наскоро перекусив, мальчишки пустились по тропе.
Стежка в основном бежала под горку, поэтому идти было легко. И Догод22благоволил им, ласково обдувая затылки.
Путь их по-прежнему лежал на север. Сколько вёрст они отмерили, пока Дарбог на своей блестящей колеснице в очередной раз не скрылся за вершины Полуночных гор, княжич не считал. Но устал он куда меньше. Видимо, обвыкся, приноровился к скорому шагу дружка.
Славон в основном молчал, но не столь угрюмо, как накануне. Иногда он останавливался и подолгу изучал звериные следы на влажной земле. Правда, делиться наблюдениями не спешил. Изредка улыбался княжичу: мол, всё в порядке, не отставай.
Олешку тоже не тянуло на разговоры. Он глазел по сторонам, радуясь наступившему теплу.
Чем дальше они уходили, тем явнее ощущалось вокруг присутствие красноликой Живы23: солнечным гребнем она прочёсывала дубравы и рощи, безжалостно выдирая из мрачных уголков остатки зимы. Меж деревьев носились её верные слуги – жизнерадостные синички да неугомонные белки, ещё не сменившие серую зимнюю шубку на привычный рыжий наряд.
В сгустившихся сумерках беглецы вышли к тихой лесной речушке.
Сунулись вдоль русла, но берег зарос лозняком. Упрямый Санко залез-таки в самую гущу, однако вскоре вернулся и разочарованно сообщил:
– Не пройти. Утром брод пошукаю.
Беззлобно ругнувшись, славон взялся расчищать приглянувшуюся полянку для ночлега.
Олешка, чтобы не сидеть без дела, отправился собирать хворост.
Валежника кругом хватало, но на берегу сучья были гнилыми и мокрыми.
В поисках сушняка росс глубже и глубже уходил в сумрак чащи, под сень вековых дубов и раскидистых лиственниц.
Мало-помалу закатное сиреневое небо пропало за непроглядными кущами. В липкой, почти осязаемой тьме промозглого леса княжич вдруг почувствовал, что окружён гулкой и странной тишиной.
В страхе он поднял голову.
Из-за морщинистых стволов молоком струилась хмарь – такая плотная, что в трёх шагах ничего не различишь.
Мальчик до боли в предплечьях сжал охапку дров и заметался меж огромных замшелых деревьев. Лесные великаны давили со всех сторон и тянули к нему свои ветви. Варок! Куда? Где Санко? Вот занесла нелёгкая!
Впереди что-то громко треснуло. Олешка шарахнулся назад, споткнулся, но удержался на ногах. С пяток до макушки его обдало жаром. Росс застыл, не смея вздохнуть.
И вновь ощутил на себе пристальный взгляд. Из толщи тумана.
Княжич зажмурился. Будто это могло защитить от неведомого врага.
– Эге-гей! – раздалось где-то сбоку.
– Я здесь! – заорал Олешка.
Стремительная тень рассекла белёсую пелену. Шумно захлопали крылья.
Ф-фух! Птицы испугался… Герой, нечего сказать!
Санко уже разжёг огонь. Мельком глянув на княжича, попенял:
– Ты где таскался? Тута заблукать недолго.
Олешка молчком вывалил принесённые дровеняки возле костра. Славон сел на корточки и начал придирчиво их разбирать. Несколько веток отбросил сразу.
– Эй, ты что? Я чуть не помер, пока искал их, – возмутился росс.
Санко ухмыльнулся и объяснил:
– Дивись, то ялинка. Она, знашь, як трещит и искрами сыпет? За версту слыхать… И одёжу, не дай, Варок, пропалит, – он отшвырнул ещё одну палку: – Кедр туды ж!.. Ладно, жрать давай, а то у меня брюхо сводит.
Рачительный дружок тоже не сидел на месте и отыскал нежные листочки молодого щавеля. С зеленью славон протянул княжичу лепёшку. Тот в ответ извлёк из сумы кусочки мяса. Оголодавшие за день мальчишки с хрустом расправились с нехитрой трапезой.
А потом, вдвоём закутавшись в широкий плащ росса, уселись к огню, плечом к плечу. Санко подкинул дров. Мокроватые сучья, обжёгшись, жалобно зашипели, заплакали. Беспощадные языки пламени быстро высушили их пенные слёзы. Но прежде окатили мальчишек едким дымом. В глазах защипало так, что Олешка и сам чуть не разревелся.
Эх, давненько не сидел он у ночного костра!
Княжича затянуло в круговорот воспоминаний – поди, пойми, где явь, а где сон…
Вот они с отцом на охоте…
Горный осенний лес так же тёмен и загадочен…
Пламя плещется в костре и кропит багряными отблесками лица сидящих рядом людей…
От шуточек старого вояки, боярина Будана, похохатывают дружинники…
А батя спокоен и серьёзен, устало смотрит на огонь…
Княжич повертел на пальце отцовское колечко. Нагревшийся металл приятно жёг кожу. Скоро свидимся, тятя! Я уже иду…
От реки потянуло зябкой сыростью. Над водой рваными космами расстелился бледный туман. Где-то в чаще ухнул филин. С другого берега хрипло закашляли. Совсем близко и не по-человечьи.
Олешка боязливо поёжился. Санко, не поднимая головы, тихо сказал:
– Лиса… Не боись. Рыжая в воду не полезет. И до огня не сунется. У неё своя охота. Мышиную норку, небось, нашла.
Славон, уперев подбородок в ладошки, задумчиво взирал на догорающие угли. Вид у него был какой-то виноватый.
И княжич внезапно понял: плевать он хотел на то, что произошло в Академии. С высокой колокольни! Даже если Санко нарочно утаил это треклятое перо. Стало быть, имел на то причины.
Сам-то хорош: сразу ругаться кинулся. Кому понравится, коли предателем обзовут? Да прилюдно! Олешка, верняк, разобиделся бы не на шутку. Насмерть.
А Санко… Санко пересилил обиду. Пошёл за ним. Не испугался ни лютой стужи, ни гнева Арбориса. Значит, ему дорога их дружба?!
Знамо, дорога!
И всё ж, до чего любопытно, почему славон зажал пёрышко, а?
Вопрос так и вертелся на языке у росса. Он мотнул головой, прогоняя искушение. Нет, нет и нет! Пусть лучше недомолвки, чем глупые ссоры. Впредь ни словечком не помянет дружку о приключившемся в обители.
Санко заговорил сам. Негромко, с трудом подбирая слова:
– Я ещё допрежь… хотел… Я… Я ведь пошто перо не выдал… Я не предатель, веришь? – славон с надеждой оглянулся на княжича.
Олешку прошиб пот: дружок, что, его мысли читает? И оттого заморгал, отвёл глаза. Просипел:
– Верю.
– Я… – голос у Санко сорвался, и он перешёл на шёпот: – Когда малой был, раз сдуру на скалву полез. На спор. Есть у нас утёс недалече – Чёртовым пальцем кличут. Русай, нашего коваля24выученик, сказал, шо не смогу… А я порешил: сумею… Там обрыв – саженей сто. Я, почитай, до верха долез: страху натерпелся – жуть! Як другу тебе винюсь. А потом… Не за тот камушек ухватился.
Санко замолчал. Княжич почувствовал, как славона бьёт мелкая дрожь.
– И в пропасть… Тока чую: не вниз лечу, а ввысь. И так на душе легко, будто крылья выросли. Оглянулся: а за спиной взаправду – крылья… Я с перепужки и вырубился. Очнулся в лесу, в деревню возвернулся, а пацаны сторонятся, шушукаются. Русай, зараза, кашу заварил, а сам бегает як от лешего. Но я его споймал, хоть ентот дурень на две головы выше. А он баит: тя, мол, орёл унёс. Громадный. Откудова взялся?! Сроду в наших краях такого не видали.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
древние письмена
2
кафтан из грубого сукна
3
разновидность обуви
4
обмотка для ноги под обувь
5
злой дух
6
липовая палка; считается, что леший её боится
7
метель, пурга
8
верхняя одежда из толстого сукна
9
высокие меховые сапоги
10
большая ушастая шапка на меху
11
Трое конных и один пеший. Ребёнок. (На языке народа нихон)
12
Когда?
13
Три дня назад.
14
Ещё?
15
Клеймо Гардарики.
16
