
Полная версия:
Тёмных дел мастера. Книга вторая
На следующее утро Альфред оказался совершенно разбитым и отстранённым. Он медленно трясся на своём месте, прислонившись к шершавому краю телеги, пожёвывая зачерствелые остатки какого-то сухаря, который нашёл в самом углу. И даже не удосужился налить себе хоть немного воды, чтобы не давиться всухомятку.
– …Наверное, это ещё и проклятье, да? – обронил он наконец после долгого молчания. – Колдовать такое и видеть нечто…
– Хватит там жужжать! – пригрозил ему спереди Джаргул. – У тебя есть силы говорить как мужчина. А ты так и продолжаешь мямлить как ребёнок и трепетать от каждой встреченной ничтожности!
– Но она меня звала-а…– рассеянно протянул Альфред.
– …И ты, конечно, за нею попёрся-я! – саркастически закончил за него чёрный колдун.
– Да…– без тени обиды признался юноша.
– Чёрт, да ты так и за самим святым посланцем богов попрёшся! Лишь бы не видеть, куда он ведёт тебя – в рай или в преисподнюю. Да по пути бы восхищался ещё, небось, его холёными крылышками! Ничтожество… Тьфу, смотреть противно!
– Что я видел? – уже намного твёрже задал ему свой вопрос Альфред, наслушавшись его обычных издевательских речей.
– Да откуда мне знать-то! – проревел Джаргул. Но парень оказался ещё упрямее.
– Что я там видел?! – выдавил он сквозь зубы с яростью и грозно стукнул кулаком по тому месту, где сидел.
От этого лицо чёрного колдуна проняла азартная усмешка:
– Ба-а, какие мы нервные!.. Ладно, чёрт с тобой. Я надеялся приберечь это дерьмо напоследок, но уж коль скоро тебе и вправду предстоит с этим столкнуться, то лучше подготовиться ко всему заранее.
– Я не понимаю…– защищаясь, пробубнил Альфред. Но Джаргул уже был неотвратим в своей риторике.
– Видишь ли, – начал он, не обращая внимания на всклокоченного юношу, – человек является человеком, только пока он жив. Остальное его уже не касается. Однако пока он остаётся жив, его дух, тело и разум могут улавливать и черпать силу из разных источников, в которые он, к сожалению, не может попасть физически. Но может как бы «провалиться», если сильно ими увлечётся.
– Как это так? – фыркнул парень и презрительно покосился в сторону.
– А так, – по обыкновению небрежно присёк его вечные вопросы Джаргул. – Сила может увести человека куда угодно – её влияние безгранично. Но тело всегда будет волочиться за душой и разумом – это одно из условий существования жизни. И если не пытаться нарушить этот закон, а всего лишь следовать за силой, то тело может так и остаться в реальном мире, сохраняя в тебе жизнь, но вот разум… Разум и дух человека могут оказаться навечно заперты в другом месте. Или, например, разнести твоё собственное тело на части, если ты будешь неаккуратен со своим колдовством.
– И как это связано с тем, что случилось вчера на поляне?.. – всё также рассеянно пожал плечами Альфред, обернувшись назад, к месту их ночёвки.
– Неужели не ясно? – пришикнул рассерженный колдун. – Ты сам стал причиной того, что случилось там! Не поддайся ты посреди ночи влиянию всякой мелкой дряни, которая обычно не видна никому кроме нас, истинных магов, и от которой обычно нет никакого проку – и она никогда не смогла бы повлиять на твою силу, открыв тот дурацкий разрыв в пространстве. Но не-ет! Ты же у нас просто обязан заражать весь мир своим, так называемым несчастьем. А-р-р, как же вы, современная молодёжь, меня бесите! Ни на что не способны!..
Смерть и забвение от собственного желания оставаться бессильными – вот, что погубит современное меланхоличное общество.
– Я не стану…– выдавил из себя Альфред через силу, но так и не окончил начатую мысль. Ему впервые стало стыдно за своё наивное поведение. В мгновение ока слова лысого колдуна отозвались в молодом сердце горечью и жгучим желанием во что бы то ни стало доказать себя, смотря в лицо своим нынешним испытаниям и невзгодам.
– Вот то-то-о…– протянул его умудрённый летами спутник и продолжил. – В конце концов, что может быть лучше для выживания и возвышения в этой жизни, чем рост над собой!
Затем, в очередной раз бойко прихлопнув лошадь по крупу, Джаргул взялся насвистывать какую-то незатейливую пиратскую мелодию, которую сейчас исполняли только на зачарованных инструментах, и позволил себе развалиться локтями на борту их телеги. В то время как Альфред так и не смог отстраниться от нахлынувших на него чувств и уже через пару минут запоздало выдал:
– …Я больше никогда не позволю ситуации владеть мной!
– Браво! – издёвочно и до невозможности вальяжно отсалютовал тогда ему лысый колдун, изображая рукой военное приветствие. – Ну, удачи тебе с этим. Поскольку для каждого мало-мальски приличного колдунишки эта хрень – обычно становится делом всей жизни.
– Пока его не разорвёт? – хитро прищурил в сторону Джаргула глаза парень, решив выведать у того ещё больше информации по этому вопросу. Но лысый колдун не стал особо возражать:
– Хех, бывает и похуже! Однажды я видел, как одного старого идиота из наших по прозвищу Мохнач загнали тогда ещё только сформированные после войны королевские дружины на дерево, где и хотели заколоть его пиками. Куда там… Этот гад такой кровавый вихрь из них устроил, что уложил добрых полсотни – кишки после этого висели по всей округе. Думаю, он и сам не ожидал от себя подобной прыти… А в конце, когда какой-то последний хулиган из оставшихся всё-таки достал до него своим остриём алебарды – так что ты думаешь? – этот упёрдыш взорвался! Прям на дереве! Ба-бах! И не просто разлетелся на части, а разнёс его до основания, разворотив и поле, на котором оно росло, и воинов, что на него ещё охотились. И даже стоящие за пару миль отряды их арьергарда! Эх-х, ну и славный был денёк тогда… Помнится, они ещё потом на этом месте основали Ишмерский рудник.
От услышанного у Альфреда ещё на середине рассказа отвалилась челюсть.
– Такое вообще возможно? – неуверенно проронил он.
– А как же! – раскатисто отозвался юноше весёлый голос Джаргула. – Ведь ты же больше не секретарь-белоручка. С настоящими силами теперь имеешь дело, щенок.
– …И часто такое бывает? – всё ещё не мог поверить ему ошарашенный паренёк.
– Случа-ается время от вре-емени…– позёвывая, растянул свои слова чёрный колдун, безразлично посмотрев за горизонт. После чего добавил: – …Хотя, конечно, исключительно с такими идиотами, которые не умеют вовремя пришпорить себя, – и без тени лишних терзаний сразу же перевёл свой многозначительный взгляд на Альфреда.
– …Я научусь! – рьяно ткнул себя в грудь большим пальцем парень, втайне надеясь, что Джаргул всё же не сумел прочесть его изначальные мысли.
– А, да что проку тебе учиться, – махнул на него рукой лысый колдун, – ведь ты даже сам себе не веришь! Шляешься по ночам, пыхтишь там что-то с магией. А потом ещё и за лунными фонариками по опушкам скачешь…
– Думай, что хочешь, а я всё равно научусь! – гневно процедил ему сквозь зубы озлобившийся Альфред уже более уверенно. Но чёрный колдун решил больше не подтрунивать над распалявшимся пареньком, и только в очередной раз молча прицокнул в воздухе своим острым клыковатым зубом.
Через час их дорога стала круто забирать влево, и спустя каких-то пятнадцать минут два путешественника буквально вынырнули с неё на крутой каменистый берег одинокого пляжа, струящийся вдоль величавых лоснящихся сосен. Через них, не спеша, проглядывало серебристое озеро, бескрайнее, как сам небосвод. Зелёные леса стояли по краям этого озера с размеренным великолепием природного дворца. И каждая фигура их нового ряда возвышалась над крутыми скалами берегов, мягко обрамляя предыдущие и образуя туманные низины и впадины, от одного взгляда на которые у Альфреда просто перехватывало дух. «Интересно, насколько же красиво здесь должно быть становится ранней осенью?» – восхищённо думал он, представляя цветущие своими яркими красками деревья и кристально голубое небо, отдающее в лёгкий бриз трепещущих воспоминаний, незаметно уносящий его от всех насущных невзгод…
– «…Пха-а, крысёныш!» – до рези в ушах отвратно прокричал вдруг у парня в ушах самодовольный голос Джаргула, и Альфреда словно отшвырнуло в сторону. – Ты что же это, опять за своё, да?! А ну живо взялся перебирать крупу вон из того мешка! Может, это бессмысленное занятие тебя чему-нибудь научит…
– Я тебе не раб! – спокойно, но с угнетённой маской боли на лице заявил ему отозвавшийся парень, стараясь вновь собрать потерянные им осколки реальности в кучу. Однако лысый колдун был неумолим.
– Кру-па!.. – гневно процедил он сквозь зубы, заиграв по спине фиолетовыми огоньками магического огня, и Альфреду, почувствовавшему его волю без лишних слов, пришлось подчиниться. Он вяло пополз через всё пространство телеги в угол, отшвыривая на пути надоевшие коробки, пока снова не оказался в своём углу. И уже через какое-то время его руки занялись хорошо знакомой рутинной работой, к которой парень, росший на ферме, привык ещё с самого детства.
– Ты думаешь, мир научится поспевать за тобой только потому что тебе так хочется? – поддразнивал его между тем Джаргул своими обычными комментариями, сосредоточенно поглядывая на крючковатую ладонь, которая была свободна от удерживания поводьев. – Ты думаешь, что сила отвечает только, когда она тебе нужна? А в остальное время, значит, можно вести себя по-другому или вообще зависнуть в воздухе?! Так послушай меня – человек всего лишь мешок с костями. И он непременно сдохнет, если не будет стараться как следует. Во всём. Веришь, нет – но раньше это хорошо понимали. И лишь в последнее время ваши шутовские фокусы довели современный мир до такого беспамятства, что почти каждому человеку кажется нормальным, что вокруг него царит безмятежность и можно расслабляться до самой жопы. А какое-то эфемерное королевское правительство и их подобострастный король за тобой с неба присмотрят.
– Ты судишь по себе…– попытался было огрызнуться на него Альфред, но Джаргул продолжил.
– Попроси их рассказать: чего хорошего в их правлении, и они выдадут тебе целую тысячу специально подготовленных, вкрадчивых причин социального благополучия – только бы убедить тебя в том, что именно этот период истории самый благополучный и развитый по сравнению с другими. Но заставь их перечислить что-нибудь плохое, и их сконфузившиеся мнения разойдутся как в море корабли. Потому что не может быть общего зла на всех, даже если бы вокруг всё и вправду было так замечательно и радостно, как они говорят. И если оно общее, то оно заключается совсем в другом.
– Ты снова хочешь разжечь гражданскую войну? Такую же, которая была двадцать лет назад, когда король воевал со своим братом? – угнетённо поинтересовался парень, не особо надеясь получить ответ. Но этот его вопрос вызвал в глазах чёрного колдуна немалый интерес.
– А что ты знаешь о войнах, соплячина? – без особой злости запрокинул он голову назад, изогнув шею, и тут же сам ответил. – Ничего, кроме чужих мнений.
Испокон веков войны отделяли мужчин от трупов, делая их сильнее с каждой пережитой атакой. Но немного игр с магией – и вот уже все мы притворяемся, что живём под стеклянным куполом в красивом мирочке, где не может быть серьёзных разногласий. А фокусы с магией диктуют нам даже наши мысли, не то что образ действий. Но что будет, когда из-за какого-нибудь придурка этот купол основательно треснет, а? И что будет тогда с этим неокрепшим населением, привыкшим получать всё на тарелочке и гадить этим всем во всех концах страны? Ответ ты, ваше историческое знатейшество, и сам, наверное, знаешь – массовое вымирание слабых. То же массовое вымирание, которого чуть не добился брат короля в своих маниакальных попытках создать самый убийственный магический «пшик» из всех возможных. Дилетанты чертовы…
– А как же Хаас Дин? – проронил запутавшийся в его определениях Альфред.
– *Тхе-х*, – выдохнул с пустячной интонацией Джаргул. – Ну, бывал я там. «Пунь-пунь» и мимо. А потом ещё полдня перезаряжают зачарованные минные печати и писаются кипятком, если попадут хоть в какую-нибудь мало-мальски весёлую заварушку. А, да что там – в это поганое время и настоящих заварушек-то больше не осталось…
– Да как можно так!.. – с неподдельной горечью и чувством праведного возмущения попытался было насесть на него Альфред.
Но упрямый колдун первым перебил его:
– Не хочешь сталкиваться с неожиданностями – заставляй своё пламя гореть всегда. И не важно, что ты положишь в растопку. Главное – чувствовать жизнь!
Если ты навостришься чувствовать жизнь внутри и снаружи себя, то никакая её часть не пробежит мимо тебя незамеченной. Ты не будешь прожигать её, не будешь разменивать ради чужих целей, и для каждой пролетающей мимо мухи у тебя найдётся свой шлепок. Ты будешь спать и не спать одновременно, чётко контролируя оба мира вокруг себя, будешь выжимать из своего тела максимум, если понадобится. И будешь сам отмерять, сколько тебе ещё захочется прожить на этом свете, тупая твоя башка!
Прикрикнув на своего собеседника в очередной раз, Джаргул быстро умолк, но последние его слова так и остались звенеть в ушах Альфреда лёгкой рябью, напоминая ему о чём-то неуловимом и в то же время знакомом с детства. Он всегда находил в себе силы чувствовать природу как часть естественного цикла жизни, но почему-то никогда не видел этого в других людях. И до определённого возраста такое безразличие к окружающему миру с их стороны вызывало в молодом парне лёгкую растерянность. Через какое-то время он даже смог свыкнуться с тем, что большая часть людей навсегда останется привязана к своим городам, шумным улочкам или высоким каменным стенам. А живой громадный мир за их пределами так и останется для всех лишь безразличным и грязным местом, в который ни один уважающий себя городской житель и носу по своей воле не сунет. Разве что в поисках новых ресурсов. Однако теперь ситуация изменилась.
Впервые с момента его похищения из разрушенной школы в глазах молодого колдуна заиграла ясность относительно того, какие качества характера определяют достойного человека. И пересыпав обратно остатки зерна, он решил изо всех сил сосредоточиться для начала на принадлежавших хотя бы ему отдельных качествах, таких как спелость и чистота. Закрыв глаза, Альфред вытянул вперёд правую руку, и тепло в его пальцах превратилось в сотни маленьких огоньков, а промежутки между ними заполнились сухостью и жжением. Соприкасаясь с зёрнами посредством одной лишь магической энергии, объединяющей всё живое, молодой колдун очень долго пытался определить, куда же ведёт его эта искра жизни. И когда наконец открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что жар семян буквально отпечатался в его ладони, превратившись в пёструю мозаику из однородных включений.
– Ну, ты, это-о… хватит фокусничать там…– попытался было пробурчать ему со своих козел Джаргул. Однако тут же почувствовал позади себя стойкий маленький огонёк пульсирующей воли и решил не вмешиваться, нисколько не ожидая от парня такой точной реакции на свои прежние слова. В то время как Альфред нарочито спокойно бросил вперёд истертый от времени мешок, после чего отвлечённо облокотился о борт телеги, разместившись поудобнее на коленях и запрокинул голову к небу.
Сквозь его глаза проплывал бесконечный поток мириадов возможностей и оттенков, каждый из которых грозился навсегда увлечь талантливого парня за собой, как только тот решится обуздать в себе его силу. Но молодой колдун больше не хотел отдаваться на волю случая. Отныне всем его существом владело стойкое желание познавать этот мир, раз за разом проникая в самые глубокие его тайны. И больше никогда не становиться заложником пустых чёрточек и чисел, единственным смыслом которых оставалась бесконечная расправа над теми, чьё сознание не желало подчиняться чужим законам. Независимо от того, несли ли они благо или страдания.
По заросшей от времени дороге, проходившей у самого берега одинокого озера, не спеша, катилась полусонная крытая кибитка, ведомая за собой усталой пегой лошадью, а вокруг неё на целые мили простиралась бесшумная красота обнесённых лесом скал, разносивших по всей округе невидимую холодную волну живого ветра и прозрачности вод. То была последняя граница, отделявшая неосторожных путников от спускавшихся позади них разъездов главного торгового тракта. И последняя граница, за которой каждый из них оставался предоставлен лишь самому себе, независимо от причин, заставивших его свернуть с широких путей цивилизации.
Глава 10
Время – самый честный критик.
(Андре Моруа)
«Гадство!» – шипел сквозь сомкнутые зубы измождённый Гортер, пытаясь удержаться в седле. И хотя его новая лошадь летела по дорогам быстрее ветра, каждая проносящаяся мимо секунда работала сейчас против него. Вот уже два дня подряд он заставлял себя есть и спать почти на скаку, промахивая за день на целых десять километров больше, чем его преследователи, и всё равно не мог достигнуть желаемой скорости, боясь загнать до смерти и эту кобылу тоже. К счастью, миновав вчера последние сёла и хутора, следопыт еле-еле смог прорваться на запад, обойдя ещё один кордон местной добровольной стражи, поэтому теперь все его мысли были обращены лишь на время, беспощадно разделявшее его со своей жертвой по разные стороны горизонта.
Даже по самым оптимистичным прикидкам Гортера ему не хватало ещё целых пять дней, чтобы наконец настигнуть зарвавшегося колдуна до того, как тот успеет покинуть отмеченное им в заметках озеро, которое местные называли «озером семи источников». Но, несмотря на это, если бы все звёзды и сложились в его пользу – то следопыту всё равно понадобился бы затем как минимум один дополнительный день, чтобы выследить его и убить, ведь подходящих мест для разбивки лагеря там можно было найти немало. Впрочем, памятуя о бесконечном разгуле своей жертвы, Гортер не терял надежды на то, что просидевший целую неделю в городе лентяй (судя по его же собственным отрывочным датам и записям) попросту не станет торопиться к следующей точке своего очередного путешествия и в этот раз. Что, в свою очередь, давало следопыту определённый шанс на удачу, зависящий от каждого метра его собственного промедления или остановки.
Вот почему с сегодняшнего дня Гортер решил ни при каких обстоятельствах не тратить своё время на то, без чего можно было бы обойтись, и сосредоточился только на дороге, выискивая наиболее верный маршрут к озеру среди огромного клубка хитросплетений местных дорог и полей, по которым уже давно никто не ездил, забросив этот некогда благоухающий садами регион практически напрочь… И только жалость к своей начинавшей задыхаться лошади позволяла следопыту ненадолго отвлечься от давно завладевшей ими обоими усталости и внезапно остановить её, перейдя на размеренный шаг до следующей выматывающей скачки.
– Итак, что мы имеем, – как всегда бойко и сосредоточенно заиграл словами Коско, не покидая своего точёного блестящего стола, за которым из всей группы собравшихся в кабинете начальников по закону имел право находиться только он один. – Некий местный обалдуй, не сумевший ничего сделать, спугивает его на улицу. Затем два уже более подготовленных обалдуя застают его случайно в углу. Но, о чудо! – наш герой справляется и с ними, хотя при себе они оба имеют полностью укомплектованные боевые жезлы и палочки, а у него – всего лишь какой-то порошок из одуванчиков и даже никаких стрел. Затем он напяливает их форму, затыкает им рты и шатается так по городу до самого вечера, создавая себе оружие буквально из мусора – и это при полных кварталах патрулей! После чего ждёт вечера, как-то прокрадывается с этим допотопным оружием в участок, верно, господин капитан участка (при взгляде Коско Герстон слегка опустил подбитый нос)? Мда, и умудряется захватить его в плен без свидетелей. Но после этого ситуация становится даже ещё интереснее! Господин – как вас – тюремщик, впустите сюда пойманного вами «бежавшего заключённого».
Под шуршащие звуки толпы дверь в кабинет начальника секретной службы медленно отворилась, и на пороге появился избитый до полусмерти зачуханный человек.
– Так, хорошо… Э-э, господин Фернард, как же это могло произойти? А? Расскажите же нам! Каким образом мой лично завербованный агент, добравшись до того, кого он, по его словам, так ненавидит, не смог задержать этого самого человека до приезда оперативной группы захвата?
Заплывшие от побоев глаза бывшего адъютанта уткнулись в пол.
– Понимаете…– начал тихо говорить он, но тут же осёкся. – Понимаете, Господин, там ещё был этот человек…
– Ах да, этот ваш загадочный сокамерник! – лихо прервал его негромкое бормотание Коско. – Конечно! Это же он во всём виноват. Вот только зачем вам было вызволять его за собой из-под надзора стражей, которые и так должны были добровольно отпустить вас и только вас одного по моему приказу? Или это он освободил вас? Вы мне отвратительны, Фернард!.. Увести.
При виде тюремщика бывший адъютант изменился в лице и, будто опомнившись, закрутил головой взад и вперёд, но было уже поздно. Под звуки тяжёлых шагов его с силой вывели из зала заседания.
– Так вот, господа, – продолжил говорить Коско с неприкрытым высокомерием, будто ничего и не произошло, – оказывается, наш убийца смог кое-как сдружиться с этим громилой. И вместе они воспользовались тем, за что ваш министр градостроения Семтак уже был снят со своей должности сегодня утром. А именно неким заброшенным канализационным тоннелем, который так удачно располагался под стеной города и под домом одного Господина, чьё имя я пока не могу разгласить вам в интересах следствия.
Как оказалось, снабдили нашего убийцу этой информацией другие предатели из дела № 42 – некие братья кочевники с непроизносимыми именами, тела которых и были найдены определённое время назад в одной скрытой пещерке неподалёку от этого города вместе с телом того, второго. По всей видимости, он сопровождал их всю ночь, пока ВЫ, господин Герстон, и ВЫ, господин Макен, тщетно гонялись по окрестным лесам за какими-то бродягами, а настоящие преступники удалялись от вас всё дальше и дальше… Ну что же, отличная работа, господа, отличная работа!
Под рокочущий голос начальника секретной службы все присутствующие попытались было скрыть свои удручённые взгляды. Но тут из парадной раздался тихий сигнал, и Коско мигом переменился в лице.
– …А знаете что, – полным ненависти, но в то же время даже слегка почтительным голосом продолжил вдруг говорить он, чем тут же вызвал некое удивление со стороны аудитории, – всё это уже выше моей компетенции… Поэтому сейчас вашу трудную ситуацию будет решать высший совет и сам Великий Министр! Видят боги, я не хотел доводить до этого… Прошу вас, консьерж – пускайте магическое изображение.
После такого неожиданного поворота предыдущие слова начальника секретной службы уже никому не казались слишком жестокими или несправедливыми. И побелевшие до состояния фарфора лица как нельзя лучше говорили Коско об этом. Ведь когда за дело брался главный эшелон власти страны – ни один чиновник не мог себя чувствовать в полной безопасности… За исключением, возможно, лишь самых избранных.
По команде магического оператора вся комната совещаний мигом наполнилась лучами холодного света, приобретая зловещий оттенок. И из пяти кристаллов, свисающих с потолка, на главное зеркало, находящееся под ними в центре, как всегда опустилось размытое пятно, которое уже через несколько секунд приняло облик парадно одетого, но всё же весьма обрюзгшего мужчины средних лет. И ещё двоих королевских служащих, занимавших посты второго и третьего министров соответственно. Мужчина старался держаться весьма обыденно, но глядя на него из всех углов внезапно поскромневшей в своих размерах комнаты, городские чиновники то и дело пытались скрыть свои обеспокоенные мысли, не зная, насколько далеко могла простираться сейчас телепатическая власть главного Королевского Двора. И лишь один Коско мог позволить себе заигрывать с подобными силами, скрываясь за завесой специально изготовленного для такого случая талисмана. И прокручивая в голове одну единственную мысль о том, что расплывшееся тело главы Королевского Совета с каждым годом всё больше оттесняло собой изображения остальных министров в стороны, из-за чего те всё чаше оказывались размытыми. А то и вовсе полустёртыми по краям магических матриц любых кабинетов всего королевства, стоило им только выйти на связь.
– Привествью и желаю здраствать, – по обыкновению невнятно начало говорить изображение великого министра, поднеся к носу какие-то бумаги. – Так. Город Вант-Сартос-с… что тут у нас-с…
Затем безразличный взгляд великого министра медленно прошёлся из стороны в сторону по комнате и остановился на фигуре начальника секретной службы. Чем сразу же угодил Коско, поскольку тот никогда не позволял себе стоять перед высшими чинами страны без положенной в таких случаях строгой военной позы: