В лесу

Выбрав солнечную сторону и, идя по псевдо земле, я так и не смогла понять разницы, где можно провалиться, а где можно идти спокойно. Провалившись, за свое путешествие вниз пять раз, я добралась до проплешины в лесу.

Выглядело все очень катастрофично, сломанные сосны кланялись в глубоком наклоне останкам белой сигарообразной гусенице. Самолет был разбит, крыльев не было, а останки фюзеляжа были смяты в гармошку и изогнулись волной, как гигантская, ползущая гусеница.

Мама окрестила меня еще при рождении, но только сейчас я первый раз в жизни перекрестилась и пошла вперед.

Подойдя ближе, я почувствовала запах гари, керосина и еще один запах, от которого тошнило, и который я не могла распознать.

Вокруг самолета валялись обрывки искореженного металла и синтетической, белой ткани, все напоминало спонтанную свалку, если бы среди мусора не попадались части человеческих тел.

Мне было ужасно страшно, противно, но похоронить их всех я не могла, хотя очень хотелось, мне нужно было спасать мать и брата, только этим я себя отговаривала не начать копать могилы. В креслах изогнутого фюзеляжа, откуда отлетела обшивка сидели, опустив головы мертвые люди, а на них сидели птицы и клевали их тела.

– Здесь есть, кто-нибудь? – крикнула я. Но мой вопрос, повис в воздухе и остался без ответа. Этот вопрос я еще прокричала раз десять, пока в горле не заболели связки.

Обойдя останки самолета, я решила приблизиться к нему, ведь еда должна лежать в зонах, откуда выходили стюардессы.

Стыдно признаться, но я быстро привыкла к мертвым людям в самолете, скорее всего у всех них были переломы позвоночников от падения, многие сидели на своих местах, только их головы были опущены, вокруг стояла полная тишина. Слышно было только мои шаги, даже пение птиц не доносилось из леса.

Мама сказала найти людей, еду и одежду. Людей я нашла, но тут вряд ли кто-то сможет со мной пойти, тогда мне нужно искать еду и одежду – подумала я.

Я открывала чемоданы и рюкзаки, которые валялись в проходе, и собирала вещи, подходящие нам.

Рядом с мертвой девочкой, сидящей в первом – классе, в точности моего телосложения лежал чемодан с дорогой и качественной, походной одеждой, и сняв с себя грязные обрывки и переоделась в красивый походный костюм маскировочного цвета.

– Тебе уже точно не понадобится, а я выгуляю твой наряд! – произнесла я, когда закончила переодевание.

Извини, но какая тебе разница! – сказала я, сама себя, осуждая за этот поступок.

Одежды я набрала достаточно, упаковав ее в большой рюкзак, найденный здесь же, но еды, найти, не могла, и ходила между трупами, из одного салона в другой обыскивая самолет.

Через час, некоторым мертвым людям я дала имена и общалась с ними.

– Владик, как ты думаешь, где хранят еду? – спрашивала я у пассажира из первого ряда.

Через три часа, я все же отыскала холодильник с завтраками и, собрав их в рюкзак и сумку, сколько влезло пошла обратно в лес.

Только вот лес тоже ждал еды, и как только я зашла в него, пройдя не более ста метров, вокруг меня начались шуршать кусты.

Достав острый нож, и крепко сжав его в руке, я пошла вперед или вернее назад. Стало страшно, уже начинало смеркаться, еще час и я окажусь в полной темноте.

Не успев шагнуть и пару шагов, я провалилась. Упав вниз, я увидела над проемом, промелькнувшую тень.

Мне стало еще страшнее, и я подняла нож вверх, над головой, вдруг тень сейчас прыгнет сюда, но никто не подошел к провалу.

Я решила, что это волк, которого боялась больше чем кого-то другого, и попыталась пробраться по нижнему уровню, ориентируясь по компасу, который надела на руку, достав из чемоданчика.

Пробираться с рюкзаком на спине и сумкой на плече было тяжело. Пространство внутри мне не позволило далеко мне продвинуться, подсвечивая светодиодным фонариком брелоком на ключах, я двигалась в направлении мамы и брата, смотря на стрелку компаса. Каждый метр под землей был тяжелым препятствием, но подниматься наверх было страшно.

Я сильно устала пробираться в свалке гнилых деревьев, остановившись я осмотрелась вокруг. Две черные, маленькие змейки, впившиеся в мои новые ботинки, из багажа в самолете, висели, как не завязанные шнурки.

Махнув ногой, я сбросила их, и сразу начала читать молитву, чтобы не было страшно, как учила меня мама.

– Пусть тебе все будет пухом, моя мертвая подруга! – произнесла я, благодаря ее за ботинки, и третий раз за день, и за всю свою жизнь, перекрестилась.

Если бы не ботинки Наташи, так я назвала девочку, у которой взяла одежду, я бы лежала сейчас в каком-нибудь анафилактическом шоке от укуса змей.

– Дай бог тебе крылья Наташа! – сложив ладони, попросила я.

Прошло больше часа, как я под землей, двигаться здесь очень тяжело, и пора было выбираться на поверхность, а потом бежать со всех ног к маме. Странно, почему я думаю, что мама защитит меня от волков?

Найдя подходящее место для подъема, где сваленные гнилые деревья лежали, в виде лестницы, острым ножом я вырезала в травяном настиле люк и вылезла наверх. Осветив округу светодиодным фонариком, я не увидела волков и побежала в ту сторону, откуда пришла.

Оказывается, я очень быстро бегаю, даже с тяжелым рюкзаком, и за всю пробежку я ни разу не провалилась под землю.

Когда я вбежала в наш лагерь мама испугалась, увидев меня, к тому же еще в другой одежде.

– Мама, там волки! – сказала я, пытаясь отдышаться.

Ни кто не заметил, но мама Аси пододвинула к себе нож, так чтобы он всегда был под рукой.

– Ася, успокойся, где волки? – спросила мама.

– У самолета, там все мертвые! – ответила я.

– Тише Ася, все хорошо. Откуда такая шикарная обновка? – попыталась пошутить и перевести тему мама.

– Я у Наташи одолжила – ответила я.

– Кто такая Наташа? – заинтересованно спросила у меня мама.

– Мама, Наташа это труп девочки. Просто ей такая одежда уже не пригодиться, а мне сойдет – ответила я.

Мама вошла в ступор и на минуту замолчала.

– Я еды и одежды принесла, как ты сказала – вытрясая из рюкзака упакованные пакеты с едой и одеждой, произнесла я.

Мама, увидев все это изобилие, не знала, что сказать и собиралась с мыслями.

– Аська, ты волшебница. Ни когда не думала, что ты такая. Да, и помолись за Наташу, пожалуйста! – сказала мама.

Теперь в овраге нам было не холодно, я принесла одежды, с которой, нам можно было пережить и зиму. Звери не подходили к болоту, по какой-то причине, оно их пугало.

– Ася, ты помолилась за Наташу? – спросила мама меня перед сном.

– Мама я молюсь за нее, она мне жизнь спасла, если бы не ее ботинки, меня гадюки бы загрызли – ответила я.

Мама на руках подтянулась ко мне и обняла так, что я не могла дышать.

– Асенька, извини меня! – сказала мама. Димка уже спал на своем собственном настиле из сосновых веток, который самостоятельно мастерил весь день.

– Мам, а за что мне тебя извинять, ты же ни чего не сделала? – спросила я, прижимаясь спиной к ее груди.

– Извини, что так получилось – сказала она, обнимая меня.

– Ты, ни в чем не виновата, самолет упал без твоей помощи – ответила я, чем заставила тихо разрыдается маму.

– Мам не плачь! – попросила я.

– Мне надо дорогая! – сквозь всхлипывания ответила мама.

Я взяла один из пакетов с едой, из самолета, в металлической подложке и поставила на угли, сверху тоже была фольга, так что я даже не знала что там внутри, но в лесу, на болоте я была готова, есть даже жареных лягушек.

Когда подложка разогрелась и вздулась, я сняла с нее крышку. Бобы с мясом, все, как любит готовить нам мама.

– Видишь мам, в самолете готовят, также как у нас дома – хихикнула я.

– Кушай Асенька, завтра будет новый день – ответила мама. Мне всегда казалось, что ее травма безболезненная, на самом деле, у нее болело все тело, а шевелится, ей было вообще противопоказано.

День второй

– Что будем делать сегодня? Проснувшись и увидев маму, смотрящую в небо, спросила я.

– Соберите дрова для нашего костра, а потом, я думаю, нужно сложить сигнальный костер – сказала она.

– Что значит сигнальный костер? – спросил Димка.

– Нужно найти поляну, сложить на ней, мега костер, так чтобы дым было видно издалека. Это будет сигнал, где мы находимся – ответила мама.

– Без проблем! Здесь не далеко есть подходящая поляна! Димка пошли! – крикнула я.

Димка медленно поднялся со своей лежанки, потянулся, сделал пару наклонов, развел руки в разные стороны и, сжав руки в кулачки, пошел к Асе, как настоящий мужик, который идет на помощь девушке.

– И где такого набрался? – спросила мама у облаков, лежа на спине, так ей чуточку было меньше больно, чем всегда. Боль в спине давила ее, отбирая силы, но она держалась изо всех сил и представила по совету психологов, боль своим нормальным состояние, с которым нужно смириться. Это ее поддерживало. Когда она увидела своих детей в экстремальной ситуации, гордость заполняла ее, и она поняла, что ей есть, ради чего жить и выживать. Она запретила себе унывать и стойко терпела боль.

Когда мы собрали достаточно дров, для костра в овраге, мы с Димой ушли на поляну складывать мега-костер.

Проведя половину дня собирая поваленные деревья и ветки, мы вернулись к маме в овраг.

– Мама, мы построили пирамиду Хиопса из дров! – сказала я, держа за руку чумазого Диму.

– Я бы взглянула на это! – засмеялась мама.

– Там Хиопса! – сказал Дима.

– Верю! Пожар не устроите в лесу своей пирамидой? – спросила она меня.

– Даже при сильном ветре, пламя не должно с поля попасть на лес – ответила я.

– Тогда обложите свою пирамиду ветками с зеленой хвоей и листьями и подожгите, нам нужен дым, много дыма – сказала мама.

Когда мы закончили, наступил вечер.

– Мама мы закончили! – отрапортовала я.

– Ребятки, ночь на дворе, так что берите по пакетику из Асиного рюкзака, кушайте и ложитесь спать – скомандовала мама.

День третий

Утром, когда солнце взошло и освещало все вокруг, мы разожгли сигнальный костер. Вчера мы складывали его так, чтобы он был похож на пирамиду. В центре костра была большая куча маленьких сухих веточек и сухой травы, на которые мы сложили длинные упавшие деревья в форме вигвама, а после, как кирпичами, маленькими чурками выложили все стены до самой верхушки. Когда пирамида была сложена, все это мы покрыли толстым слоем из хвойных и лиственных веток. В пирамиде мы оставили небольшую норку, чтобы я смогла залезть внутрь и поджечь середину из самых горючих материалов.

Дыма было предостаточно, хвоя и листва еще были в утренней росе, что давало больше дыма, чем обычно. Когда костер горел, огромная дымовая завеса появилась над нами, столб дыма поднимался высоко в небо, его должно было быть видно километров за пятьдесят от нас. Но, похоже, что наш сигнал так, ни кто и не заметил, помощь не пришла, и в небе не появились вертолеты или самолеты, чтобы спасти нас.

Все стало еще хуже, когда в полдень небо заволокло черными тучами, и пошел ливень. Заливая все вокруг, капли делали из оврага сплошную, скользкую грязь, по которой было трудно ходить. Вода падала с неба, словно сверху на нас выливали тысячу ведер сразу. От черных облаков стало темно, как ночью.

Я поддерживала костер, как могла, но он начинал угасать от сырых дров. Димка и мама, начинали промокать, даже в куртках, которые я принесла из самолета, а вот Наташина одежда, отталкивала воду, как будто она была пропитана каким-то жиром и капли просто шариками скатывались с нее. Надев на голову капюшон, собирая дрова для костра, я чувствовала себя довольно комфортно.

– Ася! Давай попробуем соорудить шалаш! Иначе мы все промокнем – предложила мама.

– Давай, только у нас нет ткани. Придется идти к самолету – ответила я.

– Нет, не ходи туда больше! – сказала мама.

– Я и не хочу – ответила я.

– Ася, возьми нож и сруби три больших прямых палки высотой метра полтора и одну метра два с половиной, можно больше – попросила мама.

Рядом с нами была полянка, на которой росло много молодых сосенок разной величины, вот их я и срубила. Вскоре у меня уже был приготовлен каркас будущего дома.

Если сказать честно, то всю полянку с молодыми соснами я выкосила, сооружая нам шалаш.

Три больших столбика я вкопала в лунки, пробитые в земле ножом, на них липкой лентой я привязала поперечную, очищенную от веток сосенку, далее, я из сосенок, с поляны, сделала крышу, обрезая им макушки и ставя под наклоном вниз головой.

Мама залезла на руках внутрь домика и легла на подложку из хвойных веточек.

– Ася ты чудо! Здесь сухо! – ответила она и позвала к себе Диму.

Я села на бревно, у костра и воткнула в него свой нож. Мои руки замерзли, и устали рубить и таскать деревья.

Я протянула ладони к костру, под костюмом Наташи я даже вспотела, а теперь замерзала.

– Мам все получилось? – спросила я.

– Ася здесь ни капает, иди к нам! – предложил Димка.

– Мама, а если нас не найдут? – спросила я.

– Найдут Ася, обязательно найдут, это может занять много времени, но обязательно найдут! – ответила мама.

– Просто мне же в школу в сентябре, а я еще почти не готовилась! – сказала я.

В ответ мама рассмеялась: – Ася, не беспокойся, и в школу пойдешь и в университет!

Шалаш действительно был сделан очень хорошо. Мы втроем спали внутри и капли не попадали на нас, хотя ливень шел всю ночь. Мама даже во сне держала нож в руке, она знала, что кругом дикие животные, но в овраг у болота, они не ходили. Я тоже не отпускала свой нож и, засунув ножны за ремень на животе, я спала вместе с ним.

Мы с Димой лежали в новой палатке, с разных сторон обнимая маму. Когда я открывала глаза, мама смотрела на меня, было ощущение, что она не спала всю ночь.

Сегодня ночью, мы слышали, как поют волки. Долгий протяжный вой подхватывали другие, и это не прекращалось несколько часов.

День четвертый

К утру ливень стих и выглянуло солнце, костер уже не горел, а только тлел углями. Когда я проснулась, не увидев пламя, я соскочила, и побежала собирать дрова. Принеся их, я раздула угли, и огонь снова появился.

Когда костер разгорелся, я спросила маму: – Думаешь, ждать здесь, это лучше чем идти домой самим?

– Ася, если ты не заметила, но я не могу ходить! – ответила она.

– Мама мы можем попробовать сделать тележку – сказала я.

– Ася, я вешу пятьдесят килограмм, вы с Димой весите вместе сорок пять, как вы меня сдвинете? – спросила мама.

– Я придумаю как, но нам нужно идти домой! – уперто ответила я.

– Доченька, я же не против. Думаешь, я не хочу домой? Но пока другого выхода, как ждать, я не вижу – ответила мама.

– Нам нужно идти, скоро придут волки! – сказала я и, встав пошла в лес за дровами.

Не знаю почему, но я точно знала, что волки собираются в стаю, чтобы напасть на овраг. Что им не давало сделать это раньше, я не знала.

За дровами с каждым днем приходилось уходить все дальше и дальше в лес, мы как санитары леса сжигали на костре все сухие ветки и валежник, лежавшие долгое время вокруг оврага.

Натаскав дров, столько, сколько должно было хватить до утра, ни говоря, ни кому я отправилась к самолету.

Пройдя уже изученным маршрутом, я вышла к царству смерти, тишины и смрада. Было заметно, что здесь лазила, не одна я, некоторые вещи пассажиров были растащены в разные стороны, а часть пассажиров сидели не так как позавчера и явно имели новые раны на теле от когтей и клыков животных.

Вытащив нож из ножен, я крепко взялась за рукоятку и, выставив лезвие с крюком вперед, направилась к самолету.

Толком, не понимая, что мне нужно и что ищу, я начала обшаривать разбросанные вещи пассажиров, заглядывая на все полки и во все ниши салонов самолета.

В моих трофеях оказались три пол литровые пластиковые бутылки с водой, зажигалка и еще семь запечатанных пакетов с едой, больше ни чего ценного для себя я не нашла и спустилась из салона на землю. Следующим моим решением было обойти самолет и посмотреть на него сзади там, где когда-то был хвост самолета.

Зайдя за самолет передо мной, как огромная пещера, был сломанный фюзеляж самолета. Когда самолет упал, он большей частью корпуса на половину погрузился в мягкую землю, но задняя часть полностью лежала на земле. Внутри корпус самолета был разделен на верхнюю часть, где был пассажирский салон и нижнюю часть, где был грузовой отсек.

Нижняя часть самолета была просто забита, различным багажом, картонными коробками, деревянными ящиками и, замотанными в пленку, двухметровыми паллетами.

Ножом я разрезала пленку на одной из паллет, под ней оказались консервы с рыбой, на другой паллете стояли соки. Пройдя в глубину багажного отделения, я увидела сотни больших чемоданов разложенных на стеллажах, я вернулась к коробкам и ящикам, в картонных коробках оказалась различная одежда, как мужская, так и женская, я нашла подходящие ботинки для Димы и засунула их в свой рюкзак. Осталось посмотреть, что спрятано в больших деревянных ящиках, чемоданы на стеллажах можно посмотреть и в другой раз. Я с полчаса искала в самолете, что-нибудь похожее на лом и только, выйдя наружу, я нашла в траве какую-то часть от самолета, которой можно было попытаться вскрыть доски у ящика.

Вернувшись к своей находке, я вставила в щель между досок свое орудие и попыталась надавить на рычаг, чтобы доска оторвалась, но у меня ни чего не получалось. Тогда я встала на рычаг ногами, держась за соседний ящик и начала на нем прыгать, гвозди вбитые в доску поддались, и она медленно с каждым новым прыжком на рычаге начала подниматься. Доска со скрипом вылезла, я руками отогнула ее и она отпала. Под доской оказалась упаковочная серая, крафтовая бумага, которую я разрезала ножом и, оторвав кусок, заглянула, внутрь подсвечивая светодиодным брелком.

Внутри лежал большой горный велосипед с массивной рамой и толстыми шинами, как у мопеда. Второй ящик был один в один, как и вскрытый. Если у меня будет два велосипеда, то мы сможем сделать тележку и повезти маму. Я кинулась на второй ящик и начала его вскрывать с особой жестокостью. Доски на нем оказались еще сильнее приколочены, мне пришлось искать себе новый инструмент, так как первый рычаг изогнулся и стал бесполезным в использовании. Еще полчаса поисков были потрачены мной на поиски, и я смогла найти двухметровый кусок трубы диаметром в пять сантиметров. Труба не пролазила в щели у ящика, но в нее можно было вставить рукоятку ножа, что я и сделала. Рычаг, был длинный, а лезвие ножа, прочным и, надавив на рычаг всем своим весом, я, со скрипом, раздавшимся по всему лесу, выдернула доску. Разрезав упаковочную бумагу, я увидела второй точно такой же велосипед.

Время подходило к вечеру, меня наверняка потеряла мама, забросив в рюкзак четыре рыбные консервы, и три, литровые, коробки яблочного сока я побежала к оврагу.

Я бежала изо всех сил, но с каждым моим шагом темнело, и к оврагу я добежала уже в темноте. Я прыгнула вниз и, запнувшись за ветку, скатилась лицом вниз.

– Ася! Где ты была? – спросила не своим голосом мама.

– Мама! Извини меня! Я не сориентировалась во времени! – заплакала я, видя бледное, испуганное лицо матери.

– Ася, ты поступила плохо! – тихо сказала мама и ее простые слова отхлестали меня плетью. Мне было так больно и стыдно, что слезы полились ручьем.

– Я принесла еды и ботинки Диме – тихо плача я высыпала содержимое рюкзака перед мамой. Подняв с пола зажигалку, я отнесла ее в чемоданчик и уложила в свободное место, после чего плотно закрыла на металлические замки.

– Спасибо Ася, но я, же просила тебя не ходить к самолету? – спросила спокойно мама.

– Да мама, просила, но мне кажется, я нашла способ, чтобы мы ушли отсюда до прихода волков – ответила я.

– С чего ты взяла, что придут волки? – недоуменно спросила мама.

– Я не знаю, но знаю! – встала я в полный рост и посмотрела на мать.

Она посмотрела на меня, и ее лицо изменилось, сначала на восторженное, а потом на испуганное.

– Ася, с тобой все в порядке? – поинтересовалась ласково мама. Она увидела перед собой не беспомощную девочку, а уверенную и целеустремленную девушку, у которой за поясом был большой нож, а в ее рюкзаке еда для семьи и обувь для младшего брата.

– Да, мама, со мной все хорошо – ответила я.

– Извини Ася, я и не заметила, как ты стала взрослой – сказала мама и из ее глаз потекли слезы. Я подошла к ней и, встав на колени, обняла маму.

– Ася ты меня тоже напугала! – сказал Димка, сидя у костра и подкидывая дров.

Закончив обнимать маму, я взяла ботинки и подошла к брату. Крепко обняв его, я протянула ему ботинки в знак извинения.

– Крутые! – произнес он с восхищением. Тут же скинув свои кроссовки, он, взяв новые белые носки, которые я принесла вчера и надел сначала носки, а потом ботинки.

– Пройдись! – попросила я. Димка в новой обувке, побегал и попрыгал вокруг костра.

– Они удобные и теплые! – восхитился он и, подойдя ко мне, обнял и поцеловал в щеку.

Когда он отпустил меня, я посмотрела на маму, которая смотрела на меня восхищенным взглядом. Я подошла к рюкзаку с едой, где, судя по оставшемуся количеству вчерашних пакетов, сегодня никто не ел, пока меня не было. Взяв три пакета, в металлической подложке и фольге, я положила их рядом с костром.

Подойдя к маме, я села, рядом. Мама всегда мне казалась высокой, намного выше меня, и сильной женщиной, а теперь она выглядела, как моя одноклассница, которой требуется помощь и защита.

– Мама, мне завтра опять нужно пойти к самолету – сказала я.

– Я знаю, дочь, и не собираюсь тебе перечить, только будь осторожна – ответила она и положила свою голову мне на плечо.

Звери еще не заходили в овраг, но шорох веток над оврагом был слышен всю ночь. Я заметила, что лужа, в которой утонуло наше кресло, стала мельчать. От той глубины, которая была раньше, оставалась только половина, а из воды появились подголовники наших утонувших кресел.

Поужинав, мы легли спать в нашем шалаше, согревая ночью, друг друга своим теплом. У меня и у мамы руки всегда лежали на рукоятках ножа, так спать было спокойней, когда знаешь, что в твоей руке какое ни какое, но оружие.

День пятый

Я проснулась с рассветом, когда уже было светло, но солнце еще не грело. Птицы заливались трелями, и от их пения стоял настоящий шум, от которого я и проснулась.

Открыв глаза, я первым делом подкинула дров в тлеющий костер, пламя начало оживать, появились голодные язычки, облизывающие и поедающие свой завтрак из пары высохших пеньков.

– Запомни Ася, нам нужны зубные щетки и паста, а то во рту уже скоро начнут болеть зубы – сказала я сама себе, сделав напоминалку в голове. Я часто так делаю, когда нужно что-то запомнить.

Взяв один пакет с едой, я положила его на угли разгорающегося костра. Мне нужно было позавтракать и идти к самолету, в моих планах на сегодня была доставка велосипедов, до оврага, ну и зубная паста со щетками.

Фольга на металлической подложке с едой надулась и начала шипеть, отодвинув ножом ее с углей, я аккуратно разрезала фольгу и крюком на ноже сдвинула ее. Внутри лежала куриная грудка и рис.

Я любила куриную грудку и обрадовалась, как будто вытянула джек-пот в лотерее. Позавтракав и запив все это соком из открытой коробки, я подошла к маме и поцеловала ее в щеку. Мама открыла глаза.

– Мама я пошла, у меня сегодня много дел. Костер я разожгла, еще часа два, три гореть будет – сказала я.

– Знаешь дочь, я всегда думала, что услышу такие слова только, когда тебе станет, лет двадцать, а мне будет уже далеко за сорок – улыбнувшись, ответила мама и закрыла глаза. Димка спал рядом с мамой глубоким сном.

Маме было тридцать четыре года и в августе планировалось празднование ее тридцатипятилетние. Сейчас я уже стала сомневаться в этом, выберемся ли мы к августу из этого леса. Пребывание здесь в течение пять дней, мне уже кажется, целой вечностью.

Взяв свой рюкзак, я пошла в лес, к самолету. Шагая по лесу, мой путь мне казался уже привычным, и обыденным. Вот сломанная береза, дальше будет огромный пень, который выдавила земля. Потом будут два больших гранитных камня, торчащих из земли, далее березовая рощица, а потом ровный сосновый лес без растительности и с двойным дном, где у меня была протоптанная тропа, на которой я не проваливалась вниз, даже с тяжелым рюкзаком.

Через тридцать минут я вышла к самолету. В лесу стоял легкий ветерок, и запах от трупов был не такой тошнотворный. Звери из леса, тоже времени не теряли, все больше пассажиров были истерзаны клыками и когтями, несколько человек были выволочены из самолета и лежали без рук и ног.

Первым делом я прошла в салон и накрыла Наташу куском синтетической ткани, которую подобрала из обломков на поле.