Преломление

– Я просто хотел, чтобы на меня внимание обратили, – съязвил Вобол, широко улыбаясь собственной шутке.

– Ты что, девушка, чтобы на тебя внимание обращать? Надень стринги, лабутены и чулки в сеточку, тогда на тебя весь замок внимание будет обращать, не только я.

Прогремел смех в маленьком помещении, а скрежет зубов Вобола наверняка было слышно даже в коридоре. Он злился, отвернувшись от всех, но так и не нашел, чем парировать шутку Дракариса. А вот сейчас пришло время мщения.

Отобрав несколько кандидатов на вероломное предательство, он начал изучать их личные дела. Найти зацепки и развить целую сеть заговора – довольно непростое занятие. Только глубокой ночью Вобол поднялся из-за письменного стола. Он оставил две папки с личными делами министра связи Вейва и колдуна Дракариса, остальные аккуратно спрятал обратно в сейф. Выбранные папки он сложил лицевой стороной друг к дружке, чтобы никто со стороны не смог бы прочитать, что написано на них.

Взяв папки под мышку, довольный, но сильно уставший Вобол вышел из кабинета. Только в коридоре, пройдя несколько шагов, он почувствовал невероятную усталость, а также голод, ведь он весь день ничего не ел. Преодолевая жгучее желание зайти перекусить, он прямиком направился в покои Императора Зуумо.

Император принял Вобола сидя за трапезным столом в столовой. Он уже поужинал и теперь наслаждался десертом, вкушая тропические фрукты, привезенные из дальних королевств. Но на столе оставались блюда, какие только можно себе представить, – это на случай, если императору захочется съесть что-то более существенное. Кроме огромного подноса с фруктами здесь были запеченный в яблоках фазан, молодой молочный поросенок, собака по-корейски, на гарнир плов и отваренный картофель. В кувшинах стояли соки и вина пяти самых лучших сортов, собранные со всех королевств. Когда Вобол вошел в столовую, то от ароматов еды у него закружилась голова, он с трудом удержался, чтобы не упасть в обморок.

– А, Вобол, это ты, проходи. Ты выполнил мое указание?

– Да, ваше величество. Я нашел в нашем департаменте двух изменников. – Вобол откашлялся, поперхнувшись слюной. Он подошел к столу и протянул папки императору.

– Садись рядом, раздели со мной трапезу, отведай что Бог послал. А я пока просмотрю дела, которые ты принес.

– В другом случае я бы отказался, но сегодня, заработавшись, я весь день ничего не ел, поэтому не в силах удержаться от такого предложения.

– Располагайся, чувствуй себя как дома, бери все, что увидит твой глаз, наливай вино, выпьем за нашу неизбежную победу.

Вобол сел за стол, готовый уничтожить все, что находится на столе, одним лишь голодным взглядом. Бокал за победу они выпили вместе. Император принялся изучать дела подозреваемых, а Вобол накинулся на еду. Жадно кусая, отрывая большие куски молочного поросенка, он запивал их вином. Осушив один кувшин, Вобол взялся за другой с другим сортом вина. Он наполнил свой бокал до краев и поднес его к своим губам. В этот момент Император Зуумо его остановил.

– Стой! Не пей – это яд, – взгляд императора был тревожный.

– Как? – Вобол быстро отодвинул бокал в сторону. – Зачем вы хотели меня отравить?

– Понимаешь, я самодержец, и к сожалению, имею полное право травить своих поданных, когда захочу и где захочу. У меня всегда на столе стоит кубок с отравленным вином. Если приходит нежданный, нежеланный гость, то отравить его не составляет никакого труда.

Выражение лица Вобола было такое, как будто бы он лимон разжевал. Аппетит у него тут же пропал, он поставил бокал на стол, серебряную вилку положил в тарелку.

– Благодарю вас, государь, все было очень вкусно, – а у самого ком к горлу подкатил, он еле сдерживался, чтобы не стошнило прямо на императорский стол.

Император расхохотался.

– Ну и насмешил ты меня, – Зуумо снова накрыл приступ смеха. Более-менее успокоившись, протер салфеткой заплаканные от смеха глаза и продолжил разъяснять причину такой реакции: – Я ведь пошутил. Правда, отчасти. Ведь ты же знаешь, что алкоголь – это яд. Поэтому я говорил правду. А что касается отравляющих веществ, то их там нет. Так что пей спокойно, наслаждайся тонким вкусом вина. А что касается твоей смерти, то я ее пока не планировал, ты мне еще нужен для больших и малых дел.

– Это правда? Значит, вино не отравлено? – Вобол с опаской взял бокал, но, подержав в руке, все-таки поставил его обратно на стол.

– Ну конечно, правда, – император снова расхохотался. – Видел бы ты свою рожу… Так, а теперь о деле. Я просмотрел подобранные тобой дела и, в принципе, не возражаю против отобранных кандидатур. Так что я пойду, чтоб тебя не смущать. А ты поужинай от души, и сам знаешь, что делать дальше. Завтра вечером после заката солнца они должны быть казнены на главной площади.

Император Зуумо вышел из столовой, весело насвистывая какой-то марш. Только когда за колдуном закрылась дверь, Вобол снова накинулся на еду. К этому бокалу он больше не притронулся, он взял чистый и налил себе вина, из кувшина, которым пользовался сам император. Проверять, в каком случае говорил правду Зуумо, ему что-то не хотелось. Плотно поужинав, Вобол направился в тайную канцелярию.

В нижних подвалах замка Каа была создана еще с давних времен обширная инфраструктура одного из страшнейших учреждений империи Зуумо. В подземелье замка Каа располагалась тайная канцелярия, состоящая из застенков (пыточные камеры, колодничьи палаты), многочисленных тюремных камер-светлиц, а также помещений и складов для хранения конфискованного у преступников имущества – эти помещения были разбросаны по всему замку Каа, но самое ценное хранилось в подземелье. Оно располагалось глубоко под землей, никто никогда не спускался ниже пятого уровня, но подземелья ведут ниже и глубже, уходя в бесконечные лабиринты ходов и казематов. Любопытные охранники пытались спуститься вниз, но никто из них не вернулся из «лабиринта смерти». По замку ходят слухи, что там скрываются какие-то животные, похожие на людей, только с белой прозрачной кожей. Как белые тени, они нападают бесшумно на жертву, убивают и утаскивают к себе в убежище, где съедают сырые трупы, оставляя лишь одни обглоданные кости.

С ранним восходом солнца оба кандидата были арестованы и доставлены в пыточную камеру для допросов с пристрастием. А в это время на главной городской площади уже полным ходом шли приготовления к вечерней торжественной публичной казни изменников Родины.

– Дракарис, значит, ты отрицаешь все обвинения, которые мы тебе предъявили? Ты держишь нас за дураков? – серия ударов тяжелым кулаком по корпусу и в голову на время задержали ответ задержанного мага.

– Я не соглашусь ни с одним из пунктов этого списка обвинений, – харкая кровью и корчась от боли на каменном полу, проговорил Дракарис. – Это абсурд – обвинять невинного.

– Виновен ты или нет, покажет казнь. Если ты закричишь от боли – значит, вина твоя будет доказана. Ну а если будешь молчать как рыба, значит, ты действительно невиновен. И тогда мы тебя похороним со всеми полагающимися почестями. Но уверяю тебя, Дракарис, этого не случится, можешь мне поверить.

– Получается, я в любом случае должен умереть?

– Мы все когда-нибудь умрем. Смерть очистит тебя – ты обретешь бессмертие. Публичная смерть тем и прекрасна, что о ней будут говорить все в городе, от мала до велика. А спустя много лет будут вспоминать и передавать свои рассказы из поколения в поколение. Рассказы обрастут мифами, а из них получатся прекрасные сказки, и легенды. Пойми, умереть от старости или от болезней в своей постели так скучно, такая смерть может привести только к забвению. Так что ты должен благодарить Богов, которые дарят тебе бессмертие.

– Богов я благодарю, а тебя проклинаю. Пусть твоя смерть будет мучительной и пусть никто не увидит твоей смерти, чтоб она, как и твоя никчемная жизнь, ушла в забвение. И пусть твое тело будет растерзано дикими животными, а не предано земле.

Удар сапогом под дых заставил замолчать Дракариса.

– Закончим лирику, я пока не собираюсь умирать. Смотрю на тебя: ты, словно гордый орел, не желаешь смириться со своей судьбой, – Вобол зло скривил физиономию от гнева, который скопился в нем. «Как смеет этот червь проклинать меня?» – подумал он, а вслух продолжил: – Значит, и казнь ты выбрал себе сам, называется она «Кровавый орел».

– Я никогда не слышал о такой казни.

– О, это самая страшная, самая мучительная и самая зрелищная казнь. Я тебе обещаю, зрители ее запомнят надолго. Все, уведите эту мразь, давайте следующего.

– Это еще раз подтверждает мою правоту: «Наиболее могущественные – наименее милосердны», – успел выкрикнуть приговоренный к смерти.

– Стойте. Далеко его не убирайте, как закончим с его другом по несчастью, вернемся к этому мерзавцу, к утру он должен будет сознаться во всем. И усвоить такую простую истину, что он виноватым родился. Все, давайте следующего.

Дракариса охранники выволокли за волосы из камеры, второго заключенного грубо втолкнули в пыточную камеру, он упал, поскользнувшись на крови предыдущего допрашиваемого. Допрашивать его уже не было никакого смысла, он был в шоке, и у него уже был сломлен дух. Увидев кровь на полу, испачкавшись в ней, Вейв пытался стереть ее с одежды грязными руками. От вида многочисленных инструментов для пыток и станков, приводящих к увечьям, у него побежали мурашки по коже, поплыли в глазах черные точки. Заикаясь, он начал повторять одно и то же слово, моля о пощаде: «Помилуйте! Помилуйте!» Вейв совершенно не слышал, что ему говорят и что у него спрашивают. После нескольких ударов в корпус и в голову задержанного отвели в темницу. Все равно разумного диалога не получится, да и сам допрос ничего бы нового не дал. В камеру снова втолкнули Дракариса. Пытки с пристрастием длились всю ночь. К утру сапоги Дракариса были наполнены кровью, он сознался во всем. Больше не было сил терпеть пытки, он думал выступить перед казнью и надеялся, что император помилует невиновного. Весь следующий день на площади шли приготовления к торжественной казни.

Солнце скрылось за массивными горами, окружающими замок Каа, перед исчезновением окрасив все вокруг желто-красным кровавым цветом. На главной городской площади уже было не протолкнуться, а народ все прибывал и прибывал посмотреть на шоу. Когда темнота накрыла площадь, стража по периметру выстроенного в центре площади постамента зажгла огромные костры. Ровный шум толпы перешел в ликование – от стен замка к центру площади. Это вели пленных к месту экзекуции. Приговоренные были окружены плотным кольцом стражников. В них полетели моченые яблоки, тухлые яйца, гнилые помидоры, добросовестно заготовленные толпой для торжества. Эти «снаряды» неизбежно попадали в стражников – поэтому в народе так их и прозвали «мусором». Это название еще говорило не только о том, что они марали мундиры на таких торжествах, но и о том, что в этом роде войск собирались подонки, из-за нечистот в своих рядах они сами являлись преступниками, мерзостью и мусором в обществе. Охраняя приговоренных к смерти, заляпанные стражники, дойдя до площадки, впустили осужденных на лестницу, а сами распределились по периметру вокруг, повернулись лицом к толпе. В них продолжали лететь протухшие продукты.

Завыли трубы, загремели барабаны, отбивая дробь. На балкон замка вышел Император Зуумо, после торжественных возгласов император поднял правую руку вверх и на площади наступила тишина. Император сел в удобное кресло, дал сигнал Воболу начинать церемонию.

Вобол вышел вперед, развернул свиток, в котором были описаны все мыслимые и немыслимые преступления и нарушения, приведшие в конце концов к измене и предательству. Он начал читать длинный перечень, на площади поднялся шум и гам, который поглотил его голос. Вобол посмотрел на императора, Зуумо в знак согласия качнул головой. Вобол поднял руку вверх и держал ее до тех пор, пока шум не стих.

– По требованию честных граждан, которым и так понятно, что перед ними стоят преступники, проведем укороченную церемонию. Другими словами, приступаем к процедуре казни. За измену родине министр связи Вейв осуждается и приговаривается к смертной казни через четвертование. Колдун Дракарис за измену родине осуждается и приговаривается к смертной казни через кровавого орла.

Тишину прорезал невообразимый крик толпы. Редко кому за свою жизнь удавалось увидеть эту экзотическую казнь.

Министр связи Вейв стоял с обезумевшим взглядом, повторяя без конца: «Помилуйте! Помилуйте!». Его положили на огромное деревянное колесо с массивными спицами-брусьями. К спицам привязали кожаными ремнями раздвинутын руки и ноги, привязали туловище, а также зафиксировали на одном месте голову. При попытке сопротивляться Вейв получил мощный удар по печени, который парализовал его сопротивление. Помощники палача отточенными движениями быстро закончили привязывать, и фиксировать жертву на колесе.

– Как казнить будем? С оттяжкой? – сурово поинтересовался палач у Вобола.

– Конечно. Мы ведь никуда не спешим. И собравшийся народ требует яркого, незабываемого представления. Начинайте.

Вобол тихонько ушел в сторону, незаметно спустился с помоста, а через две минуты уже стоял за спиной у Императора Зуумо, комментируя происходящее на помосте.

Палач достал из чехла здоровый, очень острый с большим лезвием топор. Взмах, точный удар, и левая рука отрублена посередине предплечья. Вейв заорал во все горло от дикой боли. Палач обошел полукругом, взмах топором, удар, и правая рука отрублена по предплечью. Затем палач перешел к ногам, разрубив их по очереди посередине голени. Крик жертвы, захлебываясь, постепенно стал стихать. Кровь лилась из отрубленных конечностей тонкой струйкой, затянутые кожаные ремни перетягивали артерии и не давали быстрой кровопотери. Вейв потерял сознание от болевого шока. Вылитое на него ведро ледяной колодезной воды привело его в чувство, и боль снова охватила его тело.

Под одобрительные крики толпы палач вернулся к левой руке, в этот раз он отрубил ее одним ударом у самого плеча. И снова душераздирающий крик, как и в первый раз, накрыл площадь, отражаясь от стен, полетел дальше за пределы городских стен, эхом откликаясь в горах. Так умеючи, не спеша, по очереди были отделены от туловища руки и ноги. Крик снова стих, но тело еще жило, дышало. Подходила кульминация казни.

Палач подошел к голове Вейва и одним ударом отсек ее. Отрубленную голову палач взял за волосы и поднял высоко вверх, толпа ликовала, а кровь с головы тонкой струйкой по руке стекала палачу под рукав. Одобрительные вопли толпы не стихали, помощники палача подняли колесо с расчлененным телом и поставили на обод, показывая толпе останки казнннного Вейва. Все разрубленные части были аккуратно привязаны кожаными ремнями, поэтому оставались висеть на своих местах.

Пришла очередь казни мага Дракариса.

– Я не виновен, – обезумев от происходящего, закричал он толпе.

– А мы сейчас это проверим, – с ухмылкой процедил сквозь корявые зубы палач, обращаясь к толпе он крикнул, – если не издашь ни звука, мы признаем твою невиновность.

– В страдании не будет боли, главное, верь в спасение своей души, – склонившись к самому уху приговоренного к казни, выдыхая смердящий запах, прошептал палач.

Помощники палача грубо пихнули Дракариса в спину, он упал на колени. Руки подвязали в стороны за два столба. Дракарис сидел перед толпой на коленях, словно птица, раскинувшая крылья в стороны во время полета. Палач отложил топор, взял нож, тоже сел на колени за спиной приговоренного. Разрезал рубаху на две части и сорвал ее с Дракариса. Затем ножом стал разрезать кожу на спине, от шейных позвонков до копчика. Снял кожу со спины, раскрывая словно книгу. Превозмогая боль Дракарис молчал, кровавые слезы текли из его глаз. Затем палач достал совсем крохотный топорик, похожий на томагавк индейцев, аккуратно стал отделять ребра от хребта. Разрубалось одно ребро за другим, при этом палач старался не повредить внутренние части тела. Ребра раскрылись, из огромных кровоточащих ран палач осторожно достал легкие и положил их на плечи Дракариса. Легкие продолжали дышать, поднимаясь и опускаясь, словно сложенные кровавые крылья огромного орла. На площади стояла гробовая тишина, было слышно, как потрескивают факелы и костры. Казненный не издал ни звука, он так и остался сидеть в обличье орла, пока дух не покинул его.

3

Поиск Всеволода и его друзей при помощи магических зеркал ничего не дал: люди словно сквозь землю провалились, ни в этом мире, ни в другом о них не было никакой информации. Прошли уже сутки, но никакая магия не смогла помочь в поисках Всеволода. Герда решила прибегнуть к старому испытанному способу – найти ведьмака при помощи своих ищеек. Она направилась в оружейную палату замка Каа, где хранилось все оружие замка. Отдельно собиралось оружие великих воинов, убитых в боях. Она нашла старшего охранника, тот сидел в своей каптерке и шлифовал какой-то меч, который и так блестел, словно огненный, отражая фитиль горящей лампы.

– Где можно найти оружие великого воина, непобедимого Ацилопа? – спросила Герда, как только перешагнула порог каптерки.

– В последнем своем бою он оказался не такой уж и непобедимый, – с грустью ответил старший охранник, вспоминая с тоской, сколько золотых он так неосмотрительно поставил на этого горе-бойца. А затем с дребезжащим голосом продолжил: – Оружие его хранится в запасниках. Пока не определен статус Ацилопа, оно будет лежать там.

– Как быстро забываются подвиги мертвых героев.

– К сожалению, о мертвых вспоминают только тогда, когда власть позволит вспомнить о них. Тогда, глядишь, и для него место найдется в выставочном зале, а там пройдет время, и памятник на какой-нибудь площади поставят в честь героя.

– Несите все оружие, которое он применял в последней своей битве с ведьмаком Всеволодом.

Старший охранник ушел, бормоча какие-то ругательства себе под нос, ждать его пришлось недолго. Через десять минут он принес меч огромных размеров, копье, больше похожее на алебарду – острие копья было в форме трилистника, с острыми, как бритва, лезвиями. Ручка копья была сделана из легкого, но очень прочного металла, скорей всего, из титана, конец ручки венчался острой пикой. Первым Герда взяла в руки меч, она его внимательно рассмотрела, обнюхала, он оказался бесполезным – на нем не было никаких следов ткани или крови Всеволода. А вот копье-алебарда ее больше заинтересовалао. Герда нашла, что искала – частички запекшейся крови на острие. «Слава Зевсу, что оружию не придали товарный вид, не отмыли и не начистили пастой гоя, как подобает для музейных экспонатов». Герда осторожно соскребла запеекшуюся кровь в черную бархатную коробочку, очень похожую на табакерку, только без всяких узоров и украшений. Осмотрев щит, кортик, которые тоже принес старший охранник, она ничего не обнаружила, но той запекшей крови, что она нашла на копье, было более чем достаточно. Она поблагодарила хранителя за содействие и перед самым уходом добавила:

– Ацилоп – Великий воин, он принес нашей Империи немало ярких побед, поэтому, если решение о его геройстве еще не утверждено, ни в коем случае не уничтожайте это оружие, а передайте его лучше другому Великому воину. Чтобы дух этого копья и меча не умер, а продолжал наносить ужас и страх на наших врагов. А я, в свою очередь, похлопочу о том, чтобы Ацилопа официально признали Великим воином Империи Зуумо.

С этими словами Герда удалилась. Старший охранник остался в замешательстве, как быть: хлама на складе и так хватает. «Ладно, подожду еще месяц, а затем передам все в действующую армию, пусть это оружие послужит на благо Империи», – после раздумий решил хранитель.

* * *

Прошло две недели, как Всеволод, Катерина, Володя, Князь, Кастет и Кувалда покинули замок Каа, теперь по их следу шли лучшие ищейки клана вампиров – это мужчина средних лет Оле-Лукое, или просто Оле, и девочка по имени Стефани, а возглавляла группу само совершенство – королева вампиров Герда. У Стефани был особый дар предвиденья и способность видеть происходящее за сотни километров и произошедшее давным-давно.

Герда, Стефани и Оле вышли на площадь замка Каа, где две недели назад произошло сражение между ведьмаком Всеволодом и непобедимым Ацилопом. Стефани взяла в руки черную коробочку с крошками запекшейся крови ведьмака, приоткрыла ее и сделала неглубокий вдох, остановила дыхание, закрыла глаза. Она стала раскачиваться из стороны в сторону, поворачиваясь вокруг своей оси против часовой стрелки. Она увидела арену, орущую толпу вокруг Великого воина Ацилопа, увидела ведьмака Всеволода, который по сравнению с Ацилопом был намного меньше, но сила духа у него была запредельной. Она стояла молча, наблюдая бой со стороны.

– Какое бесстрашие Всеволода, какая честная победа, – сказала она, очнувшись от видения. – Это ведьмак Всеволод, а не Ацилоп, великий и непобедимый воин.

– Я наслышана о его победах, – сказала зло Герда, – но он нам должен заплатить за наших сестер и братьев, которые погибли здесь же, на площади, в момент открытия шкатулки с этим проклятым алмазом, «Глазом Солнца». Ты, Стефани, лучше скажи, куда нам теперь идти?

– Как куда? Как будто вы не знаете, где выход, ведь здесь в замке Каа всего один вход и выход. Я взяла след, теперь ведьмак от нас никуда не денется.

Они втроем вышли из крепости Каа, ведя под уздцы гнедых коней, пошли по дороге, которая вилась между скал. Они прошли за скалу, замок скрылся за поворотом, прошли еще немного и Стефани остановилась.

– Здесь след теряется. Один очень слабый ведет в горы – это старый след, здесь ведьмак проходил еще до боя с Ацилопом. А второй, свежий, теряется, я чувствую запах дракона – скорей всего, Всеволод улетел на нем. Стойте, стойте, а вот его друзья идут дальше пешком, они наверняка должны будут встретиться.

– Дорога здесь одна, так что не будем тратить время, дальше поскачем верхом.

Они вскочили на коней и поскакали галопом по извилистой дороге, пока не добрались до постоялого двора, где дорога расходилась на три стороны света.

– Надо выяснить, не происходило ли где-нибудь поблизости нечто необычное? – дала ценные указания Герда.

К их удивлению, хозяин харчевни поведал им за скромный вклад в пять золотых, что две недели назад стражи, перепив спиртного и проигравшись в карты, перебили друг друга в одной из комнат постоялого двора. Вампиры настояли на том, чтобы хозяин показал им эту комнату для осмотра.

– Да ее уже осматривали не раз, – ворчал хозяин, поднимаясь по лестнице и звеня связкой ключей.

Как только они вошли в комнату, уже убранную после побоища, Стефани сразу почувствовала запах крови Всеволода. Она встала посередине комнаты, закрыла глаза и начала раскачиваться и вращаться против часовой стрелки вокруг своей оси, как на площади у замка Каа. Достав шкатулку с кровью ведьмака, она сделала три глубоких вдоха через нос, слегка приоткрыв шкатулку. Еще секунда, и ее накрыло озаренье: она увидела все, что происходило в комнате, один раз даже нагнулась, уворачиваясь от воображаемого меча Всеволода. Через две минуты Стефани очнулась, села на край кровати и рассказала, что здесь произошло. Хозяин от изумления так и остался стоять с открытым ртом.

– Ну что, Иуда, рассказывай, куда ведьмак делся, только говори всю правду, тогда никто не узнает, что здесь произошло на самом деле, – пристально смотря хозяину в глаза, сквозь зубы сказал Оле.

Хозяин харчевни с дрожью в голосе поведал о том, что ему пришлось отдать лучший экипаж (он, конечно, скрыл, что Всеволод с ним щедро расплатился), который бесследно пропал вместе с кучером.

– Ни слуху, неи духу от них не осталось, – закончил рассказ хозяин и указал дорогу, по которой направился экипаж ведьмака.

Искали ведьмака Всеволода и его друзей везде, но не могли найти. Прошло уже пять дней, как отряд вампиров выехал из придорожного трактира, где последний раз видели Всеволода, где беглому экипажу сменили лошадей за показанную печать власти. Герда вернула свой отряд снова на этот двор, должна же быть хоть какая-то зацепка. Чутье ее не обмануло.

Как только они вошли в трактир, Герда сразу приметила шумную компанию, сидевшую в углу зала. Один, по виду бывалый воин, на его лице была дюжина отвратительных шрамов, с жаром рассказывал какую-то историю про чудо-воина, а совсем молодой парнишка поддакивал и подливал в эту историю яркие красочные правдоподобные подробности, отчего их общий рассказ становился полным приключений и невероятных событий. Герда, Стефани и Оле сели за соседним столиком, чтобы получше слышать рассказчиков – глядишь, и промелькнет какая-нибудь полезная информация.

– Так вот я вам отвечаю за свой базар, – продолжал доказывать свою правоту бандит со шрамами, – было нас перед боем человек сорок, а их бедолаг, было всего шестеро. Когда мы пошли в атаку, их главарь раскидал первую шеренгу голыми руками, затем перелетел по воздуху во вторую шеренгу, завладел двумя мечами и стал так проворно работать ими, словно как мельница-крупорушка. Всех, кто попадался ему на пути, он тут же беспощадно резал на части и убивал.