скачать книгу бесплатно
– Пенелопа, – обратилась я к служанке, – не могли бы вы мне приготовить что-нибудь перекусить? Что-то я очень проголодалась с дороги.
– Сию секунду. – Улыбнулась женщина, присев в реверансе, и тот час с радостью удалилась. – Зачем вы так с ней грубо? Не знаю как у вас здесь в Англии, но у нас в России не принято так разговаривать с женщинами. – Обратилась я с упреком к Гудману, как только Пенелопа скрылась за дверью замка.
– Она всего лишь прислуга. Она по статусу мне не ровня. – Возразил Гудман, гордо вскинув вверх подбородок.
– Вот как? – удивилась я такому крепкому мужскому самолюбию. – А по каким критериям вы определяете статус человека? Я вхожу в ваш круг друзей?
Обстановка продолжалась накаляться. Пока в разговор (мягко говоря) не вмешался Брадберри:
– Мария Дмитриевна, мне нужно с вами поговорить о некоторых нюансах завещания, оставленной вашим отцом. Где мы можем с вами поговорить?
– Пройдемте в домик, тот, что у озера. Я хочу посетить его с момента прибытья в замок . Уж очень он мне приглянулся.
– Думаю, своим присутствием я только помешаю вашему разговору, если отправлюсь вместе с вами. Лучше я осмотрю замок, с вашего позволения, конечно же. – Агент из «»бюро недвижимости» вновь включил галантность.
– Будете проезжать мимо нашего дома – делайте это, пожалуйста, поскорее. – Ляпнула я не подумав.
– Что, простите? – не понял Гудман.
– Я говорю, будете проезжать мимо замка – обязательно заезжайте в гости на чай с баранками. – Прокричала я как глуховатому.
Брадберри в свою очередь издал еле слышный смешок. Он-то, в отличие от Гудмана, все прекрасно слышал и понял.
– Спасибо за приглашение. – Улыбнулся самодовольно мужчина. – Я буду очень часто вас навещать, моя дорогая Мария Дмитриевна.
Мужчина взял мою руку и вновь приложился губами к ладони.
Фуууу, до чего же он мерзкий!
– У нас в России есть напутственные слова для уезжающих «дорогих» гостей: «Скатертью вам дорога!» – Я вырвала из его цепких лап свою руку и брезгливо сморщилась. Так и прет от меня сарказмом, остановиться не могу.
Его же моя мимика и «добрые» слова ничуть не смутили. В ответ он лишь рассмеялся противным, омерзительным смехом и пошел прочь.
– Вы к нему привыкнете. – Произнес Брадберри, глядя мужчине вслед. – Он является прямым покупателем вашего замка, а вам, дорогая моя мисс, жить еще в замке минимум как год.
– ЧТО?!
Глава 4
– Я не смогу продать замок??
Мы сидели в небольшом деревянном домике, открытого типа, что-то очень схожее с нашей русской беседкой, но он был в сто раз круче всех тех, в каких я бывала в своей жизни: «живое сооружение», состоящее из каркаса, по которому шла жимолость и роза плетистого сорта, и над головой – узорчатый купол. Внутри просторно и вполне себе комфортно, беседка полностью оборудована под зону для полноценного отдыха: маленький диванчик у стены с видом на озеро, пару таких же небольших кресел и посередине столик, с огромной вазой благоухающих живых цветов. Как только стемнело, вокруг беседки зажглись фонари теплым ярким светом, придав атмосфере вечера сказочный и волшебный вид.
– Отчего же? Конечно вы можете продать замок. – Заверил Брадберри, и тот час расстроил вновь. – Правда, в завещании оговорено, что до того, как вам будет разрешено выставить его на продажу, вы должны прожить во дворце как минимум год. То же самое касается и всей мебели и драгоценностей замка.
– Вот я так влипла. Спасибо, тебе, папочка. Век не забуду твое благодеяние. – Соскользнула вниз с дивана, отчаявшись до глубины печенки. – Может, мне отказаться от наследства и улететь обратно в Россию?
Очки Брадберри медленно стали опускаться вниз по носу, одновременно плюхнулась и нижняя челюсть.
– Это ваше право. Тогда все это богатство перейдет в благотворительный фонд Англии. Увы, таковы условия завещания. – Произнес он как-то неуверенно. – Но прежде, чем принимать какие-либо решения, я вас все же прошу – подумайте хорошенько.
Я крепко зажмурила глаза, мысленно отправившись в Россию, к своей бабуле. Что бы сказала она? Без ее поддержки и наставления мне все же здесь не обойтись.
– Мне нужно поговорить с бабушкой. Я сообщу вам о своем решении завтра.
– Можете не торопиться, мисс.
– Нет. Не хочу, чтобы это висело над моей головой. Завтра. – Я встала с дивана и задумчивая побрела из беседки. – Завтра я дам вам ответ.
Полчаса ходьбы возле озера не дали никакого результата. Я то и дело отвлекалась на диких уток, гурьбой плавающих по чистому, прозрачному водоему, и так не придумала, как мне поступить с наследством: согласиться на условия завещания или «подарить» замок благотворительному фонду чужой для меня страны. Потом присела у берега, прямо на молодой зеленый газон, и стала провожать уходящее за горизонт вечернее солнце. На озере тем временем местами начал собираться легкий туман, принося за собой еле ощутимую прохладу; на поверхность водоема стали выплывать рыбки, и под нескончаемое пение сверчков и громкое кваканье жаб, принялись рисовать круги.
Я инстинктивно прижала ноги к грудям и обняла себя за плечи, как бы закрываясь от прохладного воздуха, исходящей со стороны водоема, и наконец-то смогла собраться с мыслями.
Оставаться в замке на год – сущий ад. Что я буду здесь делать, так далеко от своей страны, где нет даже никаких знакомых, друзей и моей бабули? Никогда прежде я не чувствовала себя такой беззащитной, как сейчас. Через месяц, как раз по возвращении из Англии, я планировала подать документы в университет нашего небольшого городка, а с сентября, как все нормальные подростки, ходила бы на учебу. А что сейчас? Я должна целый год торчать в этих стенах, и только для того, чтобы получить это чертово наследство!
Может, облегчить свою жизнь и сбежать отсюда по-тихому? А что? Пусть сами тут разбираются, что делать с замком. Жила же я раньше как-то без денег и статуса герцогини, и ничего, меня все устраивало.
И так я «накручивала» себя, «накручивала», и «намотала» так, что голова разболелась.
И все-таки позвоню я бабуле.
Достаю с бокового карманчика сарафана мобильный и набираю номер бабули. Почти сразу, после двух гудков, бабуля отвечает на звонок уже привычной для меня руганью, с использованием ненормативной лексики, которое мне придется заменить другими словами, чисто из эстетических соображений:
– Машка! Мать твою! Куда ты пропала?! Что трудно было позвонить, как самолет приземлился? Ох, доведешь ты меня до могилы. Чувствую, доведешь скоро. Ведь просила же, коза ты драная, позвонить сразу. Или ты сутки на самолете летела? А? Что молчишь?!
– Ба, ты же мне ведь и слова не даешь вставить….
– Ты поговори у меня еще, обуза вывалившая мне на голову.
И тут бабушка замолчала. Все. Успокоилась. Теперь могу говорить я.
– Ба, перелет был нормальным, до замка доехала на такси. Я не могу с тобою долго разговаривать. Роуминг. Денежки со счета быстро уйдут.
– Тебе ли об этом беспокоиться. – В трубке раздался легкий смешок.
– Я с тобой как раз об этом и хотела поговорить. – Начала я, аккуратно подбирая нужные слова, зная непростой, довольно вспыльчивый характер бабули.
Но она не дала мне договорить. Снова принялась бранить, на чем свет стоит:
– Ох, знала ведь, ты что-нибудь да выкинешь. Неблагодарное существо. Всю свою пенсию я отдала тебе. Сбережения, что на похороны копила, и то отдала. Что? Прогуляла да деньги мои? Прогуляла, я тебя спрашиваю?!
– Бабуль, что ты такое говоришь? Нет, конечно же!
Я так – то послушная и очень добропорядочная внучка, но пару раз невольно расстраивала бабушку, когда во мне неожиданно пробуждалась другая черта характера – жизнерадостность, или как по-другому говорят – «отправляюсь искать приключения на свою попу». Отправляет меня бабушка как-то в магазин за хлебом, а мои ноги непроизвольно сами отправляются к друзьям, а потом мы уже все вместе идем в клуб, и там до самого утра. А после, пару часов блаженства и свободы сменяются месяцем бабушкиного жесточайшего наказания.
– Ох, Машка, доведешь ты меня до могилы. – Стала причитать бабуля. – Делай, что хочешь, но домой без денег своего беспутного папаши не возвращайся. Ты поняла меня?
Вот тот пинок под зад, в котором я так нуждалась часом ранее, и те слова поддержки в трудную минуту, что я ждала от своей единственной родной души – любимой бабушки. Мда.
– Да. Поняла. – Нахмурилась я. – Только, ба, мне придется здесь задержаться на год.
– Почему это? – удивилась бабушка.
– По условиям завещания я должна прожить в замке как минимум год. И только потом я уже смогу его продать.
В трубке нависло довольно протяженное безмолвие. Затаив дыхание, я стала ожидать бабушкиного ответа.
– Маш, я что-то не пойму, тебя что-то беспокоит?
– Ба, мне так не хочется пребывать год замке. Это же целый год я буду жить, как в заточении. А как же моя учеба в университете?
– Маш, у вас что, в самолете при перелете тряска сильная была?
– Почему? – не поняла я.
– Ты что удумала, от наследства отказаться?! Не пойму, в кого ты такая глупая уродилась? Гены ума, видимо, тебе больше достались от отца, нежели от матери ….
И тут связь оборвалась. Наконец-то на моем счету закончились денежки. Никогда прежде я не была этому так рада.
Что же, мне ясна позиция бабушки. Она за то, чтобы я осталась в Англии на год.
– Эххх, – тяжело выдохнула я и встала с газона, – прощай детство. Да здравствует взрослая жизнь!
Разговор с бабушкой здорово утомил меня. Не пойму, чего больше хочется: есть или сразу прилечь в постель.
Оклик Пенелопы помог мне принять решение.
– Мисс! Мисс! – Она бежала ко мне на встречу, неся с собою теплый плед, и заметно прихрамывая. – Мисс, входите скорее в дом, простудитесь! У озера воздух довольно прохладный. Не заметите, как грипп подхватите.
Я засунула телефон обратно в карман сарафана и пошла к ней навстречу.
– Не беспокойтесь, я в России каждую зиму, в праздник «Крещение», закаляюсь в ледяной проруби. Поэтому никакой грипп мне не страшен.
– И все же, – Пенелопа накинула мне на плечи согнутый вдвое, махровый плед, – я попрошу вас, все же войдите в дом. Отныне я отвечаю за ваше здоровье.
Ммм, как приятно, когда о тебе заботятся, волнуются о твоем здоровье или просто проявляют хоть какое-то внимание. Это так мило со стороны Пенелопы, что я даже чуть не расплакалась.
– Я вам сегодня приготовила изумительные блинчики! Вы ведь любите блины? Так ведь?
Почему все думают, раз русский – значит обязательно надо угощать блинами. И да, еще борщ. Терпеть не могу эти два блюда. Приелись уже. Хочется какого-то разнообразия, экзотики что ль. А тут – блины.
– Обожаю! – соврала я, улыбаясь во все зубы и изображая радость.
Как-то не хочется сейчас расстраивать Пенелопу своими капризами. Она же старалась, готовила для меня. После я попрошу ее готовить лишь чисто английские блюда. А пока отведаю ее блинов.
После короткого ужина с блинчиками Пенелопы, которые, на удивление, оказались очень даже вкусными (надо взять у нее рецепт для моей бабушки, пусть готовит так же), моя многолетняя нелюбовь к блинам неожиданно пропала. Я даже согласна отведать ее борщ – вдруг тоже понравится?
Поблагодарив Пенелопу за сытный ужин, я отправилась в свои покои, как говорится, на покой. Глаза слипались так, что я с трудом добралась до своей кровати. Теплая уютная обстановка кухни и прием пищи расслабили мой организм, и меня здорово стало вырубать еще за столом, периодически то и дело проклевывая носом тарелку.
– Э-э-эххх! Хорошо! – потянулась я на двуспальной мягкой кровати во весь рост. – Да здравствует сон! – вскричала, широко зевая.
Перед тем, как отправляться в сонное царство, я выключила на телефоне будильник, автоматически поставленный еще в России, а после вообще отключила мобильный, чтобы никто не тревожил мой крепкий сон своими нежеланными звонками.
Умывшись и сняв с себя сарафан и кеды, я тот час плюхнулась на кровать. Чемоданы так и оставались неразобранными. Сил осталось только на то, чтобы снять с себя всю ненужную одежду, и, можно сказать, голышом (в одних крошечных розовеньких трусиках) я нырнула под одеяло и тот час забылась крепким сном.
– Помоги! Сними с нас заклятие! – умолял женский голос. И я снова стою возле открытого настежь окна, все в той же комнате, наполненной мраком, и наблюдаю за тем, как ко мне медленно подходит, а точнее парит над землей, нечто, очень схожее с человеком, а точнее с женщиной: рост средний, телосложение – не толстая, не худая, волосы распущенные, длинные, а главное кожа – такая бледнющая, словно вся она была прозрачной. Чуть погодя стали проявляться и черты лица: удлиненный, прямой нос, тонкие губы, поникшие глаза, будто от усталости, морщинистые складочки во внешних разрезах глаз и губ; сейчас можно с уверенностью сказать, что этой женщине лет так около сорока пяти.
– Это вы мне говорите? – спрашиваю я и на всякий случай оглядываюсь по сторонам. Вдруг подле меня кто-то еще стоит.
Но рядом со мною никого не было, а значит, слова женщины обращены лишь мне одной.
С шумом глотаю слюну. Невидимый страх овладевает мною, и бросает в холодный пот. А женщина тем временем приближается к окну все ближе, и ближе, и ближе….
Но стоило ей приблизиться ко мне на расстоянии вытянутой руки, как вдруг НЕЧТО, назовем его – СГУСТОК ЭНЕРГИИ отталкивает ее от меня и она тут же испаряется в воздухе. Фантастика!
И я просыпаюсь. Черт возьми, что за странные сны мне в последнее время стали сниться!?
Тяжело дыша и вся в холодном поту, я приподнимаюсь с постели. Одеяла на кровати уже не было. Кажись, во время сна я снова столкнула его на пол.
Встаю голыми ножками на холодный пол, и в одних трусиках оббегаю кровать в поисках пропавшего одеяла. И по другую сторону его нет. Заглядываю под кровать – пусто.
– Что за….
– Не это ли ищешь? – вдруг я слышу чей-то голос в темноте.
– П-п-п-рив-в-веден-н-ние!!! – повизгиваю я первое, что приходит с полусонья на ум, и застываю на месте, с гримасой полного ужаса и страха.
Прямо передо мной, у окна, стоял мужчина из моего сна: на нем тот же деловой костюм, темного цвета, тот же галстук и белоснежная рубашка. Разница реальности ото сна только в том, что сейчас я вижу его лицо: мужчина довольно молод, ему лет так около тридцати, он очень бледен, иными словами – «мертвецкое лицо», а черные брови, сдвинутые на переносице, говорят о том, что мужчина на что-то или на кого-то безмерно зол. И в руках он держал одеяло, что минутой ранее я искала на полу.
Может, мне снова снится сон?
– Дура. – Вполне реально отвечает он, бросая в меня одеяло. – Прикройся, развратница.
Я была уверена, что передо мною стоит привидение, что даже не сочла нужным прикрывать от его глаз свою наготу. А когда поняла, что передо мною стоит человек, самый то ни есть настоящий: способный передвигать вещи и говорить внятные слова, внятным языком – мне безумно стало неловко. Какой стыд! Он видел мою грудь! Лучше бы он оставался привидением.
Я быстренько завернулась в одеяло, по самые уши, и стыдливо опустила взгляд на пол, чувствуя, как кровь медленно подступает к моему лицу.
– Кто вы? И что вы делаете в моей комнате? – спросила я, по-прежнему не решаясь поднимать на него свой взгляд.
– У меня к тебе аналогичный вопрос.
– Это ваша комната?! – испугавшись, я стала оглядываться по сторонам.
«Неужели я по ошибке забрела не в свою комнату, не в ту, что подготовила мне Пенелопа?»
Да нет, все та же кровать и прочая «бабская» мебель. И мой дорожный чемодан валяется на полу, в углу комнаты, куда я его бросила еще изначально.
– Что вы делаете в моем доме? – вдруг спрашивает мужчина.
